– Ты же знаешь, что папа не одобряет безделья, а уж тем более, когда оно протекает в подобной форме.
– Но папы здесь нет! В тебе столько снобизма, и в твои-то годы! Ты обязательно повстречаешь на этом роскошном балу друга, а может даже и принца…
– Эви!
Сестры разразились веселым и звонким смехом, бросая друг в друга перья, лежащие на кровати, потом в ход пошли подушки. После нескольких минут ребячества, девушки вспомнили о прическах и благополучно вернулись к своим делам. Оливия и Эви занялись раскручиванием папильоток у Роуз. Вскоре Присси, экономка, прикатила в спальню столик с различными десертами в виде фруктов, трюфелей и пирожных, дополнял этот ансамбль графин холодного чая с мятой и жасмином. За час до отъезда, тетушка нагрянула в будуар племянниц и напомнила о том, что пора торопиться и заканчивать все приготовления. Были затянуты корсеты, надеты нижние юбки и, наконец, платья. Прически были поправлены, веера выбраны, плечи и шеи напудрены – завершающие штрихи были доведены до совершенства. Тетушка Роксана спустилась к экипажу в невероятном ярко алом платье с оголенными, белоснежными плечами, которое невозможно ей шло. Голову покрывала изящная шляпка с перьями и вуалью в цвет платья. Она торопилась, поэтому сбегала по лестнице, постукивая каблучками своих бархатных туфелек. Оливия вышла в сопровождении мужа. Ленни был безупречно одет: накрахмаленная рубашка, фрак, плащ – все было идеально, включая аккуратно уложенные волосы. Оливия также была безумно хороша собой. Цвет ее лица подчеркивало платье цвета миндаля из выбранного ей дамаста. На ее прелестное лицо спадало несколько локонов, что добавляло ее образу определенную легкость и естественность. В ушах блестели серьги с мерцающими рубинами. Эвелин и Розалин вышли последними, они держались за руки. Розалин была на удивление очень весела, и сестра на протяжении всей поездки подбадривала ее, так как каждый бал для младшей сестры был чем-то роковым и неминуемым. Эвелин выглядела очаровательно, тетушка даже вскрикнула, увидев ее.
– Чему удивляться, дитя, ты, как всегда, до ужаса хороша!
Платье лазурного цвета действительно красило ее. Оно было струящимся и пышным, оборки из кружева украшали его подол, словно снежные облака разнеслись по небу воздушной пеной. Тонкая шея была открыта, и на ней красовалось массивное украшение с камнями синего и белого цвета. На руках были белые длинные перчатки, а волосы собраны на затылке, прическу дополнял цветок ириса, приколотый с боку. Ее сестра была также мила. Платье цвета персика подчеркивало ее невинность и простоту, оно струилось, когда она двигалась, и переливалось перламутровым блеском. Накидка из тончайшего тюля укрывала ее руки. В волосах сияли камни белого и розового цвета, рассыпанные по всей голове, подобно цветкам клевера на поляне. Все были готовы окунуться в неповторимый мир веселья и красок. Нетерпение поглощало всех без исключения. Как только все уселись, карета двинулась по направлению к центру празднества и всеобъемлющего шика.
Глава
VIII
Наплыв гостей был колоссально огромен. Экипажи съезжались один за другим к сияющему имению. Из них выпархивали дамы в шикарных одеяниях, юные леди, ничуть не уступающие старшему поколению, джентльмены в своих парадных фраках. Казалось, это событие стало, чуть ли не главным в году. Поместье купалось в свете и блеске. Оживлено шумели фонтаны на террасе, а гул, исходящий из залы, заглушали звуки музыки и открывающихся бутылок шампанского.
Коляска Стенсфордов прибыла секунда в секунду, но торжество уже постепенно разгоралось, как и бывает на балах. Миссис Стенсфорд с необузданным нетерпением вылетела из кареты, и, поторапливая остальных, нырнула в переднюю. Сопровождающие ее, не торопясь последовали за ней, восторженно разглядывая передний двор и открывающийся перед ними дворец.
– Ах, какая роскошь! Вы только взгляните! – негромко, обратилась Роксана к детям. – Держу пари, он вложил не одну тысячу в подобное оформление.
– Как же удалось за полтора дня сделать так много, ведь поместье не маленькое… – поддалась восхищению Розалин.
Все гости, включая наших героев, ринулись в залу, где перед началом бала принято было осматриваться и угощаться предложенными яствами.
Передняя впечатлила Эви своей изысканностью и стариной. Высокие потолки, картины во всю длину стен, мягкие дорожки, обрамленные золотой бахромой – все было словно позаимствовано у Букингемского дворца. Она плыла, словно зачарованная по этому невероятному дому, полному антиквариатом и дорогой мебелью. Всюду были цветы – белые каллы. Такая точность и безупречность во всех деталях не могла ни удивлять приятнейшим образом. Эвелин не раз была на подобных балах, но такой атмосферы праздника она прежде не ощущала. Не замечая того, как она идет, Эвелин вместе со своими спутниками прибыла в залу и подметила, что все гости с обожанием и нескрываемым восторгом рассматривают эту комнату.
– Вы только посмотрите! Он каждый раз оформляет залу по-особенному. Ни разу, сколько я не посещала его балы, зала не была в одном и том же стиле. – голосила какая-то невысокая дама в черном одеянии.
Огромные серебряные люстры свисали по всему периметру просторной и длинной залы. Столы с напитками и легкими закусками были расставлены в двух соседних комнатах, в конце центральной залы был расположен оркестр – музыканты уже заняли свое место на подмостках; по бокам комнаты стояли стулья с золотыми ножками и красными сидениями. Площадка для танцев постепенно заполнялась, так как раздался первый гудок трубы.
– Поистине роскошно. – заключила Оливия. Она говорила с Эви и Роуз, так как супруг ее вместе со своей матушкой отделились от них и направились к столу, поздороваться к очередными знакомыми. Оливия через несколько минут присоединилась к ним.
– Хозяин явно не пожалел сил и денег на оформление всех этих комнат. А ты видела сад, Эв? Дух захватывает. – уже совсем повеселевшая подхватила Роуз.
– Мистер Бенекс! – поприветствовала знакомого Эвелин.
– Мисс Эвелин! Мисс Розалин! Доброго вечера! Вы прелестны! Разрешите представить, миссис Копгейл. – он указал на даму, держащую его под руку, и, видимо, сопровождавшую его. Это была женщина под пятьдесят с темными волосами, морщинистым и высохшим лицом.
– Как вам нравится имение? Я бывала здесь, когда миссис Торндайк заправляла этим чудным домом. С тех пор он весьма изменился.
– О, я раньше не видела более старинных и великолепных домов, мэм. – ответила Эв.
– Здесь все, подобно дворцовой атмосфере! Не может не покорить чье угодно сердце! – добавила, улыбаясь, Роуз.
– Воистину. – бросила дама с сухим лицом.
– Что ж, юные леди, прекрасного вам вечера!
Девушки ответили мистеру Бенексу и его даме реверансом.
В этот момент к нашим дамам подошел немного худощавый молодой человек со светлыми волосами и невероятно добрыми голубыми глазами почти на половину веснушчатого лица. Эти самые глаза были полны радостного удивления и восторга. Девушки остановились и так же выказали легкий шок.
– Мэтью! – воскликнула Эвелин.
– Эвелин, Розалин! Как же я счастлив, видеть вас! Как вы поживаете? Давно приехали?
– Милый друг, я очень рада, что вы здесь! – Эв продолжала пожимать обеими руками руку джентльмена.
– Мы прибыли в пятницу утром, и с тех пор наши дела шли довольно неплохо. – Роуз решила взять на себя ответы на интересующие вопросы вместо ошарашенной сестры.
– Мисс Розалин, мне это очень приятно слышать, право слова. Вы обворожительны, дамы!
– Как ты похорошел, мой добряк Мэтью!
Мэтью застенчиво улыбнулся и опустил глаза, а Эв продолжила.
– Какие плечи! Настоящий кавалер! Как давно ты в Блутауне?
– Ох, Эв, бросьте! Я, право, могу смутиться! Ах да, в Блутауне я с неделю. У отца изменились планы и из Шеффилда мы ринулись в Лондон, где были выполнены некоторые дела. Затем мы направились прямиком в Глостершир. Остановились в Челтнеме, а после добрались и до Блутауна.
– И надолго вы? – с особым интересом спросила Розалин.
– Полагаю, с месяц мы здесь пробудем, покуда у отца не появятся клиенты, которые будут так любезны, вызвать нас обратно в Шеффилд! – последняя часть предложения была произнесена с некоторой иронией.
Мэтью Мэримонд был одним из старинных друзей Эвелин. Он, так же, как и она, посещал Блутаун почти каждое лето, поскольку его отец имел некоторые дела в этой части страны, а младший сын, как главный помощник, сопровождал его во всех его паломничествах. С Эвелин он познакомился еще в раннем детстве, и с тех пор, эти двое были настоящими товарищами и даже время от времени обменивались письмами.
– Ох, уже был издан третий гудок, верно пора заняться тем, для чего мы здесь собрались! – с не сходящей с лица улыбки пролепетала Эвелин. – Первый танец я любезно пообещала своему горячо любимому брату, – объяснила Эвелин, ища глазами своего партнера. – но он верно и думать об этом забыл!
Ленни подоспел вовремя.
– Мэтью, старина! С приездом! – Ленни поклонился.
– Сердечно благодарю и не смею отрывать вас от значимого здесь действа! Мне думается, ваша очаровательная партнерша, Ленни, вас заждалась!
– Ах, милый, милый Мэтью, еще увидимся, я обещаю тебе последний танец! – Эви кокетливо улыбнулась и повела плечом, после, взяв брата под руку, направилась в залу.
Розалин и Мэтью остались наедине. Она смущенно смотрела в пол после того, как с жалостливым видом проводила сестру на первый танец. Мэтью, робея, и немного нервничая, все же набралась определенного количества сил и выдал:
– Мисс Розалин, не соблаговолите ли вы подарить мне первый танец на этом балу?
Щеки девушки покрылись легким румянцем, уголки губ слегка приподнялись, и она не без труда подняв на него глаза, вымолвила: «Конечно!»
Эта пара присоединилась ко многим, подготавливавшимся к танцу. Первым танцем по традиции этого дома был вальс. Пары были готовы, и чувственная музыка легким шлейфом окутала все пространство, нависая над плавно кружащимися в волнующем вальсе танцующими. Слышно было только музыку и шуршание подолов платьев. Ленни и Эви смеялись о чем-то, обменивались репликами и замечаниями, шутили, и меж этим успевали кружиться в танце.
– Все же вальс – мой нелюбимый танец! – заявил Ленни.
– Надеюсь, это не из-за плохой партнерши? – хихикнула Эв.
– Брось, ты великолепно двигаешься! Тебе нет равных на этом балу! Дело в другом. Уж слишком он интимный, что ли… Все так и норовят прижаться телами друг к друг, как бы ища контакта с партнером. Словом, танец этот трогает только дам и кавалеров, мечтающих о слиянии двух тел.
– О, как ты не прав! – запротестовала Эвелин. – Танцующие вальс должны чувствовать этот танец, проникнуться в него всей душой, чтобы понять ту связующую, которую он в себе таит – связующую между мужчиной и женщиной. По твоим убеждениям, танцевать вообще не стоит…
– О чем и говорю! Контакт!
– Контакт телесный не может породить душевного! Поэтому после твоих слов не вижу ничего предосудительного перестать с тобой танцевать!
– Ох, брось!
– Мы с тобой не можем прочувствовать эту связующую. Она есть только у друзей сердца. Танцевать вальс нужно с человеком, владеющим твоим сердцем.
– Что за вздор, Эви!
– Не вздор, а самая что ни наесть истина! Но я люблю тебя и танцую с тобой из любви.
– Ты вкладываешь слишком много смысла в танец…
– Возможно. Но в этом я непоколебима! Погляди, сколько еще гостей припоздало… – решила перевести тему Эви, не надеясь найти понимания брата относительно ее суждений.
– Да, торжество, так торжество! О нем долго еще будут болтать. Торндайк – щедрый малый.
– Щедрость достойна уважения. Он великолепный хозяин, раз решил угодить гостям каждой продуманной мелочью.
– Как жаль, что ты не была на его предыдущих балах, Эв…
– В таком случае, мое впечатление было бы менее красочным, нежели оно есть сейчас. Я слышала, он давал не так много балов.
– Да. Он уезжает надолго в Оксфорд, где расположено его поместье, хотя бывает, целый год находится в Блутауне. Последний бал был минувшей осенью. Но тот не сравнится с размахом этого ни в коей мере.
– Вероятно, больше гостей, больше хлопот.
Пока звучал вальс, к гостям успели присоединиться трое. В центре стоял высокий молодой человек очень привлекательной наружности, с зачесанными назад темными волосами в дорогом костюме самого темного оттенка бордо. Слева от него – темноволосая, высокая дама, также очень красивая и изящная. На ней было одето платье сливового цвета, а шею обвивали жемчужные нити. Справа от таинственного гостя стоял не кто иной, как владелец имения и по совместительству, хозяин сегодняшнего вечера. На нем был безупречно сидевший темно-серый фрак, волосы как-то по-праздничному уложены, а в руках у него была трость, обитая кожей питона. Взгляды гостей и танцующих моментально обратились в сторону новопришедших. Пусть все якобы продолжали заниматься тем, чем занимались, однако же, отрицать то, что троица стала предметом жадного внимания окружающих – совершенно абсурдно.
Глава IX
– Кто это с мистером Торндайком? – не сдержав пытливого любопытства, спросила у брата Эвелин.
Ленни взглянул на господ и с жаром ответил, лицо его при этом засияло довольной улыбкой.
– О! Какой сюрприз! Ну, надо же… – он обернулся к сестре и принялся рассказывать. – Тот джентльмен в центре, это мистер Джаред Дэвидсон, весьма богатый малый. Его состояние превышает состояния всех джентльменов в зале вместе взятых… – он усмехнулся. – На самом деле, более чем приятный молодой человек. Мне приходилось иметь с ним дело. Прекрасный человек!
– А эта ослепительная дама, верно, его супруга?.. – ехидно бросила Эв.
– Ха-ха! Что ты, Эв! Проще исколесить весь мир за сутки, чем женить этих людей! Да я и сам был таким когда-то… – он словно отогнал мысли и с лицом, полным простодушия продолжил. – Эта миледи сестра мистера Дэвидсона. Добрейшая душа! Вы с ней явно поладите.
Эвелин вопросительно посмотрела на брата.
– Думаешь, они задержатся?
– Понятия не имею. Что ж, узнаем. Тебя нужно непременно им представить! Достопочтенные люди!
К этому времени, все уже аплодировали оконченному первому танцу и своим партнерам. Музыка на время стихла, а Ленни и Эвелин неспешно подошли к Торндайку и его спутникам. Эв чувствовала нечто странное, приближаясь к этим особам. Пульс как будто участился, холод пробежал по ее телу и покрыл его легкой дрожью. Ей часто приходилось оказываться в подобной ситуации – заводить знакомства, однако именно в эту секунду ей отчего-то стало не по себе, это было абсолютно чужеродное ощущение. Этот мистер, который стоял в центре казался ей немного угрюмым и холодным. Он равнодушно смотрел на все происходящее, и ни разу его лицо не просияло одобрительной улыбкой. Все же, что-то доброе и сокровенное пряталось в этих черных глазах. Он стоял, заложив руки за спину, в то время как все дамы с неистовым желанием разглядывали этого мужчину с ног до головы. Да, он выглядел величественно: его плечи казались шире, чем плечи Торндайка и вообще всех мужчин в зале. Его лицо источало мудрость и задумчивость, при этом оно было невероятно привлекательным. Все его черты были правильными и благородными: прямой нос, очерченные скулы, в меру полные губы, но особенно зачаровывали его горящие глаза. Он показался Эв ни много ни мало скучающим, его лицо выражало какую-то глубокую думу, но и тень грусти порой проскальзывало по этому великолепному лицу. Дама, стоявшая по левую руку от него, создала благоприятное впечатление с первого взгляда. Эвелин пришла к заключению, что она самая красивая и элегантная особа этого вечера. Ее бледная кожа, черные, словно смоль, волосы, как у брата, тонкая фигура, покатые плечи, ее жемчуг и ее стать – все, каждая деталь прямо-таки голосила о ее благородном аристократичном происхождении. Она что-то шептала брату, а тот с особым вниманием слушал ее и утвердительно кивал в ответ. Мистер Торндайк в эту секунду приветствовал некоторых гостей, которые облепили его со всех сторон. Как вежливый хозяин он не мог не отдать дань всем пришедшим и не поблагодарить их за визит.