Внутри «Котлетной» Мария, напевая свою любимую песню про перевозчика у переправы, убирала со стола, наводила очередной лоск. С уважением, но без особой робости уставилась на вошедшего.
– Добрый день, – поздоровался Балабин. – Я – начальник городского отделения полиции, Балабин Борис Дмитриевич. Вот, заехал познакомиться. Добро пожаловать в наш город.
(Про себя отметил, что всё-таки прав был Шмыров, на армянку хозяйка «Котлетной» никак не походила. А что глаза чернючие, так это правда. Но всё-таки не армянские, скорей южнороссийские. У одной молодухи из Краснодара были такие же глазищи, Балабин с ней в Крыму познакомился, в одном санатории отдыхали.)
– Здрасьте, – отозвалась Мария. Улыбнулась, блеснула золотым зубом в нижней челюсти. – Новикова Мария. – Потом, подумав, поправилась: – Мария Анатольевна.
Балабин подошёл к прилавку, с интересом оглядел выставленные там котлеты.
– Значится, котлетками торгуете, Мария Анатольевна? – уточнил он.
– Ну да, – отвечала Мария. – Есть с грибами, есть свиные, говяжьи. Из смешанного фарша тоже есть. С жареной картошечкой не желаете? Угощайтесь, товарищ начальник.
– Да нет, спасибо, сыт. Только отобедал с мэром, – солидно сказал Балабин. – Ну и как бизнес, нормально?
– Да не жалуюсь, – снова улыбнулась Мария. – Я должна работать на дому, чтобы при сыне быть. Он же у меня калека. Мы и живём здесь же, в задних комнатах.
– Понятненько, – процедил Балабин. – А откуда сами будете, Мария Анатольевна?
(На самом деле от того же Шмырова прекрасно знал, что Новиковы сюда переехали из Новгородской области.)
– Из Коврова, – сказала она. – Это под Новгородом.
– Ясно, – буркнул Балабин. – А до этого где жили?
– До этого в Александрове, – охотно начала рассказывать Мария. – А ещё раньше в Южинске, под Самарой. Мы с сыном последние годы часто переезжаем. Понимаете, родственников у нас нет, родители мои померли давно. Одна всё и тяну, мать-одиночка ж я. А Рудик мой – необычный ребёнок. Так уж случилось, что калека он у меня. Беда у нас была, когда он ещё совсем маленький был. Пожар случился, Рудик весь обгорел. Ему ноги и руку пришлось ампутировать. А в нынешнее время очень непросто ему подходящее место найти, ну, вы понимаете?
– Понимаю, – кивнул Балабин.
На самом деле не очень понял, что она имеет в виду.
Ну, калека, дальше-то что?
Чем ему не годилось в Коврове или где там они ещё жили, непонятно. Вслух спросил:
– Кстати, где он Рудик ваш, дома?
– А то! Конечно, где ж ему быть. Он без меня никуда. Я вас познакомлю. Руди-и-к! – зычным голосом заорала она куда-то в глубь дома. – Выйди, покажись!
Прошло полминуты.
Балабин уже начал недовольно хмуриться, но тут наконец хлопнула дверь, заскрипели половицы, в помещение вкатился на своём кресле Рудик. В кепке-бейсболке, сильно нахлобученной на голову, и солнечных очках.
– Вот это мой Рудик! – с нескрываемой гордостью произнесла Мария. – Познакомься, Рудик, с начальником.
– Здрасьте, – низким голосом проскрипел Рудик.
– Здравствуй, – кивнул Балабин.
Поначалу думал пожать инвалиду руку, но тут же отказался от этой идеи. Вообще в присутствии этого калеки в тёмных очках странным образом чувствовал какую-то тягостную неловкость.
– Знатное у тебя кресло, – проговорил он (просто чтобы что-то сказать).
– Да, очень удобное, – поддержал разговор Рудик.
Но Балабин уже отвернулся от него.
– Значится, надолго к нам? – спросил он у Марии. – Или опять временная остановка?
– Ну, мы посмотрим, как нас тут принимать будут, – снова блеснула золотым зубом Мария. – Нам вообще-то тут нравится. Хотелось бы остаться.
– Приозёрск – хороший город. Тихий, спокойный. А главное, люди у нас хорошие. Я уверен, что вы здесь осядете, – добродушно сказал Балабин.
– Может, всё-таки угоститесь? – снова предложила Мария. – Я вам котлетку прямо со сковородочки с собой заверну. Вы таких вкусных никогда не ели. Попробуйте.
– Ну, разве что попробовать, – согласился начальник.
(Больно уж соблазнительно пахло вокруг.)
Мария ловко подхватила поджаристую котлетку с огромной сковородки, положила в бумажный пакет с логотипом:
«КОТЛЕТНАЯ
ул. Лесная, 12
г. Приозёрск»
Балабин одобрительно покачал головой.
Во баба, молодец!
Уже и пакеты фирменные успела где-то заказать. На ходу подмётки рвёт!
Мария тем временем сунула туда же, в пакет, кусок хлеба, салфетку:
– Вот, угощайтеся! Может, вам картошечки ещё положить? Или кетчупа?
– Нет, нет, спасибочки! Больше ничего пока не надо. Как-нибудь ещё заскочу при случае.
– Заезжайте, мы гостям рады.
Балабин кивнул обоим и вышел на улицу.
Только тут наконец почувствовал некое облегчение. Этот калека в идиотской американской кепке определённо вызывал у него какое-то неприятное чувство.
Тяжёлый случай!
Мария и Рудик смотрели в окно, наблюдали, как он неспешно садится в свой полицейский газик.
Рудик отвёл рассеянный взгляд от отъезжающей машины, неожиданно замер, плотно сжав губы, что свидетельствовало о крайней степени сосредоточенности.
– Мама, видишь в окне напротив девушку? Вон там, где занавески цветные. Видишь, как она на меня вылупилась?
– Ну, вижу, – тут же отреагировала Мария. – Ты чего, её знаешь?
– Она из моего класса. Таня Родина её зовут.
(Таня на той стороне улицы заметила, что её увидели, тут же отвернулась, стала усердно поливать стоящие вдоль подоконника цветы.)
– Ну и что она, хорошая девочка? – ревниво спросила Мария, поворачиваясь к Рудику. – Умная?
– Да нет, – усмехнулся сын. – Наоборот, говорят, дура набитая.
4. Разъезд
Утренний солнечный луч осветил висевший на стене календарь. Всё та же рука протянулась, оторвала очередную страницу. Глаза с интересом уставились на сегодняшний гороскоп. Надпись была лаконичная и более чем странная:
ГОРОСКОП. СКОРПИОН. Вторник.
В этот вторник Скорпион должен быть крайне осторожен, выбирая людей для общения.
Прозвенел звонок, возвещавший конец уроков, и после секундной паузы из школы гурьбой повалили радостные ученики. Некоторые направились к расположенному неподалёку пустырю, в последнее время превращённому одиннадцатиклассниками в импровизированную автомобильную стоянку.
Ромка Заблудший стоял около машины Павло Горошевича, завистливо рассматривал старый, местами поржавевший «Запорожец», который недавно подарил Горошевичу отец.
Какая-никакая, а тачка!
На своём кресле рядом проехал Рудик, подкатил к уже поджидавшему его рафику. Навстречу вышла Мария, изготовилась запихивать сына внутрь.
Мимо на велосипеде порулила Света Коновалова, приветливо махнула Рудику:
– Пока, до завтра!
Рудик поднял единственную руку, помахал в ответ.
– Это кто? – подозрительно спросила Мария, провожая Свету взглядом.
– Света, – проскрипел Рудик. – Из моего класса. – И, предупреждая материнский вопрос, добавил: – Хорошая девочка.
– Все они хорошие, когда спят! – пробурчала Мария и рывком подняла сына на руки.
Хорошая девочка Света миновала пустырь и уже было выехала на дорогу, когда у неё зазвонил телефон.
Света остановилась, достала мобильник:
– Аллё! Аллё! Я слушаю!
В телефоне снова молчали, слышно было чьё-то сдерживаемое дыхание.
– Тебе что, делать нечего? – разозлилась Света. – Займись уже наконец чем-нибудь, придурок! Козёл сраный!
Раздражённо захлопнула мобильник, сунула в карман и покатила дальше.
Света не знала, что со стоянки за ней пристально наблюдали Тамара Станкевич и Таня Родина.
– Кто, интересно, ей всё названивает! А ты заметила, как она с этим Рудиком? – возбуждённо говорила Таня (старалась сделать приятное Тамаре). – Ручкой ему махала! Я чуть не обоссалась, когда это увидела. Не, народ вообще поехал! Тамар, а может, она извращенка? Может, её уроды возбуждают, а? Ой, я бы не смогла с инвалидом!
(Таня была девственница, никто пока ни разу на неё не посягнул.)
Тамара усмехнулась:
– А чё, может, ты и права, Танюсик. В тихом омуте черти водятся.
Сзади подошёл Саня Колосков. Заговорил с плохо скрываемым волнением:
– Н-ну чего, Т-тамар, м-может, ч-чего-нибудь сообразим веч-черком?
Тамара равнодушно пожала плечами:
– А ты что предлагаешь, Санёк? Чем тут, в этой дыре, заняться?
– М-м-можем в «Б-берёзку» д-двинуть, – чуть покраснев, сказал Саня. – В-вот Т-танька нас проведёт.
Таня Родина по вечерам подрабатывала в кинотеатре, проверяла билеты. Там же, в «Берёзке», в кассе и в буфете, работали ещё несколько девочек из их школы, в том числе и Алина Трушина.
– Некислая идея, – скривилась Тамара. – Обломался ты, Санёк. Придумай чего-нибудь поинтересней. А в киношку без меня сходи. Пока, Танюсик.
И, небрежно махнув ключами, прошествовала к своей машине – «Тойоте-Королле» серебристого цвета (зависть всей школы, несмотря на то что «Тойота» была правосторонняя, отец привёз прямо из Японии).
Саня смотрел ей вслед, уши у него горели.
Таня тоже озадаченно провожала взглядом подругу, морщила лоб, пыталась понять, что случилось. Обычно Тамара её подвозила, а сейчас даже не предложила. Чем она её рассердила?
Может, чего не так сказала?..
Таня вздохнула. Иногда она совсем не понимала подругу. Но что уж тут сделаешь.
– А чего, правда подваливай на последний сеанс, – сочувственно предложила она Сане. – Я и сама с тобой посижу.
– Т-теб-бя эт-т-то к-кино ещё не д-д-дост-тало? – резко повернулся к ней Саня. Заикался он теперь сильней прежнего. – Т-т-т-ы ж-же н-неб-бось уж-же все ф-ф-фильмы в-видела!
– Ну ладно, ну и видела, чего ты окрысился-то? – примирительно сказала Таня. – Не хочешь, не надо, никто ж не заставляет. Ты же сам навязался. До дома-то хоть подбросишь?
Саня неожиданно успокоился. Ничего, будет и на его улице праздник. Он упорный, от своего не отступится.
Никуда эта красавица не денется!
А пока у него есть превосходное утешение – тачка, которую он наконец-то получил на день рождения. Новенький внедорожник «Нива-Тайга», даже на слух приятно, звучит неслабо, почти как «Тайгер». И вправду не тачка, а реальный зверь, тигр!
– Л-ладно, д-давай! – кивнул он Тане и пошёл к машине.
Та обрадованно затрусила за ним.
Алина Трушина садилась на здоровенный мотоцикл с коляской, известный на весь город.
Про мотоциклы Алина знала всё. Гоняла на своём уже полтора года, он являлся предметом её особой гордости. Это была достаточно редкая модель – «ИМЗ-Волк», фактически первый отечественный чоппер, не так давно пришедший на смену другой тяжёлой машине – «ИМЗ-Урал», который до этого выпускался почти без изменений лет шестьдесят подряд.
– А на хрена его там было менять, модернизировать, – объясняла интересующимся Алина, – если «Урал» – это тот же нехилый довоенный БМВ Р75, убойная вещь, улёт. Его когда-то скоммуниздили у немцев, и всё – недушно, милое дело. От добра добра не ищут, так ведь?
Что же касалось её «Волка», то он представлял собой совершенно особый тип мотоцикла: дефорсированный двигатель большого объема, длинная передняя вилка, высокий руль, весь отделан кожей и хромом. Алина, счастливая обладательница этой роскоши, сидела на нём вертикально, вытягивала ноги вперед.
Конечно, не «Харлей-Дэвидсон», но класс-то тот же.
Так что все могут заткнуться, понятно?
Рядом притормозил Олег Дикий. У Олега автомобиля не было, он, как и Света Коновалова (и многие другие), ездил на велосипеде. Объяснял всем, что это очень полезно для поддержания спортивной формы. А если по правде, то не мог дождаться, когда ему купят машину, но отношения у матери с отцом были скверные, тот показывался в Приозёрске всё реже и реже, так что четырёхколёсное счастье ему пока что не светило.
– Слушай, Алька, – громко, перекрикивая мощный мотор «Волка», заговорил он, – я когда думаю, что ты сидишь рядом с этим уродом, мне прямо блевать охота, к горлу подкатывает, ей-богу! Тебе самой-то не противно? Я тебе что хочу сказать…
– Не надо меня лечить, Олежек! – резко прервала его Алина. – Без тебя докторов хватает! – Неспешно сунула в рот жвачку, окинула его насмешливым взглядом: – А я чего-то думала, что ты покруче будешь!
Крутанула ручку газа и унеслась прочь.
Олег разочарованно сплюнул. Никак он не мог подобрать нужный ключик к этой девке. Вроде она и с ним, а всё равно дистанцию держит, не подпускает. Может, прав Заблуда, давно надо было трахнуть её, и все дела.
А как же запах…
Подумаешь, запах. В конце концов, можно перед этим освежитель зажевать.
Нет, откладывать больше нельзя, надо решаться!
Тамара Станкевич сидела в «Тойоте-Королле», якобы красила глаза. На самом же деле с живым интересом следила за всем в зеркальце заднего вида. Видела, как уехали Саня с Танюсиком, теперь её внимание было полностью сосредоточено на Алине и Олеге.
Убедившись, что Алина умчалась на своём грохочущем мотоцикле, Тамара быстро вышла из машины, подняла капот, покопалась там пару секунд.
– Олег! – окликнула она Дикого, который уже выезжал с пустыря.
Тот услышал, оглянулся.
Тамара стояла около своей «тойоты», призывно махала рукой.
Олег нажал на педали, подкатил поближе:
– Чего случилось?
– Не знаю, – огорчённо пожала она плечами. – Машина, типа, не заводится. Прямо не знаю, чего делать. Хренотень какая-то!
– Стартёр, что ли, барахлит? – с видом знатока спросил Олег.
– Почём я знаю. Она как мёртвая. Сам попробуй. Может, у тебя получится.
Олег прислонил велосипед к столбу, взял у Тамары ключ зажигания, сел в машину.
Она нагнулась, всунула голову в салон, вроде как смотрела, что он будет делать. Олег вынужден был отклониться, так близко от него она оказалась.
Он вставил ключ в замок, повернул. Машина и в самом деле была как мёртвая.
– Пусти-ка!
Он начал вылезать из машины. Тамара неохотно выпрямилась, отступила, пропуская его.
Олег обошёл машину, заглянул под капот, сразу увидел отсоединённую клемму.
– У тебя же аккумулятор отсоединён! – сказал он. – Вот она и не работает!
– Ну да? – поразилась Тамара. – Ты серьёзно? Где? Покажи!
Она опять стояла совсем рядом, развевающиеся волосы задевали его щёку. Олег покосился на неё, усмехнулся, до него наконец дошло.
– Ну, ты даёшь, Томик!
И одним движением соединил клемму.
Как раз в этот момент мимо них проезжал рафик, в который Мария наконец-то усадила Рудика. Тяжёлое кресло было компактно сложено, лежало сзади.
– Мам, этот парень чего-то против меня имеет! – пожаловался Рудик. – Вчера кресло нарочно толкнул. Хамит… Невзлюбил он меня за что-то. А я ему ничего такого не сделал…
Мария притормозила, внимательно посмотрела на юношу, про которого говорил сын:
– Вот этот блондинчик? Как его звать-то?
– Олег Дикий, – мстительно проскрипел Рудик.
5. Перепих
Алина Трушина жила почти на самой окраине Приозёрска. Жила одна: мать уже шесть лет как померла, а отец с новой женой поселился в прошлом году в Святопольске, здесь теперь почти не показывался. Зато деньги, ублюдок, присылал регулярно, и на том спасибо. Главное, что мотоцикл не забрал, оставил.
Об отце Алина вообще старалась не думать, в противном случае опять начинала отчаянно болеть голова, накрывала полнейшая депрессуха, что, в свою очередь, грозило возвращением в психушку, где она побывала уже дважды (первый раз почти пять месяцев проторчала, второй – три) за свои семнадцать лет.
Те два с половиной года, когда она оставалась жить вдвоём с отцом, превращаясь из угловатого подростка в девушку, исчезли в чёрном провале её памяти, и у Алины не было ни малейшего желания извлекать их оттуда. Всё, что касалось того страшного времени, являлось для неё табу, нарушать которое не следовало ни под каким видом.