– Прекрасно, – отмахнув от себя одно, нехорошее, подозрение, промолвила прекрасная девушка, – хоть с этой стороны неприятностей ждать не приходится: после того случая с долларами, произошедшим в Америке, я живу словно бы какая-то не своя – столько тогда людей погибло.
– Это были не люди, а преступные «выродки», – пытаясь успокоить совесть невесты, настоятельно произнес генерал, – ведь ты и сама, надеюсь, видишь: то, что было сделано, пошло обществу только на пользу, и людям становится жить намного легче и гораздо комфортнее.
– С этим, действительно, не поспоришь. В любом случае, чем старше я становлюсь, тем больше меня начинают мучить кошмары, а мертвые бандиты снятся мне по ночам, – и немного подумав, Екатерина печально добавила, – да и не только одни лишь бандиты…
Корнилову была известна большая часть жизни Ветровой, поэтому он промолчал. На эту тему разговор тогда закончился и больше не поднимался. Екатерина же итогом стала носить очень удобный бронежилет, кроме всего прочего, согревавший ее тело от промозглой октябрьской непогоды.
* * *
Проснулся Туркаев от звука захлопывающейся входной двери. На улице уже давно стемнело, и таким образом спальная комната погрузилась в таинственный полумрак. Глаза Туркаева, и без того видевшие в темноте, словно у кошки, давно уже привыкли и свободно различали силуэты находящихся внутри помещений предметов. В квартире слышался шум, свидетельствующий о том, что владелица жилья пришла одна, без какого-либо сопровождения.
Она свободно передвигалась, неприхотливо шурша своими одеждами. Глеб сел на кровати, ожидая, когда откроется дверь, и в комнате возникнет хозяйка. Это случилось ровно через минуту. В спальне загорелся свет, и на пороге появилась такая восхитительная и такая ненавистная всему его существу невероятно прекрасная женщина. Она была одета в серый демисезонный плащ. Расстегнув только пояс, она еще не успела начать освобождать из петель пуговицы…
– Я дам тебе много денег, – произнесла Екатерина, поняв цель его визита и определенно надеясь, что сможет таким образом купить свою жизнь.
– До твоего прихода я не сидел здесь без дела, и как видишь: взял на себя смелость осмотреть твои помещения, – ответил Туркаев, похлопывая рукой по дорожной сумке, – так что деньги у меня теперь есть.
– Я дам тебе очень много денег, – настаивала хозяйка, нервно перебирая в голове всевозможные варианты спасения.
– Ничто не может сравниться с чувством, когда воздаешь по заслугам врагам, делая это исключительно за смерть своих преданных «братанов», – произнес Глеб, извлекая из-за пазухи пистолет с глушителем и сразу же вслед за этим производя три прицельных выстрела.
Две пули попали ей в грудь, третья, как и полагается у профессиональных киллеров, – в голову. Начиная падать от полученных в бронежилет ударов, на третий выстрел Вернер чуть закинула назад свою голову и перед тем, как потерять сознание, успела истерически прокричать:
– Помогите!!!
Телохранители, замешкавшиеся у лифта, услышали призывы о помощи своей хозяйки и немедленно бросились к двери. Не жалея кулаков, они принялись колотить по металлической, непробиваемой для пуль оснастке, требуя открыть и немедленно пустить их внутрь помещения. В ответ же не слышалось ни единого звука. Один из них, похожий на «терминатора», точно с таким же квадратным, звероподобным лицом и воистину не по-человечески сложенной атлетической фигурой, но при всем при этом во взгляде своем не лишенный рассудка, набрал номер своего «шефа» и дрожащим голосом доложил:
– Эдуард Владиславович, произошло ЧП. Екатерина Сергеевна зашла в квартиру и после того, как за ней закрылась дверь, закричала, призывая на помощь, но когда мы стали стучать, нам никто не открыл. Мы подозреваем, что с ней случилось несчастье.
– Что?! – на том конце сотовой связи заорал в трубку Корнилов, – Да вы что, с ума там, что ли, все «посходили»?! Немедленно на место спецов с резаками. И, скорую! – потом замолчав и секунду подумав, уже более спокойно добавил, – Впрочем, нет. Отставить. Я сам.
Дом располагался почти в центре города, поэтому ровно через десять минут прибыла бригада скорой помощи. По прошествии еще двадцати минут подкатили Федеральные штурмовики, которым предварительно была разъяснена вся важность этого чрезвычайного происшествия. С невероятной ловкостью и проворством они принялись, применяя всевозможные режущие инструменты, нещадно уничтожать металлические конструкции, установленные на входе в квартиру. Их операция заняла еще десять минут. За это время успел прибыть главный руководитель процесса, являющий из себя генерал-лейтенанта Корнилова. Нервно расхаживая по коридору, он ожидал, когда спецы закончат свои технические работы.
В это же самое время Туркаев совершенно спокойно, определенно зная, что дверь непростая и чтобы ее открыть понадобиться значительное время, не спеша привязал к концу веревки сумку со своей небывалой, просто огромной, добычей. Далее, будучи достаточно физически развитым, он легко взобрался на тринадцатый этаж и затем подтянул к себе веревку, на конце которой болталась сумка, содержащая в себе добрых полумиллиона американских долларов. Также не торопясь, он проследовал к лифту и на нем же спустился вниз. На выходе из здания он лицом к лицу столкнулся с Корниловым, но тот был в таком волнении, что не обратил на Туркаева, одетого в сантехническую спецодежду, никакого внимания, как будто того и не было. Глеб же, уступая ему дорогу, машинально отвернул лицо в сторону. Корнилов отлично знал его брата, и заостри он на необычном работнике коммунальных служб свое внимание – мог бы, еще не побывав на месте, с точностью определить, что именно случилось у его невероятно красивой избранницы. Тем не менее и он не был лишен человеческих слабостей, поэтому спешил на помощь к своей невесте, ничего не видя перед глазами. Так генерал и появился на месте происшествия, надеясь только на то, что найдет разгадку внутри квартиры.
Как только проем освободился, он первый бросился внутрь, предварительно достав и приведя в боевую готовность свое огнестрельное, табельное оружие. Нечеловеческим воплем офицер возвестил о случившейся в квартире трагедии.
– Все сюда, немедленно! – было первое, что он прокричал, после своего будоражащего кровь в жилах возгласа.
Первыми зашли медики и сразу же стали осматривать пострадавшую. Как и следовало ожидать, сохранявшийся под плащом и следовавшей за ним белой блузкой бронежилет принял на себя первые две свинцово-стальные пули. Соответственно, внутренние органы да и сама грудь, исключая лишь пару легких ушибов, абсолютно не пострадали. Но вот голова?! Во лбу имелось маленькое круглое отверстие с запекшейся по краям кровью, что не вызывало сомнений о наступлении крайне печальных последствий.
Присутствующий здесь офицер хотя и относился к высшим чинам, но тем не менее не смог скрыть своей скорби – он был живой человек, и ничто человеческое было ему не чуждо – поэтому бросился на кровать и, рыдая, стал попросту вырывать на себе волосы. Внезапно! Один из прибывших на место медбратьев диким, не вызывающим возражений голосом заорал:
– Тихо всем!
И после того, как наступила мертвая тишина, удерживая руку на шее возле самого горла, уже вполголоса произнес:
– Есть пульс. Она жива.
После этих слов пришел в себя и Корнилов. Моментально собравшись, он резко скомандовал:
– Немедленно в «Склиф» ее – прямо в отделение нейрохирургии.
Далее, самолично помогая медбратьям, стал спускать несчастную на носилках вниз, предварительно отдав оставшимися на месте спецназовцам жесткое указание:
– Обыскать здесь все, чтобы ни одна маломальская мышь не выскочила. За информацию отвечаете лично.
– А вы, – обратился генерал к телохранителям, – либо принесете мне голову того, кто это сделал, либо ищите себе другую работу. И можете не сомневаться, что после того, как вы провалили этот объект, вам вряд ли удастся найти что-либо стоящее.
Это была совершеннейшая правда, и возразить охранникам было нечего.
Глава III. Путь до больницы
Скорая «летела» по проспекту Мира, устремляясь в направлении научно-исследовательского института «им. Н.В. Склифосовского». Внезапно, чуть не доезжая улицы Сельскохозяйственной, машина остановилась.
– Что случилось? – грубо обратился к водителю генерал-лейтенант Корнилов.
За рулем сидел молодой парень, не достигший еще и тридцатилетнего возраста и имеющий круглое довольно симпатичное лицо, обладавшее большими голубыми глазами и несколько припухлыми щечками. Начинающая полнеть фигура говорила о его сидячем, малоподвижном образе жизни. Облачен он был, как и положено, в форменную куртку, выдававшую принадлежность к организации скорой помощи. Еле сдерживая охватившее его волнение, парень ответил:
– Впереди большая пробка. Произошло крупное ДТП, и вряд ли получится ехать дальше.
– Ну, так разворачивайся и поезжай другой дорогой, – не скрывая своего негодования, «отрезал» Эдуард Владиславович, – и давай пошевеливайся. Если мы ее не довезем, я займусь тобой лично.
– Не могу, – чуть не плача, промолвил шофер, – сзади проезд уже загородили другие машины. У меня даже развернуться сейчас не получиться.
Корнилов вышел на трассу. Действительно, они попали в ужасную пробку, и не было возможности ехать ни вперед, ни возвратиться назад. Он стал нервно ходить вокруг автомобиля, перебирая в уме различные варианты, как же можно побыстрее доставить раненую в больницу. Вдруг! Ему на ум пришла какая-то неожиданная идея, и он вынул из грудного кармана своего пиджака мобильный телефон – те как раз только начинали входить в массовый обиход – и набрав нужный ему теперь номер, жестким голосом произнес:
– Вертолет, необходимый для транспортировки раненого, срочно пришлите на проспект Мира туда, где происходит пересечение его с улицей Сельскохозяйственной.
Потом видимо посчитав, что нужно этот процесс ускорить, гневно добавил:
– Быстро!!!
По тому, как он сразу же убрал телефон обратно, отчетливо следовало, что на том конце связи отказа он не услышал. Отдав распоряжение, генерал, все более нервничая, продолжил «измерять» мостовую шагами. То, каким тоном было отдано недавнее указание, в общем-то не заставило долго ждать так необходимый в этой сложной ситуации летательный аппарат. Он появился не более чем через двадцать минут после того немногословного телефонного разговора.
Это был многоцелевой маломестный «Бк-117», предназначенный для перевозки пассажиров и грузов и способный выполнять разнообразные задачи – от эвакуации больных и раненых, до участия в антитеррористических операциях – и оснащенный дверями как двумя боковыми, так и только одной задней. На вид достаточно небольшой, он легко был способен принять на борт до девяти человек.
Приземляться было негде, и пилот, показывая виртуозность своего мастерства, завис над остановившимися машинами, прямо недалеко от передвижной скорой помощи, делая это таким образом, чтобы едва не касаться их крыш. В принципе, при очень большом желании, на вытянутых руках можно было перегрузить носилки из салона спасательного автомобиля в подоспевший по строгому приказанию вертолет.
Такое желание, как нетрудно догадаться, было огромным, и под чутким руководством генерал-лейтенанта Корнилова носилки благополучно переместились в более проходимое в сложившихся городских условиях и более мобильное средство. Закончив погрузочные мероприятия, Эдуард Владиславович решил не оставлять невесту без своего присутствия и тоже забрался внутрь маломестной «вертушки». Также он посчитал нужным взять с собой и одного из медбратьев – среднего возраста мужчину с седеющими висками и круглым приятным лицом, на котором красовались едва заметные черные усики. Одежда его, как и у водителя, была специально предназначенной для работников скорой помощи.
До отделения нейрохирургии НИИ Н.В. Склифосовского они добрались менее чем за пятнадцать минут, и пилот, продолжая показывать исключительный профессионализм своего летного мастерства, благополучно посадил летательный аппарат практически у входа в приемное отделение. Генерал тут же спрыгнул на землю и забежал внутрь здания, где, уподобляясь пикирующему с огромной высоты коршуну, влетел в приемное помещение. Увидев там мирно сидящих медицинских сестер, он, не упуская в своем лексиконе и слов нецензурной брани, громким голосом закричал:
– Вы чего тут расселись!? Ну-ка быстро принимать раненую больную! На операционный стол ее – сразу же! И пошевеливайтесь!
– Да кто Вы, собственно, такой? – попробовала возразить молодая симпатичная девушка, как и заведено в больницах, одетая в белый халат. – И почему мы Вас должны слушаться?
– Я очень не советую тебе узнавать, кто я такой, – бесцеремонно ответил Корнилов, – и тем более знакомиться со мной поближе. А если вы тут еще на минуту задержитесь, то, поверьте, я создам вам такие проблемы, что вы навсегда забудете о карьере медицинских работников, да и вообще никуда более не устроитесь.
Как уже говорилось, офицер только одним своим видом внушал к себе невольное уважение и чувство, что ему непременно следует подчиняться. Поэтому, прекратив дальнейшие расспросы, медики принялись исполнять свои непосредственные обязанности, заторопившись к подлетевшему вертолету.
Пока выгружали носилки, Эдуард Владиславович хлопотал рядом, с откровенной грубостью приговаривая:
– Аккуратнее, «олухи»! Вас что, не учили, как нужно обращаться с больными? Нежнее нужно все делать и деликатнее.
Далее, он проследовал вплоть до операционной, где его остановил собиравшийся проводить спасение жизни девушки нейрохирург. На его «бейджике» значилось: «Винкерт Бронислав Сергеевич». Пожилой уже мужчина, имевший рост чуть выше среднего, своими серыми глазами он уверенно выдержал грозный взгляд сопровождавшего раненую высокопоставленного начальника. Было очевидно, что ему уже не раз приходилось сталкиваться с подобным негативно отрицательным обращением, и он совершенно точно знал, как следует поступать в таких исключительных случаях. Его серьезное вытянутое лицо, украшенное продолговатыми углубленьями на щеках, также свидетельствовало, что он вряд ли соберется уступить кому бы то ни было. Поэтому он спокойно, но притом твердым голосом произнес:
– Гражданин, Вам придется подождать в коридоре.
– Нет, – гневно возразил Корнилов, – я генерал ФСБ, что дает мне огромные полномочия, и я буду присутствовать при проведении операции.
– Это в том только исключительном случае, – настаивал Винкерт, – если Вы перешагнете через мой труп, но тогда Вам самому придется заниматься своей пострадавшей.
– Да, но я хочу присутствовать и все видеть, – уже «сдаваясь», более спокойным тоном произнес офицер.
– Это не положено, у нас тоже есть свои правила и инструкции. Скажу больше: пререкаясь, мы теряем драгоценные минуты, от которых может зависеть жизнь пациентки, – произнес в своем заключении врач и, захлопнув перед «крутым начальником» двери операционного отделения, отправился на свое рабочее место.
* * *
В то же самое время, пока происходила такая напряженная транспортировка не состоявшейся миссис Корниловой, двое охранников начали оперативные действия, направленные на розыск мерзких преступников. Тот, что имел внешнее сходство с «терминатором», носил имя Рыков Григорий Михайлович. Имея квадратное лицо и мощную фигуру, он обладал светлыми серо-зелеными большими глазами, излучающими взгляд, не до конца лишенный рассудка. Его коротко остриженная (под ежик) огромная голова была похожа на переросший и готовый лопнуть кочан капусты. Его одежда говорила сама за себя о том, что перед тобой чей-то телохранитель, и включала в себя: черный пиджак, такие же брюки, однотонный темный галстук – заканчивал же его образ такого же цвета чуть выше колена плащ.
Второй внешне мало чем отличался от первого. Он получил от рождения имя Громова Михаила Петровича и был чуть крупнее своего напарника так, что его можно было сравнить с человеком-горой: таким он казался непобедимым и неприступным; маленькие серенькие глазки выражали если не полное, то определенное отсутствие логического мышления; круглое бесстрастное лицо, сверху имевшее наголо обритую голову, к которой прижимались совсем небольшие ушки, дополняло сходство с так называемой «торпедой» – человеком, лишенным своей воли и привыкшим выполнять приказы, какими бы безрассудными они не казались, и как бы трудно при этом не приходилось, мало задумываясь о грядущих последствиях.