Главный планетолог поднял голову. Главный биолог стоял перед ним – напряженный, радостный. В волнении он даже не заметил, что оговорился, допустив тем самым большую бестактность, поскольку все же друзьями они не были – назвал его просто «Планетолог»… Но обижаться не хотелось. Усталость навалилась как-то сразу, вдруг. Она была неимоверно тяжелой и едва посильной, потому что он поверил, не сомневаясь, тут же, без долгих разговоров и каких-либо доказательств.
Сложив на груди все четыре руки, он смотрел поверх Главного биолога невидящими глазами и думал: как предугадать, как предвидеть, в какую сторону с этого мгновения перевернутся абсолютно все их представления о мире, друг о друге, о месте каждого из них в этом мире…
Ему стало жутко. На миг захотелось, чтобы все, о чем говорил Главный биолог, оказалось неправдой. Но только на миг.
Он смутно чувствовал, как непредставимо тяжело будут пересматриваться сами основы существования сложившегося за тысячи тысяч поколений их общества. И тяжесть эта ляжет на плечи всех его членов. Любого и каждого. В том числе его самого, тех, кто совершил это открытие, всего экипажа корабля. Значит, и всех живущих в этом мире.
Но следом пришла и другая мысль – вот теперь они совершенно не вправе не вернуться.
– У нас с Главным биологом есть к тебе очень серьезный разговор.
– Прямо сейчас, не откладывая?
– Даже если ты занят.
Капитан, подавшись к экрану, пристально всмотрелся в них, переводя взгляд с одного на другого, словно изучая их лица.
– Больше нам никто не понадобится? Скажем, Главный геолог. – Он помедлил. – Или… кто-нибудь из других главных?
Главный планетолог повернулся к Главному биологу. Тот отрицательно качнул головой.
– Тут такое дело… Мне кажется, тут нужен непредвзятый подход, некоторая свобода, раскованность мышления. – Главный планетолог говорил с расстановкой, тщательно подбирая слова. – Прежде чем выносить наш вопрос на обсуждение, прежде чем начать рассматривать его аспекты… Словом, Главный геолог, знаешь сам, слишком большой ортодокс.
– Та-ак… Хорошо, я вас жду.
– Мы идем.
– Идете? Почему… Впрочем, вам виднее. – Капитан бросил быстрый взгляд на Главного биолога. – Так я жду вас. – Он первым выключил экран.
Главный биолог по привычке направился к пассажирским кабинам, но Главный планетолог удержал его.
– Давай прогуляемся.
– Но Капитан ждет!
– Я же его предупредил, что мы пойдем пешком.
Каюта Капитана и командный пункт корабля примыкали к залу заседаний Совета, от Лаборатории планетологии это было сравнительно недалеко.
Неспешная прогулка по центральным переходам корабля помогла, как и надеялся Главный планетолог, привести мысли хотя бы в некое подобие порядка. Больше всего он боялся встретить кого-нибудь из экипажа. Но получилось очень удачно, ни в коридорах, ни на лестницах, ни в галереях не было ни души.
Очень быстро разговор вышел за рамки компетенции Главного планетолога. Но наблюдать за поведением собеседников, за беспрерывно меняющимися выражениями их лиц было не менее интересно, чем самому участвовать в нем.
Ему приходилось бывать на узкопрофессиональных встречах Капитана с некоторыми главными специалистами. Эрудиция Капитана поражала. С Химиком он разговаривал как химик, с Геологом как геолог; сейчас он был биологом и, судя по легкости, свободе и непринужденности разговора, биологом в высшей степени грамотным, из числа первой пятерки – не меньше.
Да, конечно, капитаном межзвездного корабля становился лишь тот, кто мог бы быть специалистом не меньшим, нежели любой младший специалист любой лаборатории или службы этого корабля. Об этом правиле на уровне закона знали все, однако же в повседневности данная истина с легкостью забывалась – на хорошем корабле с хорошим экипажем не так уж часты случаи, когда капитану приходится по своей ли, по чужой воле, по вынужденной ли необходимости вмешиваться в дела специалистов, демонстрируя свою профессиональную специфику – энциклопедичность…
– Что ж, идея мне понятна. – Капитан подумал, потом посмотрел на часы и поднялся. – Однако время обедать. Прошу!
От такого неожиданного приглашения Главный биолог чуть ли не вздрогнул и растерянно оглянулся на Главного планетолога. Тот сделал вид, что не понял его взгляда, и тоже встал.
Они прошли за Капитаном в соседнюю с кабинетом комнату.
Искусством вести застольную беседу Капитан тоже обладал незаурядным. Этикет напрочь отметал разговоры о чем бы то ни было, кроме самой еды, он же не позволял и молчать, уклоняясь от общей темы. Главному биологу пришлось поднапрячься и почти к месту привести рецепт какого-то экзотического блюда, вошедшего в моду на его родном Юго-Восточном архипелаге перед самым их отлетом. Капитан и Главный планетолог неожиданно и живо заинтересовались, и, к своему искреннему удивлению, Главному биологу удалось более или менее связно описать его специфический вкус. Его даже вынудили дать обещание синтезировать как-нибудь это блюдо на пробу, и он был вынужден пригласить сотрапезников к себе на обед через два дня…
Но лишь только грязная посуда и остатки обеда исчезли в люке обслуживающего автомата, он не выдержал.
– Капитан, как мне кажется, нас привели сюда не изыскания в области гастрономии!
Капитан еле заметно усмехнулся и неторопливо прошел в дальний угол. Подставив руки под струю воды, он полуобернулся к ним.
– Знаете, самые экзотические блюда, причем совершенно в неимоверных количествах, мне пришлось поперепробовать во время летной практики. Нас направляли на различные корабли младшими специалистами: один полет – штурманом, второй – химиком, третий – инженером и так далее. Словом, все испытали… Так вот, мало того что на каждом корабле был свой набор любимых блюд, мы, попадая на других планетах в любое поселение, набрасывались на местную кухню. Даже какое-то соперничество появилось: кто больше всех привезет в учебный Центр рецептов экзотических блюд. Разумеется, для их приготовления требовались только местные продукты, которых в Центре не достать, а карантинный контроль и тогда был достаточно строг. Ну, мы быстро выучились древнему ремеслу контрабандистов.
Капитан высушил руки под струей теплого воздуха, подержал их над ароматизатором и уступил место гостям.
– Продолжим, – сказал он, когда они снова заняли свои прежние места в его кабинете. – Ведь вы же требуете от меня ответа немедленно, сейчас же. Так?.. Тогда слушайте: все слишком хорошо, чтобы было истинным.
– Но я же объяснил…
– Нет-нет, я не о том! Вам, биологам, и лично тебе как Главному биологу я верю и ни в коем случае не сомневаюсь в вашей профессиональной добросовестности. Тут другое. На практике слишком часто самые блестящие теоретические предположения выглядят весьма непрезентабельно. Если не сказать – жалко. И второе: я даже боюсь подступиться к тем морально-этическим проблемам, которые вызовет к жизни появление среди нас бессмертных, простите за неуклюжий каламбур.
– Одну минуту, Капитан! – Главный планетолог жестом остановил Главного биолога, который порывался что-то сказать. – Я так понимаю, мы вплотную подошли к обсуждению самого открытия и того, что за ним последует. Но я также понимаю, что просто теория, пусть даже основанная на глубокой проработке фундаментальных исследований, вряд ли заставила бы Главного биолога начать этот разговор. Или я ошибаюсь?
Он в упор смотрел на Главного биолога.
– Должен же я сначала узнать ваше мнение, – нехотя проговорил Главный биолог, стараясь не встретиться глазами с собеседниками. Те выжидательно молчали, и он сказал: – Ну, хорошо. Старая истина: вышел в путь – не возвращайся с полдороги… Предлагаю продолжить в Лаборатории биологии.
Он поднялся и направился к выходу. Капитан и Главный планетолог понимающе переглянулись и тоже встали.
Пассажирскую кабину Главный биолог остановил прямо напротив своего кабинета. Он подождал, пока гости усядутся, и, извинившись, скрылся за внутренней дверью, ведущей в Лабораторию.
– Ну, что скажешь? – вполголоса спросил Капитан.
– Заманчиво поверить во все это. Ты не находишь?
– Да. Очень похоже на правду. – Капитан оглянулся на дверь, в которую вышел Главный биолог. – Я сижу и думаю, что он нам сейчас покажет? Ты понял, что ему есть что показать?
Главный планетолог улыбнулся.
– Я был в этом уверен, еще когда мы шли к тебе. И я, кажется, знаю, что, вернее, кого мы увидим.
– Думаешь, он решился?
– А что еще сможет тебя убедить? Да и меня. И всех нас. И поставить Совет перед свершившимся фактом.
– Довольно опрометчиво, – Капитан покачал головой.
– Почему же? Если он был уверен в полном успехе. Да с его любовью к экспериментам на себе…
– Стоп! Кажется, он идет!
– Ты хотел сказать – «они идут»?
Дверь дрогнула и сдвинулась на половину проема. Главный биолог задержался на пороге, потом быстрыми шагами прошел в глубь кабинета и сел. Дверь открылась полностью, в кабинет шагнули двое. Главный планетолог покосился на Капитана.
Тот тоже узнал их. Они были в парадной форме биологов, и в этом, разумеется, не было ничего странного. Но одинаковые знаки отличия Второго биолога в сочетании с одинаковыми эмблемами корабля вносили первую дисгармонию в их облик. А следом сознание отмечало невероятное, доходящее до неправдоподобия их внешнее сходство. Оно было даже не зеркальным, что сразу приходило на ум, а самым что ни на есть прямым: индивидуальные родовые черты одного абсолютно повторялись в другом.
Не нарушая общего молчания, Главный биолог поднялся, прошел за их спины и закрыл дверь. Потом стал с ними рядом.
– Ты прав, – Капитан повернулся к Главному биологу. – Главный геолог был бы здесь сейчас совершенно лишним.
– Судя по нашивкам, мы видим перед собой двоих… гм-м… двоих Вторых биологов нашего корабля. – Главный планетолог выпрямился в кресле. – Но кого мы видим на самом деле?
– Вопрос законный, – кивнул Главный биолог. У себя в Лаборатории он держался солидно и уверенно, как полагается ее руководителю. – Разрешите представить вам оригинал и клон-копию Второго биолога.
– Кто из них кто? – бросил Капитан.
Главный биолог широко улыбнулся. За ним следом улыбнулись и оба Вторых биолога, но тут же притушили свои улыбки.
– Вот уж чего не могу сказать, того не могу! – Главный биолог развел верхними руками и демонстративно вздохнул. – Они и сами, кстати, хотели бы это знать, да тоже никак не разберутся.
– Но ты-то их различаешь? – Главный планетолог подошел ближе, внимательно разглядывая двойников, стоящих по-прежнему навытяжку.
– Представь себе, нет. Различий не существует – ни на клеточном, ни на молекулярном уровне. В области психики, памяти, интеллекта адекватность тоже полнейшая. – Он торжествующе поднял голову. – Пять суток работы всей Лаборатории по контрольной сверке подтвердили их абсолютное тождество.
– Та-ак! – Главный планетолог вернулся на место. – Но ведь кто-нибудь может вполне однозначно их идентифицировать?
– Каждый эксперимент в первую очередь должен быть поставлен корректно, – уклончиво ответил Главный биолог.
– А если без экивоков?
– Гм-м… Эксперимент должен всегда ставиться корректно, – повторил Главный биолог. – Поэтому я – могу. Но только я. Перед самым внедрением психоматрицы оригинала в мозг одному из них я ввел изотоп железа. Но вот кому – оригиналу или клон-копии – даже вам не скажу… Кстати, Капитан, ты разрешишь им сесть?
Капитан приподнялся.
– Вторые биологи, можете сидеть, можете разговаривать с нами и между собой, – произнес он уставную формулу и снова сел.
– Да, – вдруг спохватился Главный планетолог, наблюдая, как Вторые биологи располагаются в креслах напротив. – Как мы будем их называть? Если я правильно понимаю, имена специалистов у них одинаковы. Впрочем, – он усмехнулся, – детские и родовые имена тоже.
– Мы бросили жребий… – хором сказали Вторые биологи, разом замолчали, переглянулись и рассмеялись.
Не удержался от смеха и Главный биолог.
– Пока шла контрольная сверка, они находились в максимально одинаковых условиях и, разумеется, не видели друг друга, – пояснил он. – А последние три дня они свободны в поведении и все равно никак не наберутся чисто индивидуального жизненного опыта. Наверно, потому, что буквально неразлучны… Говори ты, – Главный биолог указал на сидящего справа.
– Мы бросили жребий, – начал тот, покосившись на своего двойника, – и решили, что его будут звать Второй биолог, а меня Второй-бис биолог. Но это пока, – торопливо добавил он. – А потом мы придумаем что-нибудь поблагозвучней.
Глава 3
Среди лекарств, ему приписанных, наверняка были успокоительные, иначе он просто не мог объяснить свое отстраненное спокойствие. Был в этом и отрицательный момент, потому что покой в мыслях логически вел к равнодушию, а если не прямо к нему, то к состоянию очень близкому. Однако положительного было, естественно, гораздо больше. Все-таки приятно более или менее уравновешенно анализировать то, что случилось в последние несколько дней. Богатые событиями дни выдались, что говорить.
Рассуждая здраво и непредвзято, надо было в первую очередь признать, что они – Капитан, Главный биолог и он сам – допустили ошибку стратегического порядка. Может быть, стоило не торопиться, в кулуарных беседах выяснить осторожно отношение главных к личному бессмертию, подавая его па первых порах как гипотетическую возможность выхода из создавшегося положения. Потом попытаться как-то промоделировать их возможную реакцию… Ведь предвидели же они самое резкое неприятие открытия со стороны кое-кого из главных!..
Действуй они похитрее, подипломатичней, наверняка на Совете не обозначилась бы столь отчетливая оппозиция.
Одно хорошо – выговорились все. Вволю… И то, что Совет так резко размежевался, тоже неплохо в конечном итоге. При новом обсуждении гарантированно поднимется более широкий круг проблем, а это повысит шансы того, что решение будет правильным.
Ведь идея Главного биолога, что ни говори, идея безумная. Правда, тем и привлекает. А когда проходит шок, ею вызванный, от безумия мало что остается…
Впрочем, одернул себя Главный планетолог, это уже чисто субъективное. Это только в его восприятии идея личного бессмертия имеет под собой реальную основу. Только голова начинает кружиться от разворачивающихся перспектив… Не так, разумеется, как кружится сейчас.
Главный планетолог пошевелился, стараясь лечь поудобнее. К горлу вновь подступила тошнота, голова налилась тяжестью, а стены каюты дрогнули и медленно пошли вкруговую.
Еле слышно фыркнул медицинский автомат, на лицо опустилась мягкая маска, и Главный планетолог жадно вдохнул терпкий газ. Еще несколько глубоких вдохов – и комок в горле рассосался, стены обрели прежнюю неподвижность. Автомат убрал маску.
«Ну вот, – отрешенно, будто о ком-то постороннем, подумал он. – На этот раз пронесло. Лучше не двигаться. Ведь каждый раз, стоит шевельнуть пальцем…» Однако думать и вспоминать он еще в силах.
Главный биолог отлично провел первую часть заседания Совета. Он устроил настоящую экскурсию для главных, да такую подробную, что сразу дал им понять – следует ждать чего-то очень и очень важного. Ведь действительно, зачем Геологу, Инженеру или Штурману так подробно вникать в работу Лаборатории биологии? В общих чертах они вполне представляли себе, чем тут занимаются.
Под настороженными взглядами главных он вел их по своему сложному хозяйству.
– А вот здесь происходит выращивание различных органов и частей тела для членов экипажа на случай, если понадобится их замена. Каждый из вас через определенное время проходит профилактический медицинский осмотр, и вы знаете, что в его ходе мы регулярно берем у вас кое-какие биологические материалы для различного рода анализов. Операция штатная, безболезненная, вы о ней забываете, как только покидаете Лабораторию, а может быть, еще раньше… Посмотрите сюда. В этот комплекс поступает часть отобранного материала. – Главный биолог отступил на шаг, как бы приглашая присутствующих более внимательно рассмотреть установку. – Здесь выделенные из ваших организмов хромосомы проходят проверку их генетической чистоты и отправляются на хранение. Кстати, несколько дней назад к нам поступил Восемнадцатый инженер с травмой, полученной на ремонтных работах. Ему оторвало несколько пальцев и сильно помяло ногу.