– При перышках. Так что можешь их… распушать.
В дверь постучали. Довольно громко.
– Кто это?
– Наверное, горничная.
– Зачем?
– Не знаю. Может, номер перепутала? Или полотенце принесла.
– Скажи ей что-нибудь. Скажи, чтобы ушла, – прошептала женщина.
– Пожалуйста, не беспокойте меня. Я сплю! – раздраженно крикнул мужчина.
Но стук повторился. Громче. И еще раз.
И раздался знакомый голос.
– Светлана, открой! Я знаю, ты здесь! Открой немедленно, или я высажу дверь!
Муж!
Светлана испуганно заморгала. И зачем-то натянула на себя под самый подбородок одеяло.
Стук! Уже, похоже, ногой.
– Не нервничай, все будет хорошо, – успокоил Семен, влезая в джинсы на голое тело. – Набрось на себя что-нибудь.
– Да-да, я сейчас, – заметалась, зашарила по полу Светлана, разыскивая сброшенное впопыхах платье. Села, не зная, что делать. Сжалась в комок.
Семен пошел ко входу.
– Что вы хотите?
– Я хочу видеть свою жену. Открывайте. Все равно придется!
Семен повернул ключ. Распахнул дверь. Перегородил собой проем. Сказал:
– Только давайте обойдемся без сцен.
– Вы кто? Отойдите!
Законный муж резко отодвинул любовника в сторону.
Зашел.
Увидел…
То, что хотел увидеть. Ну, или не хотел, но увидел.
– Ты!..
Светлана задрожала, закрыла лицо ладонями.
Между нею и мужем встал Семен.
– Послушайте, я все понимаю, – спокойно сказал он. – Все это очень неприятно… Но если вы хотите учинить здесь разборки – разбирайтесь со мной – не с женой. Она ни в чем не виновата.
Муж не слушал. Он смотрел на жену. Сидящую на краешке кровати. Потому что в номере не было другой мебели. Даже не было стульев. Такой был заточенный под кратковременные встречи отель.
Что, хоть Игорь и не хотел, но отметил. И что – резануло его…
Он все увидел. Убедился. И не знал, как быть дальше… Что там делают в таких случаях – убивают, бьют жену, кидаются на любовника, ломают мебель и разбивают зеркала, выбрасываются из окна? Не было у него такого опыта. До этой минуты.
Он стоял и не мог ничего придумать. Только сказал:
– Ты!.. Как ты могла?..
Жена зарылась лицом в стянутое с кровати одеяло и зарыдала, часто дергая плечами.
– Зачем вы ее? – спросил Семен.
– Что? Я ей что-то сделал? – резко повернулся к нему муж. – Или это вы сделали!
Семен не опустил глаза, он хорошо владел собой, он смотрел прямо.
– Давайте не будем выяснять отношения… здесь. Давайте уйдем куда-нибудь. И поговорим, как мужчина с мужчиной.
– А вы после этого мужчина?
– Да, я мужчина.
– Виктор Григорьевич?
– Так точно, он самый.
– Вы что так по-военному?
– Служил когда-то, давно. Но въелось. Знаете, бывают такие выражения, что на всю жизнь. Кто-то: «Так точно» и «Разрешите доложить», кто-то: «Майна – вира». У каждого своя специфика. А вы, поди: «Стой, стрелять буду!»
– Скорее: «Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний», когда у отпрыска дневники проверять надо.
Рассмеялись оба.
С таким контингентом лучше налаживать неформальные отношения. Расположить к себе. Больше узнаешь.
– Я с вами по поводу Игоря Олеговича.
– Догадываюсь.
– Давно его знаете?
– Не очень, может, месяцев девять-десять. Точно не скажу. Как только в этот дом въехал, так и познакомился. Двери у нас напротив, по любому пустяку стучишь.
– Квартиру там купили?
– Ну что вы, такая квартира мне не по карману. Снимаю. Хозяева за границей, им за домом приглядывать нужно было, цветы поливать, рыб кормить. Аквариум у них. Вот мы и сговорились на взаимовыгодной основе. Дом-то элитный, тихий, соседи хорошие. Вот и Игорь Олегович…
– Вы с ним дружили?
– Нет, скорее, приятельствовали. В шахматишки сыграть иногда, в подъезде парой слов перекинуться. Не более того. Возраст у нас разный, так что общее хобби трудно найти. Кроме как поговорить.
– Он ни о чем вам не рассказывал?
– Ни о чем особенном. Обычный соседский треп про дом, квартплату, работу.
– А ничего особенного – ну там гостей странных или что-то еще – не замечали?
– Нет.
– А на семейном фронте?
– Тут да. С женой у них там какие-то нелады пошли. Раньше я их часто вместе видел, а теперь – нет. Теперь Игорь, простите, Игорь Олегович все больше один. И собаку сам прогуливает, и по хозяйству.
– А вы откуда про хозяйство знаете?
– Так он ко мне как-то за солью приходил. Соль у него дома кончилась. Яичницу он готовил, хватился, а соли нет. А яичница – это симптом.
– Чего?
– Яичница – это типичное блюдо холостяков.
– Когда вы его в последний раз видели, Игоря Олеговича?
– Давно. Пожалуй, несколько недель назад. Он с работы поздно приходит, я в это время уже сплю. А может, и вовсе не ночует. Не могу сказать.
– Он вам ничего про какие-нибудь проблемы или угрозы не рассказывал? Не намекал?
– Нет, но ходил мрачный, все про планктон и китов рассуждал.
– Про что, простите?
– Про планктон, которым киты питаются. Глотают, знаете ли, так тоннами, процеживают через ус и переваривают. Чтобы жирок нагулять.
– А он к кому себя причислял?
– Как ни странно – к планктону… который в самом низу пищевой цепочки… Вот и выходит – скушали его.
– Почему вы так считаете?
– Я не считаю. Я не счетовод. Просто кажется…
Два человека, двое мужчин, один молодой, другой не очень, стояли друг против друга в каком-то случайном скверике. Мимо носилась, галдя, детвора, что-то кричали их мамаши, но им было не до них. Им было ни до кого.
Говорил всё больше молодой. На правах победителя.
– Вы не справляетесь с ней. Ей хочется… Ей много чего хочется. А она получает чуть-чуть. Голодный всегда идет туда, где еда.
– Это вы мне говорите – ее мужу?
– Да. Зачем мне изворачиваться, лгать? Я люблю вашу жену. Кажется, всерьез.
– Кажется?
– Люблю. А она вас… Не знаю… Наверное, привыкла за долгие годы. Но страсти нет. Ваши отношения потухли. Сдулись, как проколотый шарик… Извините.
– Эй, юноша, вы чего добиваетесь?
– Отпустите ее.
– Куда? К вам? Или на все четыре стороны?
– Просто отпустите. Ваши чувства перегорели, ваш брак формален. Она не любит вас.
– А вы женитесь на ней?
– Не знаю. Не думал. Как минимум мы поживем вместе.
– На какие шиши, позвольте спросить? Моя жена привыкла к благополучной, обеспеченной жизни. К очень обеспеченной. У вас есть деньги удовлетворить ее потребности? Другие, верю, вы удовлетворить сможете, на это денег не нужно. – Игорь Олегович криво усмехнулся. – А одеть, в Европу свозить, украшения прикупить, машинку?
Семен задумался.
– Что-то я, конечно, имею. Но ведь и она не нищая.
– Она нищая. Будет. Или вы думаете, что я намерен субсидировать вашу безбедную совместную жизнь? Или вы на это рассчитываете?
– Я ни на что не рассчитываю, но есть закон.
– Закон – что дышло. Чтобы вам пусто вышло! На закон можете не надеяться. И на приданое. Не будет от меня приданого. Я не папа – я муж. Бывший. Если вам нужна моя жена, берите ее как есть. И в чем есть. И сами о ней заботьтесь. Ничего другого вы… она… не получите. Так что, юноша, сами озаботьтесь содержанием своей… полюбовницы. И выбросьте из головы иллюзии. Вы берете нищую бесприданницу сорока лет от роду. Совет вам да… любовь… И… попутного ветра…
– Попросите ко мне адвоката. Он там, в приемной ждет!
Зашел адвокат. С папочкой.
– Игорь Олегович… Что у вас?
– Ничего особенного. Бытовые неурядицы. Как у всех. Скажите, что может получить в случае развода моя жена?
– В худшем или в лучшем случае?
– В лучшем – для меня, в худшем – для нее. Я хочу, чтобы она ушла голая. Как пришла. В одной смене обуви.
– Это будет трудно. Совместно нажитое имущество…
– Какое? Большая часть имущества записана на моих родственников. Вы в курсе. Машины – на мне – я их продам. Вещи… вещи и украшения я просто изыму. Что еще? Акции предприятий и прочие мудреные активы? Это я урегулирую сам, без вашего участия. Что в остатке – сами посчитайте. Ваша задача защитить мои интересы. Имущественные. И «протолкнуть» развод. Как можно быстрее. Можете начать с ней переговоры, и если она не будет препятствовать, если готова решить все полюбовно, то можете пообещать ей двухкомнатную квартиру и небольшое содержание. Потом со всем этим разберемся.
– А если она не пойдет на мировую?
– Значит, будем через войну. На то я вам деньги плачу. Подымайте все свои связи и убыстряйте процесс.
– Извините… А вы не торопитесь с решением? Может, еще все наладится.
– Все может еще только хуже разладиться. Решение принято, и хода назад нет, – твердо сказал Игорь. – Эта женщина должна уйти из моей жизни – уйти навсегда и как можно быстрее. Встречаться и говорить с ней я не желаю. Я уже наслушался. И насмотрелся. Если она хочет что-то сказать – выслушайте ее. И… можете мне не передавать.
Жду от вас максимально быстрого результата…
– Игорь, так нельзя. Это случайность. Это минутное увлечение. Так получилось. Я не хотела.
– Сучка не захочет – кобель не вскочит. Знаешь такую пословицу? И знаешь, кто в этой пословице сучка?
– Пойми, последнее время наши отношения были… трудными. Ты все время на работе, приходишь выжатый…
– Я выжимаюсь, зарабатывая деньги. Нам с тобой. И матери твоей…
– Я понимаю…
– А я нет! У тебя все есть, тебе ни в чем не отказывали. Что тебе еще было нужно?
– Отношений. С тобой.
– А с ним?
– Это было один раз. Всего один. И больше не повторится.
– Один? Хотелось бы верить. Очень хотелось. Но не получается! Потому что… Потому что не хочется быть доверчивым идиотом.
– Здравствуйте, Виктор Григорьевич.
– А… сосед. Давненько вас… давненько. Что-то случилось?
– Нет, я просто соль попросить. Надумал яичницу приготовить, хватился – соли нет. Не выручите?
– Конечно… Вы заходите, заходите, не дело через порог говорить. Я сейчас. – Пошел, шаркая тапочками, за солонкой. Принес. Протянул. – Какой-то вы смурной, Игорь. Прямо смотреть больно.
– Что?
– Я говорю: у вас что-то случилось?
– Нет. То есть… да. Виктор Григорьевич, можно вам один вопрос задать? Мы соседи, можно сказать, приятели…
– Ну, да, так сказать, дружим семьями. Слушаю вас.
– Скажите… Моя жена… Вы не замечали…
– Что?
– К ней никто не захаживал?
Виктор Григорьевич перестал улыбаться. Заморгал растерянно.
– Однако у вас и вопросики! Я даже не знаю, как ответить.
– Поймите, это очень важно для меня. Очень! Я застал её… Я понимаю, что это вас не касается, что это семейные разборки. Но тем не менее. Я должен понимать, должен знать, случайность это или… Я не хочу быть идиотом и не хочу ошибиться. Здесь очень много завязано. Прошу вас ответить честно. Это ровным счетом ни на что не повлияет. Но я должен знать. Понимать…
– Видите ли… Я не хочу лезть в чужие семейные дрязги, это всегда так запутанно, так сложно. А ты потом, когда все между супругами устаканится, выглядишь чуть ли не главным виновником всех их бед. Так сказать, становишься в чужом пиру похмельем.
– Значит, захаживал.
– Почему вы это решили? Я не утверждал…
– Потому, что в другом случае вы бы просто сказали «нет». А у вас все сложно, трудно и неоднозначно. Так что – это ответ.
– Я вам ничего не говорил.
– Вы всё сказали, спасибо.
– Коли так… чего же скрывать далее. Вы правильно догадались. Сами. Был тут один юноша. Вернее – бывал, потому что неоднократно. Кудрявый такой. С ракетками. Захаживал. Что они делали, я не знаю. Врать и выдумывать не буду. Но был он у вас долго.
– Когда?
– Точно не скажу. Не запоминал, знаете… Но один раз, когда вы уезжали. Когда я вас в лифте с чемоданом встретил и вы сказали, что улетаете на неделю… Извините. И вот что – давайте зайдем ко мне, кофейку выпьем. С ромом. А то я гляжу, на вас лица нет. Вашего. А его терять нельзя. Ни при каких обстоятельствах! Да оставьте вы эту соль, успеется еще…
Крови уже не было. Только царапины. Через все лицо, довольно молодое и приятное.
Доковыляла. Встала над ним немым укором. Это пока – немым. Смотрит злобно. Еще более злобно, чем там, на дороге, потому что рассмотрела свое лицо в зеркале в туалете. И еще заметила порванную юбку.
– Любуетесь? На дело своих рук?
Что тут можно ответить? Можно только промолчать. Ну не говорить же ей, что еще неизвестно кто! Вот когда приедет ДПС…
Взглянула на столик.
– Кофе? Думаете, мелкий подхалимаж спасет вас?
– От кого? От вас?
– От мужа! И от меня тоже!
Села. Взяла чашку, грея о нее руки.
– Вы чего неслись, на дорогу не смотрели?
– Задумался.
– Да вы что?! Задумались. А дома чего не думалось?
– От меня жена ушла, – вдруг сказал он. – Вернее, я от нее.
Мелькнул в глазах интерес.
– Не удивляюсь. После того что вы с женщинами творите. Сочувствую ей! Тоже наехали?
– Вы лучше мне посочувствуйте. Она с любовником…
– Для чего вы мне это говорите? Зачем мне это знать?! Думаете, я вас пожалею и туфли прощу? Как бы не так!
– Что вы все злитесь? Почему кричите? Я просто так. Вырвалось.
Дама как-то вся сникла. Посмотрела и сказала с вызовом:
– Потому что! Потому что от меня тоже. Ушел. Вернее – я ушла. Как вы.
– Муж, который приедет?
– А может, и не приедет!
Замолчала.
И он замолчал.
– Выходит, мы друзья по несчастью?
– Не выходит! Ничего у вас не выходит. Даже с машиной управляться! Не друзья мы – участники ДТП. Друзья чужие машины не разбивают. И туфли незнакомым дамам не ломают! Сколько я вам за кофе должна?
– Ничего не должны.
– Ну и ладно. – Отвернулась раздраженно. Забарабанила пальчиками по столу.
– И все же вам спасибо.
– За что? – встрепенулась дама.
– За приятно проведенный вечер, – криво усмехнулся он. – Лучше так, чем с самим собой и своими мыслями.
– Хотите, чтобы я вам слезки подолом подтирала – не дождетесь! Разбирайтесь со своей женой сами! А мне своих забот хватает. В том числе вашими стараниями!
Там, на дороге замелькали красные и синие всполохи. Подъехала машина ДПС.
– Ну что вы сидите? Пошли разбираться.
– Как же вы пойдете, без обуви?
– Значит, вы идите.
Гаишники с рулетками топтались возле машин, недоуменно оглядывались. А потерпевшие-то где?
– Идите, идите, чего замерли? За свои поступки надо отвечать!
– Тогда до свидания.
– Нет уж, прощайте! Мне свидания с такими кавалерами не нужны! Увольте. У меня столько машин нет!
– Коли так, то прощайте. – Он повернулся и пошел, не оглядываясь.
И она повернулась на стуле. Демонстративно отвернувшись.
На этом они разошлись. В разные стороны…
Кофе был в кружках. Ром – в рюмках. Как-то так получилось, что их решили не смешивать – ром пошел отдельно. И очень хорошо. Бутылка была почти пустая. А кофе – не тронут. Кофе уже остыл.