Внезапную тишину, квантовой пеной заполнившей кабинет, директор, наверное, считает благоговейным восторгом перед его ослепительным гением. Во всеобщем молчании слышны даже лопающиеся планковские пузырьки – возможно, мы присутствуем при рождении многочисленных вселенных. Только не ручаюсь за их принадлежность к райским мирам.
Срочно бросаюсь на защиту небезразличного мне реноме нашего Института, продукция которого под таким незамысловатым названием вполне может распугать не столько потенциальных врагов, сколько всех реальных клиентов.
– Др.Shark! Разрешите? – Почтительно встаю. – Сейчас так не принято. Надо сократить – сделать аббревиатуру. Ну, например, Могелд – по первым трем буквам слов названия…
– Какой… Еще… Могелд?! – Рявкает босс, и его голос оглушительно грохочет, подобно обвалу в узком ущелье. – Да ты что тут себе выдумываешь?! Семитские имена присваивать моей продукции?! С-с-с ума сошел совсем?
– Почему с-с-семитские? – Я беспомощно смотрю на своего соседа Костю.
– А-а-а! – На меня благословенно нисходит озарение. – Ну, тогда Могел. И я бы еще предложил Г поставить с большой буквы… Для вариативности.
– Вари… А? – Др.Shark некоторое время раздумывает.
Присутствующие напряжённо ждут вердикта. И либо окончания опасного обсуждения, либо его непредсказуемого продолжения.
– Мо-Гел, МоГел, – Пожевав слово, большой шеф докатывает его ошметки на языке. – А что? Хм-м-м. На мой вкус ничего так, нравится. Ладно, пойдет. Кто за?
Все дружно вытягивают свои руки вверх, некоторые даже обе – прямо как немцы под Москвой.
– Принято! Отдел реклам, попрошу выпустить рекламный проспектик!
На некоторое время повисает благословенная тишина – начальники лихорадочно прокручивают в мозгах возможные угрозы для руководимых подразделений со стороны нового проекта. Опытники с полимерами уже влипли. Как, впрочем, и я. Кого ещё может настигнуть слепая длань судьбы?
– Лаборатория машинного разума здесь? – Таинство тишины, словно хрустальную вазу, беспощадно раскалывает неугомонный глас.
Все опять напрягаются. Казалось бы, подошедшая к логическому концу утренняя иезуитская пытка неожиданно находит новое продолжение. В дальнем углу встаёт Олег. Мы с Костяем незаметно семафорим своему корешу ободряющие послания. В последнее время наш «машинный разум» выглядит неважнецки. Когда-то его лаборатория была в передовых и неизменно удерживала, как шутили местные остряки, плохо-переходящее красное знамя. Но когда это было…
– Последняя ваша разработка? – Др.Shark плевать на былые заслуги.
– Энцефалоридер…
– Чего?
– Энце…
– Я не глухой! – Директор заметно злится, не понятно только отчего. – Что за энцефалосридер? Не е… Хм-м-м… Не компостируйте мне мозги! Так и скажите, что опять провалили очередное задание!
Некоторое время Др.Shark злобно пыхти, а присутствующие, ожидая страшного, замирают…
– Все свободны!
Начальники с облегчением кидаются к выходу. Меня легко подхватывает и выносит вслед неудержимая волна спешно ретирующихся. За порогом кабинета нагоняет Костяй и молча пожимает мне левую руку. Не поняв этого дружеского порыва, поднимаю вопросительно брови. Мой кореш, словно факир, демонстрирует бумагу с именем будущего монстра, замысловато скользит пальцем по буквам. Я, открыв рот, смотрю на лист… Это что же получается… Проклятье!
Забегаю в свой ещё толком необжитой кабинет – время Х! Открываю ящик письменного стола, достаю небольшую куклу, стилизованную под Др.Shark. Положив на стол перед собой, настраиваюсь. Тряпичная модель, распластанная на полировке, кажется беззащитной. Быстро прошептав связывающее заклинание, мелом черчу вокруг неё чёрную пентаграмму. Как только предо мной во всей красе предстаёт образ Др.Shark, злость, порождённая страхом, с готовностью закипает в груди. Взяв в руку длинную воронённую иглу, несколько секунд наблюдаю, как с неё скатываются тёмные капельки ненависти и дымясь капают на стол. Настенные часы призывно бьют первый раз. Пора! И я втыкаю в голову куклы, на несколько мгновений принявшую в себя воплощение большого шефа, первую иглу. Здание вздрагивает. Длинные ветвящиеся коридоры изгибаются в конвульсиях, по ним проносится вопль раненного зверя. Та-а-к, есть попадание! Подчиняясь ритму боя часов, монотонно втыкаю новые иголки. С последним тринадцатым воплем кукла превращается в подобие дикобраза, застигнутого охотничьей собакой за справлением малой нужды. Часы, натужно отдуваясь шестерёнками, замолкают. И я некоторое время жду. Не подкрепляемый боле образ начинает медленно таять, размазывается и вот исчезает совсем. Убрав «испуганного дикобраза» на обычное место, быстро завтракаю бутербродами с кровавой икрой.
Звук разбивающегося стекла… Напряженная работа жевательных мышц рефлекторно приостанавливается. Забыв схлопнуть челюсти, медленно оглядываюсь. Зеркало… Уф-ф! Сорвавшись со стены, это оно разбросало по полу тысячи сверкающих осколков. Замерев, я прислушиваюсь. Точно! Опять это тяжкое громыхание откуда-то снизу удавом опутывает здание, заставляя нервно дрожать стены и пол. А ведь весь последний месяц было тихо. И вот… Быстро дожёвываю, подсознательно подстраиваясь под ритм ударов, остатки бутерброда.
Глава 1. Увертюра.
День первый.
В отделе обработки информации, куда я тихонько вхожу, все мои пять работников, подобно прикованным цепями рабам, чинно сидят у мониторов своих компьютеров. Дисциплинка, однако! Благосклонно оглядываю подчинённых.
Та-а-ак, Керха. Худые обвисшие плечи, кажущиеся деревянными плечиками для его вечно измятых рубашек, мелко подрагивают от возбуждения. По-моему, это такой рефлекс, срабатывающий, когда он садится подле монитора. Взлохмаченные волосы являются яркой иллюстрацией всего того хаоса мыслей, что царит в его гениальной голове. Главный специалист в программном обеспечении. Работает явно не за деньги, а за идею, которых, к слову, у него уйма. Хотя… И с деньгами у него тоже полный порядок. Я не интересуюсь, где он их берёт. Мое мнение – делай что хочешь, лишь бы работа не страдала. Тонкие пальцы летают по "клаве", как у пианиста-виртуоза над роялем. Смотрю на экран монитора. Ага, программа распознавания надписей на древних языках почти закончена. Заглядываю в ящик стола – кукла, утыканная иглами, беспомощно пускает пузыри в глубоком блюдце с водой. Молодец!
Перехожу к следующему столу. Борта. Наша красавица – аппетитные формы и всё такое сопутствующее. О-о-о! Ещё издалека замечаю на её некогда стройной шее новое ожерелье. Подхожу ближе. На золотой цепочке маленькие фигурки. Слоники? Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. Ё…! Украшение оказывается давешним – человеческие зародыши, склеенные из кусочков, извиваются на своих пуповинах. Брезгливо отшатываюсь. Чёрт меня дернул посмотреть. Не хочется думать, что один из них мой. Долг заставляет заглянуть в ящик стола. Всё отлично. Среди обычной женской мелочёвки знакомая кукла, распятая на косметичке. Обход продолжается.
Мордье. Отличный работник. Француз. Семья. Кажется, есть дети. Прекрасный семьянин. Едва заметная небрежность в одежде о чём-то свидетельствует, только я не знаю о чём. Перед начальством никогда не заискивает, гордо держа дистанцию. Что у него на мониторе? Хм-м. Порно сайт… Какие-то малолетние детишки. У Мордье в уголке губ копится, пузырясь, густая слюна. Ладно, это его сугубо личное дело. Толерантность должна быть толерантной. Наклоняюсь и заглядываю в стол. Прекрасно! Все иглы на положенном месте. Что-то будоражит совесть на периферии зрения. Невольно перевожу взгляд. Что это? Из кармана брюк свисает удавка, с какими-то бурыми пятнами… Хотя, ладно. Выпрямляюсь. А у кого не бывает слабостей? И не касается это меня совсем. Может это обычный шнурок? Зато, если надо – вечер, ночь, выходные – Мордье всегда готов выйти, подменить, авралить сколько необходимо. Незаменимый человечище.
Продолжаю осмотр вверенной территории. Подхожу к Николю. Тунеядец и пьяница. Неопределённого возраста костюм по своей измятости даст фору любимой рубашке Керхи. Экран монитора с трудом просвечивает через толстый слой пыли убогим рабочим столом с единственным ярлыком – «Корзина», и та заполнена удалённым ещё в прошлом году ярлыком. Как всегда небритый, постоянно непричёсанный, сидя спит – со стороны не отличишь от задумавшегося человека. Всё проспал! Злобно пинаю его по ноге.
– Ну-ка, встать!
Николай вскакивает, испуганно моргает своими белесыми ресницами.
– Спишь, пьянь!
Со всей силы хлещу его по лицу ладонью. Он что-то пытается сказать, но зуботычина пресекает попытку оправдаться.
– Что у тебя за спиной? Опять отращиваешь?
Захожу за спину. Становятся видны подозрительные бугры под пиджаком.
– Ну-ка! Задери рубашку!
Николай покорно задирает рубашку вместе с пиджаком, что со стороны выглядит комично. Ну, так и есть – два белоснежных отростка проклюнулись, наверное, ночью, и уже распустились. Брезгливо отламываю их и бросаю под ноги. Кровь из свежих ран струится по худой спине. Испитое лицо печально. Что-то шепчет. Молится, что ли?
– Что? Ты хочешь мне что-то сказать? – С угрозой нависаю над ним.
– Нет, что Вы. Виноват.
– Вчера – прогулял, сегодня – проспал. Нахрена мне такой работник?
Заглядываю в ящик стола. Куклы как ни бывало! И если бы не его необъяснимая способность находить неожиданные решения там, где, как казалось, нет никаких верных ответов, выгнал немедля. Но нельзя – без него свиток просто не будет создан. Кипя от бессильной злости, иду к последнему столу.
Доплец. Иностранец. Кудрявые волосы, голубые глаза. Одет с иголочки. Женщинам такие нравятся. Насколько я знаю, два с ожерелья Борты – его. Подобострастно кланяется. И с громким стуком откуда-то из отворота модного пиджака вываливается невзрачный булыжник. А я и не знал. Кто бы мог подумать?
– Геммология? Это хорошо. Я поддерживаю необычные хобби.
Поднимаю каменюку – тяжелая зараза! – и передаю Доплецу. Тот быстро суёт его себе за пазуху. Преданные бесцветные глаза следят за мной, не отрываясь, словно ожидая приказов. Странная личность – всегда услужливый, преданный до самозабвения, аккуратно и со вкусом одевается. Побольше бы таких работников. В зеркале за его худой спиной замечаю, что правая рука показывает непонятно кому кукиш. Заглядываю в ящик стола. Кто бы сомневался – голова куклы аккуратно утыкана иглами. Какой педантичный человек! Ни на секунду не сомневаюсь, что если замерить расстояние между ними китайской линейкой, окажется поразительная точность исполнения задания – миллиметр в миллиметр. Рядом несколько листков исписанной бумаги. Успеваю заметить, что адресованы они лично Др.Shark. Кое-где мелькает моя фамилия. Заботливая скотина! Я выпрямляюсь. Доплец заискивающе улыбается, но зрачки тревожно дрожат. Наверное, готовит какой-то сюрприз на мой нескорый день рождения. Делаю вид, что ничего не заметил.
– Внимание! Через пятнадцать минут всем сбор у меня в кабинете.
Однако детально проработанный план рабочего дня безжалостно отправляется в Тартарары – по громкоговорящей связи разносится обще-институтский сигнал «Внимание!», посылая к чёрту мою оперативку. Противный металлический голос настойчиво повторяет:
– Начальнику отдела обработки информации срочно пройти к Др.Shark! Начальнику отдела…
Бросаю неотложные дела и спешу по вызову. Перепрыгивая ступени, спускаюсь на три пролёта и оказываюсь на нулевом этаже. Здесь всё странно и необычно. Такое впечатление, что пять обитающих здесь коридоров шевелятся, петляют и перемешиваются, по мере сил отдаляя мой неожиданный визит к боссу. Но я знаю откуда растут эти каменные змеюки и, стиснув зубы, начинаю борьбу с упоротым пространством. По ощущениям в этот раз нелёгкая несет по коридору Styx. Наконец побеждаю переплетающуюся ленту облицованного мрамором тоннеля и врываюсь в самый центр этого "змеиного" клубка, распахнув двери приёмной. Секретарша Елена что-то торопливо записывает в блокнот. Выглядит она не очень – опять привычно заморенный вид, отсутствующий взгляд, давно заплутавший где-то в закоулках потустороннего мира. Месячного отдыха уже совсем незаметно. Куда подевался утренний румянец на впалых щёчках? Хочу спросить, но получаю чёткий знак оттопыренным средним пальцем. Понимающе киваю головой, тихонько барабаню в дерматин костяшкой мизинца и приоткрываю дверь. Тишина. Пугающая чернота тамбура. Глубоко вдохнув, делаю шаг… Второй… Темнота. Слепо шарю впереди себя руками. Наконец нахожу на ощупь ещё одну дверь. И уже теряя сознание заглядываю за неё…
– Позволите?
– Проходи!
Захожу, привычно складывая за спиной фигу. В ожидании дальнейших команд, замираю у спасительного выхода. Директор пока молчит. Во время затянувшейся паузы по очереди выбираю тёмные зигзаги на охряном ламинате и, скользя по ним взглядом, каждый раз упираюсь в носки чёрных начищенных туфлей руководителя. Стоит одна такая, ну никак не меньше тысячи баксов. Неужели они притягивают к себе орнамент? Смотрю на свои – рисунок демонстративно огибает поношенный китайский ширпотреб. Что? Уже и материя погрязла в стяжательстве? Наконец неожиданным кислотным елеем льётся знакомый голос:
– Я хотел поговорить с тобой… Проконсультироваться, так сказать, со специалистом.
Поднимаю глаза. Огромные чёрные зрачки босса своей неподвижностью замораживают броуновское движение и мой взгляд.
– Я слышал, ты неплохо знаешь нетрадиционную медицину?
– Ну-у-у, некоторым образом… – своевременно перехватив злобный прищур, быстро меняю тактику разговора, – Да!
– У меня каждый день, в час Х, появляется жуткая мигрень. Сможешь мне чем-нибудь помочь или хотя бы ослабить?
Он улыбается, обнажая верхние клыки, с которых срываются капельки свежей крови. Ассоциативная связь мгновенно порождает измученные образы вечно пошатывающихся анорексичных секретарш, чья нестройная очередь теряет своё начало где-то глубоко в прошлом Института. Честно говоря, я уже и имена многих давно позабыл. Замыкает эту хронологическую колону обитателей приёмной – Елена, правда, судя по её пугающему виду, ненадолго. Трясу головой, чтобы отстраниться от наваждения:
– Хм-м, в час Х?
Мысленно затачиваю здоровенный осиновый кол и с наслаждением вбиваю его в чёрное сердце. Тьма в глазах Др.Shark начинает пульсировать, уголки губ вздрагивают и опускаются вниз. Он вопросительно смотрит на меня. Я заискивающе улыбаюсь, прижав ладони к сердцу, кланяюсь:
– Сделаю все, что в моих силах Др.Shark-сан!
Директор пододвигает листок пергамента и выточенное из золотого бруска "гусиное" перо. Холодок скользит от моего затылка по спине и вниз.
– Распишись!
Дрожащей рукой беру тяжёлое перо. Некоторое время смотрю на хищно очинённое остриё и тыкаю в большой палец левой руки. Такое впечатление, что проклятый инструмент жадно высасывает не меньше пинты крови. В глазах мутнеет, но собрав всю свою волю в кулак, ставлю кровавую подпись. Др.Shark что-то небрежно чиркает на обрывке бумажки и кидает через стол мне:
– Занесешь в бухгалтерию!
Пячусь к выходу, ледоколом рассекая линии орнамента на полу. И только когда оказываюсь в унылой компании очередной субъектессы потусторонних поисков с фонарями, заглядываю в листок. Надбавка к зарплате! Теперь через полгода, при скаредной бережливости, смогу купить одну туфлю, как у босса, и притягивать к себе саму материю. Принимаю решение временно отменить в своём отделе обще-институтское мероприятие часа Х.
Оглядываю чинно рассевшихся по скрипучим стульям сотрудников. Керха задумчиво ковыряется в своём горбатом носу, наверно, выискивая пути построения очередного зловредного трояна. Глубину и напряжённость поисков подчёркивают неприятно извивающиеся на голове волосы. Борта доверчиво глядит мне в глаза, давая понять, что согласна на любую просьбу или приказ. Но раскачивающиеся украшения на стареющей шее недвусмысленно напоминают чем это всегда заканчивается. Доплец льстиво улыбается. Карман рубашки заметно оттопыривает антикварный диктофон, натужно пощёлкивающий изношенным электроприводом. Мордье смотрит в окно, выходящее прямиком на лобное место нашего Института. Пальцы слегка подрагивают на шёлковом шнурке, который ему, похоже, заменяет четки. Николай стоически ожидает окончания оперативки, не проявляя и мизерной готовности достигать обозначенные руководством горизонты.