— Астрид, тебе нужно в душ, у нас будет время поговорить, — значит, он всё слышал и только притворялся спящим, но он так мило и по-доброму это говорит. Если взять этих парней вместе, то они как хороший и плохой полицейский.
— А вот ты меня уговорил, красавчик, — подмигиваю ему. Наши заигрывания как будто только для отчётности, и мы совсем не влюблены в друг друга. Это не перерастёт во что-то сильнее и глубже симпатии просто потому, что он добр ко мне, а я — к нему. По крайней мере, я так думаю. И на другое у меня нет времени.
Встаю с колен, длинная футболка прикрывает ягодицы, даже если бы она была короче, я бы не чувствовала никаких неудобств. Действительно ощущаю комфорт в этой комнате. Как дома. Прошло уже два года, и именно сейчас, возвращаясь в город, чувствую: что-то изменится. Но что?..
Не знаю, когда Фрэнк успел вернуться, его рука опускается на поясницу и подталкивает к двери, протягивая полотенце. Мне не хочется, чтобы он отстранялся, потому что он не так прост, как хочет казаться — в нём есть не только жестокость, которой он закрывается, как щитом. Разворачиваюсь к нему лицом и притягиваю за галстук. Когда его лицо оказывается на моём уровне, намеренно тихо шепчу.
— Я тебя раскрою, чего бы это мне ни стоило. — Я не знаю, зачем так говорю и откуда вообще такие мысли о нём. Чтобы скрыть наши секреты от Глена, добавляю: — Ещё раз прикоснешься ко мне, и я тебе яйца оторву, понял? — шлепаю ладошкой по щеке как бабушка внука, которого давно не видела, и проскальзываю в проём двери.
Сарджент хохочет через дверь и громко произносит:
— А принцесса-то тебя уделала, видел бы ты своё лицо…
Секундную тишину нарушает возглас обиды:
— Отпусти, блин, больно же.
«Глен, ты сам напросился», — произносит внутренний голос. Умиляет, какие они ещё мальчишки. Да и как бы не отпирались, они идеальные соседи и друзья — вижу связь между ними. И не важно, что это: внутренний голос, сердце или что-то ещё. Я просто привыкла, что ставлю на выигрышные номера в казино, выбираю нужный билет для лотереи, порой чувствую, что люди хотят сделать. Кто-то говорил, что это беспроигрышный билет в счастье. Ах да, мой бывший парень — Питер. Но этот билет не для моей жизни, а для его. А как по мне, это и не дар вовсе. Чувствую себя тем мальчиком из фильма «Шестое чувство», правда, я не вижу призраков. Но при всей интуиции я абсолютно неудачлива в мелочах.
Открываю дверь в ванную на этаже. По утрам тут до безумия холодно, но Фрэнк прав: ни один человек не встанет в шесть часов, чтобы помыться, поэтому есть шанс почувствовать себя чуть-чуть нормальной и не нарваться на проверки, которые в общаге не редкость. А я здесь лишняя, безбилетница.
Вешаю полотенце на крючок рядом с самым дальним душем. Не знаю почему, но тут я чувствую себя немного комфортнее, даже если попадусь. Включаю воду, настраивать её бесполезно, она всегда чуть тёплая, поэтому заранее готовлюсь к тому, что будет холодно, но это хороший способ проснуться и забыть обо всех проблемах, которые вьют надо мной гнездо. Они уже почти высидели яйцо и стали родителями. Парадоксально.
Снимаю с себя футболку, хотя раздражает одна только мысль лишиться тепла, запрыгиваю под струи воды и со скоростью света намыливаю голову. Вот в такие моменты я просто ненавижу свои длинные волосы: их нужно дольше промывать, а это значит больше времени оставаться в этой пытке. Сразу провожу мылом по телу и одновременно смываю с волос пену. Эти пять дней всё-таки чему-то научили. Когда с волос перестаёт капать мыльная пена, я, как Флеш, выключаю душ и заворачиваюсь в полотенце.
Бьёт дрожь, и трясёт ещё сильнее, когда кто-то хлопает дверью в душевую. Вытираю лицо, по которому течёт вода с волос, чтобы хорошо видеть. Если честно, я не придумала, что скажу или сделаю, чтобы спасти парней от гнева администрации. Мне не хочется быть крысой. Но это оказывается всего лишь Фрэнк, держащий палец у губ, чтобы я не говорила, и подзывает ближе. Я подхожу как в замедленной съёмке, и мне всё кажется, что он сейчас сорвётся на меня.
Его рука опускается на влажные плечи, он как будто приобнимает и шепчет в самое ухо:
— У нас проблемы, сейчас уже идёт проверка, до нашей комнаты есть парочка — нам надо проскочить. Постараюсь тебя прикрыть, бежим по команде, поняла?
Киваю. Мы проходим к двери, его рубашка намокает из-за моих волос и тела. Он открывает как можно тише дверь, вместе выглядываем — никого нет. Боюсь, как бы кто не выскочил сейчас, потому что наверняка случится инфаркт. Я убегала два года от парня по стране, а сейчас дрожу от мысли, что могу быть пойманной. Зря я только ввязала во всё ребят.
— Быстро, Астрид! — громко шепчет Фрэнк. «А он запомнил моё имя!».
Фрэнк прикрывает слева, держу полотенце одной рукой, но оно вот-вот упадёт. У двери уже стоит Глен, на губах нервная улыбка, а я, блин, тоже понимаю: мы попали. Реальность просто прижимает, и никто не знает, что делать. Возможно, оставить меня в душевой было лучше, но надеюсь, они придумали что-то, или всё это бессмысленно.
Дверь закрывается, и я сразу выпаливаю:
— Какой у нас план? — их лица не меняются, и мы как трёхголовый монстр. Три головы совсем не лучше, чем одна.
— Ты мне доверяешь? — резко спрашивает Хоук и разворачивает лицом к себе, так сильно, что болят места, где он схватил.
— Конечно, нет, что за вопрос вообще? — отвечаю я, но скорее всего это из-за нервов, спроси сейчас то же самое Сарджент, ответ бы не изменился.
— Значит, пора довериться, если хочешь остаться у нас на время.
Он подходит к окну, открывает половину, и тут вся картинка в голове складывается.
— Да ты шутишь, наверно! — повышаю голос из-за его тупого плана.
— Залезай, тут карниз. Или ты струсила, когда появилось что-то посложнее, чем манипулировать простофилей? — его взгляд обращается в сторону Глена.
— А ты свинья, Фрэнк! — говорит Глен, прикрывая меня собой.
Не требуется много времени, чтобы всё решить:
— Я это сделаю!
— Ты тоже с ума сходишь, как и он? — Глен указывает на нашего спасителя хоть и странным способом.
— Всё будет хорошо, — улыбаюсь ему и двигаюсь к Фрэнку — время поджимает. Как будто часы вот-вот лопнут, такое среди нас напряжение. Фрэнк подставляет руки, чтобы я ступила ногой, не удостаиваю его и взгляда, и он всё прочитает в моих глазах. Забираюсь на окно, отхожу по карнизу, чтобы не было видно в окне.
— А кошки же всегда приземляются на лапы, верно, Астрид? — и Фрэнк закрывает единственный путь к отступлению.
Держусь за кирпичную кладку, стараясь не смотреть вниз и не думать о том, какой же всё-таки Фрэнк. Хороший или плохой? Или отпугивает просто так, чтобы я не лезла к нему? А спасает только лишь для того, чтобы не пострадать самому? Наверно, самое вероятное объяснение его поступков. И я его не виню, не все готовы отказываться от стабильности и опоры. И я бы не хотела, если бы не была вынуждена.
Поэтому я и оказалась на этом карнизе, вдали от дома, неуверенная, что вообще что-то может быть хорошо в жизни. Не хочу выглядеть неудачницей или нытиком, ведь я совсем не такая. Но сейчас не могу увидеть свет или даже слабый огонёк, который трепещется на ветру. Мне кажется, я зря сюда приехала. Это как знамение. Пролетающая птица задевает крылом, мои руки потеют. На улице не так холодно, но время тянется слишком медленно, я уже не знаю, что и думать. Впервые за всё время ощущаю, что в шаге от самоубийства. Даже в самые тяжелые моменты я не хотела подводить черту и сдаваться, а здесь просто теряю ориентир - забыла уже, куда я бегу и что вечно бегать не получится. Поднимаю ногу так, что она зависает в воздухе — не страшно, если только чуть-чуть.
— Ты что, спятила, принцесса?
Саркастичный тон я узнаю везде. Теперь у меня на глазах выступают непрошенные слёзы. И я впервые вижу его раздетым. Галстук снят и рубашка расстёгнута. Накачанное тело, загорелая кожа, которая так красиво контрастирует с белой рубашкой. И это зрелище совсем не побуждает к движению.
— Так закрывать окно? Я тебя отвлёк? — он хохочет, и я, как просыпаясь ото сна, двигаюсь в направлении окна. Медленно. Очень медленно. Как только ровняюсь с проёмом, происходит кое-что не по плану. Фрэнк от нетерпения дёргает за руку, и я падаю на него, зацепляясь за конец подоконника полотенцем. И абсолютно голая плюхаюсь вместе с Фрэнком на пол. Этот грохот, наверно, услышали все, но время для меня останавливается.
Я лежу на Фрэнке и впервые рассматриваю его лицо так близко. В очередной раз отмечаю, как он красив. У него безумная и в тоже время неповторимая красота. Его сердце быстро бьётся, я совсем забываю о своём — моё словно остановилось. Сама того не замечая, провожу ладонями по его груди, а Фрэнк убирает спадающие прядки с лица. И тут я резко отстраняюсь от его тела. И время снова течёт непонятно зачем.
Глен накидывает на меня полотенце и поднимает с Фрэнка, усаживает на кровать весь красный как рак. А Фрэнк даже не шевелится, всё лежит и смотрит на свою руку, которой убирал пряди с моего лица.
— Тебя переглючило что ли от моей красоты? — хочется свести всё это в шутку, потому что нет сил добавлять ситуации ещё больше странности.
Наблюдаю за тем, как Фрэнк поднимается, медленно и тщательно отряхивает себя от вымышленной пыли, застёгивает рубашку. Тем временем Глен кладёт руку на моё колено и мгновенно убирает её, намеренно отвлекая от Фрэнка. Поворачиваюсь к нему лицом, и мои глаза полны слёз, Глен притягивает к себе, я прижимаюсь к нему. Полотенце опять падает с плеч, но сейчас всё равно и Глену тоже. Он, я уверена, понимает, что это просто стресс. Старается не касаться голых участков тела — всё равно ничего не почувствует. Так ведь?..
— Астрид, слышишь? Он не специально тебя так дёрнул. Фрэнк спас наc.
Он кладёт мои ноги на свои. Получается так, что я, как ребенок, сижу у Глена на коленях и качает меня из стороны в сторону. Не хватает какой-нибудь язвительности от Фрэнка, чтобы понять — всё нормально. Я уже сама готова пошутить.
— Мне кажется, нам всем пора на учебу, — говорит Фрэнк загробным голосом и выходит за дверь без сумки.
— Первый раз вижу его в таком состоянии. Ты его остепенила, Астрид.
— А это хорошо или плохо? — спрашиваю я.
— Я не знаю, — отвечает Глен. — И знать не хочу.
Я как просыпаюсь от странного сна, от улыбки Глена всё светлеет и в моей душе, и вокруг. Обнимаю его в последний раз и отстраняюсь. Сарджент отворачивается в сторону, предугадывая мои действия. Я встаю с кровати, на покрывале вижу приготовленную одежду.
— Это мне? — почти с удивлением спрашиваю я.
— А кому же ещё? — смеётся Глен. — Подумал, что тебе уже надоело ходить в той, что на тебе. Немного великовато будет, но сойдёт. Потом ещё придумаем что-нибудь.
Мне хочется сказать ему, что я ничего не хочу придумывать, обдумывать и оставаться вместе с ними, подвергая их риску. Да и жить в непосредственной близости с Адамом теперь абсолютно не хочется. Как только подвернётся шанс съехать на квартиру или даже переехать подальше, как можно дальше — это сделаю. Но плохое предчувствие не отпускает меня. Что-то должно произойти, и я хочу оказаться от этого подальше. Нет, не в трусости дело: не готова встретиться с призраками прошлого.
— Мне пора выходить. Ключ у тебя? — Глен не меняется: он каждое утро спрашивает такую мелочь.
— Да, с собой. Не попадусь, обещаю. — На лицо натягиваю широкую улыбку, лишь бы успокоить его.
— Удачного дня.
Жду, когда он выйдет, чтобы собраться. Хлопок дверью, и я бросаюсь к одежде, чтобы не опоздать на собеседование. Опрятно выглядеть мне не суждено, хотя бы постараюсь очаровать всех своей харизмой. Кого я обманываю? Никто и не посмотрит на меня в мужском прикиде.
Но когда я надеваю шмотки от Глена, понимаю, что ошиблась. Это не размер Глена и даже не Фрэнка, он где-то стащил эти вещи, потому что все они оказываются женскими. Джинсы по ноге, клетчатая рубашка и сверху свитер, все это так идеально сочетается, что не оторвать взгляд. Стараюсь высушить волосы полотенцем, расчесываю их и кое-как укладываю на один бок. Не шик, но жить можно.
Выскакиваю из комнаты, осмотрев перед этим коридор, смотрю на часы — в запасе есть некоторое время, поэтому запыхавшаяся я не явлюсь. Спускаюсь по пожарной лестнице. Не знаю, откуда парни достали этот ключ, но просто идеальный вариант, чтобы проскочить незамеченной через вахту.
Как только нога касается асфальта, без оглядки двигаюсь в нужном направлении, потому что сегодня не хочется попадать в большую неприятность. И тут вспоминаю лицо Фрэнка утром, когда я оказалась на нём. Что-то в нём щелкнуло, это я точно заметила. На него как будто нашло озарение, но вот сейчас я снова покрываюсь румянцем. Для меня это тоже не прошло бесследно. Конечно, я не влюблена в этого деспота, но с детства любила разгадывать тайны и чувствую, как он поддался мне. Никогда бы не подумала, что из-за такого — ключ был так близок.
Перебегаю дорогу на красный, на руке звенит браслет. Сколько я себя помню, он всегда был со мной. Практически не снимаю: в нём я супер-герой, или раньше так себя ощущала. Тереблю левой рукой подвески. Их пять, и они символизируют важные моменты в моей жизни. Последний там оказался совсем недавно.
Добираюсь до кофейни, чтобы получить хоть какую-то работу и не торчать целыми днями в общежитии. Потому что наличных денег осталось совсем немного, а просить у мальчиков я не хочу. Надо выбираться из той каши, в которой я оказалась. Хоть я и не вязну в содержимом, но как будто медленно варят в котле — температура возрастает.
Колокольчик на двери служит опознавательным знаком. Как только я вхожу, рядом со мной оказывается девушка в униформе и с бейджиком — Моника.
— Для посетителей рановато, поэтому могу предположить: ты по объявлению.
Такой красивой улыбки я в мире не видела. Она маяком может быть или ориентиром, чтобы не упасть или не утонуть в море. В ней искрит небывалая энергия. И становится хорошо, плечи расслабляются. Запах кофе и шоколада граничит с табличкой «Рай, он здесь, заходи!!!». Обязательно три восклицательных знака, как призыв к действию.
— Кажется, мы поладим, — говорит Моника, и её тёплая рука сжимает ладонь.
***
Чёрт побери, это был не рай, совсем нет! Кто же мог знать, что станут проверять на практике, а я и знать ничего не знаю. Решили посмотреть, как я могу обслуживать посетителей и способна ли быть официанткой.
Хотя, должна признать, коллектив там хороший, особенно Моника. Она подбадривала меня целый день записками на жёлтых бумажках. «Держись», «Ещё пара часов», «Не сдавайся», «Задница у тебя супер». Думаю, что последнюю всё-таки написала не она, хотя как знать.
Стою на улице, лицо обдувает холодный ветерок и закутываюсь в свитер. И тут на меня снисходит озарение: надо мной не издевались и не использовали как бесплатную рабочую силу. Это проверка, огромный тест, сколько препятствий я смогу преодолеть, даже когда выдохлась. Ни один из посетителей не пожаловался на меня. Я ничего не забывала, приносила всё аккуратно и услужливо улыбалась. У меня даже чаевые появились — мои десять баксов. Честно заработанные деньги.
Поворачиваюсь лицом к вывеске «Starbucks» и кланяюсь. Театрально, конечно, но мне просто надо выплеснуть пыл. Убираю в карман деньги. Рада, что меня приняли. Правда, смогу приступить только через несколько дней, но ничего плохого в этом нет. Высплюсь и попытаюсь найти квартиру подешевле и поближе, чтобы не тратиться на транспорт. Потому что, оставаясь у парней, я нарушаю все свои обещания, данные им, когда говорила, что это всего на пару дней. А уже идут шестые сутки, и я могу себя оправдать только тем, что мне нужен был этот отдых.
Двигаюсь в направлении «дома». Наверное, я параноик, но кажется, кто-то следит за мной от кафе. Или чуть позже. Не оборачиваюсь и незаметно прибавляю шаг. Есть опыт ухода от погони, однако я расслабилась тут, в Таллахасси, буду честной. Ноги устали за день, поэтому я почти со скрипом двигаюсь. Хочу побежать, а возможности такой не представится, у общежития нельзя привлекать лишнее внимание к себе.