Наконец В. понял, о чем идет речь. Он откашлялся, так как в горле саднило, и хрипло произнес:
– Я там жил.
– А-а-а, понятно, – протянул Джадж, – И чё, те там сильно нравилось что ли? – недоумевал он.
– Не сказал бы, – хмыкнул В.
– Наверно, по привычке кидануло, – покачал головой Джадж. – Ничё, не страшно, бывает. Главное не зацикливаться теперь, а то будешь думать-размышлять: только не туда, только не туда, и глядишь – опочки! Как говорят хранцузы, кнЕли, кнЕсет, кнЕхт! Опять ты тама. И не отвяжешься. Так и будешь весь этот навоз нюхать до полного окренения, – Джадж многозначительно покивал вихрастой головой и продолжил:
– Но ты законопАтился капитально. Я-то думал, ты еще на торте догонишь, что к чему. Не, ни кренА. Ладно хоть этот мяч подвернулся, а то я бы так и компостИровал коммутАтор без толку еще полдня. И вообще, ты чё, не заметил, на небе чё творилось, а? Проснулся бы, глянул на небеса, как погодка там, а? Или выше уровня колен глаза не могём поднять? Ты чё гусеница что ли, законвЕрсь тебя конИдия! Ползаешь на своих полметрах и дальше никуда? Я ж те в небе черным по белому написал: «Доброе утро, крыжачОк!» Ты не видал что ли? Или ты намеренно меня конвейеризИровал там, а?
В. тупо помотал головой. Определенно, В. и не думал никого конвейеризировать. Джадж всё так же вопросительно смотрел на В.:
– Ты чё, воще не кристаллизИруешь? Лейка те ниче не объяснила?
В. опять мотнул головой.
– Да-а-а-а… – протянул Джадж. – Что ж с тобой делать, куявЯк ты эдакий. Значит, слушай сюда!
И Джадж поведал В. такое, отчего тот и в самом деле «капитально законопатился». На счастье В., Джадж свел до минимума употребление странных неологизмов. Насколько показалось В., количество этих словечек росло пропорционально эмоциональной возбужденности Джаджа. А так как Джадж успокоился, он заговорил на более-менее обычном языке, и В. удалось понять то, что Джадж пытался ему поведать.
Итак, В. досталось во владение некое жилое пространство, называемое в просторечье комнатой или иногда – хижиной, хибарой или еще каким-нибудь словом, обозначающим жилище. Это жилое пространство по желанию владельца могло стать любым помещением или пространством – хоть хрустальным дворцом, а хоть безлюдной пустыней.
Теоретически все выглядело донельзя просто, однако на практике все оказывалось достаточно сложно. Для того чтобы смодификцировать комнату, или, как говорил Джадж на своем доморощенном сленге, «смодифитить», необходимо было обладать определенными навыками.
Леяна, по-видимому, не верила, что В. сможет создать силой мысли какие-то предметы в своей «комнате». Однако В. неожиданно, как сказала Леяна, «проснулся не открывая глаз» и смодификцировал комнату, причем не только изменил обстановку, но поменял всю окружавшую его реальность, бессознательно выбрав пространство, которое казалось ему наиболее привычным и безопасным, а именно – знакомый ему закуток на улице.
Джадж, который по просьбе Леяны пришел утром помочь В. разобраться в модификции, застал В. в довольно неприглядном состоянии. Со стороны это выглядело так, будто бы В. находился в своего рода пузыре, внутренности которого изображали знакомый В. угол. Тогда Джадж и стал создавать всякие странные штуки в комнате, чтобы привлечь внимание В. и заставить его усомниться в реальности созданного им мирка.
Вообще-то, совместная модификция была, по словам Джаджа, довольно занятным делом. Среди местных обитателей, из которых, кажется, каждый обладал такой комнатой, было в порядке вещей устраивать частенько нечто вроде сражений по модификции. На языке Джаджа сей процесс назывался «закабАчить».
– На днях у нас тут два куцехвОста сцепились, ох, там такое было! КривОй кросАль не нашел бы свое кресАло! – с пылом рассказывал Джадж. – Жирмила с Керсифанием, раньше друганы были не разлей вода, а тут чё-то у них законоплЯнилось, ну Жир Керсу и говорит: я тя на твоей же территории заколбашу! Керс ему: давай, попробуй! А Жир: иди пакуй свои тапочки, колломОрфный комбижИр, я те фору дам, и все равно тя сделаю. Время назначили, как нормальные кавалЕры, все ковшОм. И закабАчили по полной…
В. с удовольствием послушал бы в любом другом исполнении, что вытворяли Жирмила с Керсифанием, но он сомневался, что услышит из уст Джаджа что-нибудь вразумительное, и потому перебил его:
– И много здесь… жителей?
Джадж ухмыльнулся:
– КолючепЁрый козлИще не сосчитает.
У В. невольно вырвалось:
– Что же это за Дом?!
– Дом? Какой Дом? – не понял Джадж.
– Вот это все, – В. многозначительно повел руками вокруг. – Этот ДОМ.
Джадж рассмеялся:
– Ну ты даешь! Это ж надо, «Дом»! Ха! Ты что же, действительно веришь, что находишься внутри конструкции из кирпича и бетона? Это, – Джадж ткнул пальцем в потолок, – такой же Дом, как я кОжно-нарывнОй кометоискАтель. Неужто ты еще не скумекал? «Дом», «комната» – это все только слова, фигуры речи, так сказать, и не более, – и понизив голос до таинственного шепота он еле слышно добавил:
– Что это такое, никто не знает, мой клубнИчный коррехидОр. Запомни, никто здесь не имеет ни малейшего понятия, – Джадж описал круг пальцем, указывая на стены, – что такое его окружает.
Да и воще, у тя чё, филологический зуд, а? Чё, так невтерпеж всему приклЯпить какое-нить название? Ты чё, вообразил, если прокАркаешь: «Это – Дом!» – то типа тебе все ясно-понятно, ты, каламЫцкий всезнайка? – возмущению Джаджа не было предела.
– Он такой умный, ну просто калейдоскопИческий калорИфер, он живет в «Доме»! – Джад выразительно размахивал руками, возможно, он изображал, как В. превращается в калейдоскопический калорифер. – Он такой бе-бе-бе-бесконечно мудрый, бе-бе-бе-бесконечно всезнающий, бе-бе-е-е-е-е, бе-е-е-е-е, – и Джадж принялся блеять, видимо, недвусмысленно намекая, что В. не более, чем обыкновенный баран.
– Вот я те сказал: я Джадж! – и Джадж ткнул себя пальцем в грудь. – И чё? Теперь ты все про меня знаешь? – Джадж пребольно ткнул пальцем в плечо В.
В. смотрел на чудовищное лицо Джаджа в смятении. Да уж! Об этом странном субъекте В. не знает ни-че-го!
– Но как же мне называть это… эээ… «я-не-знаю-что»? – возразил В.
Джадж улыбнулся:
– Чес слово! «Не-знаю-что» звучит гораздо лучше, чем «Дом»! Ладно, можешь дальше бубнить свое «Дом», если хочешь. Главное, канЮк, ты сам всегда помни, что «Дом» – это только слово, повтори ты его хоть десять тысяч раз. А этому, – Джадж опять ткнул пальцем в потолок, – начхать на твои слова.
– Хотя и мне начхать, ха! На твои слова, – добавил вдруг ни с того ни с сего Джадж и громко заржал.
Именно заржал, поскольку издаваемые им резкие звуки более напоминали ржание коняги, чем человеческий смех. При этом лицо его исказилось еще больше. В. даже показалось, что в то время, пока правая половина лица Джаджа умножала свою радость, заливаясь веселым смехом, левая становилась все мрачнее. Обе половинки в конце концов разразились слезами, и слезы радости смешались со слезами скорби на чудной физиономии Джаджа.
В. не разделял чувств Джаджа, ему было не до смеха. «К чему все эти разговоры, – раздраженно думал В., – если тебе начхать на мои слова!»
Понемногу Джадж успокоился. Он опять плюхнулся на табуретку. Некоторое время его еще донимали приступы смеха, заставлявшие трястись его костлявые плечи. И лишь когда все слезы были утерты большим клетчатым платком, который Джадж извлек из своего кармана, странный парень молвил:
– Оу-кей! Довольно слов, больше дела, ковбой! Как те обстановочка? – Джадж кивнул на окружавшую их мебель. – А, тут и от лейкиных художеств кое-чё осталось, – Джадж бросил взгляд на бордовые пуфики, ютившиеся в углу. – Ты догнал уже, чё делать надо для модификции? – спросил он у В.
В. отрицательно покачал головой.
– И чё, так и будешь обитать в том, что другие тут накубатУрили? – продолжал Джадж. – Самому слабо кусторЕзнуть как следует?
В. отвечал гробовым молчанием.
– Надо же тебе хоть попытаться смодифитить чё-нибудь приличное, – не унимался Джадж, – А то мы с Лейкой не всегда под боком будем. И куда тя занесет в следующий раз, а? Опять на помойку?
В. не нашелся что на это ответить.
– Ладно, для недогадливых канЮль объясняю подробно, что нужно делать. Первым делом закрываем глаза, – и Джадж, подойдя к В., прикрыл ему оба глаза своими огромными клешнями. – Теперь представляем чё-нибудь этакое, для начала попроще, скажем, стол. Хоть на это тя хватит, надеюсь? Представил? То есть вызвал в воображении зрительный образ?
В. постарался быстренько припомнить какой-нибудь попадавшийся ему недавно на глаза стол и неопределенно мотнул головой.
– Прекрасно! – отреагировал Джадж. – Теперь от зрительных ощущений переходим к тактильным. Понял? Потрогай его!
В. вытянул обе руки и попытался «потрогать» воображаемый стол.
– Да не этими руками трогай, вот ведь беда! – кричал Джадж. – Потрогай его ТАМ!
В. догадался, что своими воображаемыми руками он должен потрогать воображаемый стол. Некоторое время он пыжился без толку, пока ему и в самом деле не показалось, что он действительно ощущает своими руками прохладную и гладкую поверхность стола.
– Следующий этап, – продолжал Джадж, – обоняние! Сие означает, что ты должен почувствовать запах стола!
В. долго пытался ощутить запах стола, пока ему это наконец не удалось, и тогда он узнал, что его стол сделан из сосны.
– Превосходно! – прокомментировал это достижение Джадж, немыслимым образом понявший, что В. смог уловить запах древесины.
– Теперь придется трудновато, кислЯй, я знаю, до сих пор ты еще никогда не закусывал соснятиной, но, так или иначе, настал черед вкуса. Попробуй стол на вкус!
Действительно, для В. «попробовать на вкус» стол оказалось нелегкой задачей, но через некоторое время к своему немалому удивлению В. впервые в жизни ощутил во рту вкус свежей сосновой доски.
– Алле оп! – Джадж опять неведомо как догадался, что его подопечный смог ощутить вкус, и отметил цирковым восклицанием успех В., как если бы тот был дрессированной собачкой, удачно поймавшей зубами подброшенный мячик. – И-и-и, дорогие зрители, кульминация нашего шоу, незабываемый фокус под названием: «Услышь стол!» – прогорланил он.
На этом этапе В. застрял надолго. Как он ни бился, ему никак не удавалось услышать стол. Может быть, стол издает звуки симфонической музыки? Или легкие шорохи опавших листьев? Как, прах вас возьми, В. должен услышать то, что никогда не издавало никакого звука?!
– Что, молчит? – спросил Джадж.
В. кивнул.
– Это только потому, кИсонька, что ты не даешь ему сказать! Если ты сам замолчишь, даю слово, твой стол заговорит!
В. не понял, что означает высказывание Джаджа, но старательно попытался «замолчать». Вскоре В. обнаружил, что действительно мысленно болтает сам с собой без умолку. Прекратить этот треп оказалось очень сложно. После нескольких попыток В. все-таки «замолчал», но, очевидно, ненадолго, потому что со стороны стола послышалось лишь легкое «а» или что-то в этом роде.
– Да, негусто, – разочарованно протянул Джадж. – Но обойдемся и этим. Хотя это еще не всё, к твоему великому сожалению, мой коленкОровый коАгулянт. Как хочешь, но ты должен полюбить стол.
– Чего?! – вырвалось у В.
– Ты и стол должны стать единым целым! Настал черед основной фазы под произвольным названием «один плюс один равно одному».
– Чего, чего?!
– И нечего «чегокать». Я знаю, – ласково сказал Джадж, – для тебя это звучит как бред. Но прошу, сделай, как я говорю. Только не напрягайся. Спокойно и медленно присоедини к себе стол. Ты и стол едины… ты и стол одно… – словно шаман заговаривал В. Джадж и страстно добавил: – Полюби его! Полюби всем сердцем!
В. честно попытался «присоединить к себе» стол, но при всех его усилиях единственное, что ему удалось, это вырастить на свой воображаемой груди нечто вроде деревянной ножки. Может быть, он потерпел неудачу потому, что ему решительно не хотелось ни под каким видом «любить» стол.
– Сойдет для первого раза! – сказал Джадж и отнял руки от глаз В.
В. открыл глаза. Перед ним стоял сосновый стол. В. невольно ахнул. Губы его расплылись в улыбке, а грудь наполнило нечто вроде материнской гордости за свое дитя. Джадж посмотрел на В. снисходительно.
– Не слишком-то радуйся, – проговорил он и невесть откуда выудил фарфоровую чашку.
Легким жестом фокусника он поставил чашку на стол. Стол дрогнул, но устоял. В. захотелось отодвинуть Джаджа со всеми его чашками подальше. Но Джадж на этом не успокоился: в его руках появилась еще одна чашка, и она была так же поставлена на стол. На сей раз стол закачался. Под третьей чашкой стол закряхтел, как несмазанная телега, под четвертой – две из его четырех ножек подломились.
А вскоре несовершенное творение В. встретило свою смерть, которая явилась к нему в образе пузатого чайника. Едва только этот представительный господин с синими цветами на боку был опущен на крышку стола, как стол с негромким «пук!» растаял прямо на глазах. Чашки и чайник с мелодичным звоном посыпались на пол. В. испытал неподдельное разочарование.
– Что ж! Светлая ему память! – сказал Джадж, – Не первый и не последний. Потренируешься потом на досуге. Не так-то это легко, а? – Джадж подмигнул В. – Видимо, придется тебе пока довольствоваться тем, чё я тут насочинял, – Джадж окинул взглядом комнату. – Не обессудь, как уж вышло. А вообще-то нам пора. Засиделись, клоАчь твой коагулЯтор! Пошли! – Джадж быстрым шагом вышел из комнаты, В. последовал за ним.
Они оказались перед стеной, в которой находилась дверь лифта. Джадж нажал на кнопку и вскоре приехал тот самый «старый железный ящик», который был уже хорошо знаком В.
Глава 3. Ржавое железо
Как водится, в лифте их ожидала продолжительная встряска. Пока они ехали, В. обдумывал необычный опыт, осуществленный им под руководством Джаджа. Материализация предметов! Вот так да! Червь сомнения, конечно, все еще глодал В. (а вдруг это была всего лишь галлюцинация?), но все пережитое им было слишком реалистичным, чтобы он мог считать это иллюзией.
В., кажется, начинало нравиться здесь, в этом фантастическом Доме Тысячи Дверей. Все-таки, несмотря на критику Джаджа, В. хочется так называть это… хм, не здание, тогда что же? Пространство? Мир? Пока еще В. слишком мало знает, чтобы определиться с наименованием этого странного места. И, к сожалению, он постоянно нуждается в поводыре, чтобы путешествовать по «Дому». Но, как бы то ни было, скучать ему не приходится. Страх сменило жгучее любопытство. Пожалуй, В. не прочь «поиграть», как выражаются местные жители.
То, что увидел В., когда они с Джаджем вышли из лифта, оказалось для него полной неожиданностью. Представший перед ним зал более всего был похож на видавшую виды ремонтную мастерскую. Уходившие высоко вверх серые обшарпанные стены были заляпаны пятнами непонятного происхождения. Кто-то умудрился уделать такими же пятнами и видневшийся высоко вверху потолок, изрезанный перекрещенными балками. Все помещение было заставлено огромными махинами, напоминавшими токарные станки.
Эти махины напомнили В. станок, внезапно появившийся в комнате Бабы Адуни. Той самой боевой бабки, которая подвергла его странной процедуре так называемого «дознания». При воспоминании об этом по спине у В. пробежал неприятный холодок. Ему захотелось срочно ретироваться из этого зала, но он помнил также и свое неудавшееся позорное бегство с кухни Бабы Адуни, за которое ему потом было очень стыдно. Как и совет Леяны не выходить за дверь без сопровождения. Одним словом, хоть страх и вызывал у В. дрожь в коленках, но В. не хотел бездумно поддаваться ему и отступать. Он продолжил осматривать странное помещение.
То тут, то там валялись груды ржавого железа, грязных тряпок и всякой всячины. Под своими ногами В. разглядел изогнутый подковой инструмент, напоминавший гаечный ключ, и что-то шестиугольное, наподобие большой гайки с торчащими во все стороны металлическими пружинами. Слева кучу хлама венчала длинная толстая коса из белокурых человеческих волос. Приглядевшись, В. понял, что коса была сплетена не из волос, а из очень тонкой светлой проволоки. Повсюду громоздились завалы разнообразных страннейших предметов, о назначении которых оставалось только догадываться.