Потом, много позже, он открыл глаза и потряс головой, прогоняя наваждение. Устало опустился на пол около кровати. Ричард присел рядом с ним и натолкнулся на почти испуганный взгляд:
— Дик, это проклятье! Духа наслали проклятьем. Оно было для старшего сына.
Ричард понял сразу же. И думал об этом, пока попросил Генри подождать на кухне, а сам уложил вымотанного Джека спать.
Думает и теперь, хотя не говорит об этом вслух.
Вряд ли те, кто насылал проклятье, в курсе, что самый старший сын вовсе не мертв. Генри попался случайно. На самом деле дух должен был привязаться к Ричарду.
И он готов поспорить, это Мортоны.
Генри снова опускает плечи, и Ричард думает, что ему сейчас тридцать шесть. Наверняка у него есть жена… может, дети? Племянник или племянница Ричарда и Джека.
Он хочет узнать, что же произошло, почему все считают Генри мертвым. Но вслух говорит другое:
— Я всегда завидовал твоим волосам.
Генри вскидывает голову и смотрит с изумлением.
— Они светлые, — улыбается Ричард. — У меня и Джека темные, а у тебя такие, как у мамы. В детстве мне казалось, это страшно круто!
Сейчас Генри не кажется таким лощеным, как в те первые полчаса, когда Ричард пустил его в квартиру. Теперь рукава рубашки небрежно закатаны, а светлые волосы растрепаны, как будто в них запутался шаманский дым.
— Давно в городе?
Генри качает головой:
— Только с поезда. Хотел сразу увидеться с вами и понять, сможете ли помочь.
— К чему спешка?
— Тот дух… давно высасывает мои силы. Я не знал, сколько продержусь. И сможет ли помочь Джек.
— А я-то думал, так хотел увидеть братьев, — Ричард не может удержаться от едкости. — Я вырос с мыслью, что ты мертв.
— Я не знал.
— О том, что живой?
Генри неопределенно пожимает плечами. Сейчас он кажется моложе, чем сначала. Не таким уверенным. Ричард подается вперед:
— Родители знают? Что ты жив. Ты уже ходил к ним?
Генри смотрит в упор и взгляд у него такой же тяжелый, как у отца:
— Знают. Когда-то именно отец меня выгнал, а я заявил, что никогда не вернусь. Как видишь, до этого момента сдерживал слово.
— А мы-то при чем в ваших ссорах? Почему ты нам ни разу не дал знать, что жив?
— А вам был нужен пропавший старший брат?
Нет. Ричард хорошо осознает, что нет, между ними большая разница в возрасте, наверняка и во многом другом. Но внутри всё равно почти детская обида, что Генри решил исчезнуть из их жизней.
И удивление. Отец всегда говорил, что Генри мертв. Насколько же они поссорились?
Сегодня после Большого гона отец был зол и высказал Ричарду, что нельзя бросать стаю ради одного волка. Ричард огрызнулся, что этот волк — его брат, и ему было плохо, а стая могла обойтись, вожак у нее был.
— И ты явно не хочешь понимать, что значит быть вожаком.
Отец тогда развернулся и ушел, только это и спасло их от ссоры. Ричард знал, что часть стаи на стороне отца — но другая считала, что он прав. Если они не будут заботиться о каждом волке, какая же из них стая?
И теперь Ричард думает, интересно, а от него отец тоже сможет так легко отказаться? Заявить всем, что он мертв?
Или Генри намеренно чего-то не договаривает. А может, и просто пытается ненавязчиво настроить против отца. Ричард прекрасно понимает, что не стоит доверять волку, который внезапно появляется семнадцать лет спустя.
Но запах не врал. И кровь во время ритуала. Это и правда Генри, их родной брат.
— Уже поздно, — говорит он. — Где тут ближайшая гостиница?
Он выглядит усталым. Ричард вспоминает Джека: тот не одобрит, если сейчас он выставит Генри прочь.
— Можешь остаться, — вздыхает Ричард. — У нас всего две комнаты, займи мою. После таких сильных ритуалов Джек всё равно не любит спать один. Когда он сочтет нужным, повторим, избавимся от твоего духа. И надеюсь, больше тебя не увидим.
Генри смотрит долго и внимательно. Ричард спокойно выдерживает, и Генри вынужден первым отвести глаза. Он кивает.
Еще темно, когда Ричард открывает глаза.
Комната Джека почти в два раза больше, чем у него самого — чтобы удобнее было проводить ритуалы. Да и гости чаще бывают именно здесь. Ричард сразу предложил такое разделение, едва они въехали. Джек сначала смущался, потом согласился.
Большую кровать купили позже. После сильных ритуалов Джека, после исчезновения Ричарда. Когда оказалось, что время от времени каждый из них не может быть один. А на полу не очень здорово.
Джек крепко спит, отвернувшись к стене, Ричард тихонько ворочается, стараясь не разбудить.
Он не сразу понимает, что его накрывает паника. Точнее, вовсе не накрывает — совсем наоборот, будто распахивается изнутри. Оставляет бездну, в которую он падает. Это никак не проявляется внешне, он не дрожит, его не потряхивает. Он даже научился держать себя в руках и не поскуливать позорно. Но ощущение, будто он падает всё глубже, а сердце вот-вот остановится.
Липкий ужас, у которого нет видимой причины.
Уходит бесконечное количество времени, чтобы заставить себя встать с постели. Тихо, чтобы не разбудить брата, Ричард идет на кухню. Он хочет выпить чаю или хотя бы воды, но руки кажутся такими слабыми, что вряд ли что удержат.
Он садится на стул, потом сползает вниз. Пол более надежный, более устойчивый. Ричарду кажется, он задыхается, воздуха слишком мало. Страх расползается внутри, и тем больше, чем ярче разгорается рассвет за окном.
После похищения Ричард не видел кошмаров ночью. Он видел их наяву.
Среди оборотней находятся свои врачи, и Ричард не считал, что ему это не нужно. Он исправно ходил к доктору с дипломом психотерапевта из другой стаи, но не он на самом деле помогал.
Ричард обходил стороной ярко освещенные помещения, потому что они напоминали ту комнату, где его держали. А без окон не мог находиться даже сейчас — ему пошли навстречу, и у него у единственного в салоне в рабочем кабинете имелось большое окно.
Однажды в магазине Ричард впал в ступор, растерялся и не мог ответить продавцу — его голос напоминал одного из тех, кто мучил. Тогда инициативу перехватил бывший рядом Джек. Он еще и бутылку воды прихватил, которой отпаивал потом Ричарда, когда вывел из магазина.
Джек вообще ненавязчиво был рядом, и Ричард прекрасно понимает, благодаря кому он сейчас может вести себя адекватно.
— И своей силе воли, — хмыкает обычно Джек.
Хуже всего было недавно. Когда Ричард почти забыл, когда даже шрамы долгое время не напоминали о себе. Они уже встречались с Кейт, и та повела его и Джека на какую-то вечеринку своих друзей. Тоже оборотни, но нейтральные, не принадлежавшие ни одной стае.
Джек куда-то запропастился, а оборотни достали ошейник. Они были пьяны и считали это забавным, примеряли друг на дружку и потрясали цепью.
Ричард плохо помнит тот вечер. Только этот металлический звук лязгающей цепи.
Он забился куда-то в одной из комнат, и тогда тоже ощущал эту дикую, выжигающую изнутри панику. Кейт перепугалась, она не была в курсе истории, но позвала Джека.
Тот появляется и сейчас. Видимо, всё-таки разбуженный: садится на пол рядом с Ричардом и мягко касается его:
— Ты здесь, Дик, здесь.
Не в выжженной болью комнате, где у тебя нет права даже уснуть.
Ричард приподнимается, чтобы уткнуться в грудь Джека — тот успел надеть футболку, зная, что Ричарду важно за нее цепляться, и под тканью ощущается размеренное биение сердца.
— Дыши, Дик.
Иногда Ричарда накрывает, хотя давно такого не бывало. Видимо, устал после Большого гона, еще появление Генри и Мортонов… но даже давно, когда Ричард впервые в панике задыхался, Джек ничуть не растерялся. Он также тихонько гладил брата по спине и напоминал делать не короткие судорожные вздохи, а размеренно дышать.
Джек не знает, но и тогда, и сейчас Ричард слушает именно его дыхание, сосредотачивается на нем и сам успокаивается.
Паника еще выжигает изнутри, но негромкий шелестящий голос Джека постепенно ее прогоняет. Такими интонациями он заклинает духов — и демоны внутри Ричарда откликаются.
— Лучше, Дик?
— Угу.
— Пойдем обратно?
— Угу.
Под одеялом тепло и уютно — в той комнате одеял не было. Здесь Ричард ощущает себя в безопасности.
— Ты сможешь уснуть, Дик?
— Да. Спасибо.
Джек еще уставший после ритуалов и быстро засыпает, уткнувшись носом в плечо Ричарда. Тот еще долго лежит в мутном свете утра, но спокойный запах брата и его размеренное дыхание наконец-то полностью прогоняют панику, оставляя только тяжелую голову — и наконец-то сон.
Утром Ричард просыпается поздно. Джек уже встал, и с кухни слышны голоса: он и забыл, что у них остался Генри.
Тот сидит на стуле с чашкой кофе и косится на Джека, а он поправляет что-то на плите и наливает кофе для Ричарда. Ставит перед ним как раз в тот момент, когда Ричард плюхается на стул.
Джек не уходит. Встает позади него, кладет подбородок на макушку Ричарда — а руки не на плечи, а к шее, как будто обхватывает горло.
Со стороны это наверняка кажется странным, а может, и угрожающим. Но Ричард прекрасно понимает, что брат наоборот, его успокаивает.
На тебе нет ошейника, раздирающего кожу. Только теплые ладони брата, еще пахнущие сыром.
— Я позвоню тебе, Генри, — говорит Джек. И твердости у волчонка сейчас не меньше, чем у его отца. — Когда можно будет проводить второй ритуал. А сейчас тебе лучше уйти.
========== 3. ==========
Проходят сутки, и Джек подумывает, что завтра можно попробовать вторую часть ритуала. Всё это время они Генри не видели, и даже Ричард, кажется, не очень стремится к встрече.
Джек сидит за кухонным столом с большой упаковкой чипсов. Брать их приходится исключительно левой рукой, потому что правой Джек на листе бумаги набрасывает геометрический узор.
Ричард встает позже. Джек слышит, как брат шебуршит в комнате, потом в ванной. Наконец, заходит на кухню, вытирая капли воды с лица. Джек предпочитает бриться каждый день, а Ричард часто оставляет легкую небритость. Говорит, что так больше нравится девушкам. Джек только закатывает глаза.
Ричард еще не надел кофту, так что видна чернильная татуировка ворона на правом плече, переходящая на грудь.
Невысокий, гибкий и тонкий, он походит на поджарого хищника, готового выслеживать и загонять добычу. Темноволосый и темноглазый. Выше Джека на полголовы и старше на три года.
— Чипсы? — возмущается Ричард. — Вот уверен, это твой завтрак. С утра пораньше фигню ешь.
Он перехватывает пачку и закидывает в шкафчик на верхнюю полку.
— Зануда, — ворчит Джек.
Фыркнув, Ричард уходит, и Джек может видеть уродливые шрамы на его спине. Оставив набросок, Джек достает сковородку, чтобы приготовить нехитрую яичницу. Оба брата не любят ранние завтраки, так что Ричард обычно ест на работе. А Джек сегодня встал достаточно рано, чтобы уже проголодаться.
— Дик, на тебя яичницу рассчитывать? — всё-таки уточняет Джек.
— Неа, — раздается голос Ричарда из комнаты. — Но кофе я буду!
— Кто бы сомневался, — ворчит Джек себе под нос.
Кофе всегда варит он. Причем ритуал настолько устоялся, что если Джек по какой-то причине не успевает, то Ричард даже не пытается сам и пьет растворимый. На который Джек всегда морщит нос.
Ричард возвращается в уже привычной черной кофте, художественно подранной по низу, с какими-то ремешками и цепочками. Усаживается за стол в ту же позу, в какой недавно сидел сам Джек, подогнув ногу под себя. Смотрит на набросок:
— Это для Рика?
— Ага, — Джек смущается и отворачивается к сковородке, хотя ни яичница, ни кофе его участия не требуют. — Ну, он визитки хотел…
— Да, я помню.
Рик держит большое кафе ближе к центру, на нейтральной территории, и там любят собираться не только люди, но и оборотни из разных стай. Заходят даже одиночки.
— Классно выходит, — искренне говорит Ричард.
Джек знает, что брату правда нравится. Оборачивается и пожимает плечами, привалившись к плите:
— Потом на компьютер перенесу и закончу сегодня. Хотя бы первый вариант. Раз всё равно пока не работаю…
— Я уже говорил, Джек. Не обязательно идти продавать книги в очередной магазин. Или что ты там еще себе решил. Ты можешь продолжать заниматься дизайном. Это твое.
— Однажды заказы от стаи иссякнут.
Ричард пожимает плечами и, скрестив руки на груди, откидывается на стуле.
— И что? Они посоветуют друзьям. Так и происходит, — голос Ричард неожиданно смягчается. — Тебе не обязательно заканчивать колледж, чтобы делать то, что тебе нравится.
— Легко тебе говорить. Ты-то закончил.
Джек знает, что он несправедлив. Знает, что в голосе прорезается обида, но она не имеет отношения к брату.
Обида на себя. Что не смог. Оказался слишком слабым.
Джек тогда был в восторге. О! Поступил туда же, где только отучился брат, куда сам хотел и стремился. Но если Ричард не очень представлял, чем заниматься, то Джек был уверен, что его ждет дизайн. Он был в восторге!
И старался не замечать, что с первого же дня ему было плохо. Слишком много людей вокруг, они все яркие, сводящие с ума. От обилия запахов тошнило, и Джек не мог есть.
Но хуже всего были духи. Джек и раньше ощущал их, даже подростком он с успехом выполнял обязанности шамана. Но в колледже духи превратились в постоянный шум в голове, который сводил с ума. В липкий туман, от которого Джек никак не мог отмыться. Несколько раз ловил себя на том, что начинал бормотать что-то, обращаясь к духам.
Потом его совсем накрыло. Он смутно помнил, как его трясло, а он не мог встать с пола, рыдал и рыдал. Не мог остановиться. А вокруг шелестели духи, и чужие запахи забивались в нос.
Зато Джек хорошо помнил, как он ждал в медицинском крыле, успокоившийся, но абсолютно вымотанный. И пришел Ричард. Собранный, серьезный, он заявил, что они едут домой. У него в руках уже был рюкзак с вещами брата, так что Джек не протестовал. Вяло поплелся следом.
Между ним и старшим братом всего три года, и внешне они оставались очень похожи, так что некоторые даже думали, они двойняшки. Но в тот момент Джек лучше многих видел разницу. В Ричарде ощущалась внутренняя сила, он действительно был прирожденным лидером, который готов брать ответственность и вести за собой.
Джек ощущал себя маленьким, нескладным и разбитым. А главное, Ричард с легкостью ориентировался в окружающем мире и спорил даже с отцом. А Джек не смог и в колледже учиться.
— Просто это не твое, — сказал Ричард, когда они сели в такси.
Джек боялся, несмотря на свои слова, Ричард посчитает его слабаком, поэтому свернулся тогда у дверцы, боясь встречаться взглядом с братом. Но тот сам придвинулся и обнял, по-звериному ткнувшись носом в шею. Джек тогда расслабился и понял, что брат всегда на его стороне — и он правда не считает Джека слабым. Просто другим.
Джек ставит перед Ричардом кофе, а сам садится напротив, чтобы позавтракать. За прошедшие три года много чего произошло, но Джеку кажется, он так и не смог найти свое место.
Хотя Ричард думает иначе. Говорит, что Джек просто не может смириться и понять, что его место — ну, оно другое. Не такое, как у других. Или у самого Ричарда.
Он тянется к банке с джемом и зачерпывает его ложкой.
— Можно вообще не работать, — хмыкает Ричард. — Будем питаться тем, что тебе приносят за шаманство.
— Шаман не берет деньги.
— Но не отказывается от подарков.
Джек знает, что духи — это призвание, от которого он никогда не сможет отмахнуться. Поэтому, когда к нему пришла Ана из стаи и попросила помочь, он не стал отказываться.
Они с Ричардом тогда только начали жить отдельно. Квартира поражала теснотой после просторного родительского дома, но ни один из них ни о чем не жалел. Ричард много работал, у него были клиенты со сложными и дорогими заказами. Он как раз предупредил, что будет только к ночи, когда пришла Ана.
— Я помню, стая хотела, чтобы ты стал шаманом после учебы… но ты всё равно сейчас не в колледже. Помоги мне.