– Кто знал о том, что вы уезжаете?
– Да в общем-то почти все. У нас же тут триста человек народу-то, все, у кого есть дети, знают мой номер, и я всех извещаю, когда меня нет.
– Когда вы ушли из дома, как думаете, за вами никто не следил?
Мисс Бленхэм на некоторое время задумалась, но потом решительно сказала:
– Никто! Я бы сейчас, может, что-то и попыталась вспомнить, но боюсь, эти воспоминания задним числом всегда подсознательно выдумываются. Всякие, сами знаете, подозрительные типы в чёрном… Нет, я шла к станции одна.
– А кто вас видел? Из соседей, в смысле?
– Ох, да все, кто живёт между нами и станцией, могли видеть, – растерялась женщина. – Я поздоровалась с Уоллес Эббот из дома напротив, с мистером Винсентом, учителем… да, видела миссис Картер с сыновьями, у младшего ветрянка полгода назад была… С мистером Эндерли, начальником станции, поболтала о том о сём, пока поезда ждала. Так что секрета я из моего отъезда не делала. Никогда, в общем-то, не делала.
– Есть ли у вас какие-то враги? Или у вашей тёти?
– Ну… Не хочу хвастаться, но большая часть города меня очень любит. А если и есть враги, то вражду свою они отлично скрывают – я же детский врач, без меня тут никуда. Оуэнс-то мало того что не педиатр, так он ещё и с детьми обращаться не умеет, – она горько хмыкнула. – Он старый холостяк и в детях не разбирается ни капли.
– Какие у вас с ним отношения?
– Хорошие… ну как хорошие – коллеги и коллеги, ничего такого… – тут Клара Бленхэм, до этого относительно спокойная, сорвалась:
– Слушайте, вы что, моё убийство расследуете? Какое вам дело до того, как у меня идёт работа? Вы убийцу Дженни и Эгберта искать собираетесь?
– Мисс Бленхэм, успокойтесь, я вас отлично понимаю. Но детей вряд ли убили из-за ненависти к ним самим. Разве кто-то мог это сделать?
Глотая слёзы, мисс Бленхэм помотала головой.
– Ну вот видите. Пока что рабочая теория такая: это была месть вам или вашей тёте.
– Тёте тоже никто бы мстить не хотел. Кроме того, видите ли, детектив, у нас не Лондон. У нас тут всё в единственном экземпляре. Если устранить меня – не будет детского врача. Устранить тётю – не будет цветочного магазина. Где гарантия, что мы с ней не умерли бы от инфаркта при виде малышей?
Последним вопросом, который Терри задал Кларе Бленхэм, был:
– Собака ваша злая?
– Черныш? Да что вы, какая там злая! На незнакомых лает, но никогда не бросится, если совсем уж внаглую в дом – или конуру – не лезть. А со всеми знакомыми хвостом виляет, ластится всегда, гавкает только весело. Добряк наш Черныш. Дженни и Эгберт в нём души не чаяли.
========== Глава 3. Стрелки ==========
Альма Уоркер-Бленхэм-неведомо-кто-ещё-Крофт Терри не понравилась ужасно. Он едва сумел заставить себя произнести слова сочувствия, про себя думая, что этой личности они не так уж и нужны. Миссис Крофт охала и картинно вытирала глаза через каждые два слова, но в её лице читалась скука. Было видно, что она больше напугана самим фактом и особенно способом убийства, чем подавлена потерей родных, на минуточку, детей.
– Откуда я знаю, кто мог их убить? – раздражённо спросила она, разглядывая наманикюренные ногти. – Я их сто лет не видела. Мало ли какая дрянь в этой глухомани бывает.
– И однако же вы отдали в эту глухомань детей, – не удержался Терри. Сержант Брэннс бросила на него предостерегающий взгляд.
– А куда надо было? В детский дом? Старуха сама ко мне, чуть только Ларри похоронили, приехала. Едва ли не с пистолетом. Бла-бла-бла, свиристелка, отдавай моих внуков… А я что? Отдала, конечно – мне же легче.
Любопытно. В версии миссис Бленхэм инициатором передачи опекунства была сама Альма. Возможно, добропорядочная миссис Бленхэм не желала выставить себя скандалисткой. Или, наоборот, Альма опасалась, что покажется совсем уж бессердечной гадиной, если расскажет, что сама отослала Дженни и Эгберта.
– Кто именно сообщил вам о трагедии? – спросил Терри.
– Инспектор Дэрбоуз, естественно. Ни одна из тёток Бленхэм со мной давно не общалась, я уже пять телефонов сменить успела.
Терри делалось всё противнее. Стало жалко, что формально Альма Крофт совершенно законопослушная гражданка – вот такую он был бы счастлив упечь за решётку.
Больше она им ничем не могла бы помочь, даже если бы и захотела. Она полностью порвала все связи с Бленхэмами после развода, в Стоунчепле была только один раз, когда привозила детей, и понятия не имела о том, где можно было бы искать преступника. Её нынешнему мужу, главе крупной строительной корпорации Мэдисону Крофту – Терри о нём даже раньше слышал, – может, кто-то и захотел бы мстить, однако не так. Если Альма Крофт хотя бы приехала в Стоунчепл и вроде как полдня отлежала с дурнотой и нервным срывом, то её супругу не было до детей ни малейшего дела.
Из больницы Терри и сержант Брэннс вернулись обратно в участок. Инспектор Дэрбоуз встретил их нетерпеливым вопросом:
– Ну как? Узнали что-нибудь?
Выглядел он так, будто с момента передачи дела Скотланд-Ярду для него самого оно отодвинулось в область детективов Агаты Кристи и новостей по телевизору.
– Пока только допросы родни провели, – покачала головой сержант Брэннс.
– Мне кажется, это работа маньяка, – добавил Терри. – Дети, насколько я понял, не мешали решительно никому. Да и к тому же – способ убийства… Если б даже у них было наследство, бабка или тётка могли бы тихо-спокойно их придушить или отравить, без нужды было бы так зверствовать. А мисс Бленхэм ещё бы и диагноз какой-нибудь добропорядочный сочинила – она же у вас единственный педиатр в городе.
– Маньяки же придумывают какую-то свою реальность, где их действия совершенно правильны… – с отвращением сказала сержант. – Представить не могу, что воображал этот. Что жарит шашлыки?
Терри представил себе эту картину и быстро сказал:
– Ладно, давайте разбираться. У вас тут не найдётся блокнотика?
Блокнотик нашёлся, с бело-голубыми страницами и яркими фотографиями античных руин на каждом развороте, но в целом приемлемый. Терри мог бы в крайнем случае записать свои измышления на планшете, но, если он чертил на бумаге схемы со стрелочками, у него всё укладывалось в голове гораздо лучше.
– Итак, предположим, что маньяк… – начал он, вырвав листик из блокнота.
– Но ведь нельзя исключать возможности, что не маньяк, – перебила его Лютиэн Брэннс. – Надо будет про родителей поворошить бумаги. Вдруг где-нибудь там наследство имеется?
– Про отца сразу скажу, что нет, – подал голос инспектор Дэрбоуз. – У него и денег-то особо не хранилось. Зарабатывал – тратил, зарабатывал – тратил. Если надо было сверх того, мать давала.
– А миссис Крофт? Нет, тут нужно будет покопаться.
-– Предположим, – с сомнением протянул Терри и вырвал второй листик. На первом он крупно написал «МАНЬЯК», на втором «НЕ МАНЬЯК». И на каждом намалевал (весьма схематично) лица трёх родственниц убитых.
– Что с Гертрудой Бленхэм? – спросил он. – Она вся из себя сверхпорядочная старая дама, люто ненавидит невестку, и есть за что, но внуков любила, как я понял, искренне. Так что «неманьячная» версия, кажется, отпадает, – он нарисовал на втором листке стрелочку справа от лица миссис Бленхэм и записал «любила их».
– А «маньячная»? – удивилась сержант Брэннс. – Миссис Бленхэм нашли в глубоком обмороке. Маньяк, по-моему, так не смог бы притворяться.
– Есть вариант с раздвоением личности, – Терри вспомнил нежно любимый роман Сидни Шелдона. – У здоровой и нормальной Гертруды Бленхэм на первом месте любовь к малышам…
– …а у условной ненормальной Офелии Бленхэм – ненависть к невестке? – закончила сержант. – Дядя Мэтт, это вообще возможно?
Инспектор наморщил лоб:
– Знаешь ли, Лютиэн… не могу тебе сказать. Я в этих раздвоениях мало смыслю. Но Альму Крофт она ненавидит действительно жутко. Я помню, когда они после смерти мистера Бленхэма — Лоренса Бленхэма, в смысле – встретились, когда миссис Крофт детей сюда привезла. Ух, что было… Миссис Бленхэм орала, что Альма сына её убила. Это бред полнейший – развод мистер Бленхэм перенёс спокойно, катастрофа произошла не по его вине, а по вине пьяного водителя, местного, Джо Фауэрда, он сейчас где-то в лечебнице. А миссис Крофт – тогда Льюисон – на тот момент вообще была в Америке.
– Кстати, – спохватился Терри, – а вы не знаете, кто первым предложил, чтобы детей взяла миссис Бленхэм? Она сама или миссис Крофт?
– Боюсь, что нет. Все окружающие были поставлены перед фактом, когда миссис Крофт приехала, а в воскресенье дамы Бленхэм явились в церковь уже с детьми.
– Ага! – ухватился за новую деталь Терри. – Они очень религиозны?
– Вам всё бы на фанатизм да манию свернуть, – прокомментировала сержант Брэннс, а её отчим с готовностью ответил:
– Вполне. Обе. Миссис Бленхэм, правда, из таких, что больше «букву закона» любят. Очень любила одёргивать детей, если они в церкви хотя бы шевелились. По пути в церковь и из неё распекала тех, кто слишком широко улыбался. Но это именно в воскресные дни, а не по воскресеньям… Как бы, конечно, да, но я знаю, о чём вы думаете – она не фанатичка.
– А племянница?
– Воскресенье в церкви – обязательно; а так она больше детей религии учила, чем сама благочестие показывала. И то – как учила? Не в воскресной школе преподавала. Детям в больнице, чтобы повеселить их, всякие истории рассказывала, в том числе и из Библии. Ну и с Дженни то же самое. Эгберт-то ещё совсем крошка был.
Терри молча пририсовал к обеим дамам Бленхэм стрелки, к которым старательно всё это приписал.
– А что можете сказать о Кларе Бленхэм? Мне уже её тут все расхвалили кто во что горазд, да и она сама не шибко скромничала.
– Клара Бленхэм – маньячка?.. – сказал инспектор Дэрбоуз. – Это, по-моему, самая спокойная и хладнокровная женщина на всей земле. Если б была убита миссис Бленхэм, я бы немедленно задержал племянницу. Мисс Бленхэм женщина очень практичная. Убить ради денег или ещё какой ощутимой выгоды – это она при необходимости сможет. Очень волевая особа.
– Но при этом она же – всеми обожаемый детский доктор? – воскликнула Лютиэн Брэннс. – Это не сходится никак!
– Ну, почему же, Лютиэн. Очень даже сходится. Она любит детей и любит свою работу. И именно благодаря работе у неё несгибаемая воля и стальные нервы.
Вспомнив историю о том, что мисс Бленхэм не спала ночами, когда лечила Рози Джейсон, Терри мысленно согласился.
– Итак, она очень целеустремлённая, – кивнул он. – Но если она и убила племянников, то только ради какого-то наследства. А его не было.
– Может, и было, – не унималась сержант Брэннс.
– Та-ак… Ещё вопрос насчёт мисс Бленхэм. Говорите, она практичная и своего не упустит. Так почему же она, которую приглашали в столичные, замечу, больницы, живёт в Стоунчепле? Сколько она здесь получает-то?
– Не очень много, – улыбнулся инспектор Дэрбоуз. – Но она любит свою семью. А Гертруда Бленхэм из родного дома ни ногой.
– Не складывается, – покачал головой Терри. – Как будто у мисс Бленхэм тоже раздвоение личности. То вы мне толкуете, что она вся из себя Железная леди, то уверяете, что она живёт для других и любит чуть ли не всё живое. Ладненько, подумаем… А миссис Крофт?
Сержант усмехнулась:
– Ну, знаете! Если бы она хотела убить детей, она бы это сделала, когда они качались в колыбельке. Бывают же внезапные смерти младенцев. И ничего не докажешь. Миссис Крофт, конечно, дрянь, каких поискать, но Дженни и Эгберта она не могла убить хотя бы просто потому, что она о них и думать забыла.
– Между прочим, на моём «неманьячном» листике ни одной стрелки «за», – сказал Терри.
– Ну, это только пока. А пока вы тут философствовали, я, между прочим, сделала список, кого нам посетить в ближайшее время. Доктора Оуэнса, священника отца Филлипса, миссис Эббот, начальника станции мистера Эндерли и семью Джейсонов в Лондоне. А также мисс Карлайл и мисс Гибсон, продавщиц цветочного магазина миссис Бленхэм.
– Оперативно работаете, – скаламбурил Терри. Он действительно не любил опрашивать большое количество народу, а предпочитал малое количество подозреваемых. И вообще, пока сумасшедший убийца не был пойман, Терри собирался искать его черты в каждом, кто имел к трагедии отношение. Вот только шустрая и немногословная сержант Брэннс, в упор не желавшая принимать гипотезу о маньяке, вполне могла поймать этого самого маньяка первая. И, как опасался Терри, с неё станется отпустить его за недостатком улик.
========== Глава 4. Доктор Оуэнс ==========
Доктор Кеннет Оуэнс жил в домике прямо рядом с больницей. Он был примерно ровесником инспектора, но был полной его противоположностью. Энергия у него била прямо через край, и Терри подумал, что, в общем, такой человек вполне может держать в руках две трети врачебной практики Стоунчепла. Когда широкоплечий мужчина метра под два ростом сжал его руку при приветствии так, что чуть пальцы не склеились, Терри вообще пришло в голову, что инспектора Дэрбоуза и доктора Оуэнса перепутали в роддоме.
– Наконец-то дело пошло! – громыхнул доктор. – Мне уже сестра Блейн сказала, что вы пациенток навестили. Вот это я понимаю – работа!
– Вы тут давно работаете врачом? – спросил Терри.
– Через два года будет ровно сорок лет. Считая практику из колледжа и то время, пока я ходил медбратом.
– Вы сами местный?
– Корнями врос. Папа был доктором до меня, мама фермерская дочка – её племянник нынче нам колбасу привозит.
– Расскажите, пожалуйста, о семье Бленхэмов. Вы их, наверное, хорошо знаете.
– Хорошо не хорошо, но не хуже, чем других. Джеральд и Гарольд Бленхэм были близнецами, на десять лет меня старше. Оба весельчаки, гуляки ещё те были. Но Гарольд был всё же поумнее. В Оксфорд умудрился поступить, на менеджера выучился. В Бристоле в туристической фирме работал. А Джеральд тут остался, лавку цветочную от родителей унаследовал. Ну и где-то годам к двадцати пяти остепенился, поутих. А были они да, раздолбаи такие… Все мальчишки им подражали, – усмехнулся доктор воспоминаниям собственного бурного детства.
– А миссис Бленхэм?
– Сейчас дорасскажу. Гарольд женился в двадцать два, ещё в Оксфорде. Помню, что Джеральд к нему на свадьбу ездил. А сам Джеральд довольно долго холостым ходил. Вот до отъезда брата они крутили с девицами вовсю, а потом… Вечером в пабе посидит с одной, через пару недель с другой, но романа ни с кем не заведёт. Ему было скучно без близнеца, я думаю. Уже не то, как говорится. Ну а потом его Герти Робертс захомутала. Она ж тогда красоточка была. И сама не замужем была не потому, что недостатка в кавалерах не было, а выбрать не могла. Один парень ей не нравится, другой сам к ней приглядится и сбежит – характер у неё уже тогда был ого-го! А Джеральд в неё влюбился, да и она вроде не хотела уже одна скучать – им под тридцать уже было. Вот и зажили. Очень ко мне она часто ходила, жаловалась, что детей нет.
– Значит, ей хотелось иметь детей? – уточнил Терри.
– Не то слово. Герти воспитана была в старых традициях: цель женщины, дескать – выйти замуж и деток нарожать! А потом, когда ей было тридцать пять, у Гарольда Бленхэма дочь родилась. Герти решила, видно, своих нету – хоть племянницу понянчу! В Бристоль ездила едва ли не каждый месяц. Маленькую Клару просто заваливала подарками. Ну а там в тридцать девять и сама родила – радости было… Клара и Ларри были не разлей вода. Вечно друг у друга гостили. Мне кажется, – понизил доктор голос, – Гертруда Бленхэм мечтала, что они вырастут и поженятся.
Терри аж закашлялся:
– Но они ж двоюродные брат с сестрой!
– Ну и что? Будто история примеров не знает. По крайней мере, так миссис Бленхэм наверняка рассуждала. Но Лоренс вырос таким же, как отец – в юности гулял, потом притих, а женился в тридцать лет на роковой красавице. Альма Уоркер окрутила его в момент. Миссис Бленхэм была страшно против брака, считала его скоропалительным. У меня сильное подозрение, что торопились они из-за беременности мисс Уоркер – Дженни родилась через восемь с половиной месяцев. Но не могу знать точно – жили они в Лондоне, мать я не обследовал, роды тоже не я принимал.
– А как к женитьбе брата отнеслась Клара?
– Ну, на свадьбе вроде весёлая была, с Альмой болтала по-дружески. Но Лоренс-то к тому моменту в Лондоне в основном жил, они не так часто виделись, как в детстве.