Падая вниз головой, Лунин схватился за пояс соперника, еще раз перевернулся и провел контрприем – ножницы. Это был коронный прием школы “Самбо-70”, практически неизвестный в других школах. Ма не успел понять, что произошло, как он уже лежал на спине, а Лунин тянул его руку на болевой.
Сергей вытянул руку китайца на рычаг и перегнул ее в локте. Ма не смог ничего сделать. Китайцы разочарованно загудели. Лунин поднялся. Ма Бао лежал, закрыв глаза. Его левая рука безжизненно лежала, согнутая под неестественным углом.
– Поздравлю, поздравляю с полной победой! – Сунь Цзы-Гун обнял Лунина и повел его за отдельный, богато сервированный стол. Человек с видеокамерой снимал победителя. В зал внесли шампанское. Сунь Цзы-Гун протянул полный бокал Сергею и прямо предложил ему стать своей правой рукой вместо поверженного Ма. Сергей встал из-за стола, отрицательно покачал головой, вернулся к лежащему китайцу.
– Хорош лежать, браток! Давай выпьем.
Ма медленно поднимался. Сунь Цзы-Гун побагровел. Еще никто не отказывался от таких его предложений.
Он махнул рукой:
– Ресторан закрывается!
Официант, снимавший хозяина на видео, выглянул из-за камеры, глупо улыбаясь. Сунь Цзы-Гун запустил в него вазой с цветами. Оператор согнулся, ваза просвистела сверху. Официант, пятясь, убрался вместе с камерой.
Музыка смолкла, ушуисты вернулись к своему столику и обнаружили, что во время всеобщей суматохи мастер Шен исчез.
Глава седьмая
Ли Шен путешествует по ночной Москве. Андрей Михайлович теряет мастера.
Когда Ли открыл глаза, в ресторане вовсю шло коллективное побоище. Ничего не осознавая, подчиняясь каким-то неведомым инстинктам, он встал и пошел к выходу. Несмотря на то, что вокруг него со свистом рассекали воздух кулаки и ноги, и мощные удары валили с ног людей справа и слева от него, до Шена никто и пальцем не дотронулся. Выходя из ресторана, Шен крепко прижимал к груди чью-то сумку, битком набитую снедью и бутылками – кто-то не терял времени даром. Как сумка оказалась у него, Ли Шен не знал. Услужливый гардеробщик накинул на Ли черный плащ и отобрал номерок. Ли твердым шагом вышел на улицу. За ним крался Андрей Михайлович.
На улице было уже совсем темно. В свете фонарей падали большие рыхлые хлопья снега, голые ветки деревьев покрылись белым. Снег замел всю уличную грязь, красиво покрыл машины, улицы и дома. Редкие прохожие тоже были засыпаны мокрым снегом, и тихо скользили, подобно привидениям, в призрачном свете фонарей. Вокруг стояла странная тишина, все как будто замерло, застыло, стало совсем нереальным. Снег заметал следы людей, и скоро уже никто не смог бы определить, куда же направились Ли и следовавший за ним Андрей Михайлович.
Между тем ноги вынесли китайца в самый центр Москвы. Он подошел к памятнику героям Плевны около политехнического музея. В этот момент сознание Ли слегка прояснилось, и он стал частично воспринимать окружающую его действительность. В тусклом свете фонарей он увидел знаменитую буддийскую реликвию – ступу перед тибетским дворцом Потала. Снег летел ему прямо в лицо, и Шен понял, что если он до полуночи не доберется до стен монастыря, то ледяной ветер тибетского нагорья убьет его этой ночью. И он ускорил свои шаги.
Андрей Михайлович видел, как мастер подошел к памятнику героям Плевны, обошел его вокруг, сложил руки в буддийском приветствии, а затем решительно направился через Старую площадь в сторону Кремля. Мастер быстро передвигался, и скоро подошел к стене Белого Города, которая стоит между гостиницей “Россия” и станцией метро “Китай -город”.
Ли удивленно смотрел. Из мрака выступала стена “Запретного Города” – значит он был в Пекине. Шел снег, вероятно была середина зимы. В Пекине у Шена были знакомые, он должен поторопиться, дойти до площади Тяньаньмень, там можно будет сесть в метро. Ли сделал резкое движение головой и едва не упал. Внезапно он перестал узнавать знакомые места. Площадь, на которую он выбрался, была меньше, чем Тяньаньмень, мавзолей Мао Цзедуна куда-то исчез, а на каменной мостовой стоял древний бирманский храм.
– Значит, я в Бирме, – подумал Ли Шен. – Странно, что идет снег.
Ли подошел к храму, прислонился к его ограде. Огромная пустая площадь была вся засыпана чистым белым снегом. Насколько хватало взгляда, кроме Ли вокруг не было никого. Над головой Ли забили часы. Была полночь.
– Это колдовство! – понял Ли Шен.
Он запел мантры, которые слышал когда-то от деда, и твердым шагом направился вперед, в снежную пелену. Из снежной круговерти выступали Великая Китайская Стена, пирамиды Гизы. Шен усмехнулся. Видения иллюзорного мира уже не могли смутить его. Он поднялся на мост. Под ним черной блестящей змеей текла иллюзорная река, за мостом стояло уродливое здание, похожее не то на гигантский инструмент, не то на станок с выступающими из него шестеренками. Слева стоял иллюзорный дворец, за ним было видно огромное здание неестественной высоты, увенчанное высоким шпилем. Вокруг по-прежнему не было ни души. Шен засмеялся и начал громко молиться Будде.
Следуя за мастером, Андрей Михайлович вспоминал, как в книге “Уроки дона Хуана” старый индеец обучал Карлоса Кастанеду искусству сталкинга. Мастер Шен, бесспорно, тоже практиковал это искусство. Была ночь, прохожих практически не было, даже машины проезжали всего один или два раза. (На днях подскочили цены на бензин, да и переход на зимние условия езды заставил многих отказаться в этот день от поездок). Андрей был почти полностью заметен, снег набился в карманы, в бороде намело целый сугроб, капюшон куртки покрылся толстым слоем снега. Фигура мастера впереди казалась совершенно нереальной.
Ли оказался в Замоскворечье. Удивительная архитектура кривых пустынных улочек, странной формы дома, в которых не горел свет, окончательно убедили его в нереальности происходящего. Все меньше и меньше фонарей горело вокруг, сквозь мутную мглу пробился яркий свет полной луны. Снег падал и падал вниз, густо налипал на деревья, превращая все вокруг в сказочную картину. Район новых домов сменился заборами и старыми зданиями, тупо смотрящими на улицы пустыми глазницами окон. Ли понял, что окончательно заблудился в потустороннем мире, и вдруг увидел впереди огонь.
На первом этаже разрушенного дома горел костер. На железном листе были разложены дрова, над ними висела большая кастрюля. В кастрюле варилась картошечка. Вокруг костра на обломках мебели и пустых деревянных ящиках сидели странного вида люди.
– Во всем виноваты масоны! – вещал бородатый человек в разбитых круглых очках. На человеке была большая старая шляпа, он кутался в длинную генеральскую шинель с шитыми золотом погонами.
– Какие, на хрен, масоны! Нас всех зомбируют специальным лучом. Команды передают прямо в мозг, хотят роботов из нас сделать, и управлять без проблем! – перебивал бородатого суетливый худой мужичок в старой штопаной телогрейке и больших зимних валенках с галошами. На мужичке была старая шапка-ушанка с поднятыми вверх краями. Замасленные завязочки смешно болтались с боков.
– Ну, вы, отцы загнули. Кому мы здесь нужны? Да никому! – это сказала молодая девушка с крупными чертами лица. Фигуру и цвет волос девушки определить было нельзя, так как она была одета как матрешка, в несколько свитеров, а толстая вязаная шапка была натянута до самых бровей.
– Кто-то идет! – всполошился мужичок в в ушанке.
– Не дрейфь, он один, – сказал бородатый и открыл от удивления рот.
В комнату через дверной проем ввалился китаец.
– А говорили, план был плохой! – присвистнула девушка.
Ли сел на диванную подушку и деловито выложил на разбитый телевизор несколько бутылок водки, вино, банки пива. За выпивкой последовали пакеты со снедью: рыба с рисом, китайские пельмени, консервированные фрукты, жаркое, грибы, салаты, жареные кальмары.
Бородатый сглотнул слюну, мужичок в ушанке всем лицом подался вперед, девушка затрясла закутанного в тряпье молодого человека, который спал глубоким сном.
– Что, хамка готова? – всполошился он.
В помещение осторожно вошел не замеченный никем Андрей Михайлович, кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и произнес:
– Это мастер Шен, он из Китая.
Ли посмотрел на него с неодобрением.
– Иди, откуда пришел, мужик! – закричал мужичонка в треухе.
– Масоны проклятые, мало им нашей крови, они и за китайцами теперь охотятся! У, кровопийца, катись отсель! – вскочил на ноги “генерал”.
– Нашу хамку жрать? – молодой человек состроил угрожающее выражение лица.
Андрей Михайлович не любил ссор и был вынужден ретироваться.
– Так я пойду? – робко предложил он.
– Катись, катись! – закричала компания, и Андрей Михайлович вышел в ночную мглу.
Что произошло с ним дальше, Вы узнаете потом, а пока мы расстанемся с нашими героями.
Глава восьмая
Мы знакомимся с Александром Ивановичем Збруевым. Кондрат Петрович вновь вспоминает о книге.
Когда осень медленно переходит в зиму и снег покрывает поля и дороги, в крестьянском хозяйстве удается выкроить время для отдыха. Работы на земле окончены, урожай собран и заготовлен на хранение. По деревням в это время года случаются праздники, а то и хорошие запои. После окончания работ исстари принято ходить друг к другу в гости. Гуляет народ, расслабляется.
Александр Иванович Збруев спиртного в рот не брал, но традиции чтил и уважал. Вот сегодня отправился он к своему старому дядьке, Кондрату Петровичу: проведать стариков, уважить, за самоваром посидеть. Всю неделю Збруев жил с семьей в Москве, а по выходным трудился на дачном участке, в двух часах езды от деда Кондрата. Александр Иванович работал в авторемонтной мастерской, заработки имел неплохие, хватало сил и на большое хозяйство. И то сказать, семья у Александра Ивановича была не малая: сам с женой, да трое сыновей.
Добравшись до дядьки, Александр Иванович сперва не признал дома: окна новые, дверь, все покрашено, сарай пристроен.
– Ремонт сотворил, дядь Кондрат! – ахнул он, увидев старика.
– Проходи, Саша, в дом, тут рассказывать надо. – Кондрат Петрович потянул племянника внутрь.
– Боже мой, и полы перестелил! – удивленно зачесал бороду Александр Иванович.
Тут дед Кондрат с Марьей Семеновной наперебой стали рассказывать, что им пришлось испытать. Александр Иванович и не знал, плакать ему или смеяться. Он выложил подарки старикам: мед со своих ульев, бутылочку хорошей водки для деда, рыбки солененькой, редкую в ту пору копченую колбасу.
За угощением зашел у них разговор о давней мечте Александра Ивановича, давно он хотел обустроить у себя кузницу, больно он любил с железом работать, ковать стальное кружево.
– А что, дело это хорошее, – говорил дед Кондрат. – Сила у тебя есть, помощники подрастают, давай, действуй. У нас в роду всегда кузнецы были.
– Да и людям это нужно, – поддержала Марья Семеновна, – серп сковать, или косу, да и ухват сейчас днем с огнем не найдешь. А сколько людей по селам до сих пор по старинке живут, им кузнец нужен, не брокхер какой-нибудь!
За окном быстро смеркалось. Дед зажег лампу, поставил во дворе самовар.
– Я тебе, как всегда, в баньке постелю? – спросил он .
– Конечно, мне там в самый раз, холода я не боюсь, – усмехнулся Александр Иванович и повел богатырскими плечами. – Китайцу-то, ничего, понравилось там?
– Ой, понравилось – не понравилось, а солдаты енти весь сон ему испортили, – заохала Марья Семеновна.
Дед внес самовар, заварил чай с травами. За окном догорел закат, стало совсем темно. Сидели, разговаривали, и опять Кондрат Петрович вспомнил войну, Манчжурию, старую китайскую книгу.
– Да куды ты дел книгу ту? – спросила Марья Семеновна.
Дед ошарашено посмотрел на нее:
– Ой! Не помню. Помню в эшелоне ехали, я в ней рисунки рассматривал – ну точь-в-точь шарады-ребусы. Демобилизовался когда, тоже со мной она была. Ладно, в другой раз вспомню, а пока спать пора, завтра мы с племянником к тете Зине да к Петровым сходим, совсем одни старики живут, может помочь чем надо.
Небо над поселком было ярко освещено полной луной, мелкий снег падал и падал, заметая все вокруг. Под ногами звонко хрустел ледок – все лужи замерзли.
– Да, теперь – до весны, – задумчиво промолвил Александр Иванович.
– Заметает. А там завьюжит, закружит … – промолвил и дед Кондрат. – Да, вспомнил я, – добавил он, – книгу ту подарил я дружку моему старому, Петру Тимофеевичу Болдыреву, герою войны. Необыкновенного ума был мужик. Теперь уж нет его, а двое сыновей осталось, да у них у самих уже и дети взрослые. Один сын в Москве, а другой в Питере, большой ученый стал, иностранные языки многие знает. Ну, спокойной ночи!
– Спокойной ночи, дядь Кондрат!
И Александр Иванович пошел спать.
Снег громко хрустел под его ногами.
Глава девятая
Ван Шен в институте Стали и Сплавов. Ван в течении одного дня знакомится с тремя важными и полезными людьми: деканом института Марьей Ивановной, комендантом общежития Петром Филимоновым и главой китайского студенческого землячества Сунь Цзинем.
Крупный московский институт Стали и Сплавов находится в самом центре столицы. Ван быстро нашел высокое здание из стекла и бетона – главный корпус института. Учебный год уже давно начался, и поэтому Ван очень сомневался, что его зачислят даже на подготовительное отделение. Однако в деканате по обучению иностранных студентов его опасения быстро развеял студент-соотечественник:
– Если ты платишь 1000 долларов, тебя принимают на подготовительное отделение, если платишь 1200 – ты студент первого курса – доверительно сообщил ему худой подвижный уроженец Пекина. – Меня зовут Чень Шао, я учусь на подготовительном уже три года, добавил он.