– Смена караула, – шучу я, поднявшись и сдвинув бегемотика по стойке в сторону Тедди.
Я, естественно, понимаю: с билетом вряд ли что-то случится за шесть минут, которые уйдут у меня на чистку зубов и переодевание. Но этот билет – практически купюра в сто сорок миллионов долларов. Целое состояние на крошечном листочке бумаги! А Тедди у нас вечно все теряет. Поэтому, вернувшись в кухню и обнаружив, что Тедди глядит в мобильный, держа ладонь на голове бегемотика, я чувствую облегчение.
– Тут пишут, что надо вызвать такси, – сообщает он мне, не поднимая глаз. – И консультанта по финансовым вопросам.
– Кто пишет?
– Без понятия, – пожимает Тедди плечами. – Кто-то в Интернете.
– Уверен, что не хочешь позвонить маме?
Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.
– Хочу, но мне бы для начала самому все это осмыслить. И потом, я лучше расскажу ей об этом при встрече. Представляешь, какое у нее будет лицо?
Я с улыбкой вспоминаю выражение лица Тедди в тот момент, когда он поднял найденный в куче мусора билет.
– Представляю.
– Мама уже через пару часов будет дома. Давай встретимся с Лео и покумекаем вместе, что делать дальше. – Он встает, словно в трансе, хватает банку-бегемотика и сует себе под мышку. – Готова?
Я оторопело гляжу на него.
– Ты же не потащишь его в кафе?
– Билет?
– Бегемота.
Тедди опускает взгляд на банку и смотрит на нее так, словно понятия не имеет, как она оказалась у него под рукой.
– А что же нам с ним делать?
– Не знаю, но мне кажется, он навевает подозрительные мысли.
– Думаешь, увидев меня с этой банкой, кто-то решит, что в ней лежит лотерейный билет?
– Все возможно, – отвечаю я, сделав бесстрастную мину.
Тедди снимает с банки крышку и осторожно, двумя пальцами, достает билет. Тот кажется невероятно тонким и чрезвычайно хрупким.
– Куда предлагаешь его деть? – спрашивает меня Тедди.
– Положить в бумажник?
– Ну, не знаю… Липучка на нем поизносилась и…
– По-моему, проблема в том, – смеюсь я, – что у твоего бумажника вообще есть липучка.
– Сейчас не об этом речь.
– Как скажешь. – Я перевожу взгляд на билет. – Может, нам лучше оставить его здесь?
– А если кто влезет в квартиру?
– Какова вероятность того, что первый взлом за целых шесть лет случится именно в это утро?
Тедди посылает мне многозначительный взгляд:
– А какова у нас была вероятность выиграть в лотерею?
– Хороший аргумент. – Я подхожу к шкафчику, на котором стоит микроволновка, и достаю из ящика пакет для сэндвича. Забираю у Тедди билет и аккуратно засовываю его в пакет. – Вот. Так он не промокнет от снега.
– Мы же не будем нести его у всех на виду? – напрягается Тедди.
– Я положу его в свою сумку.
Тедди устремляет настороженный взгляд на мою брезентовую черную плечевую сумку.
– Там хоть есть карман?
– Есть. И даже на молнии.
– Ладно, – соглашается Тедди. – Но ты же понимаешь, что я с тебя глаз не спущу?
Мы снимаем теплую одежду с вешалки у двери. Я с улыбкой обуваюсь в резиновые сапоги.
– Нет, я серьезно, – не унимается Тедди. – Я буду твоей тенью. Ты не избавишься от меня, как бы ни пыталась.
– Поверь мне, – поддразниваю я, – уже пыталась.
Он пихает меня локтем, и сердце делает маленький кульбит. Я в долгу не остаюсь – сразу пихаю Тедди в ответ, и он со смехом отступает. Между нами ничего не изменилось, словно поцелуй произошел в каком-то иллюзорном сне, и я не знаю, что чувствовать – облегчение или разочарование.
Одевшись и надежно спрятав упакованный в пакет билет в карман на молнии, Тедди направляется к двери, но не открывает ее, а разворачивается ко мне. Уголок его губ приподнят, будто он пытается сдержать улыбку.
– Эл?
– Да?
– Мы только что выиграли в чертовой лотерее.
Его голос пронизан благоговением и изумлением, и я смеюсь, поскольку случившееся действительно невероятно и фантастично. Каким-то образом я угадала не пару-тройку чисел, а все. Шансы на это были мизерными. Но мы выиграли!
Тедди наблюдает за мной сияющими глазами, и я улыбаюсь ему в ответ.
– Ты только что выиграл в чертовой лотерее.
Он кладет ладонь на дверную ручку, но затем выпускает ее.
– Эл?
– Да?
– Спасибо.
Тедди разворачивается и обнимает меня, и от чего-то – то ли от изумленного волнения в его голосе, то ли от стука его сердца, ощущаемого даже через куртку, то ли от того, как его подбородок лег на мою макушку, – в горле у меня встает ком.
Заснеженная улица залита ярким солнцем, мир ослепляет белизной и сиянием. Тротуары еще не очищены от снега, но люди уже проложили цепочку глубоких следов до самого «Фонаря», нашего любимого кафе. Я иду впереди Тедди, крепко сжимая рукой в митенке лямку сумки.
Пробираясь по снегу, осматриваюсь и пытаюсь понять: видится ли этим утром окружающий мир другим? Взрослые очищают дорожки у своих домов, детишки бегают с пластиковыми санками, собаки скачут через гороподобные сугробы, оставленные снегоуборочной техникой. Сегодня первое февраля, утро после метели, суббота. Обычный день в Чикаго, ничем не отличающийся от остальных.
Если не считать билета, спрятанного в кармане моей сумки. Кажется, он может прожечь ее, точно горящий уголек.
Я слышу за спиной неровное дыхание Тедди и похрустывание снега под его ботинками.
– В следующий раз, – бурчит он, – мы сможем позволить себе такси.
– До кафе всего три квартала, – отвечаю я, но Тедди, конечно же, прав.
В следующий раз нам не придется пробираться сквозь снег или ждать автобус на ледяном ветру. Теперь такси нам будет по карману. Во всяком случае, оно будет по карману Тедди.
Глупо, но сердце щемит от чувства потери.
Во-первых, разбогатевшие люди, скорее всего, не ездят на такси. Они сразу пересаживаются на лимузины или даже вертолеты. Но пусть такси довольно жалкая фантазия для тех, кто выиграл в лотерею, для нас оно всегда было непозволительной роскошью, о которой мы мечтали в такие вот деньки.
Ну а во-вторых, это первый маленький звоночек: вскоре все изменится.
Приблизившись к кафе, я вижу Лео. Он сидит за нашим любимым столиком у окна, склонив голову над меню. Тедди толкает стеклянную дверь, раздается знакомый звон колокольчика, и нас встречает уютное тепло и сладкий аромат вафель.
Мы проходим к столику. Лео опускает меню и, щурясь, смотрит на нас из-за старых очков.
– Надеюсь, это стоило того, – ворчит он, и Тедди в ответ улыбается.
11
Выслушав нашу историю, Лео некоторое время просто молча смотрит на нас.
– Почему, черт возьми, – наконец отмирает он, – ты рассказываешь все это мне?
Тедди недоуменно моргает:
– М-м-м… потому что ты мой лучший друг, и я подумал…
– Да нет же, – шепчет Лео тоном подозрительного типчика из фильма про ограбление. – Почему ты не говоришь прямо сейчас с адвокатом или кем там еще?
– Ой. Я подумал, ты подскажешь, что мне делать.
После этого Лео даже не дает нам сделать заказ. Он сразу ведет нас к выходу из кафе.
– Простите, – извиняется Тедди перед озадаченной официанткой, когда мы покидаем столик. – Обещаю, в следующий раз я оставлю вам огромные чаевые.
Она закатывает глаза. Ничего удивительного – обычно Тедди оставляет ей лишь горсть затертых монет. Выражение ее лица вызывает у него смех.
Вернувшись в квартиру Тедди, мы по-быстрому скидываем верхнюю одежду и разуваемся. Затем, усевшись втроем на диван, пялимся на полиэтиленовый пакет с билетом в ожидании мамы Тедди и родителей Лео, которым парни позвонили на обратном заснеженном пути из кафе. Мы ждем, когда взрослые придут и возьмут все в свои руки.
У Кэтрин Макэвой закончилась дополнительная смена в больнице, а тетя София и дядя Джейк пообещали приехать сразу, как только откопают из-под снега свою машину. Никто из них понятия не имеет, для чего их позвали, так как Тедди намерен сообщить всем грандиозную новость лично, при встрече.
Пока мы их ждем, мне впервые приходит в голову, что у нас троих – Тедди, Лео и меня – ровно столько же взрослых. Трое родителей. Трое детей. Две слепленных судьбой версии семьи.
– Это безумие, – время от времени нарушает молчание Лео, благоговейно уставившись на билет. – Полное безумие.
– Точно, – немного ошалело поддакивает Тедди.
– Безумие, – в легком оцепенении соглашаюсь я.
– Ты выиграл в лотерею, – говорит Лео Тедди так, будто тот мог об этом позабыть. Роняет голову в ладони, взъерошивает свои темные волосы и поворачивается ко мне: – А ты купила билет. Наверное, ничего безумнее этого не случалось. Никогда.
К приходу Кэтрин Макэвой мы уже взвинчены до предела и не можем спокойно сидеть на месте. Тедди мечется по квартире, я готовлю кофе, Лео читает в мобильном, что делать при выигрыше в лотерею. Услышав звук открывающейся входной двери, мы все замираем. Кэтрин входит в расстегнутом пальто, под которым надета больничная униформа. Уставшая и сонная после двух смен, она возится с ключами, опустив голову. Короткие светлые волосы падают ей на глаза.
Увидев нас троих, уставившихся на нее, она застывает у двери.
– Привет всем, – произносит Кэтрин таким тоном, что становится ясно: наша попытка выглядеть обычно с треском провалилась. – Что случилось-то? – выгибает она бровь.
Тедди делает шаг вперед. Он походит на ребенка, которого распирает от удивительнейшего секрета. Его лицо сияет как медный таз.
– Привет, мам. – Он небрежно облокачивается на стойку в тщетной попытке казаться беспечным. – Нам тут это… нужно тебе кое-что сказать.
Я вижу, как она напрягается и сжимает челюсти, готовясь к плохим новостям. Тедди тоже это видит и поспешно качает головой.
– Все хорошо, – бросается он к матери, хватает ее за руку и практически тащит к зеленому креслу возле дивана. – У нас хорошая новость.
– Тедди, – устало произносит Кэтрин, – у меня была тяжелая ночь.
– Знаю, но поверь мне, ты хочешь это услышать. Помнишь, как мы однажды пытались украсть… не важно. Помнишь, как ты всегда повторяла мне: никогда…
– Тедди. – Я опускаю на стойку чашку с кофе. – Просто скажи ей.
– Да, пожалуйста, просто скажи мне.
Лео поднимает пакет с билетом и отдает его Тедди. Тот осторожно достает билет двумя пальцами и с гордым видом протягивает маме.
– Вот, – говорит он, не в силах больше сдерживать улыбку.
Кэтрин несколько секунд хмурится, ничего не понимая, а потом на ее лице появляется досада.
– Ты ведь знаешь, – наконец произносит она, – что лотерея ничем не лучше азартных игр?
– Мам, – стонет Тедди. – Не начинай. Это вовсе не одно и то же.
Но Кэтрин уже завелась и возбужденно наклоняется вперед:
– Конечно, одно и то же! Лотерея – это социально приемлемая форма азартной игры. И куча людей, которым азартные игры не по карману, выбрасывают деньги на игру, шансы выигрыша в которой…
– Билет мне подарила Элис, – перебивает маму Тедди, указывая в мою сторону.
Лео прыскает со смеху.
– Всем известно, как плохо Элис влияет на людей, – прикалывается он.
Я возвожу глаза к потолку.
– Это был подарок на его день рождения, – объясняю я Кэтрин, присоединяясь к ним в гостиной. – Я подарила билет в шутку. В честь восемнадцатилетия.
Я чуть не добавляю, что Лео купил Тедди сигареты, но передумываю: это сейчас ни к чему.
– В любом случае, все это сейчас не важно, – говорит Тедди, наклонившись над креслом так, чтобы их с мамой глаза оказались на одном уровне. – И это не имеет никакого отношения к отцу. Дело в том… – У него вырывается смешок. – Дело в том… что мы выиграли.
Кэтрин непонимающе глядит на него:
– Выиграли?..
– В лотерею. Мы выиграли в лотерею.
– То есть…
– То есть мы сорвали джекпот! Крупный джекпот!
Глаза Кэтрин изумленно расширяются:
– Насколько крупный?
– На сто сорок один миллион триста тысяч долларов, – называет сумму Лео, бросив взгляд на мобильный, чтобы не ошибиться. – Было бы больше, если бы не еще два победителя. После выплаты налогов останется где-то пятьдесят три миллиона. Можно взять сразу весь выигрыш, а можно получать ежегодные выплаты в размере двух миллионов восьмисот тысяч. Хотя кто захочет получать такие деньги в разбивку? Нельзя захватить мир, живя на пособия!
На него никто не обращает внимания. Кэтрин все еще не сводит глаз с Тедди, ее лицо приняло сероватый оттенок, что столь же странно, как и все случившееся сегодня. Она потрясена до глубины души.
– Ты это серьезно, – произносит она без вопросительной интонации.
– Да, – кивает Тедди.
– Это не шутка? Я страшно устала, и если это одна из твоих…
– Мам. – Тедди успокаивающе накрывает ее руку ладонью. – Это не шутка. Клянусь. Мы выиграли в лотерею. Элис выбрала выигрышные числа. Она выиграла для нас миллионы.
Удивительно видеть, как на лице Кэтрин сменяются эмоции: настороженность, недоверие, шок и, наконец, – радость, которая давно уже не светилась в ее глазах.
– Миллионы? – повторяет она, качая головой.
Лео передает ей свой мобильный. На экране открыт веб-сайт лотереи, и выигрышные числа полностью совпадают с числами из билета в ее руке.
Мама Тедди открывает рот, собираясь что-то сказать, затем, видимо, передумывает. Она встает и, минуя сына, подходит ко мне. Кэтрин ниже меня на несколько дюймов, но она так крепко сжимает мои плечи ладонями, что я вынуждена слегка наклониться. Ее пронзительный, горячий взгляд почти обжигает.
– Элис, – шепчет она. – Спасибо.
– Не за что, – машинально отвечаю я, ведь так оно и есть. Я потратила на покупку билета всего пять минут в магазине. Так же просто и легко я могла бы приобрести пачку жвачки или тюбик зубной пасты. Если подумать, то это был подарок-розыгрыш, своеобразный символ восемнадцатилетия. Обычный подарок на день рождения, притом довольно стремноватый.
Но Кэтрин так крепко стискивает меня в объятиях, что даже трудно дышать.
– Еще как есть за что! – отвечает она.
12
Когда звонит домофон, отвечать бежит Лео.
– Пароль: «джекпот», – сообщает он в трубку.
После долгой паузы, заполненной тихим потрескиванием помех, раздается голос тети Софии:
– Лео?
– Привет, мам. – Он жмет на кнопку. – Заходи.
Тедди поворачивается к еще не отошедшей от потрясения Кэтрин.
– Мы подумали, что нам нужен адвокат, – объясняет он. – Поэтому попросили приехать Софию.
– И дядю Джейка, – с улыбкой добавляю я. – На случай, если нам понадобится продавец канцелярских товаров. Все может быть!
Кэтрин смеется:
– Чудные дела творятся сегодня.
Пока тетя с дядей поднимаются по лестнице, мы с Лео ждем их у открытой входной двери.
– Не торопитесь! – кричит брат, заслышав их шаги. – Спешить, конечно же, некуда.
– Эй, – отзывается дядя Джейк, – нам все-таки не восемнадцать.
Поднявшись, он в притворном изнеможении заваливается на перила и вытирает лоб рукавом фланелевой рубашки.
– Ну вот я и добрался, – говорит он с усмешкой, которая после стольких лет по-прежнему напоминает мне отцовскую.
Меня до сих пор поражает их схожесть: рыжеватые волосы, синие глаза, одинаковый раскатистый смех. Дядя Джейк был старше моего папы на несколько лет, и каждый его день рождения меня удручает мысль, что папе столько лет уже никогда не исполнится.
– Я преодолел, наверное, не меньше шести миллионов ступенек, – продолжает дядя Джейк. – И пропустил игру «Чикаго Буллз». И мне пришлось проехать три мили по заснеженной ледяной дороге с самой большой трусишкой на свете. Так что будет здорово, ребята, если вы просветите нас, из-за чего весь этот сыр-бор?
– Я все слышу, – замечает поднявшаяся наверх тетя София, направляется прямиком ко мне с Лео и обнимает сразу обоих. Она практически светится от облегчения. – В следующий раз будьте поосторожнее с такими словами, как «чрезвычайная ситуация».