— Знаешь, мне плевать, что ты там про это захолустье думаешь. Я всё сказала.
И ушла. Алан же, взглядом проводив дочь, тяжело вздохнул. Минут, наверное, десять после её ухода он молча сидел и думал, разглядывая стакан и пивом.
Розали же, поднявшись к себе, вновь заперла дверь. Вскоре стал громче работать телевизор в гостиной, а это значило, что у девушки появилось время. Она стала шустро перебирать вещи, самые необходимые из которых откладывала в рюкзак. В него же она засунула начатую бутылку водки, из которой предварительно отпила несколько глотков, после каждого из которых морщилась.
Добравшись до тайника с деньгами, она пересчитала свои сбережения. Практически тысяча. Этого хватало на первое время. Девушка взяла телефон и написала сообщение: «Я в деле». Вскоре последовал ответ: «Заеду в два». Ответив каким-то смайликом, Роуз продолжила сборы.
К полуночи телевизор смолк. Тяжело шагая, Алан дошёл до спальни и закрыл за собою дверь. Розали вела себя тихо и прислушивалась к каждому звуку. Нервничая, она жевала жвачку. Она часто поглядывала на часы, и чем ближе был назначенный скор, тем дольше тянулось время. Девушка буквально дежурила у окна. Когда, наконец, подъехала машина, уже полная подростков и лиц примерно того же возраста, Роуз пулей выскочила из дома, тихо прикрыв за собою все двери.
Алан, ничего не услышав, продолжал крепко спать, то и дело похрапывая.
========== Глава 2. Дорогой человек ==========
С самого вечера внутри Алана зарождалось неприятное тревожное чувство. Он не испытывал подобного никогда в своей жизни. Ни в прошлом году, когда в него попала шальная пуля при задержании целой банды грабителей. Ни три года тому назад, когда буквально пришлось спасаться бегством во время учений из-за того, что какой-то олух вместо учебной гранаты подсунул полицейским боевую. Ни семь лет тому назад, когда погибла его любимая Эннис.
Практически всю ночь мужчина просыпался. Каждый раз он выходил из своей спальни либо в уборную, либо на кухню выпить воды. Постоянно, возвращаясь, он поглядывал на дверь Роуз. Хотелось зайти, как в старые добрые времена, посмотреть на спящую малышку и улыбнуться, восхищаясь её сходством с матерью. Но в этот раз, как и в последние пару лет, Алан сдерживался. Он с тоской по былым временам смотрел на дверь в комнату дочери, проходя мимо.
К утру, к сожалению, тревога мистера Марша никуда не делась. Он встал по будильнику, спустился в пустую кухню, поставил на плиту чайник и включил газ. Посмотрел на часы — будить Розали было рано. Побрился, принял душ, всё как обычно. Снова часы — время подошло. Алан выключил газ на плите и перекрыл открытый с вечера вентиль. Достал две чашки: свою, чисто белую, и ту, что принадлежала дочери — красную с какой-то надписью на арабском языке, привезённую кем-то из её друзей в качестве сувенира из путешествия. Мужчина заварил себе кофе, а Роуз насыпал в одноразовый пакетик её любимый чай, сладкий и приятный аромат которого быстро разлетелся по всей кухне.
Оставив чашки с горячей жидкостью на кухонной столешнице, Алан поднялся по ступеням, пара из которых давно скрипела, на второй этаж. Подойдя к двери дочери, он сначала постучал.
— Роуз, — обратился он. — Пора вставать.
А в ответ лишь тишина.
Алан вновь постучал и повторил свои слова, но уже громче.
И снова без ответа.
Мужчина сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, после чего потянулся к дверной ручке. Дверь практически сразу же открылась. Пусто. Никого.
Чувство, что в тот момент испытал Алан, было крайне противоречивым, отчего ему становилось неприятно. Он бы как бы и рад, что тревожность его оправдалась. Но какой ценой?
— Твою же мать, — недовольно пробормотал себе под нос мистер Марш.
Спустившись обратно на первый этаж, он несколько раз окликнул дочь в надежде, что каким-то образом они могли разминуться в своих квадратных метрах. Но ничего, кроме уже угнетающей тишины, в ответ не следовало. Алан дошёл до гостиной, в которой проводил вечер, взял с журнального столика свой мобильный, по памяти набрал номер.
Не было даже гудков.
— Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети, — монотонно проговаривал женский роботизированный голос. — Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
Мужчина прекрасно знал, что это значит. Несмотря на все выходки Розали, он всё же надеялся, что до подобного никогда не дойдёт. Как-никак, сбегали обычно из проблемных семей. Роуз же была сыта, одета, обогрета, любима и имела деньги на карманные расходы. Да, Алан опекал дочь, но в то же время давал ей свободу. Сейчас ему казалось, что этой свободы было слишком много.
Марш неоднократно сталкивался с подобной нездоровой ситуацией. Сбежавшие из дома дети были не редкостью не только на западе штатов, но и по всей стране. Подросток мог убежать как и из-за чрезмерной свободы и атмосферы вседозволенности, так и из-за тотального контроля. Алан считал, что с дочерью подобного не допускал. Но сейчас, когда примерял роль типичного плачущего перед ним родителя, молящего найти его чадо, было не по себе.
Вдруг телефон зазвонил. Алан едва не выронил его из рук. Надежда на то, что это была Розали, быстро рухнула. Грэйс Бэйкер. Тяжело вздохнув, мужчина ответил на вызов:
— Грэйс…
— Привет, — женщина по ту сторону вызова явно улыбалась. — На сегодня всё в силе?
— Нет, — Алан вновь вздохнул. — У меня Роуз пропала.
— Мне приехать? — Грэйс резко переменилась в голосе.
— Да, стоит, — мужчина кивнул. — Ты мне поможешь.
Женщина сама сбросила вызов. Алан присел на диван и положил телефон обратно на журнальный столик. Чашки с кофе и чаем так и продолжали остывать на кухне.
Грэйс Бэйкер. Слово, которое наиболее точно её описывало — аристократичная. Высокая, стройная. Короткая стрижка не делала из неё нечто мужеподобное, ведь женственные черты как самого лица, так и модели её поведения говорили сами за себя. Она прекрасно ухаживала за собой, а в свои тридцать семь выглядела едва ли не на десять лет моложе. Грэйс никогда не скрывала свой возраст и никогда не имела комплексов по поводу рыжего цвета волос. Последним она даже гордилась, ведь по крови была ирландкой, а цвет волос, как ничто другое, выдавал эту принадлежность.
Однако мужского внимания Грэйс на себе испытывала не слишком-то и много. Да, она была красивой, но по-своему. Некоторым не нравилась ей излишняя худоба. Кто-то считал её слишком утончённой и придирчивой. Алан же быстро нашёл с женщиной общий язык. Долгое время они общались как приятели, но в какой-то момент словно замкнуло. И Грэйс, и Алан поняли, что их друг к другу тянет. Женщина прекрасно знала, на что идёт, когда вступала в отношения с вдовцом, имеющим взрослую дочь.
Марш же не понимал всей тяжести своего поступка. Прежде всего, эти отношения надо было как-то обосновать перед Роуз, которая любую женщину в доме воспринимала в штыки. Узнав о том, что у отца «что-то» с Грэйс, девушка только на голове в протест этого постоять не успела. Она обвиняла Алана в том, что он не любит мать и никогда не любил, что оскверняет её память, что её саму не уважает. Мужчина воспринимал это как часть юношеского максимализма и, в принципе, был прав. Они с Грэйс продолжали поддерживать связь, но Розали в это предпочли не посвящать вообще. «Всему своё время, — рассуждал во время одной из встреч Алан. — Когда-то настанет тот час, когда Роуз воспримет мою личную жизнь как нечто нормальное». Бэйкер лишь пожимала плечами, ведь, будучи в курсе ситуации, понимала обоих.
Спустя час после звонка она уже стояла под дверью дома Алана, а спустя ещё полтора пыталась добиться видеозаписей с немногочисленных местных камер. Женщина спрашивала о Розали и знакомых людей, и незнакомцев, но все, как один, пожимали плечами. Ситуация у Алана обстояла примерно так же, только сочувствия вызывал он в разы больше. Его здесь знали лучше, чем Грэйс, которая жила в Спрингфилде лишь три года.
На уши поднимались многие, особенно это касалось персонала полицейского участка и всех тех, кто был к нему приближён. Розали словно сквозь землю провалилась. Алан отправил заявку оператору мобильной связи на определение местоположения дочери, но больших надежд на это не возлагал. Он ждал видео с камер.
К вечеру, изрядно выпив, мужчина уснул дома. Грэйс была рядом. Поиски были тяжёлыми не только физически, но и морально. Пусть она и считала, что алкоголь не является выходом из трудной ситуации, но Алана ни в чём не осуждала. Он был взрослым мужчиной и сам прекрасно понимал, что для него лучше.
Грэйс сделала всё, что было в те минуты для неё доступным. Она укрыла мужчину пледом, принесла ему стакан воды и поднялась в спальню, пытаясь быть рядом и, одновременно с этим, укрыться от Розали, которая в любую минуту могла вернуться. Алан был дорог для женщины не меньше, чем для него Роуз.
========== Глава 3. Другой мир ==========
Было темно. Роуз проснулась, встала с кровати. Она кинула взгляд на электронные часы, висевшие на стене и освещавшие часть комнаты, но цифры сливались в единое пятно. Девушка подошла к двери, где слева от рамы был включатель. Когда юная мисс Марш нажала на него, загорелась тусклым светом люстра.
Интерьер здесь был довольно простым, но романтичным. Большую часть этой самой романтики создавал букет роз в вазе на прикроватном столике. К слову, помимо него, кровати и шкафа с зеркалом здесь ничего и не было.
Подойдя к тому самому зеркалу, девушка скинула с себя атласный халатик. Бельё, что было под ним, долго привлекало и приковывало взгляд Розали на сайте одного из производителей нижнего белья. Вдруг в единственную в комнате дверь постучали. Девушка повернула голову в сторону источника звука, но за халатом не потянулась. Кончик дверной ручки опустился вниз, после чего сама дверь открылась. Роуз улыбнулась. Улыбнулся и тот, кто перешагивал порог.
— Джим, — девушка присела, собираясь схватить халат.
— Розали, — прикрыв на миг глаза, кивнул молодой человек. — Брось его.
И мисс Марш прислушалась к просьбе, не теряя своей кокетливой улыбки.
Джим подошёл ближе. Он положил руки девушке на плечи, после чего нежно опустил их ниже до запястья. Молодой человек поцеловал Роуз в шею, затем отошёл буквально на полшага назад. Он вернул руки обратно ей на плечи, с которых ловко спустил лямки лифчика. Едва ему стоило добраться до замочка и расстегнуть его, как вся картинка вздрогнула.
Розали резко открыла глаза. Вокруг было темно. Джим, на плече которого она уснула, тоже не желал бодрствовать. Впереди была монотонная дорога, освещённая жёлтым светом фар, по бокам — лес, казавшийся единой чёрной массой, которую от серого асфальта ограждал лишь забор с красными светоотражающими элементами. Закрыв глаза снова, девушка быстро уснула, но на этот раз ей ничего не снилось.
Сбегать ночью было довольно необычно. Розали-то и днём не особо часто выбиралась из Спрингфилда, а тут стояла кромешная тьма… Когда они подбирались к городской черте, конечно, стало немного живее, но всё равно весь этот побег начинал казаться глупой и провальной идеей. Однако к утру, когда солнце постепенно начало освещать пусть и не мегаполис, но довольно крупный город, мысли Роуз повернулись в совершенно другое русло.
«Только ради этого стоило уехать», — размышляла девушка, вглядываясь в стеклянные высотки. Она не могла показывать своего восторга, ведь тогда бы выбивалась из общего вида. Все были спокойны, должна была поддерживать бренд и она. Розали всегда считала, что деревенщин, наподобие её самой, в подобных местах не любят, от чего пыталась выглядеть максимально похожей на городских жителей.
Остановиться пришлось в небольшой квартирке. Раньше она принадлежала какому-то родственнику Барта, зачинщика сего побега, но тот, родственник, приказал долго жить. Благо родители юноши оказались довольно подкованными в вопросах делёжки наследства, и небольшой городской уголок достался им.
Сейчас квадратные метры были крайне неухоженными. Джим быстро отвоевал у Барта балкон с раскладным креслом, к нему же под бок залезла Розали. Остальные размещались где хотели. В гостиной стоял небольшой (но тоже раскладной) диван, явно жизнью потрёпанный. Телевизор давно был поломан предыдущими гостями Барта, холодильник стоял пустым и выключенным. Обои с части стен успешно ободрали, какая-то картина с поломанной рамкой стояла на полу изображением к стене. Комфортно ли тут было для Розали? Нет, однозначно нет. Но назад пути не было.
К обеду все более или менее ожили, ходить по небольшой квартире стало тесно. Джим быстро схватил Роуз с ещё какой-то девчонкой под руку и повёл в город. Парень был тут неоднократно, поэтому увлечь собой дам, чтобы после удивить своими способностями гида, смог без затруднений. Высотные здания после стольких лет жизни в захолустье действительно казались гениальной инженерной мыслью. Подумать только! Сколько же в них одновременно могло работать или жить людей…
Втроём они посидели в какой-то кофейне, сходили в кино. Розали ревновала Джима ко второй девушке, но тот был явно больше увлечён блондиночкой. Третья была в некоторых моментах действительно лишней.
На момент возвращения в квартиру ушёл кто-то другой. Кто просто гулял, кто решил вернуться обратно в Спрингфилд, пока ходил общественный транспорт. Однако ближе к ночи стало действительно весело. Появился дешёвый алкоголь, Барт привёл каких-то размалёванных девиц, а кто-то и вовсе притащил «загадочные» таблетки. Розали, наблюдая за Джимом, решила долго не сокрушаться. Как только незнакомое вещество попробовал он, так и девушка решила отведать вкус, как она сама считала, взрослой жизни.
Спустя час мир для Роуз стал другим. Появилось больше сил, а люди вокруг были настолько прекрасны, что хотелось обнять каждого. Глядя на Джима, девушка иной раз задумывалась, что конкретно его она не только бы обняла. Молодой человек, судя по всему, и сам был не против.
Не прошло много времени до того момента, как Джим старался тереться максимально близко к мисс Марш. Он приносил ей алкоголь, время от времени давал закусывать это пойло припасённой ранее шоколадкой. А Роуз была не против. Она никогда не чувствовала себя настолько взрослой и самостоятельной. Да, отец никогда её не сковывал, но это… Это было чем-то иным. Девушка чувствовала, что может всё, за что она не получит ни выговор, ни наказание. Папочка-то не спалит.
В какой-то момент Розали поняла, что Джим засунул ей что-то в карман джинсов. Вскоре она поняла, что это были те же «колёса», но разбираться с ними желания не было. Это больше было похоже на запасы для продолжения банкета.
Когда маленькая стрелка приближалась к двум часам ночи, Джим перешёл в наступление. Роуз сопротивляться могла, но не хотела — то ли действие наркотического вещества диктовало свои правила, то ли её разум. Вскоре они оказались на своём балкончике, который успешно смогли запереть изнутри и закрыть стекло на двери с помощью жалюзи. Страстные поцелуи постепенно перерастали в попытки ласкать друг друга, а после — в куда более интимные вещи.
Розали не говорила Джиму, что до этого у неё не было мужчины. Он сам прекрасно всё понял, от чего лишь остался доволен. Девушка считала, что всё так и должно быть. Вроде как негласно они друг друга любили. Разве это не повод позволить себе больше, чем поцелуи в школе или оральный секс в особо уединённых местах? Роуз считала себя достаточно взрослой для этого. Или пыталась себе это доказать.
Тем временем, в остальной части квартиры продолжалось веселье. Шумела музыка, шумели люди. Барт зажимался с девушками, которых сам притащил, кто-то заперся в туалете с теми же целями, а кто-то вырубился от количества (или качества?) выпитого алкоголя.
Неуютная квартира превратилась в филиал развлекательного рая для тех, кто в этот вечер здесь имел возможность собраться.
========== Глава 4. Выходные у мамочки ==========
Какими словами можно описать чувства родителя, который потерял единственного и глубоко любимого ребёнка, причём не по своей вине? Когда неизвестно, обогрето ли чадо да накормлено, и вообще живо ли. Ответ один — никакими. Алан страдал, каждая минута давалась ему с болью. Сложно было оторваться от мониторов, где одна за другой шли картинки с камер видеонаблюдения за ту ночь, когда пропала Роуз. Везде было пусто.