– Да, я их не люблю, – признаю я. А чего шифроваться, весь ужас на фейсе. – Но к своим так относиться не буду. Хотя не надейся, что я буду менять им памперсы или сажать на горшок, – делаю глубокий вдох и уже смело иду в атаку. – Верона, сейчас я детей точно не хочу! У меня большие планы, иногда нам придется посреди ночи срываться с места и улетать по делам в другую страну. С детьми это будет нереально!
После этого Верона замкнулась и пряталась от меня весь оставшийся день. К вечеру я психанул. Сел в джип и уехал в качалку, а когда вернулся, она уже спала.
К утру с женой произошла трансформация. Общения не избегала, но и не улыбалась, не желала доброго утра. Я схватил ее руку и положил на готового к подвигам Сэма.
– Детка, я хочу тебя.
Верона была не против. Слава богу! Хоть тут единение!
После утреннего секса мы приняли вместе душ, спустились на кухню и тут нас ждал сюрприз: Анна снова пропала. Черт! Весело мы живем! Через три часа надо быть в аэропорту, а этой дурочке сорвало башню.
Вера
Дожидаясь Анну перед стойкой регистрации, мы чуть не опоздали на рейс. Все наши сообщения и звонки оставались без ответа. В последние сутки она вела себя как безумная, словно ее подменили. Затравленный взгляд, в котором читался только один вопрос: «Увижу ли я еще Оборотня?» Меня это все ужасно раздражало, а ее слепое обожание Исчадия Ада с маниакальными замашками просто пугало.
Наше напряженное ожидание прервал звонок мобильного телефона Софы – это был Саня. Он сообщил, что Анна приехала в коттедж на такси в полном раздрайве. Лицо заплаканное, колготки порваны. Объяснить свое поведение отказалась, но заявила, что хочет побыть одна и с нами никуда не полетит. Мы сразу поняли, что прогноз Руссо воплотился в жизнь, и Оборотень отказался с ней общаться. Ну что за дуреха? К вечеру мы бы втроем гуляли по улочкам Вероны, наслаждались атмосферой, архитектурой и кулинарными изысками, а теперь она будет страдать, закрывшись в своей комнате в одиночестве.
Прощание с мужем вышло скомканным, неуклюжим, будто мы едва знакомы и нам неловко проявлять чувства на людях. Чтобы окончательно не расклеиться, мы прятали друг от друга глаза. Руссо пыхтел, забывал дышать, на лбу вздулись вены. Он не скрывал своего беспокойства и натянутым, как струна, голосом напутствовал:
– Детка, как прилетишь, сразу напиши, – дрожащими руками он обхватил меня за талию и привлек к себе, но не как раньше, по-хозяйски, а робко, словно делает это впервые. – И вообще пиши чаще, как разместились, как гостиница, как курсы. Поняла?
Прижимаюсь к нему всем телом и зарываюсь лицом в его футболку.
– Я люблю тебя, милый, – встаю на цыпочки и тянусь к его губам.
– Я тоже тебя люблю, Пушочек.
Наш прощальный поцелуй прервала Софа, подгоняя нетерпеливым ворчанием. Мы неохотно расцепились. Руссо исчез в толпе, а подруга поволокла меня в таможенную зону.
Как только мы прошли паспортный контроль и сели в зоне ожидания, я дала волю слезам. На этот раз Софа не истерила, не подкалывала, не ворчала. Просто взяла меня за руку и поглядывала на информационное табло в ожидании объявления рейса. Я знала, что ей еще тяжелее. Из-за меня она уезжает от Сани на три дня раньше. О брате я приказала себе не думать – если начну развивать эту тему, то сердце на куски разорвется. Никто так и не сумел его убедить в том, что он совершает огромную ошибку. Упрямец стоял на своем и пропускал мимо ушей все аргументы.
На табло высвечивается наш рейс. Вытираю слезы и с неохотой поднимаюсь. С этого момента каждый шаг будет отдалять меня от Руссо. Мы с Софией тянемся к ручной клади и идем на посадку, настроение ниже плинтуса.
– Сядем в самолет и напьемся, – выдает Софа, толкая меня в плечо.
Я вымучила улыбку. Не знаю, как это поможет.
Мы летим бизнес-классом – на этом настоял Руссо. Самолет взлетает и набирает высоту. Стюардесса приносит нам с Софой по бокалу шампанского. Напряжение немного отпускает.
– Верона, раз у нас не было девичника, предлагаю закатиться в Милан и прошвырнуться по клубам.
– Ой, – я вытаращилась на подругу. – Руссо это не понравится.
– А мы ему не скажем. Он и так отчебучил по полной. Пусть там своими разборками занимается, а мы будем развлекаться.
На моем лице отразилась гамма эмоций, и Софа закатила глаза:
– Да ладно, Верона. Мы всего лишь потанцуем и выпьем. У тебя такой вид, будто я тебе предлагаю ему изменить.
На мое плечо ложится рука и знакомый голос спрашивает:
– Вера? Это ты? Не могу поверить своим глазам.
Поднимаю голову. Адам! Вот это сюрприз!
Аристарх
Сижу в машине и тупо таращусь на руль. Грудину сдавило. Не могу дышать. Ноги ватные. Я сам настоял на отъезде Вероны, а когда проводил, почувствовал жуткую пустоту. Черт! Как же мне муторно!
Эту ночь я почти не спал. Пялился на жену, чуть глазенки наружу не вылезли. Фотографировал ее спящую. На ее теле все еще виднелись следы нашей первой ночи «в законе», и от их вида в паху разливалось тепло. Я гладил ее волосы и лицо, отчего она морщилась и тихо звала меня во сне. Дрожал от страха, как суслик в пустыне. Мне казалось, вот-вот что-то непременно случится, и я ее потеряю. Что наше счастье будет недолгим. А ведь мать права, я действительно счастлив с Вероной.
Из омута панических мыслей меня вырвал звонок мобилы. Номер незнакомый, городской. Что за хрен? В последнее время такие номера не предвещают ничего хорошего.
– Руссо! – кричит возбужденно Дракон. – Удали мой старый номер. Как активирую новую симку – отпишусь. А этот с квартиры на съемной хате.
– Салют, бро! Где пропадал?
– Пришлось залечь после тотальной слежки. Обложили по полной.
– Давай пересечемся, все перетрем.
– Не время сейчас. Смогу не раньше следующей недели.
– Следующая неделя будет жаркой.
– Да я уже понял по движухе в клубе, – гогочет Дракон, будто скипидара нанюхался.
Он что, на нервяке? Дракон никогда не смеется.
– Руссо, я чего звоню, Ландау что-то резко зашевелился. У него было совещание и плотный график до восьми вечера, как вдруг ему позвонили, и он сорвался в аэропорт. И что странно, полетел не на своем самолете, а сел на рейсовый до Вероны.
Подо мной будто земля разверзлась, и я провалился по самое ядро! В ушах зазвенело. Проклятье! Я как последний идиот собственноручно вручил Ландау свою малышку. Не просто вручил, а упаковал в красивые шмотки, нацепил цацки и повязал красной ленточкой.
Адам Ландау! Таракан под дихлофосом! Я уже стал успокаиваться на его счет, думал, что моя ревность дошла до паранойи, но нет. Как всегда сработала чуйка, и надо было ее слушать.
Представил наивный взгляд Вероны, принимающей его гнилую трескотню за чистую монету. Как он смотрит в ее огромные глазищи, от которых Ландау писается кипятком. Он сам мне об этом сказал.
Как, черт возьми, он узнал, что она сегодня улетает?
Перезванивает Дракон.
– Да! – рявкаю я, внутри уже все горит синим пламенем.
– Связь отключилась, – бурчит кореш. – Что будем делать?
– Копай под него так глубоко, как сможешь! Я этого мудилу из-под земли должен достать. Он сел в самолет, потому что там моя жена!
– Кто? – Дракон поперхнулся и откашлялся.
Черт! Он же ничего не знает! Ни Кобра, ни я до него так и не дозвонились.
– Бро, ты пропал, я искал тебя. Хотел пригласить в клуб на банкет. В воскресенье я женился.
– На этой большеглазой девчонке?
– Да!
– Поздравляю! Ты меня удивил, конечно! Черт! Не просто удивил, это разрыв шаблона! Вы ведь вроде недавно замутили! Но пусть у тебя с ней все будет путем.
– Как тут будет путем, если этот Ландау – подстилка трипперного кролика – вцепился в нее мертвой хваткой?
– Так вот в чем дело! – до Дракона наконец-то дошло. – Вот черепадла настырная! Я думал у вас просто терки, типа не поделили что-то.
Под конец разговора я уже ору в трубу, будто хочу докричаться до самолета, летящего прочь от Москвы.
– Если бы! И ты глянь, его ничто не останавливает! Даже то, что она теперь замужем! Я бы голыми руками его придушил!
– Не думаю, что он знает о вашей свадьбе, Руссо.
Дракон велит мне остыть и шевелить мозгами. Что я и пытаюсь сделать, но злоба и сарказм побеждают.
– Он, скорее всего, отследил ее по билету, – выдвинул свою версию кореш. – Как только ее имя мелькнуло в базе, ему, видать, сообщили. Она же еще паспорт не меняла?
– Нет! Когда бы она успела?
В самолете Ландау будет тише воды, ниже травы. Ему не нужны свидетели. Он будет вежлив, обходителен. Улыбочка шире Гудзонова залива. Нацепит на противозачаточное тельце лучший костюмчик. Включит обаяние в стиле Хью Гранта. Какой-то хохмач, решив над ним поглумиться, сказал, что он похож на этого актера. Ландау даже держит фотку Гранта на рабочем столе и заставляет всех подтверждать «очевидную схожесть». Как по мне, так они похожи только дыркой от ануса. Нафталиновый дрыщ! Урою падлу!
– Не кипятись, бро, у меня есть друган в Риме, занимается сопровождением грузов по Европе, он позаботится о твоей жене. Я ему кое-какую работу сделал, он мне должен.
– Дракон! Скажи своему корешу, что я башляю. Пусть продумает, как опустить этого засранца ниже городской канализации и как сделать, что б он к моей жене на метр не приближался!
В свете новых событий ждать следующей недели я не мог, и мы сошлись на том, что я подъеду к нему завтра утром.
Закончив разговор, жму на газ, рву с места и чуть не сбиваю шлагбаум. Давай! Давай! Поднимайся, гребаный лентяй! От нетерпения бью по рулю и рычу. О! Наконец-то!
Набираю скорость и мчусь в качалку. Надо признать, что такие упыри, как Ландау, тоже миру нужны. Сидел бы я сейчас в тачке и жевал сопли по уехавшей жене, а так взбодрился, мозги кипят. В крови плещется адреналин. Готовый к бою, как Салах ад-Дин, изгоняющий крестоносцев. Какой там спать! На таком драйве я еще двое суток продержусь. Спасибо тебе, мудило Ландау, что не даешь мне расслабиться! Отдохнем и поплачем на том свете!
Вера
– Адам? – с болью сглатываю, от потрясения першит в горле.
– Не могу поверить… – Адам улыбается. – Только вчера думал о тебе…
Мне хочется сказать: «А я о Вас точно не думала», но сдерживаюсь и натянуто улыбаюсь. Подношу фужер к губам и делаю большой глоток. Знаю, надо быть более дружелюбной, все-таки Адам – друг Кати. Но как представлю, какая гримаса будет у Руссо, когда он узнает, с кем я встретилась в самолете, всю лихорадит.
Софа впялила в Адама изучающий взгляд. Присутствие его на борту самолета она восприняла как угрозу. Ведь всем нашим близким известно, что из-за настойчивого ухаживания Адама у нас с Руссо был скандал.
– Ты уволилась из бутика и ничего мне не сказала.
Софа фыркнула, давая понять, что он переходит границы.
– А должна была? Согласитесь, не принято оповещать об увольнении всех клиентов компании, на которую и месяца не проработала.
Улыбка сошла с лица, Адам нахмурился.
– У нас был план по переделке… и я думал, что мы уже зашли за грань рабочих отношений.
– Ее муж тоже так подумал и решил, что ей не нужно там работать, – вклинилась едким замечанием в разговор Софа.
Адам дернулся, перевел на подругу взгляд: теперь он, как и прежде, источал арктический холод.
– Муж? – он прочистил горло и потянулся к бутылке с водой, которую тут же услужливо передал ему помощник.
– Ты вышла замуж?
– Да, – показываю обручальное кольцо, – в воскресенье.
– Что ж, искренне желаю тебе счастья, – искренности в его голосе точно не было, скорее горечь и обида.
– Как поживает Мэй?
– Отлично, она в Нью-Йорке.
– А как ваше дело в Швейцарии?
– Не так, как я планировал, придется ускорить свой отъезд.
В памяти всплыл его рассказ о том, что будет, если курс химиотерапии не поможет. Видимо, поэтому он отправил Мэй в Штаты, а сам собирается на острова.
– Мне жаль.
– Не будем вас задерживать, приятного полета.
Но Адам проигнорировал посыл Софы.
– Надолго в Италию?
– На две недели, – отозвалась поспешно я и тут же получила удар по лодыжке сапогом подруги.
Я сморщилась от боли и зыркнула на Софу испепеляющим взглядом.
– Чем собираешься заняться?
– Семейными делами, – снова вклинилась в разговор подруга и улыбнулась Адаму самой обворожительной улыбкой, но глаза при этом прожгли его так, что даже я от нее отпрянула.
Это остудило натиск Адама, он сказал, что мы еще поговорим, и вернулся в свое кресло через ряд позади от нас. Болтать по соседству с Адамом мы уже не могли, поэтому перешли на шепот.
– Какого черта, Верона? Зачем ему знать, куда и на какое время ты летишь? Вышла замуж – всем до свидания, конец разговора, – Софа ненадолго перевела дыхание и продолжила с еще большим напором: – Бьюсь об заклад, в Италии мы на него не раз нарвемся. Не удивлюсь, если он поселится в нашу гостиницу.
От такой перспективы я выпучила глаза.
– Да, Синеглазка, это твоя реальная проблема, и не смей скрывать ее от мужа. Будет хуже, если он узнает об этом из других источников.
Не собиралась ничего скрывать, не такие у нас с Руссо отношения. За время, проведенное с ним, я поняла: пусть лучше прокричится сразу и выплеснет ярость наружу, чем будет мучить себя догадками. Потом разборки будут жестче, в выражениях он уже не будет стесняться и одарит такими эпитетами, от которых уши в трубочку свернуться.
– Мало ему проблем, Софа? Еще одну подкину, – ворчу я, скорее из вредности, чем от несогласия.
– Мое дело предупредить… – бурчит Софа и отворачивается.
– Да скажу я, скажу. Прямо сейчас возьму и напишу СМС.
Тянусь к телефону и отправляю мужу сообщение:
«Не поверишь, кого я встретила в самолете! Адама!»
Пояснять не стала, и этого хватит, чтобы буквально взорвать мозг Руссо.
– Мы не выйдем из самолета, пока он не свалит, – шипит Софа.
Мое настроение из настороженного переходит в паническое. Я выпучиваю глаза, а Софа поясняет:
– Ты не понимаешь, что происходит? Да?
Мотаю головой.
– Такие, как Ландау, летают только частными рейсами. Он здесь из-за тебя. Он твой сталкер.
– Что?
Я холодею, к горлу подкатывает ком.
Час от часу не легче! Будто Сальникова мне было мало!
– Сталкера я за версту чую. Поверь мне. Личный опыт. Взгляд у них и манера общения примерно одинаковые. Как только ты в грубой форме даешь понять, что не заинтересована в общении, его поведение резко меняется. Но пока есть надежда, что можно подчинить жертву без насилия, он будет любезно улыбаться и шутить, а потом подсядет в гостинице за завтраком и опять сделает вид, что это случайная встреча. Потащит на дружеский ланч или предложит опрокинуть пару стаканчиков в ближайшем баре, и ты уже не понимаешь, как оказалась в его квартире, а на входной двери пять замков. Окна заколочены. На стенах звукоизолирующие панели. А ты сама привязана к кровати.
– Какой ужас, – прошептала я.
– Слава богу, мне повезло, чудом избежала насилия. Пока мой преследователь отлучался в аптеку – даже думать не хочу, что он там покупал, – мне удалось привлечь внимание соседей, и они вызвали полицию. Моя мать даже не знает, я позвонила отчиму. Это было примерно за год до его гибели. Мы ей решили не говорить. Она бы с ума сошла.
Вспоминаю слова Руссо о том, что я притягиваю всякий сброд. Тогда я на него обиделась, сейчас же закусываю губу и чуть не плачу. Софа меня напугала. После приземления я намерена подробно рассказать мужу о разговоре с Адамом.
– Сталкеры превратно истолковывают реакции объекта преследования. Вежливость и услужливость они принимают за зеленый свет. Ваши примерки и ужин в его апартаментах для него были большим, чем он показывал. Хороший тебе урок, Верона. Ты только представь, что будет с Руссо, если Адам до тебя доберется.