– Инна. Пусть будет Инна, – сказал стилист. – Будь вы среднего роста, было бы замечательно. Тогда вам действительно удалось бы исчезнуть. После моей работы вы станете другим человеком. Так что, оставайтесь Инной. На Инну вы привыкнете откликаться. Следующее на повестке дня – ваши вещи. Где они?
Все вещи беглянки были в камерах хранения разных вокзалов. Инна побоялась стаскивать всё в одно место, посчитав, что со стороны должно было показаться подозрительно. Родственники согласились с этими доводами.
Степан, знакомый Вадима, должен был приехать в три часа, поэтому стилист торопился. План был продуман до мельчайших деталей, в голове даже пролег маршрут: оптика, затем марш-бросок по вокзалам.
Поначалу Вадима немного удивило, что беглянка так легко согласилась остаться у них. Но присмотревшись, понял: это решение Инне далось нелегко. Сегодня она выглядела отдохнувшей, но какая-то неясная тень скользила по лицу, будто девушку что-то угнетало. Она даже вынуждена была согласиться с Вадимом, который настаивал на покупке бесцветных линз вместо очков. Инна попробовала возразить, но тот был непреклонен.
– Увы и ах, но у вас нет выбора. Считайте это платой за свободу, – настаивал Вадим.
Через полчаса беглянка в черном парике, и просторной спортивной одежде хозяина дома, едва узнавала себя в зеркале. Вадим поверх парика повязал ей бандану.
– У вас комплекс неполноценности? – спросил он.
– С чего вы так решили?
– У вас удивительный цвет глаз. Я в индустрии красоты работаю уже больше десяти лет, но таких – не видел ни разу. Словно два кусочка голубого льда. Удивительно!
– Не издевайтесь, – пробурчала Инна.
– Даже в мыслях не было, – серьезно ответил парень.
Он стоял так рядом, что она улавливала запах его шампуня. От стилиста не несло одуряющим парфюмом, даже гель для душа имел едва уловимый аромат. Инна вчера почти все флаконы в ванной сослепу просмотрела да перенюхала. У парня были темные волосы, а еще он казался Инне очень загоревшим. Лица же рассмотреть не могла, как ни щурилась.
Вадим не выпустил ее руки, пока ни усадил в машину. Они ехали по воскресному Питеру под моросящим дождем, и девушка прислушивалась к своим ощущениям, словно пробуя свободу на вкус. Страх по привычке еще держал ее в своих тисках, но с каждым ударом сердца сжимал всё слабее и слабее. Эх, если бы она сейчас всё могла рассмотреть, то тогда действительно бы чувствовала себя освобожденной!
– Мы едем в оптику моей хорошей знакомой. Она сделает обследование, и вы вновь увидите мир, – сказал Вадим, остановившись на светофоре.
– Я наконец-то смогу увидеть вас, своего спасителя, – проговорила она. И он посмотрел на нее.
Ее близорукий взгляд был направлен вперед. И она впервые улыбалась.
За прошедшие сутки Вадим несколько раз подходил ее будить. Но девушка в ответ скрипела зубами, натягивая плед на голову. Алька ей дала тот самый плед-коротыш, который так раздражал стилиста. С его ростом невозможно было укрыться полностью. Либо голова, либо ноги вечно мерзли. Поэтому Вадим, сжалившись над гостьей и ее оголенными ступнями, наивно почесывающими одна другую, принес свой любимый огромный плед и накрыл им девушку. Она и правда храпела так, что хрусталь подпрыгивал в серванте. Такого рыка даже Славян-громила не издавал. Хотя тот не храпел по другим причинам. Рассказывал, что в десанте храпунов не было вообще. Дескать, отвык. Вернее отучили. Друг верил на слово
Вчера Инна не смогла съесть и пары ложек. Зато сегодня уплетала за обе щеки, будто век не ела. Она даже догрызла немного подсохшие креветки под сливочным соусом. Алька благо промолчала. Видимо, брат всё же ощутимо пнул ее под столом, когда она открыла рот, чтоб вновь что-нибудь такое ляпнуть. Сестра лишь мельком глянула на Вадима и многозначительно вздохнула. Конечно, Романов был весьма озадачен, когда Аля предложила ему оставить Ингеборгу у них. У родственничков были весьма наполеоновские планы по поводу ремонта и покупки мебели. Одна кухня обошлась в двести двадцать тысяч. Правда малышка едва не до смерти забила своего брата-великана, узнав об этом. Она его гоняла по квартире, как повар мышь по кухне.
– Ты совсем сдурел? Ты соображаешь, на что мы жить будем, после такой покупки? На мои чаевые? – сокрушалась сестра. Вадим заперся в туалете и почесывал ноющую шею, по которой только что хлопнули телефонным справочником. Он слушал вопли Али, что за дверью в черных красках рисовала их светлое будущее, и улыбался, пытаясь вставить в этот монолог, что за мебель он уже рассчитался.
Они всегда жили вдвоем. Ругались и мирились, обижались и прощали друг другу мелкие и крупные обиды. За минувшее время они выработали несколько правил: есть только на кухне-столовой, не курить в квартире, не брать кредитов; звонить, если задерживаешься; если намечаются полночные гости, предупреждать заранее. Последнее правило не распространялось на двоих людей: Анжела – подруга Али с детского сада, и Славян – побратим Вадима. Эти двое могли явиться хоть трезвыми, хоть пьяными, хоть в три часа ночи, точно зная, что в этом доме их напоят, накормят и спать уложат. Теперь вот и Инна будет жить вместе с ними.
Где-то на кромке подсознания Вадима беспокоила мысль, что они совсем ничего не знают об Инне. Поверили ей на слово, как бы алчность их, действительно, не сгубила. Он полазил по интернету, но никаких данных о сорванной свадьбе не было. Наверно, этот Борис действительно бандит, коль не афишировал свое торжество. Может Вадиму всё же не стоило влезать в это дело да еще и сестру втягивать.
Парень весь день катал Инну по городу. Они забрали вещи с вокзалов, купили линзы и продукты к ужину. Когда вернулись домой, Степан уже успел отколотить половину «фартука», выложенного бледно-кремовой плиткой. Вадим тут же отобрал агрегат и продолжил начатое.
Инна теперь могла его рассмотреть. Хозяин квартиры был ненамного ее выше, смугл и черноволос. А еще он следил за своей внешностью. Первым делом повязал бандану, потом надел рабочие перчатки и лишь тогда приступил к работе. Такое трепетное отношение к своему виду ее немного удивило. За отцом приходилось следить как за малым ребенком. Он и в душ-то ходил не каждый день, а Вадим пользовался кремами. Особенно ее шокировал набор для ухода за руками. Точно такой же был и у нее самой, но она-то девушка с ней всё ясно, а как быть с парнем? Может он гей?
Кухня превратилась в передовую, там взвизгивал агрегат, привезенный Степаном. Алька наглаживала рубашки в гостиной, что-то мурлыча под нос. Инна позвала ее, но та не ответила, подпевая плееру. А Инне нечем было заняться. Весь дом был вверх дном, мало того еще и чужой дом. В итоге она пришла в свою комнату и начала разбирать вещи.
В огромной пятикомнатной квартире были готовы лишь две комнаты: Али и самого хозяина дома. У Али уже и мебель стояла по своим местам, а вот у Вадима не было ничего, кроме встроенных в стену белых шкафов с зеркальными дверцами. Одно окно выходило во двор, второе – на соседний дом. Сторона северная, мало света, поэтому много ламп и светильников. Встроенные подсвеченные панели, даже над полками пролегали светодиодные нити. Стены оклеены белыми обоями с черными и серебристыми нитями. Пол черный, ковер стального оттенка, и белый матрац на нем. Точно, Вадим сказал, что кровать привезут на следующей неделе. Шкаф же придется делить с хозяином дома.
Инна об этом позабыла, открыв наугад дверцы. На верхней перекладине – плечики с рубашками, развешенными по цветам от светлого к темному, на нижней – брюки. Под ними батарея ботинок различных фасонов и цветов.
– Да он денди, – проговорила она, разглядывая всё это великолепие.
– Он обязан быть безупречным, – сказала за ее спиной Алька. Она несла еще несколько плечиков с наутюженными рубашками. – Какой человек обратиться за помощью к стилисту, если у того самого проблема с одеждой. Гардероб у братца – на зависть всякой моднице. У нас в доме больше нет свободных шкафов, способных вместить всё это богатство. Так что придется потерпеть. Инна, а давай на «ты» перейдем. А то мне как-то не по себе.
Гостья пожала плечами.
– Да мне, в общем-то, без разницы, – сказала она.
– Вот и чудненько! – был ответ. – Да, насчет брата. Он не я, не станет фамильярничать. Так что будет выкать, пока ты сама ему не предложишь свободный стиль общения.
Алька уже развернулась уходить, но Инна ее остановила.
– Аль, а где ваши родители?
Малышка посмотрела на нее своими глубокими удивительно синими глазищами и ответила:
– Мы сироты. Живем одни. Меня брат воспитал. Что-то еще?
Но эту последнюю фразу она произнесла таким тоном, что Инна сочла за благо промолчать.
– Ну, ладно, осваивайся, – как ни в чем не бывало сказала хозяйка и вышла.
Уже поздно вечером за ужином Вадим положил перед Инной связку ключей.
– Это от верхнего замка, этот – от нижнего, – пояснил он, – завтра мы с Алей работаем, так что будете весь день предоставлены сами себе. Телевизор я расчехлил. Отдыхайте.
– Послушайте, может мне что-то полезное сделать? Я совсем не белоручка, – сказала Инна.
– Ничего не нужно, – тут же ответил парень.
– Приготовь ужин, – встряла сестра.
Вадим посмотрел на нее осуждающе.
– Отстань от человека, – пробурчал он.
– Без тебя разберемся, – бросила Аля.
Хозяин даже положил вилку на стол.
– Ну что за дурацкая манера! – тут же воскликнула Алька. – Ну, сколько раз говорить, не клади приборы на скатерть!
– А где ты здесь скатерть увидела?
– Да без разницы!
– А сколько раз тебе говорить, не смей фамильярничать с малознакомыми людьми!
– Она будет жить здесь какое-то время, мы почти одного возраста. Так к чему политес разводить? Кстати, о птичках! Как ты собираешься ее нашим многоуважаемым соседям представить?
Вадим примолк.
– Пока не думал.
– А ты подумай, подумай!
– Подумаю!
– Подумай!
– Вот и подумаю!
– Вот и подумай!
Вадим вновь глянул на сестру и уже открыл рот, чтоб ответить, как тут встряла Инна:
– А что приготовить?
Брат с сестрой переглянулись.
– Что-нибудь вкусненькое, – сказала Алька, – я ем всё. Люблю острое. Онисама тоже практически всеядный, вот только на грибы у него аллергия.
– У меня тоже, – усмехнулась гостья, – ладно, посмотрю по холодильнику.
– Как часто вы моете голову? – вдруг спросил Вадим, даже не подняв головы от тарелки.
Инна смутилась.
– Раз в пять-семь дней, – ответила она.
– Когда красили волосы в последний раз?
– Вообще не красила.
Стилист поднял на нее взгляд, и она покраснела, сама не зная почему. У этого парня были темные, почти черные глаза, а смотрел так, словно в душу пытался заглянуть. Вот и теперь смотрел на нее, а у Инны по спине побежали мурашки.
– Вообще никогда?
– А что в этом такого? – проговорила Инна и незаметно под столом ущипнула себя за ногу. Краснота начала понемногу сходить с лица.
– Тогда краска нормально ляжет. Жаль, конечно, но придется вас немного подстричь.
– Слушай, брат, с ее ростом и фактурой, такой клевый парень выйдет! А?
Инна от неожиданности даже открыла рот.
– Ага! – усмехнулся Вадим. – А грудь она к спине приделает и скажет, что это горб! Или может, будет ее отстегивать и в ванной на полке держать? Такую роскошь никакими бинтами не утянешь.
Он методично нарезал яичницу и поднял глаза, лишь когда Алька пнула его под столом. Брат устало глянул на нее, а та кивнула в сторону гостьи. Вадим перевел взгляд и тут же отругал себя. Инна сидела, едва дыша, опустив глаза, лишь ресницы чуть дрожали. Она была даже не красная, а пунцовая.
«Ну, просто знамя Ильича», – мелькнуло в голове, и стилист кашлянул с досады.
– Инна…
– Ладно, я пока в душ, а вы ешьте. Я потом посуду уберу, – сказала она поднявшись. – Где у вас посудомойка?
– Посудомойка? – переспросил Вадим.
– Это мы сейчас узнаем! – воскликнула Аля и выставила вперед руку.
– Алька, – заныл Вадим, но он был всё же благодарен сестре, что она так лихо увела от щекотливой темы.
– Инна, ты тоже давай, – подначила ее малышка.
– Чего давать? – не поняла девушка.
– С нами давай!
Инна выставила открытую ладонь, как и брат с сестрой.
– Итак, на раз, два, три! Камень, ножницы, бумага! – крикнула Алька. Три раза поднялись и опустились два кулака, в третий раз выставив «ножницы». Аля тут же принялась кромсать Иннину «бумагу».
– Ты сегодня посудомойка! – хихикнула она.
Инна посмотрела на нее, потом перевела взгляд на Вадима и вышла из комнаты.
Выходя из ванной, она столкнулась с парнем, который тащил большие мешки с мусором к входной двери. На кухне Аля мыла посуду.
– Вам помочь?
– Не стоит, – ответил он и надел шлепки.
– Да как же вы дотащите? У вас ведь контейнера под мусор на улице стоят?
– Даже если бы был мусоропровод, строительный мусор нельзя сбрасывать в него, так что…
Он протащил один мешок, потом другой. На кухне оставался еще один. Пока парень возился с замком, Инна уже стояла рядом, придерживая рукой третий.
– Слушайте, – начал было Вадим.
– Это вы послушайте меня, – перебила его Инна, – я умею делать многое, несмотря на нынешнее положение моей семьи. Я не всегда была богата и обеспечена. Я, если хотите знать, даже подъезды одно время после школы мыла. Когда-то в моей семье денег на новые ботинки не было, не говоря уже о домработнице. Я никогда ни у кого не сидела на шее. Те бриллианты привезла моя десятилетняя бабушка в далеком сорок пятом из разгромленной Риги. Они ей достались от ее бабушки. Все вещи, что мы сегодня с вами привезли, куплены на заработанные мной деньги. И плачу я вам из своего кармана. Так что, всё, что мне по силам, я буду делать. Я проиграла и должна была убирать посуду, но, видимо, вы опять надавили на свою сестру. Вы помните формулировку, на основе которой предложили мне остаться: не гостья, а сожительница!
Вадим усмехнулся:
– Сожительница?
Инна тут же покрылась пятнами.
– Я хотела сказать…
– Не утруждайтесь, – вздохнул парень, – видимо, американская эмансипация дошла и до глухой и малость подслеповатой России.
– Причем тут эмансипация?
– Да, в общем-то, не причем, – пожал плечами Вадим и открыл дверь.
Он дотащил свои мешки с мусором и лихо забросил их в контейнер. У девушки так ловко не вышло. В итоге парень сам закинул мешок и пошел обратно к дому.
– Вадим Вадимович, как же я вас давно не видела! – вдруг окликнула его маленькая худощавая пожилая дама с собачкой под мышкой.
Парень обернулся и улыбнулся в ответ, шагнув навстречу и раскинув руки.
– Изма Изральевна! Когда вы вернулись?
– Сегодня днем, душа моя! – ответила женщина, чмокнула его в щеку и мельком глянула на Инну. Та в ответ чуть склонила голову. Дама кивнула ей.
– А почему не зашли? – обиженно спросил парень, обняв ее за плечи.
– Да что вы, мальчик мой! Мы же слышали, что у вас ремонт полным ходом! Стоило ли отвлекать!
– Вот поэтому и нужно было зайти! Бог с ним с этим ремонтом! Постоял бы еще день, вы ведь устали с дороги! Эх, как не совестно! – по-дружески журил ее Вадим.
– Да право не стоит волноваться! – махнула рукой дама.
– Как Эммануил Маркович? Ему стало лучше?
Женщина тут же сплюнула через левое плечо.
– Не будем об этом, – проговорила она заговорщицки.
– Ну, слава Богу! – выдохнул парень с облегчением.
– Надеюсь, Ему еще не скоро потребуется мой муж, – еще тише сказала дама.
– Всё будет хорошо, – уверенно произнес Вадим. – Вы, смотрю, меня послушались. Почти не загорели.
– Да, тьфу на вас! – махнула она рукой с досады. – По вашим канонам жить – никакой радости от жизни не получить!
– Зато пигментных пятен почти нет, а? – прошептал стилист и улыбнулся.
– Ай-ай-ай! Как нехорошо потешаться над старой больной женщиной!
Вадим завертел головой: