Неужели она и правда думает, что я не замечаю этого? Она считает меня дураком? В последнее время она ведет себя странно.
Я не стал ей говорить что-то. На сегодня хватит с меня негативных эмоций. Мою руки и отправляюсь ужинать.
Паста была великолепна. Впрочем, как всегда.
После ужина, пока Кейси была в ванной, я решил вытащить свои джинсы из подушечной западни. Когда потянул за штанину, что-то упало на пол. Я опускаю взор и вижу записную книжку. Ее обложка золотистого цвета, а по краям роспись черных узоров, которые похожи на вьющиеся цветы. Она открылась на странице с отвратительным рисунком. На весь лист изображена безликая голова человека, мозг окрашен синим. Я не сразу понял, что это, но, когда присмотрелся, стало ясно, что мозг – это океан. В этом океане своя жизнь. Что-то вроде острова. По центру стоит черный замок с фундаментом из черепов. Вокруг замка кишат странные, несуществующие персонажи: то ли рыбы, то ли люди, а может, и то и другое вместе, в одном теле. Их головы, словно игольницы, напичканы иглами от шприцов. Глазницы пустые, а рты приоткрыты, словно застыли в ужасе. На вершине замка красуется знамя: на красном фоне изображен мужчина, который прикован цепями, как собака. Он сидит на коленях, сгорбившись в три погибели. Его тело изуродовано кровоточащими ссадинами. Но самая большая рана находится у него в том месте, где расположено сердце.
Закрываю блокнот. На нем надпись: «Личный дневник». Я резко вернул его под подушку. Мне стало стыдно, что прикоснулся к сокровенному, к личному. Каждый человек имеет право на неприкосновенность своих мыслей. Я не готов узнать, о чем она пишет и о чем думает. Точно так же, как не готов впустить кого-то в свою голову. Чтобы не показать виду, что я хоть краем глаза видел ее дневник, комкаю джинсы и небрежно возвращаю под подушку, слегка высунув одну штанину, как она и торчала.
Вода в ванной перестала шуметь. Я скачу на кухню и делаю вид, будто протираю стол.
– Что ты делаешь? – она не скрывает удивления. Промакивает полотенцем свои мокрые волосы. На ней розовый халат и серые тапочки с заячьими ушками.
– Эм… – я затупил на пару секунд. – Просто протираю стол. Совсем недавно кто-то упрекнул меня в моей небрежности, – пытаюсь говорить мягко и как можно более непринужденно.
– Это, конечно, очень хорошо, но я уже все убрала сама, – ее улыбка была по-детски искренней. – Но раз ты решил помочь, то посуда все еще ждет своего часа, – она разворачивается и уходит.
Замечательно.
Сам того не ведая, я нарвался на гору немытой посуды. Что ж, зато выжду, пока она уберет свой дневник и сделает вид, будто джинсы все время лежали на своем месте.
Процесс мытья посуды никогда не был моим любимым. Если выразиться более прямо и откровенно, то я ненавижу это дело. Никогда не встречал человека, который с радостью бы сказал: «Вау! Грязная посуда! Обожаю ее мыть!». Уверен, что если и встречу такого персонажа, то окажется, что он псих, сбежавший прямо из процедурной в психбольнице. Да что там, даже конченый псих никогда так не скажет.
Последняя тарелка отправляется на полку, присоединившись к остальной чистой посуде. Дверца шкафа вновь не закрывается. Все забываю ее починить. Первое время Кейси выносила мне мозг по этому поводу, но потом сдалась. Кухонный гарнитур служил нам около четырех лет и значительно сдавал свои позиции. Его ручки уже истерлись, местами он пронизан прорезями от ножей. Ранее красный цвет местами стал покрыт белыми, словно выцветшими пятнами. Пару лет назад у меня были мысли заменить его, но Кейси уперлась рогом и наотрез отказалась. Видите ли, «Каждый ящичек и полочка будто созданы для меня! Этот гарнитур очень удобный!». Думаю, если бы она могла заглянуть в будущее и увидела, что позже мы не сможем позволить себе такую обновку, то сразу потащила бы меня в мебельный магазин.
Пока я воевал со своим «не хочу мыть» и грязной посудой, Кейси уже уснула. Как я и полагал, под моей подушкой уже ничего не было. На журнальном столике, что стоит напротив телевизора, под кипой журналов виднеется уголок ее дневника.
– Милая, ты спишь?
В ответ тишина.
Я не знаю, какие черти дернули меня за веревочку, но моя рука сама потянулась к блокноту. Любопытство разъедало мое нутро.
Всего одним глазком.
И вот я уже сижу за обеденным столом, оставив дверь приоткрытой, чтобы в случае пробуждения Кейси успеть замести следы преступления.
Всего лишь гляну, что написано за этим рисунком, и все.
***
В моей голове поселился Пророк. Он рассказывает мне об утопии. В ней живут русалки и мелкие рыбешки, которых могут сожрать в любой момент. Им можно все. Все, что им заблагорассудится, как бы аморально и жестоко это ни казалось.
Но нет никого выше Пророка. Все боятся одного его взгляда, одного его слова или жеста. Он часто просит у меня воды. Когда я наполняю его бокал, вода окрашивается в красный. Он говорит мне, что я все делаю правильно, и скоро он мне скажет, русалка ли я, или же просто мелкая рыбешка.
Каждый раз он дарит мне разные иглы, которые он достает из своего флага. Иногда они большие, с огромными ушками, иногда они тоненькие, с бусинами на конце, цвет которых я могу выбрать сама. Я не знаю, зачем они мне, но Пророк говорит, что эти иглы помогут мне разобраться в себе и рано или поздно из них сложится целая картина Мира. Мира, о котором не знает никто, кроме него…
P. S. Не беги от самого себя.
Какого черта? Что за?!.. Что я сейчас прочитал?
Я закрываю блокнот и пытаюсь избавиться от гнетущего чувства энигматичности.
ГЛАВА 4.
«ОПАСНЫЙ СЕКРЕТ»
КЕЙСИ
Проснувшись утром, я заметила, что мой дневник лежит на столе, отдельно от стопки журналов, под которые я вчера его спрятала. Он одиноко лежит на краю стола, рядом с нашими свадебными фотографиями в нежной рамке серебряного цвета.
Этот сукин сын трогал мой дневник!
Он читал его? Или не стал открывать? Он ведь сочтет меня за сумасшедшую! Там все мои мысли и видения. Кого я обманываю, конечно же он его читал. Если не читал, то заглянул точно. Не думаю, что личный дневник в руках не заинтересовал Макса, и он даже не открыл его.
Как он посмел?!
Я прячу дневник в кипу книг, стоящих на настенной полке. Они покрыты толстым слоем пыли, их можно смело назвать раритетными. Их читали еще наши бабушки: самые обычные бумажные книги, без каких-либо нейрочипов. Скукота.
Макс сидит на кухне, расположившись за обеденным столом напротив телевизора. Но вовсе не телевещание завладело его внимаем. Он сидит, не моргая, словно заколдованный и смотрит в упор на тарелку с яблоками, что стоит в центре стола. Чашка еще не отпитого кофе в его руке не остыла и веет ароматом на весь дом. Вторая рука застыла, подпирая его подбородок.
Верн сидит у него на коленях и требует внимания: видимо, голоден. Его миска пуста и вылизана дочиста. Длинная рыжая шерсть липнет на черные брюки Макса и серую рубашку. Даже на его ручных часах виднеется шерсть. Все, что есть в нашем доме, давно имеет свойство притягивать кошачьи следы. Наш диван потрепан его когтями в излюбленных местах. А ножки стульев обгрызены, потому как маленький Верн шибко любил попробовать на зубок все, что походило на дерево. Излюбленным занятием были прыжки с разбега на шторы. Места для разбега в нашей однокомнатной квартире было явно маловато, и малую высоту прыжка он компенсировал карабканьем вверх на своих маленьких цепких коготках. Теперь наши шторы можно назвать эксклюзивными, потому что таких дыр и затяжек нет ни у кого. Пострадала не только мебель, но и комнатные растения. Розовая орхидея, что спокойно себе росла до появления котенка в нашем доме, терпела с десяток падений с подоконника на пол. Цветочный горшок расколот в двух местах, а земли становилось с каждым падением все меньше и меньше, до тех пор, пока Верн не получил хорошеньких… нравоучений. А фикус и вовсе не выжил, так как был съеден заживо. Теперь, когда Верн вырос, он превратился в ленивого и скучного кота, которому и дела нет до игр. Поспать, поесть – и жизнь удалась.
– Доброе утро, милый, – обнимаю его сзади за плечи и нежно целую в щеку, чувствуя, как его щетина слегка царапает мне лицо. – Кофе еще остался?
Макс вернулся в реальность и сразу посмотрел на часы. Видимо, его раздумья показались ему слишком долгими.
Меня всегда удивляли и одновременно пугали такие его выпады куда-то вглубь себя. Сидит себе, не моргает и не шевелится, уставив взгляд в одну точку. Интересно, о чем же он всегда думает.
– Доброе утро, дорогая. На чашечку еще хватит, присоединяйся.
Я наполняю чашку кофе и присаживаюсь рядом за обеденным столом.
Стоило мне присесть, как Верн перепрыгивает с колен Макса на мои. Рука вздрагивает и кофе проливается прямо на мой розовый махровый халат.
– Черт возьми, Верн! – сгоняю кота с колен, отвесив ему шлепок под зад.
– Тише, тише, Кейс! Это всего лишь кофе, он отстирается. Не паникуй.
«Не паникуй, не паникуй». Я бы посмотрела, если чашка кофе оказалась на твоих вещах!
– Это мой любимый халат! – моей злости нет предела.
– Ну так действуй, а не наводи жути! – он улыбается и указывает пальцем в сторону ванной.
Скинув халат и отправив его в стирку, я вернулась на кухню.
Нужно успеть поговорить, потом застираю.
Над нами нависла тишина, вижу, что Макс не выспался. Верна и след простыл. Не успела я придумать тему для диалога, как ситуацию спас он сам:
– Ты чего опять соскочила в такую рань? Я бы на твоем месте спал да спал. Высыпайся, пока можешь. А то напишешь бестселлер и совсем позабудешь о сне, – улыбается мне и вытирает след от кофе, оставленный губами, с белоснежной кофейной кружки.
– Да я выспалась, – тот смотрит на меня своими карими глазами, выражая не верование в мои слова. – Да ла-адно, – я закрываю лицо руками от смущения. – Просто мне некогда спать, дома скопилась куча дел. Чем раньше начну, тем скорее освобожусь и приступлю к своей книге.
– Вдохновение вернулось домой? – он изменился в лице, озарившись радостью. – Ну, что там? Мне скоро выходить, давай в двух словах, – уставился на меня и ждет ответа с таким интересом, словно ребенок ждет страшной истории у костра в детском лагере: с интересом, но в то же время боясь услышать моего ответа.
Мой шанс выкрутиться.
– Да так, приснилось там. Я сама еще толком не знаю, есть лишь наброски, они у меня в дневнике, хочешь, принесу, сам прочтешь? Точнее, посмотришь. Я зарисовала сон.
Нет, нет, нет, тебе пора выходить. Не вздумай соглашаться.
– Кейси, милая, я очень рад, что тебе есть, о чем писать. Но мне нельзя опаздывать на работу, поэтому расскажешь вечером за ужином, хорошо?
Фу-у-у-ух… Выдыхай, Кейси.
– Конечно! Я провожу тебя.
Провожаю его до двери, подав ему портфель и ключи от машины. Желаю хорошего дня.
– Не забудь свой ланч!
Я всегда собираю ему сэндвичи с собой. Работа – работой, но обедать нужно вовремя и вкусно.
Он берет пакет и шутливо произносит:
– Только давай договоримся, что к вечеру Верн останется цел и невредим. Уверен, он не специально так с твоим халатом.
– Точно! Мой халат!
Макс злорадно улыбается и скрывается за дверью.
МАКС
– Кейси, милая, я очень рад, что тебе есть, о чем писать. Но мне нельзя опаздывать на работу, поэтому расскажешь вечером за ужином, хорошо?
Кого я обманываю, я могу опоздать. Это ведь пока что у меня есть работа.
Я рад, что все стало на свои места, это лишь ее очередной сон. А я грел голову, приняв эту историю за бред сумасшедшего. Не то чтобы я приписал ее к ряду чокнутых, просто творческие люди всегда казались мне немного с придурью.
Выдыхай, Макс.
Я уже начал было думать, как бы так завести разговор о ее дневнике. Не мог ведь я сказать ей напрямую, что читал его. Мое признание вызвало бы: «Это низко! Как ты мог! Как ты мог вторгнуться в мое личное пространство?!», или что-то в этом роде. А может, реакция была бы совсем иной. Кто знает. Но проверять я этого точно не стану. Проблема рассосалась сама собой, если это можно назвать проблемой, конечно. Но чувство стыда за содеянное не отпускает меня. Как я мог допустить мысль, что это личное? Видимо, мой организм уже не выдерживает стресса, и я начинаю жестко тупить.
Что ж, этим утром у меня сразу две хорошие новости: Кейси начнет писать – это первая. А вторая – Кейси решила навести дома порядок, неужели! Дошло! Я рад, что мне не пришлось ей говорить об этом. Ссоры и истерики мне сейчас совсем некстати.
Мне необходимо выговориться, попросить совета. Думаю, сегодня встретиться с Брэдом. У него талант поддерживать меня со времен колледжа. Не без выпивки, конечно, а где вы видели разговоры по душам на трезвую голову? Алкоголь для нас – вроде проводника в мир откровенности. Под его влиянием рассказать свои проблемы не так уж и сложно, и ты не боишься выглядеть полным лузером или тряпкой, которая жалуется на то, как все хреново. Пьяные люди одинаково жалки и открыты.
Пора выдвигаться, Кейси провожает меня до двери и передает пакет с моими любимыми сэндвичами с тунцом.
– Только давай договоримся, что к вечеру Верн останется цел и невредим. Уверен, он не специально так с твоим халатом.
– Точно! Мой халат! – Кейси срывается и бежит спасать пострадавший от кофе наряд.
КЕЙСИ
Кофе уже почти высох и въелся в ткань. Оказалось, что пятно кофе – одно из самых трудно выводимых! Пришлось перечитать множество статей, чтобы избавиться от него.
Если вы когда-нибудь столкнетесь с такой проблемой, то не медлите с ее решением и не тяните, как я! Пока пятно не высохло, его можно легко отстирать, но если оно успело въесться – то пиши пропало! Потому что дубильные вещества, содержащиеся в этом бодрящем напитке, после высыхания становятся красящими.
На запрос «как отстирать кофейное пятно» Интернет предложил мне вариант: замочить вещь в растворе буры или глицерина. Буры? Что это такое вообще?
«Натрия тетрабората раствор в глицерине» применяют в лечении вагинального кандидоза, пролежней, тонзиллита и даже для травли тараканов! Неудивительно, что я знать не знала, что это за слово.
Чего только не предложил мне поисковик для решения этой проблемы. Но то, что я сделала, помогло мне на пять с плюсом.
Я смешала пасту из стирального порошка, ложку уксуса и ложку воды. Нанесла эту смесь с двух сторон пятна и постирала.
Сколько же нервов я потратила на это. Это мой любимый халат, необычайно теплый и мягкий. Если у вас есть любимая вещь, то вы поймете меня.
В квартире так тихо.
Чем себя занять? Времени у меня полно. Можно и побездельничать, успею еще прибраться. Делов-то: помыть полы, сменить постельное белье, заправить диван с кроватью, вымыть посуду, освободить корзину для белья, смахнуть пыль и вынести мусор. Звучит ужасающе, но куда деваться: если я сегодня этого не сделаю, то есть вероятность, что через пару дней нас утащат тараканы или змеи. Потому что только они смогут жить в таком бардаке.
Не нравятся мне все эти бытовые движения. У некоторых женщин стирка и уборка будто передаются по крови, и они жить без этого не могут. Но эта песня не про меня. Совсем не про меня.
Влезаю в футболку, которую Макс поймал на трибуне, когда мы ходили на баскетбол. Мы еще не были женаты и даже не жили вместе. Когда он ее поймал, то сразу же отдал мне со словами: «Уверен, ты будешь смотреться в ней круче, чем я!». В идеале нас должны были показать на экране поцелуев, но нет. Раньше мы часто ходили на игры, но так и не попали в эти сердечки и стрелы Амура на экране. Хоть наша команда и не выиграла матч, но вечер мы с Максом провели прекрасный. Именно после той игры он признался мне в любви. Первый раз за полгода отношений. Все было до боли просто: прогулка по парку, цветы из ниоткуда и слова: «Я тебя люблю». Как сейчас помню: ему двадцать четыре, мне двадцать… На тот момент я и представить не могла, что стану когда-то его женой. Подумать только, прошло уже пять лет… а кажется, все было только вчера.