Сволочное подсознание нарисовало ту же красоту, как станет выглядеть через миг: с глухим чавком соударение живого и неживого, ошметки мозгов на лакированном капоте, разбросанные по земле свастики тел, у которых опорожнились оставшиеся без контроля кишечники…
Не зря сказано: во многой мудрости – много печали. Кое-каких подробностей лучше было не знать.
В последний момент водительница вырулила, и управляемые нежными ручками три тонны железа ухнули в воду. Часть вещей на берегу накрыло волной, шашлычнику с подругой тоже досталось. Обрызгало и палатку, где с визгом скрылась Рита. Метрах в двадцати от берега буксующие задние колеса зарылись в ил, на глубине примерно по колено машина завязла, презрительно фыркнула на прощание и заглохла. Ниже уровня воды оказались не только подножки, но и часть дверей, если открыть – затопит по самые сиденья. Не будь вседорожный монстр создан для преодоления водных преград, внутри уже плескалось бы море.
С легким жужжанием стекла опустились, Толик оценил ситуацию и принялся разуваться. Водительница еще не отошла от поездки – от эмоций не могла пошевелиться, только бурно дышала.
Толик закатал штанины как недавние гости, затем наполовину вылез в боковое окно, руками ухватился за рейлинг на крыше и вытянул тело целиком. Рубашка от соприкосновения с внешней стороной дверцы перестала быть белой, но хозяина это не волновало. Ступив в воду, он обошел машину. Из открытой им пятой двери, до которой вода не доставала, посыпался вал пластиковых бутылок объемом от полутора литров и больше. Два последних ряда кресел на этот раз оказались сложены, спинки создавали ровную поверхность, а весь объем салона, кроме передних сидений, заполнял странный груз, с которым поступили тем же не менее странным образом – просто вывалили. Водительницу и инструктора привезенный груз, казалось, больше не интересовал. Пустые емкости расплылись по поверхности, остатки скинула наружу пробиравшаяся с переднего сиденья Луиза.
– Это что? Это зачем? – Оленька просто сгорала от любопытства.
– Всему свое время. – Толик встал посреди воды в позу взывающего к небесам жреца и провозгласил, указав лицом на застрявший внедорожник: – Объявляю эту территорию суверенной территорией! Отныне здесь не действуют никакие государственные и прочие попирающие права личности законы. Здесь будет водружен флаг содружества независимых личностей и поставлен монумент свободе. Отныне это остров свободы!
Из проема на него изумленно глядела Луиза. Он повернулся к ней:
– Прыгай, отнесу.
Девичьи руки оплели его шею. Перехватив Луизу за талию и под колени, Толик двинулся с приятной ношей к берегу.
Фаня поняла, что момент упущен, и не она теперь главный ньюсмейкер – профессионала возомнившей о себе самоучке не перещеголять. Платок у глядевшего в другую сторону Ника был отобран, и несостоявшийся объект помощи нырнул в свободную палатку.
А Ник следил за безмолвным обменом репликами: Юрец поднятием бровей изобразил что-то вроде «ну как?», Толик в ответ поджал губы: «никак».
Не успело в груди заныть от счастья, как в ответ на ухмылку приятеля последовало уверенное прищуривание – мол, подожди, это только начало.
Стало неприятно. Отведя взгляд, Ник замер, и, возможно, у него открылся рот, потому что от такого должен был открыться: у окруженного водой внедорожника осторожно продавился капот, будто кто-то наступил или сел на него – мягко, аккуратно, чтобы прогнувшееся железо не издало ухающего звука.
Галлюцинация? Иного объяснения не существует. Двигатель не мог притянуть стальной лист изнутри.
Толик нес Луизу к мангалу. Если над водой девушка чувствовала себя замечательно, то, миновав песок и оказавшись над травой, она застеснялась, начала изворачиваться, и ее опустили на землю.
Луиза принялась оправлять задравшуюся одежду, над серой футболкой розовела прежде белая шея, биением прожилок на которой так любил любоваться Ник в минуты, когда сидели бок о бок за каким-нибудь занятием. Счастливые были времена.
Он вновь обернулся на внедорожник. Посреди мелко волнующейся глади озера около капота появилась выемка. Похоже на водоворот, но без завихрений и с отвесными стенками. Рядом медленно образовалась вторая, тоже ровная и глубокая. Словно две неровных трубы вертикально в воду воткнули. И – как недавно через траву в районе трассы, но теперь среди плавающих емкостей – обязанные принадлежать чьим-то ногам пустоты по дуге двинулись вокруг шумящего лагеря.
– Ми… – Ник хотел позвать Мирона, стоявшего рядом, но Толик вдруг рявкнул:
– К шашлыкам! Кто последний – с того поцелуй!
Все сорвались с места. Как маленькие, не раздумывая. Толик придерживал за руку спотыкавшуюся Луизу, за ними помчались Аскер и Мирон. Побежал и Ник. Последними из палаток выскочили переодевшиеся Рита и Фаня, но Фаня еще не обулась и, бросившись с кроссовками в руках, наступила на камешек или корень. Она охнула, присела на миг и, в результате, последней доковыляла до сгрудившейся вокруг мангала смеющейся компании. Толик осведомился:
– Разыграем кандидатуру или сама выберешь?
Он не мог не знать о ее чувствах. Видимо, Фаня посмотрела на него как-то особенно, или еще что-то, но, уловив в выражении ее лица нечто для себя опасное или в этой ситуации неприемлемое, Толик громко ухмыльнулся:
– Даю сто зеленых рублей, если поцелуешь Коляна!
Так иногда звали Ника. Каждый называл на свой манер и в разное время по-разному. Было все равно, а сердце замирало, и душа млела, только когда Луиза нежно говорила «Иваник». От совмещения имени и фамилии. Такое бывало редко, но когда бывало…
– Сто пятьдесят, если Аскера! – перебил ставку Бизончик.
– Столько же на Мирона! – присовокупила Рита.
Ухмыльнувшаяся Фаня направилась к Нику:
– Деньги не главное.
– Но не помешают? – хохотнул Бизончик.
– А то!
Противно чувствовать себя объектом сделки, но обнявшие руки, прильнувшая плоть и жадные губы погасили сопротивление.
Это оказалось больше, чем приятно.
«Хватит, Луиза смотрит», – вспыхнуло в мозгу.
«Луиза теперь с Толиком, – ответило что-то дремуче-пещерное, выглядывая из недр подсознания. – Ты ревнуешь ее? Пусть и она ревнует».
Все же влажная спайка губ разорвалась – нехотя, исключительно силой воли, что боролась с толкавшей друг к другу неправильной гравитацией.
– В свое время ты не отважился, – шепнула Фаня так, чтобы никто не слышал, – а теперь другие платят за то, что я тебя целую.
Ника обдало жаром: она все помнит.
– Мы с тобой в одной ситуации, – снова раздалось в ухе. – Мне нужен он, тебе нужна она. Нужно держаться вместе.
– Хватит шептаться, за это не доплачивают! – Риту возмутило, что член их элитной команды так привечает случайно прибившегося нищеброда.
Правда, ее собственные действия заставляли задуматься: а не банальная ли ревность говорит в девушке? Они с Фаней здесь единственные без кавалеров, и три неказистых середнячка – хлипкий-высокий, низкий-полненький и откровенно маленький – вполне годились на роль объектов временного интереса. Поговорка про рака на безрыбье существовала неспроста.
Толик в это время шептал что-то на ушко Луизе. Обернувшись на него, Фаня на миг прикусила губу: он даже не смотрел на свершившееся. Ему не было дела. Тогда Фаня сделала шаг вбок и по очереди поцеловала двух других.
А Ник то и дело косился на воду. Нечто непонятное, напомнившее классического человека-невидимку, больше не появлялось. Если допустить существование невидимки, то внедорожник привез его из района уборки территории – а откуда еще взяться такому количеству пластиковой тары, для чего-то собранной Толиком? Нечто… брр, лучше в живом варианте – некто дождался, пока Толик с Луизой набьют салон пустыми емкостями из мешков вдоль трассы, взобрался на крышу и, как Фаня до этого, приехал сюда. Здесь под шумок этот некто незамеченным вышел на берег… и все. В поле ноги отпечатков не оставляют, почва слишком твердая. Была бы собака…
Рассказать друзьям? Глупо. Они видели шаги в траве и не поверили глазам. Тем более не поверят словам.
И рядом Луиза. Если слушок на одну из тем, над которыми прежде смеялись, дойдет до нее… Где доказательства, что не почудилось? Следы на воде?
На воде нет, но на песке…
– Коля, ты куда? – бросила Фаня, которая до этого смачно облобызала Мирона и теперь только что оторвалась от низенького Аскера – для него ей даже пришлось склониться.
Ник отмахнулся. Он добежал до воды в районе, где гипотетический некто должен был выйти.
Все истоптано, везде следы – и голых ног, что могли принадлежать фотографировавшимся Фане и Рите, и обуви – в том числе тех, кто отдыхал или рыбачил здесь незадолго до приезда компании. Много свежих, но ни одного, который навел бы на мысли о чем-то странном. Если проверить подошвы всех, кто подходил к воде, можно вычислить посторонние…
И что? Какими глазами на Ника посмотрит Луиза?
Вообще, что он собирался найти? След динозавра, сказочной нечисти или космического пришельца? Если отбросить мистику и фантастику, остается одно. Привиделось. Либо, как всегда оказывается, случились природные явления: водовороты, газовые пузыри… или нечто другое, наукой еще не изученное.
Подошли Мирон и Аскер.
– Что-нибудь неправильное в этих следах видите? – Ник указал на песок.
– Нет. А что?
Ник развел руками и побрел обратно.
Глава 5
Террористы и украденные шашлыки
Первая партия мяса подходила к готовности. Есть холодное ради кого-то в этой среде было не принято, про Юрца с Анфисой вопрос даже не подняли. Все окружили причину слюноотделения, Ник с друзьями тоже подошли.
Луиза все же удивилась, что загулявшей парочки долго нет – не случилось ли чего? Ник тоже настороженно поглядывал по сторонам. Знай Юрец о настроениях в соседнем лагере и странном событии в этом, он бы так далеко не «угулял».
– Не переживай, – Толик приобнял Луизу за плечи, – это нормально.
– Даже более, чем нормально, – уточнила Рита. – Будь у меня нормальный кавалер, я бы сейчас тоже «гуляла», а не холестерином накачивалась.
Ее странный взгляд создавал впечатление, что девушка не смотрит на того, с кем разговаривает. Это не косоглазие и не близорукость, как у Луизы, которая действительно не узнавала людей без очков и смотрела сквозь. Рита просто смотрела мимо, а когда взоры с собеседником случайно пересекались, никакого отклика не происходило. Словно с пустотой общаешься.
Оказалось, что так не всегда. В глазах Риты вспыхнула мысль, и взор, только что проползший по Нику, скакнул чуть вниз на стоявшего справа Аскера. Выразив неудовольствие тем, что пришлось опуститься, он перенесся влево, где пробежался по мясистым губам и выпуклым глазам Мирона, тоже невысокого, но не столь маленького, как Аскер. Задумчивый взгляд справа налево оценил широту плеч, вызванную не спортом, а полнотой, и поставил окончательный крест, скользнув сверху вниз от короткого белого «ежика» до серых от пыли кроссовок.
Затем Рита вновь уставилась на Ника – прямо и бесцеремонно. Теперь она его бесцеремонно клеила. Из свободных присутствующих Ник единственный соответствовал ее запросам – при равных прочих условиях наиболее привлекал внешне. Рост не ущемлял достоинства возможной партнерши, легкая сутулость и узкая грудь прикрывались спортивной курткой, а стройность, как толерантно называл Ник свою худобу, по сравнению с Ритиной выглядела даже мужественной. Не выделявшееся красотой лицо и короткая стрижка, что даже прической не являлась, роли уже не играли, выбор был сделан. Теперь он кандидат в бойфренды. Хотя бы на выходные. Точнее, именно на выходные, в обычное время особа вроде Риты его снова в упор не увидит.
Вместо радости, что в кои-то веки понравился девчонке, Ник почувствовал себя неуютно. Пока у него есть Луиза, другие не нужны.
Стоп. Какое «пока»? Какое «у него»? Какое «есть»?! Есть только мечты, настолько же далекие от реальности, как килька от акулы. То, за прикосновение к чему не жалко полжизни, обнимала рука Толика. Не лучше ли закрутить с Ритой, показав, что тоже не лыком шит?
Вот-вот. Шит. Произнести мягко, с растягиванием, и перевести с английского. Самое оно. Луизе нужен другой, в этом она видит счастье. Можно ли мечтать о ее несчастье ради своего?
В голове всплыла песенка из древнего фильма, так поразившая, что с детства засела намертво: «А если случится, что друг влюблен, а я на его пути – уйду с дороги, таков закон, третий должен уйти». Песня рвала душу, очень хотелось поступить так же – по-дружески и очень по-мужски. Не получалось. Наоборот, вместе с товарищами по несчастью он продолжал надеяться на чудо. Чудеса случаются (как и некстати упомянутое англоязычное «шит»), и кто сказал, что однажды невероятное не произойдет с ним? Но к чуду нужно быть готовым, для этого Золушка должна прийти на бал, а будущий маркиз Карабас завести кота. Если Ник примет заигрывания Риты, в момент, когда нежданное чудо случится, он может оказаться не у дел и остаться с такими Ритами. Это даже не про синицу и журавля история, а про воду и уксус для умирающего от жажды.
Еще факт в доказательство, что чудеса существуют – неведомый невидимка. Или притворившееся им природное явление – в собственном рассудке сомневаться не хотелось. Если это не обман зрения, то приключения только начинаются. Ник вновь вспомнил про Анфису и Юрца.
– Позвонить загулявшим? – предложил он.
– Лучше сообщение послать, что самое вкусное доедаем, – улыбнулась Фаня. – Прибегут как миленькие.
– Не приведи Господи так оголодать. – Рита все больше чувствовала в Фане конкурентку: все привыкли, что та – приложение к компании в качестве тени Толика, и внимание к Нику не прошло незамеченным. А поцелуй с шептанием заставил перейти к действиям.
Ник стоял между Мироном и Аскером. Рита обошла приятелей, ее хрупкая фигурка оттеснила Мирона от Ника, и плечи всех троих сомкнулись в новой конфигурации. Ник почувствовал, как об его ногу потерлось соседнее бедро.
Итак, Рита думает, что Фаня имеет на него планы, и приняла меры. Знала бы, что симпатией даже не пахнет. «Мы с тобой в одной ситуации», – сказала ему Фаня. У них общая цель. И все. Пока Толик не взялся за ее родную сестру, Фаня не выходила из тени. Что-то изменилось. И связано это не с Ником.
– Ник прав, при таком соседстве все может случиться. Я позвоню. – Фаня пошла за телефоном.
Толик заинтересовался обмолвкой про соседство, и Оленька рассказала о визите гостей. Аскеру вновь пришлось объяснять, что земляки против них ничего не имеют, хотели пригласить к общему столу, но на отказ не обиделись.
– У наших все нормально, просили не беспокоить, – сообщила вернувшаяся Фаня. – А теперь вопрос на смекалку: когда выгружались, кто-нибудь подумал, куда в туалет ходить?
Голая поверхность вокруг, где ни кустиков, ни деревьев, поубавила общего оптимизма, лица погрустнели.
Мирон. Проворчал:
– Я об этом говорил. Меня никто не слушал.
Толик взмахнул гривой, чтобы растрепанные волосы ровнее легли по плечам:
– Умеете же из ничего создать проблему.
Зависть – отвратительное качество. Ник стоял напротив, и глаза мозолили расположенные рядом с Луизой широкие плечи, рельефный пресс и обольстительная улыбка. Не мачо типикус бруталус, перед которыми у женщин отнимаются ноги и рассудок, не плюшевый обаяшка, каких они любят затискать до смерти или не могут переспорить и вынужденно на все соглашаются. Толик был другим. Чисто иконописный агнец божий, явившийся наставить заблудшее стадо на путь истинный. Волнистые светлые пряди обрамляли лицо, взор сиял безмятежностью, полноту картины завершала испачканная рубаха, расстегнутая и в новой ипостаси напоминавшая хитон. Или как называлась холщовая накидка на апостолах и прочих библейских персонажах?
Короче, не Толик, а спаситель человечества.
– Пока все здесь, у мангала, отхожим местом назначается сектор за большой палаткой. – Жестом бронзового вождя пролетариата спаситель указал направление.