– Ты превозносишь Одина, воин? – спросил божественный голос старца.
Последнее, что помнил Боря из своей земной жизни, как ему в лицо летит здоровенный кулак, а затем кувырок и темнота. Словно таран этот кулак смял оборону и отправил Бориса в глубокий и очень беспокойный сон. Ему снился Один. Бог, которому поклонялся Боря. И потому его ответ был логичен, лаконичен, правдив!
– Бог норманнов, мой господин! – гордо вскинув подбородок, ответил Борис.
Один внимательно посмотрел на Борю, затем громко, торжественно произнёс:
– Этот славный боец останется со мной пировать. Навечно! – сказал бог войны и ударил о каменный пол тупым концом своего волшебного копья.
Гром от удара копья Гунгнир отозвался мистическим рокотом, образовав трещину в узком побережье холодного моря, и в туже секунду на один фьорд близ Шпицбергена стало больше. Затем глядя за спину Бориса, Один приказал удалиться своим верным помощницам. Валькирии в низком поклоне склонились перед хозяином и, не поднимая глаз, вышли из зала Валгаллы. Борис остался один на один с богом воины.
– Назови мне своё имя человек?
«Вдруг это не сон? Что если всё по-настоящему?» – быстро соображал Борис.
Возникла секундная заминка. Боря не решался назвать своё второе вымышленное имя. И не потому, что вспомнил своих родителей, и ему стало стыдно, нет, Боря всего лишь испугался. А стоило признаться ему, что он не воин норманнов, а человек с бескрайних заснеженных лесов восточнее скалистых берегов Скандинавии, неизвестно, как отреагирует воинственный бог. Назовись Торопов именем детей Сворога, то гнев Одина будет яростен и беспощаден.
Решать нужно здесь и сейчас. Затягивать с ответом нельзя. Потому Борис, отрекаясь от славянских корней, мысленно скрестив пальцы, назвался вымышленным именем.
– Моё имя Тор, – снова вскинув голову вверх, стараясь как можно правдивее произнести слова, крикнул Боря.
Один задумался. Он сурово нахмурил густые брови, прожигая смекалистую душу русича. Крылья на его шлеме, извергая молнии, затрепетали. Щиты на стенах величественного зала выдали звенящую дробь. И наконец, бог норманнов совершенно неожиданно для Бори Торопова расхохотался.
– Разрази меня Гром! – раскатисто, разгоняя тучи над Гренландией, смеялся бог викингов. – Ты знаешь моего сына? Ты носишь его имя? Тебе придётся на деле доказать свои притязания!
Один встал с трона и снова ударил мистическим копьём о каменный пол. В мгновение всё завертелось, вскружилось, перемешивая камни, щиты, воинственные вопли людей и хрюканье жертвенных поросят. Несколько секунд бесконечно хаоса прервались голосами пирующих людей.
За длинными деревянными столами восседали сотни воинов. Викинги и молодые, и старые сидели на узких скамьях, громко взывали к небесам и, свирепо сверкая глазами, жадно поедали сырое мясо вепря.
«Не может быть? – восторгался Боря, – это и вправду Валгалла».
– Присоединяйся к своим белым братьям воин, – глядя одним глазом, приказал бог норманнов.
Боря неуверенно подошёл к столу. Волнение и страх зародились в его душе. Наврать самому Одину! Да где такое видано? «Разве так можно обманывать?» – вспомнились Борису поучения его бабушки.
Вообще-то, Борька рос послушным ребёнком. Он исправно посещал школу и всегда перед едой мыл руки. Боренька играл до восьмого класса на скрипке и никогда ни с кем ни дрался. Если бы ни эти дворники – будь они неладны!
Боря с помощью своего отца, матери и дяди Андрея, работавшего в милиции, благополучно откосил от армии. Он не спеша учился в институте, сдавал зачёты деньгами и горя не знал. Боренька любил поливать цветы и гулять со своей собачкой. Маленькой весёлой собачкой с разными ушами и неправильным прикусом. Вот и в тот вечер он вышел, чтобы опорожнить кишечник своего прелестного пса. Питомец уже счастливо повизгивал, опрыскивая куст, как вдруг появились они. «Где метро, не подскажете?» – спросил один из тех азиатов. Боря хотел уже показать пальцем, где метро, но почему-то вместо этого, выругался на приезжих и через мгновение получил унизительного пинка. Слегка противоправный приёмчик кардинально изменил жизнь юного тихони.
Появились новые книги, новые сайты, свежая информация. Оказалось, что город оккупирован приезжими из бывших союзных республик. Черноволосые басурмане, схватив швабры и мётла, только делали вид, что метут улицы, а на самом деле они готовили захват власти в стране. После фантастического открытия в мозгу Бориса родилась идея. Правду сказать, идея не нова, но всё же.
Чем больше он читал, пестрящую свастикой литературку, тем больше чувствовал своё превосходство. Однажды, между прочим, Борька высказал недовольство двум приезжим и ошибся. Парни всего на денёк приехал из Казани полюбоваться столицей, да бухнуть с сослуживцами из рязанского училища десантуры. Ребята оказались куда свирепее заблудившихся дворников, и Боря был бит за свой промах.
Что случилось далее, вы знаете. Два года Борис Торопов собирал бригаду бритоголовых молодчиков, способных защитить район, город, страну и новоиспечённого вождя в частности. К чему привела эта «светлая» идея, Борис испытывал сейчас на своей шкуре.
***
Чтобы присесть за общий стол – необходимо заслужить доверие славных воинов. Чтобы расположить бойцов – необходима хорошая драка. И если бы не Один. Если бы не его наставления и поддержка, то Борис сломался сразу, прося пощады.
«Вперёд сынок! – хохотал бог норманнов, подталкивая остриём копья парня в задницу. – Бейся мерзавец! Докажи своё место в наших рядах!».
Борис дрался, как мог – насколько хватало сил. Татуировки не помогали – не наводили ужас на соперников. А его рост, его вест только мешали ему. Боре ломали руки, крюком вырывали рёбра. Торопову трижды свернули шею и сто два раза выбивали передние зубы. Но чудо! Как только соперники убивали, Борис снова воскресал из мёртвых и слышал зов бога войны: «Вперёд воин! В бой!».
Кости срастались в мгновение. Зубы взращивались быстрее, чем замерзает сосулька в минус шестьдесят и за секунду он снова был в боевом строю викингов. Вот только боль не утихала ни на секунду. Мучительные страдания от пробитого паха копьём одного из воинов по имени Угги, доставляла такую боль, что Борис глубоко пожалел о том, что назвался Тором.
Викинги потешались над ним. Они издевались, мучили, унижали. Один оказался ни так прост, как показалось Боре. Ни так добр и приветлив. Как же он был наивен. Да и, вообще, зачем он ввязался в это опасное дело спасать страну. Белое братство, норманнская сила, волчья кровь. Слабоват Борис для таких подвигов. Поторопился Торопов.
Два дня и две ночи происходила нескончаемая битва Бориса с норманнами. Он умирал, воскресал, страдал и плакал. И не было сожаления у воинов. Не было утешения в его слезах – лишь только горе, страдания и боль неотступно долбили острыми топорами по голове Бориса.
И вдруг Боря почувствовал тепло. Он всей душой ощутил присутствие людей. Добрых, отзывчивых людей в белых халатах. Врачи боролись за его жизнь. Доктора делали уколы, припарки, массажи и бог знает, что ещё, главное, любой ценной вернуть парня к жизни.
***
– Наш паренёк выносливый. Сердце работает стабильно. Все жизненные функции восстановлены. Повезло парню. Ещё бы чуть-чуть и не вернуть нам его на Землю, – сказал старший хирург и вытер вспотевший лоб массивным ватным тампоном.
Сорок восемь часов врачи вытаскивали с «того света» пострадавшего в драке. Бессонными ночами они оперировали, налаживая работу травмированного мозга. И свершилось чудо! Тело Бориса вдохнуло полной грудью. Парень пришёл в себя.
Огромными глазами, благодарными и счастливыми Торопов смотрел на своих спасителей. После того, что ему довелось пережить в Валгалле, эти милые люди казались родными и близкими, как его любимая мама, как его немного строгий папа и, конечно, его всепрощающая бабуля.
– Тебе нужно отдыхать Борис, – сказал хирург, и Торопов почувствовал, как под маской, скрывающей лицо волшебного эскулапа, промелькнула усталая улыбка.
Боря дома. Он, наконец, среди своих друзей. Эти русичи, ну или не совсем русичи, были для парня ближе всего на свете. Доктор Кац, который оперировал его сутки напролёт, был для Бориса дороже миллиона или даже двух миллионов чистокровных норманнов. Торопов жив. Он свободен. Какое же всё-таки это счастье дышать полной грудью!
***
Наступила ночь. Борису сделали укол, после чего он проспал часов шесть. Но вдруг тревожное предчувствие пробудило его. Торопов проснулся среди ночи и не смыкал глаз. Он отчётливо помнил, что произошло в Валгалле. Как живые перед глазами стояли Один и валькирии. Глава «варягов» помнил имена воинов пронзающих его тело колючими мечами. А Угги? Тот викинг с черепом медведя вместо шлема. Семь раз Угги распиливал по живому Бориса. Садист, каких свет не видел. «Чтоб тебе пусто было! Да сражайся сколько угодно, псих ненормальный! – думал Боря. – А я всё, навоевался. Распущу «варягов», учиться пойду. Женюсь!».
С новыми мыслями и лежал, смотря в потолок Боря. Он действительно решил изменить свою жизнь. Парень понял, что злоба порождает ненависть, а причинённая боль жертве передаётся насильнику во сто крат сильнее. Каково? Тридцать лет, а только дошло до него. Ну, коль понял, уже прекрасно.
Раздумья Бориса прервал жуткий шорох за дверью его палаты. Боря прислушался. Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стоял человек в белом халате. «Дежурный врач, – успокоил себя Борис. – Это всего лишь дежурный врач».
Доктор сделал несколько неспешных шагов к аппарату, поддерживающему здоровье Бориса. Человек в халате провёл пальцем по экрану, повторяя зигзагообразную шкалу биения сердца, и присел к кровати тяжёлого пациента.
– Ну, здравствуй, Тор, – улыбчиво сказал доктор и послышались до боли знакомые нотки в его издевательском голосе.
Боря всматривался в полумрак больничной палаты, но и этого света хватило Торопову, чтобы прочесть вышитое на халате имя – С. С. Одинцов. Холодный пот и боль снова подступили к телу. Что было сил, он схватился за белую простынку и, собираясь с силами, хотел крикнуть, вызывая помощь, но вышел лишь комариный писк.
– Думаешь, ты сбежал от меня, человек? – спросил доктор и приблизил лицо.
Одноглазый бог Один щурился и лукаво шевелил седыми бровями, подмигивая своему избраннику.
– Я пришёл, чтобы вернуть тебя в Валгаллу. Белые воины празднуют ночь. Викинги сражаются и ждут новых подвигов от тебя Тор. Нам скучно. Какой пир без тебя русский? Да никакого! – расхохотался Один и мимолётным взглядом извлёк заблудшую душу из расписного тела Бориса.
Эликсир бессмертия
Прошло ровно семь дней после исчезновения известного в научных кругах генетика, Льва Геннадьевича Дубова. Уже неделю полковник Терентий Лихостай безрезультатно разыскивал выдающегося учёного и просто своего старого доброго друга Лёву.
Льву Геннадьевичу в картотеке паранормального отдела ФСБ был присвоен оригинальный псевдоним – «Вдруг». Такой замысловатый, такой взрывной и неожиданный псевдоним обуславливался мистическими идеями профессора, его фантастическими целями и безграничной уверенностью в успехе, казалось бы, обречённых на провал замыслов непризнанного гения.
Полковник Лихостай отдавал трезвый отчёт, что научная мысль не останавливается ни на секунду. Мир меняется с такой быстротечностью, будто время ускоряет свой шаг, превращая минуты в секунды, а заоблачные идеи в штамповочную продукцию, собранную на конвейере серийного производства. Что вчера романтично называлось, несбыточной мечтой, сегодня служит детям шутливым развлечением, а взрослым помогает в заработке на новые вздорные игрушки. Возможно, что рождённое сегодня открытие, такими, как Лев Дубов, завтра перевернут представления человека о нашей планете и о самом себе.
Терентий Лихостай чувствовал эти перемены и потому безоговорочно верил в талант Льва Геннадьевича. За долгие годы сотрудничества полковник Лихостай сдружился с Дубовым и эта привязанность и товарищеское понимание, переросло в симбиоз двух людей и убедительную веру мессианства блистательного и неординарного учёного из Москвы.
Профессор Дубов со студенческой поры отличался своеобразным и нестандартным мышлением. Он странно, неряшливо одевался, был крайне неразборчив в еде, имел бездну бытовых недостатков, и то же время судьба одарила его океаном феноменальных достоинств.
Работая молодым учёным в стенах одного секретного НИИ, Дубов подходил творчески и не шаблонно к своему труду, безусловно, выделяясь на фоне остальных «замшелых» коллег. Небывалая жажда побед в науке и несгибаемое желание личной, неограниченной свободы, приводило в замешательство руководство института. Гениальный мозг Дубова и его интеллектуальные способности, заточенные на поиск вселенских секретов, вызывали недоверие в коллективе, а зачастую и элементарную зависть. Некоторые из сотрудников незаслуженно считали Дубова безумным алхимиком, вцепившимся в идеи, развенчанные ещё в далёком прошлом. Другие полагали, что Лев Геннадьевич завышает свои возможности и отдаляет конечный результат работы, намеренно поднимая планку на недосягаемую высоту. Эти люди называли Дубова вслух фантазёров, а за глаза приписывали ему безумное, бесконечное позёрство перед коллегами и дружно шептали, что Лёва бездарь, обманщик и утопист.
В такой противоречивой обстановке заговора и подозрений годами ковался парадоксальный характер Дубова. Ему понадобилось несколько лет, чтобы принял непростое решение. Спокойно и продуктивно работать он сможет только отдельно от большого коллектива. В результате Дубов не сдерживаясь, сгоряча, назвал своих бездарных сослуживцев дятлами, сующими пробивные носы, в чужой пылкий очаг знаний и навсегда попрощался с завистливой группой учёных мужей.
Несколько лет мытарств и безуспешных попыток найти себя вновь, закончились встречей с лейтенантом спецслужб – Терентием Лихостаем. Прошли годы, и лейтенант дослужился до полковника, а горячий, вспыльчивый Лёва, вырос в пятидесятилетнего, вполне респектабельного учёного, всё ещё мечтающего о великих открытиях.
Закадычный друг и бессменный куратор Терентий Лихостай помогал потенциальному титану науки, с лёгкостью, а когда и с боями, решая его бытовые проблемы. Лет так пятнадцать назад Лев Дубов получил от государства, шикарную жилплощадь в самом центре столицы. В нескольких комнатах той квартиры располагалась добротная лаборатория, укомплектованная передовым оборудованием, которое обновлялось в зависимости от требований учёного. С тех пор Дубов вместе с женой Яниной Павловной жил и работал в этом шикарном доме, полностью отдаваясь своему любимому делу, поиску загадочного ингредиента, который спасёт миллионы и миллионы жизней. Его дерзкая мечта проста и гениальна одновременно. Лев Геннадьевич мечтал вырвать волшебное зелье из божественных рук Творца. Цель Льва Дубова – создать волшебный эликсир бессмертия.
Дубов нехотя делился с полковником своими планами. Один раз в шесть месяцев Терентий Лихостай требовал отчёт о выполненной работе, и Льву Геннадьевичу ничего не оставалось, как поделиться информацией о своих упущениях или достижениях. А как иначе? Немалые деньги, потраченные на странные, бесконечные опыты, требовали ставить галочки в графе учёта выделенных средств и дружба здесь совсем ни при чём. Поиски истины в создании мистического эликсира, режущим слух эхом бесчисленных промахов и ошибок, доходили до полковника и совсем не радовали его. Но буквально месяц назад Лев Геннадьевич сообщил Лихостаю о прорыве, который ожидает его в скором будущем. Дубов никогда не углублялся в детали. Требовать от учёного скрупулёзный отчёт всё равно, что забирать добычу у пещерного медведя. Не отдаст ни за что. В недолгой беседе Лев Геннадьевич всего лишь рассказал и том, что работа над эликсиром молодости входит в конечную фазу и непременно завершится триумфом. Когда произойдёт это событие, Дубов не уточнил.
Но несколько дней назад случилось неожиданное пришествие, прервавшее цепь долгожданных событий. Учёный бесследно пропал. Со слов Янины Павловны – Дубов вышел в магазин и просто исчез. Он испарился. Его нет, целую неделю. Возможно, Лев Геннадьевич сбился с пути и отправился в какой-то особенный магазин, в котором и продукты свежее и цены дешевле; но семь дней ходить за пакетом молока можно, где-нибудь в тундре, но здесь, в центре столицы…