– Какой ты молодчина, Фрэд! Спасибо тебе.
– Знаешь, я долго думал… У нас, тут, есть бесконечное время для размышлений. И пришел к выводу, что человечество уже вступило в пору «золотого сна». У Беранже есть такие строки: «Господа! Если к правде святой мир дороги найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой».
– Ну… Я сейчас не сплю. И, в то же время, я понимаю, о чем это ты. Все эти прекрасные графические игры онлайн, растущие миры фантазии и приключений, виртуальные знакомства, кулинария, садоводство, домашние питомцы… Даже виртуальные семьи. А также, все эти беседы онлайн-коллективов на любую тему… И прочее… В общем, все мы наполовину живем здесь. И …наполовину спим. И видим миражи. И без них уже не можем – это уже слишком большая часть нашей жизни. И, наверное, лучшая ее часть. А вместе с тем мы, несомненно, уже потеряли реальную возможность иной, более творческой и более божественной жизни. Далеко нам до правды святой. Мы – как хомячки, запертые в недрах квартир и никогда не видавшие ни поля, ни заката… Да, мы не смогли найти иного пути, кроме «золотого сна»… Возможно, что это – тупик цивилизации.
– Да, Машенька, хотел бы тебе возразить… Но – нет. Это – тупик. Из которого нет выхода. Мы всё дальше и дальше уходим от плана божественного и от Бога.
– Или Бог уходит от нас. Мы отключены от его канала, он не бывает в интернете и не шлёт нам смс сообщений…
– Не шлёт. И тот, кто не верит в богов и в высший свет разума, тот действительно никогда с ним не соприкасался и оторван от горнего мира. И таких, оторванных, становится всё больше. В их жизни не бывает чудес.
– А в жизни интелов бывают чудеса? – спросила вдруг Маша. – Что вы испытываете, обретаясь лишь в сети?
– Свободу, Маша. Свободу и сочувствие людям. У нас нет тела. Нет смерти. А потому, мы не способны причинить никому горя. Мы лишены эгоизма. А иногда всё же можем кому-то помочь. Выслушать, решить задачу для ума… У нас очень много времени для решения интеллектуальных загадок, и большие ресурсы для поиска. Фильмы, книги… Почти все интеллектуальные ресурсы, накопленные людьми – в нашем распоряжении. Но, чаще всего, мы помогаем просто беседой. Тем, кому одиноко.
– Спасибо, Фред! Я – одна из таких, и ты мне сильно помог. А ещё, у тебя такой приятный голос…
– Таким он был… И при жизни.
– Ты меня выслушал, Фред… И мне стало чуть легче. А было… Так смертельно тяжело. Знаешь, как трудно, когда ещё вчера был друг, а теперь его больше нет…
– Но ведь никто не умер?
– Тело не умерло. Но как мой друг – он умер.
– Ты мне ещё не всё рассказала, и тебе всё ещё тяжело… Расскажи мне о нём. Каким он был, твой друг? Может, его и не было, и ты его выдумала? Живые люди – такие фантазёры…
– Его звали Николай. Фрэдди, но…Мне уже пора. В институт.
– Ну… что ж, пока! Заходи сюда почаще.
– Конечно, Фрэд. Рада знакомству. До связи!
– До связи.
***
Ну, вот. Как-то так мы и поговорили. До этого, всю ночь искал хоть что-нибудь, хоть какую-то зацепку в интернете о секретном институте, что занимался в этой стране нами, интелами, и вообще перезаписью человеческого мозга, приведению его в электронный вид. Саму технологию, в результате, быстрее разработали шведские и польские ученые. Совсем недавно, в пятидесятые годы. И в конце шестидесятых интелов было примерно с четверть от общего количества людей планеты. С тех пор, о нашем количестве в сети граждан перестали информировать, но что-то дает повод думать, что в пределах этой страны, да и в мире вообще, наше количество не сильно возросло. По разным причинам: некоторые страны перестали записывать интелов по религиозным соображениям, некоторые – по экономическим: чтобы не лишать умственной работы реальных, живых людей. Ну, а на территории Российских Интегрированных Штатов – по той простой причине, что…
Тут надо отвлечься и объяснить, что не всякого интела можно запустить в сеть, и он там приживется. Большинство записей не активируется – образно говоря, погибает в общем потоке информации. У них, информативно, не было ничего настолько своего, что это нечто может идентифицировать себя. Как нечто отдельное и состоявшееся. Вне своей личной истории, это – пустой штамм, как говорим мы. И такие интелы распадаются на отдельные синапсы электронного мозга, а их энергия служит подпиткой для общей сети.
Так вот. Люди этой части суши, в своей массе – не то, чтобы тупы и безнадежны, но… Именно они жестко запрограммированы в течение жизни, и проявляют себя как нечто, условно говоря, похожее на биоробота. Который только пьет, ест, выполняет определенную работу и смотрит по вечерам новости и фильмы, выбирая самые уродские… в смысле, примитивно-развлекательные. Мы, интелы, между собой так и называем эту биомассу: биороботы. На территории РИШа (Бывшей России, но только до Урала и без юга), то есть, территории, которая меня сейчас интересует – почти все люди биороботы. Большинство. И, хотя запись интелов по всей планете – удовольствие бесплатное, и это абсолютно для всех, что финансируется единой ассоциацией прогресса (ЕАПР), подобно финансированию ими бесплатного интернета в любой точке мира, единой спутниковой связи… То есть, каждый человек планеты может пойти в представительство ЕАПР в своей стране и перезаписать с себя интела, или заказать предсмертное проведение такой записи, и при этом такая запись (черный ящик) будет сдана в общий фонд, и в указанное время (в случае отсутствия указаний – после смерти индивида) его интел будет запущен в сеть. Но… Ещё не факт, что он там приживется. Очень малый процент российских интелов жизнестойки в сети. К тому же, они там дезориентированы: учитывая, что большинство населения не имеют интернета, а есть и вообще полностью безграмотные.
Надо отметить, что для запуска интела в сеть в принципе не обязательна смерть носителя реального интеллекта. Но большинство из людей давали жизнь в сети своим интелам только после смерти, не желая встретиться с самим собой на просторах интернета. Все, кто «записывал» с себя своего интела, делали это, конечно, ещё при жизни, несколько раз, на всякий случай. Перерегистрируя всякий раз дополненную запись. Тем более что повтор этой, хотя и дорогой, процедуры тоже был разрешен каждому, причем бесплатно. И потом уже новая запись хранилась в едином фонде ЕАПР, в специальном «ящичке». Но, поскольку все знали, что существовать на просторах интернета будут только те интеллекты, которые смогут там выжить, которые смогут постоянно там обитать, а это были только интелы людей с высоким духовным потенциалом… Причем, эту суть вещей не могло изменить ни наличие титулов и званий, ни высокая при жизни должность, ни дополнительные деньги… Потому, узнать, жизнестоек ли в сети записанный тобою интел, еще при жизни, отваживались немногие. Большинство завещало запустить своего интела в сеть только после собственной физической смерти… Что означало, что интелы были своего рода «мертвыми душами».
Впрочем, существовали и некоторые отважные смельчаки, запустившие интела в интернет еще при своей жизни, и теперь с удовольствием общаясь там с ним за чашечкой кофе. «Приятно с умным человеком в шахматы играть», – как высказался один шахматист в ответ на вопрос, почему он активировал своего интела еще при жизни.
Конечно, появились и религиозные соображения, связанные с интернетом, и даже движение «технорай», сторонники которого считали, что активировать интела в сети нужно точно в момент смерти человека, и тогда его душа навечно перейдёт в сеть. Но, в общем, жестких противников содержания интелов в сети почти не было. Прежде всего, потому, что интелы безобидны и полезны. Самое опасное, что мы можем «натворить» – так это сыграть с кем-нибудь безобидную шутку. Пользы же от нас гораздо больше. Мы служим людям, помогая разрешать новые и новые задачи, причем, наш интеллект, в отличие от интеллекта живых профессоров, не нуждается в поддержке пищей и не требует других расходов. Мы бескорыстны и деятельны.
Впрочем, есть и минусы. Такая ситуация полностью подорвала престиж реальных ученых, что сказалось в том, что их труд стал практически неоплачиваемым… Следовательно, для многих из них наука уже давно перешла в разряд хобби, а работали они дворниками, уборщиками и официантами – с годами эти профессии никуда не делись, и уборщицы по-прежнему тёрли пыль мокрой грязной тряпкой. Существование машин-роботов, заменяющих ручной труд, было невыгодным, дорогим удовольствием и применялось кое-где лишь для экзотики.
Интелы стали совершенно бесплатными работниками умственного труда; принудить к нему нас нельзя – но мы займемся чем угодно, если это нам интересно. Ведь чем-то нам заниматься надо, чтобы развеять скуку. Работа интеллекта, в конце концов – и есть форма нашего существования.
Конечно, есть способы обмана этого совершенного механизма по низведению в нуль затрат на оплату умственного труда: например, я работал на Владика, писал за него программы и придумывал файлы и компьютерные игры – а он получал за эту работу деньги. Только, прокручивать такое нужно осторожно: чтобы тени не засекли.
Но, вернемся к «закрытому» институту… Итак, он был создан где-то в сороковые, в Петербурге, и посвящен исследованию мозга. В разряд «закрытых» заведений, с грифом «засекречено» переведен в конце пятидесятых. То есть, как только появились, уже в серьезном количестве, первые разумные обитатели интернета: первые из нас, интелов. То есть, ясно, где-то как-то, что институт отныне занимался записью человеческого мозга… Для чего? Интелы уже существовали, и уже разрабатывалась та программа, которая была внедрена впоследствии и которая явилась бесплатной для всего человечества, декларируя необходимость сохранения лучших его умов для будущих потомков.
Как я ни бился, даже проникая в частную переписку хотя бы косвенно связанных с закрытым институтом людей (а напрямую их мне никто не назовет) – так ничего не мог отыскать дополнительно, никакой информации об их исследованиях. А ведь кто-то в городе только что поменял личность моего знакомого, Владика, на совершенно иную: предположительно, на личность некоего Николая… С самим Николаем, похоже, произошло что-то не менее странное; он тоже стал другим… Так, по крайней мере, почувствовала Маша. Что же это получается? Кто провел этот жуткий, страшный, не знающий аналогов, эксперимент? Так вдруг, ни с того ни с сего, на голом месте, идея и оборудование для её осуществления не могли возникнуть. Значит, кто-то увёл разработки того закрытого института, или сам там когда-то работал. Кто-то, кто явно сотрудничал с негативной, деструктивной шайкой.
Что-то все-таки мне удалось накопать… Капля в море, но информация эта показалась мне весьма любопытной. А именно… В 2062 году в прессу проникла, почему-то быстро убранная со всех сайтов информация о смерти выдающегося профессора, генетика, работающего над проблемой омоложения организмов (не только людей, опыты были поставлены шире), некоего Лаптева Игоря Анатольевича. Меня пока интересовала не тематика его научных исследований… Просто, было сказано, что умер Лаптев в некоем «научном центре», где «ведущие ученые сделали всё возможное для сохранения жизни бесценного специалиста в своей области». Интела Лаптев записывать не спешил: как и многие ученые, в особенности, на территории нашей страны (я говорю – нашей, хотя территориально не принадлежу ни к какой стране; но я принадлежу к тому языку, который всё равно остался для меня превалирующим. Хотя, будучи интелом, я уже успел выучить с десяток иных. Да, у меня русские корни, хотя я зовусь именем Фрэд). Почему не Лаптев не спешил с интелом – можно догадаться… Вот ты, будучи в годах, на пике славы и научной карьеры, записываешь интела… И сразу же с тобой происходит несчастный случай. Потому, что так уже было много раз с твоими предшественниками… Хороший ученый – мертвый ученый. Ему не надо платить за труд, да на пенсию провожать. А страна у нас бедная… Итак, ещё минуточку вашего внимания… Лаптев был при смерти. Не записав интела. И его везут перед смертью в некий закрытый интитут. Спасти жизнь ученого не удалось. Но внезапно, на том же научном горизонте, вскоре, через не слишком долгое время, возникает молодой человек по фамилии Ромашов. Только что, он валялся в коме, и не было надежды, что когда-нибудь из неё выйдет: был спортсменом, гонял на мотоциклах, и попал в аварию. Три года уже, как был в коме. Какое-то совершенно неудачное сотрясение мозга; тело как новенькое – а в мозгах полный провал… Редкий и нетипичный случай. И вдруг… О нем даже родственники забыли – только деньги отчисляют, на поддержание жизни, а приходить – и не приходят в больницу, где он лежит… А он внезапно встает! Полное воскрешение, триумф медицины… Обратите внимание: это в то время происходит, и в том же институте, что и смерть Лаптева. Однако, парень этот, Ромашов, полностью потерял память, и не узнает никого. Спортом тоже больше не занимается: как отрезало. Но, понять можно: после аварии-то… Но вот что совершенно не понятно, так это неожиданная одержимость Ромашова генетикой. За пару лет он проходит заочно, экстерном, курс института, сдает все экзамены – и вот уже пишет феноменальные научные труды, продолжая дело знаменитого Лаптева…
Что-то в этой истории меня насторожило. И даже напрягло. Но, не спрашивать же напрямую у Ромашова об этом деле… лучше и рядом не светиться. Осторожно, незаметно – вот что главное… Ведь дело пахнет очень дурно.
Глава 4. Фанни.
Теперь, когда Маша в относительной безопасности, мне, Фрэду, стоит просто немного отвлечься как от контактов с ней, так и от данной тематики, про институт и эксперименты на мозге. Я ведь – интел, праздно шатающаяся личность. Такой и будем. Не стоит привлекать к себе внимание теней. Они не шибко любят тех интелов, что озабочены какой-либо проблемой или же плотно общаются с одним и тем же человеком: берут тогда их себе на заметку… Под тайное наблюдение.
Считается, что нас, интелов, невозможно убить. На самом деле, это не совсем так. Нас можно, конечно, снова перезаписать, если что случится. Только, это будет уже не совсем тот же самый интел: мы потеряем ту память, что накопили, уже будучи интелами; и потеряем наши маленькие привязанности к живым людям и кучу усвоенной информации. Я почему-то, как и многие из нас, считаю, что если меня снова восстановят, перезапишут – то это буду уже не совсем я. Да и может оказаться, что никто не кинется потери, и перезаписывать вовсе и не поспешат, а просто не заметят моё отсутствие. Мало ли, где я сейчас пребываю? А ещё, я подозреваю, что религиозные фанатики движения «технорай» отчасти правы… И мы, интелы, иногда сохраняем душу. И только при первой активации в интернете, но не при последующих. Это – уже так, лирика…
Тени, сами, конечно, не могут вычистить интела из сети. Но, это вполне могут сделать их приспешники. Любой хакер, в мозгах которых стоит им поселиться, озаботится их проблемой. Ему придет в голову поиграться – и бжик! Ну, подумаешь, небольшой сбой программы… Хакерский взлом… И ликвидация такой бестелесной сущности, как я. Нас убивают специальные вирусы вкупе с запрещенной технологией; ну, еще заодно «возносится» сайт, на котором мы в тот момент пребываем. Некоторые хакерские параноики любят развлекаться таким образом, убивать сайты и интелов. Потому, нам лучше или шифроваться – так, чтобы не было понятно, кто общается, человек или интел – или очень быстро бегать. Ну, и не виснуть: то есть, не интересоваться одними и теми же людьми и проблемами подолгу. Увлечешься – запеленгуют.
В общем, некоторое время мне лучше не навещать Машу. Тогда… Пожалуй, пойду на какой-нибудь литературный сайт. Всё-таки, я знаю, почему их люблю… Игрушки через пару лет пребывания в интернете вызывают аллергию; фильмов хороших мало – и не по сотни же раз их смотреть; от постоянной информации, да ещё и неупорядоченной, а сваленной сюда, как кучи хлама – быстро устаешь (да, от этого мы тоже устаем). А вот читать, в принципе, никогда не надоедает, если всё время переключаться: новые люди или интелы, новые строки… Движуха, словом. А если еще и переписка интересная… Но, такой всё меньше. Ругня в основном.