Сейчас по ту сторону калитки, обшитой металлом, царила темнота, и выходить на поляну, выгуливать Мальву на ночь, желания не было. Гораздо спокойнее было выпустить ее на освещенную дорогу за ворота. Приоткрыв створку, я пропустила собаку на улицу и постояла минут десять, наблюдая за ней.
Вокруг была ночь. Шум от объездной дороги сюда не доходил, только дальние огни обозначали ее в темноте за полем. Где-то в траве нарушил тишину кузнечик или сверчок, ему ответил еще один, потом смолкли, снова застрекотали, теперь дуэтом. На душе было спокойно. Так бы стояла и стояла… Но тут вдалеке залаяла собака, скорее всего с бензоколонки. Мальва подняла голову и навострила уши в ту сторону.
– Не обращай внимания, дорогуша, – сказала я ей тихо. – Какой-то Тузик брешет.
Моя любимица повернулась на мой голос, но почти сразу опять напряглась и подалась в сторону начала улицы со складами вроде нашего, туда, где АЗС. Расстояние было приличным, но в ночи звуки слышны лучше. Пес уже заливался лаем, и его поддержали еще какие-то собаки. Должно быть, бродячие, так как не знала, чтобы еще кто здесь держал четвероногую охрану. Мальва фыркнула, а потом и глухо зарычала.
– Брось, – посоветовала я ей. – Некоторые псы так развлекаются. Это не наш способ, конечно, но некоторым он приносит удовольствие. Пойдем назад. Давай, заходи. Мне пора закрывать ворота.
Повторять ей не потребовалось. Мальва развернулась и пошла ко мне, но в сторону шума посматривала. Пропустив ее в ворота, я закрыла створки и навесила замок.
– Пошли, кофе выпьем, – сказала, зевая. – А то, как бы не уснуть…
В сторожке играло радио. Я прошла к тумбочке с электрочайником и нажала кнопку, чтобы вскипятить воду. Достала банку с растворимым кофе и насыпала в чашку две чайные ложки с горкой. Молока бы сейчас, подумалось мне. Любила я кофе с молоком. Наклонилась к дверце тумбочки, достала начатый пакет молока, побултыхала содержимое. На чашку может и хватит, если не свернется, ведь стояло здесь с прошлого моего дежурства. Вода в чайнике громко забулькала, закипая. Вдруг я замерла. Какие-то звуки, или мне послышалось?
– Нет, не послышалось, – с непрошеной тревогой в голосе произнесла это вслух, и в тот же момент на своем месте в углу зарычала Мальва.
Я быстро выключила приемник и вся обратилась в слух. Но ничего подозрительного не услышала. Открыла дверь и вышла на освещенную площадку перед сторожкой, все еще прислушиваясь. Собака меня опередила и, то ли фыркая, то ли рыча, побежала вдоль забора к воротам.
– Хоть бы ружье было, что ли, – сквозь сцепленные зубы, процедила я, плохо соображая, как вести себя дальше. – Мальва, ко мне! В дом, быстро!
Собака послушалась. Мы зашли в наш домишко. Рядом с тревожной кнопкой стало немного спокойнее, а еще я вспомнила, что существует мобильная связь. Достала сотовый, непослушными руками стала искать номер знакомого парня из охраны склада стройматериалов.
– Ну, давай, ответь, – первый раз не взял трубку, и звонок сбросился, набрала второй раз, вот будет дело, если не его дежурство.
– Да, – голос хриплый, человек со сна.
– Коль! Это я, Лена.
– Кто? Какая Лена? А, Лена!
– Извини. Узнал? Ты дежуришь сегодня?
– А, да, – он зевнул в трубку. – Дежурю. Прикимарил немного … Ты что звонишь?
Его голос меня успокоил.
– Ты ничего не слышишь? Собаки лают…
– И что?
– У меня Мальва беспокоится.
– А, что такого? Собака лает, а ветер носит. Кому мы нужны?
Я держала телефон около уха и, прижавшись к стеклу окна, всматривалась в пространство за ним. Вроде, ничего.
– Что ты испугалась, Лен? Брось. Обычная ночь. Бродячие собаки подняли переполох…
– Мне показалось, что был еще какой-то шум, вдалеке.
– Я не слышал, – было понятно, что ему этот разговор наскучил. – А сейчас и собаки затихли. Легла бы ты отдыхать. Солдат спит – служба идет.
Я отключила телефон и убрала его в карман джинсов. Постояла немного, прислушиваясь. Действительно, собачий лай прекратился. Никаких подозрительных звуков с улицы не доносилось. Посмотрела на Мальву. Она стояла у самой двери и потягивала носом воздух.
– Что же, пойдем, посмотрим.
Я приоткрыла дверь, и мы вышли к воротам. Собака побежала к самым своркам, насторожилась, шерсть на загривке приподнята, но особой агрессии она не проявляла, только принюхивалась. Мальва пробежалась вдоль ворот, потом направилась правее. Я за ней. Зашли за ангар. Света здесь было меньше. Мы обогнули это сооружение, обошли его сзади, прошли мимо калитки, вернулись к сторожке. Ничего. Мальва подошла ко мне, подняла голову, взглянула в глаза, крутанула головой, снова вернулась к забору. Ей не стоялось на месте, но я видела, что собака успокаивалась: движения ее стали другими, шерсть на загривке улеглась.
– Вот и хорошо, девочка. Вот и хорошо.
Я погладила собаку по голове. Она села рядом, потеряв интерес и к забору, и к воротам. Значит, опасность миновала. На всякий случай, мы сделали еще круг по территории склада, но ничего не происходило, и я успокоилась окончательно.
Остаток ночи мы с Мальвой провели в сторожке. Радио я больше не включала. Сидела в старом кресле и смотрела в окно. Раза три заваривала себе кофе, грызла печенье, чтобы не уснуть. Угощала им Мальву, она ела охотно. Никакие звуки ее больше не тревожили. А с восходом солнца стало совсем спокойно. Тени рассеялись, а с ними и тревожные воспоминания.
Наша смена подошла к концу. Я сдала отчет приехавшему на своих «Жигулях» Степану Юрьевичу и стала собираться домой. К тому времени все кругом ожило. Привычные звуки утра: голоса людей, пение птиц, звуки машин. Беспокойства ночи ушли далеко и казались теперь нереальными. Хотелось скорее очутиться дома и завалиться спать. Поэтому решила идти лесом, а не в обход промзоны. Защелкнула карабин поводка на ошейнике Мальвы и повела ее к калитке, попросив Степана Юрьевича закрыть ее за нами.
В лесу была прохлада. Шли мы быстро и уже скоро вышли к тропинке. Я решила спустить собаку. Пусть побегает. В этот час людей в парке было не встретить, вряд ли могла испугать случайных прохожих. Сама замедлилась и стала посматривать по сторонам. Мальва увлеклась запахами в траве и нарезала круги вокруг меня. Все было спокойно: светило солнце, птицы щебетали, ни души в обозримом пространстве. Но тут собака сделала стойку, а потом нырнула в заросли, исчезнув с моих глаз за буйной растительностью. Я встала, как вкопанная, и чутко прислушивалась, что там происходит. Вроде, все тихо, и ничего подозрительного.
Мальва не возвращалась и не издавала никаких звуков. Я решила последовать за ней. Раздвинула ветки и углубилась в густой малинник, дальше были заросли крапивы, обошла бурелом и тогда увидела свою собаку. Она сидела рядом с трухлявым пнем и со значением посматривала на меня, нетерпеливо ожидая, когда, наконец, подойду. Я приблизилась, осмотрелась и наклонилась к отверстию между корнями, которое уходило глубоко под огромный пень. Просунув руку, нащупала грубую ткань, ухватила за край и потянула на себя, вытягивая на свет.
Сумка, хозяйственная, мужская, довольно большая. С такими обычно ходили отовариваться продуктами на неделю, возможно, еще посещали спортивный клуб или брали в дальнюю дорогу. Она лежала передо мной на боку, молнией вперед. Я потянула за ручку и поставила вертикально. Вес был ощутим. Решила проверить содержимое. Осторожно приоткрыла молнию. Деньги. В сумке было много денег. Замок следовало закрыть.
Я распрямилась и стала оглядываться. Вокруг никого. По-прежнему идиллическая картинка: солнце, птицы, искрящаяся роса на траве. Кстати, роса не сбита, это хорошо: никто не ходил поблизости. Мальва пританцовывала рядом, но это тоже нормально.
– Ладно, – приняла я решение.
Ухватилась за длинные ручки, приподняла рывком с земли и надела лямку себе на плечо.
– Мальва! Рядом!
Собака с готовностью приблизилась, обошла меня и прилепилась с левого боку. За нее можно было не беспокоиться и поводок не пристегивать, так и будет следовать максимум в метре от меня до следующей команды. Я поправила сумку поудобнее и стала выбираться на тропинку.
К дому шла быстро. Под воздействием адреналина в крови, к выбросу которого немалое отношение имела ощутимая тяжесть, давившая на плечо, совершенно забыла и недавние волнения, и длительное пребывание без сна. Летела, как на крыльях, но осторожность, все же, соблюдала, чтобы со стороны не привлекать к себе внимания.
Придя домой, расстелила на полу клеенку и высыпала на нее деньги из сумки. Они были в пачках крупными купюрами. Посчитала и присвистнула.
– Много! – от волнения меня немного потряхивало.
Если поделить на мою предполагаемую зарплату, что обещали выдать завтра…
– Ничего себе! – подняла глаза к потолку после проделанного мысленно нехитрого арифметического действия.
Не удержалась на корточках и плюхнулась на пятую точку. Девушка я была не бедная, даже если учитывать одну банковскую карту, что лежала сейчас в моей дамской сумочке. Да еще Рита была права, когда говорила, что родственники готовы спонсировать любое мое желание. И все же, сумма впечатляла. От таких денег не отказался бы никто.
После того, как на ум пришла подруга, мысли побежали еще в одном направлении. Вот кому, не мешало бы, найти пачку, другую на заросшей тропинке в парке. Марго вкалывала в больнице за сущие копейки. Вот чьи желания, хоть иногда, должны были бы исполняться.
– Подумаем!
Я стала неспешно заворачивать пачки банкнот в клеенку, пытаясь сообразить, куда бы это богатство припрятать. На ум пришла ванная. Знала я про это небольшое помещение то, что там было место, надежно укрытое от посторонних глаз. Именно туда и направилась, сначала налегке, а потом оттащила увесистый куль. Уже, когда запихнула его в тайник, и, пыхтя, распрямилась, решила, что надо бы принять душ, чтобы снять снова навалившуюся усталость. Быстро разделась, встала под теплые струи воды с головой и стояла так минут десять. Потом перекрыла кран, выбралась из ванной, накинула на себя банный халат, прошла в комнату и упала на кровать. Заснула почти мгновенно, успела только подумать, что проснусь непременно обновленной и с умными мыслями.
Мой сон был словно продолжением ночного кошмара. Даже похлеще. Пришлось там побегать, поорать и вдоволь напугаться. Поэтому, пробудившись, не удивилась, что подушки раскиданы, одеяло сбито, а халат накрутился на меня и спеленал так, что трудно было дышать.
– Ничего себе, отдохнула, – поднялась и присела на край кровати в полном обалдении от привидевшегося нагромождения событий.
Я, наверное, еще долго приходила бы в себя, но из прострации меня вывел телефонный звонок. Резкий такой и, как показалось, тревожный. Хотя, какой он мог быть, обыкновенный, конечно. Звонок он и в Африке звонок. Но я вздрогнула и пришла в себя.
– Ленка, привет! Спишь? Соня. Весь день так проспишь, – это была Ритка, и что же так орала-то? – Мы так повеселились вчера! Жаль, тебя не было. А Алекс такой душка…
Но я была далека от восприятия того, как их компания славно провела вечер. Тарахтение Марго было лишь фоном для собственных мыслей. Не выключая телефон, я, крадучись, прошла в ванную, чтобы убедиться, что деньги на прежнем месте, и мне ничего не привиделось. Так и было, реально лежали.
– Ритка! Надо встретиться! – рявкнула я в трубку, прерывая поток воспоминаний подружки.
– Встретиться? – удивилась она после секундной заминки. – На часы посмотри. Вечер уже. Я же на дежурстве. Забыла? Если только завтра. Забегу к тебе. А что случилось?
– Не по телефону.
– Какая-то ты не такая…
– Будешь тут… – пробурчала себе под нос.
– Что? Что ты сказала? Я не поняла.
– Ничего, – попыталась я унять волнение и разговаривать спокойно. – Завтра, так завтра. Буду ждать тебя дома.
– Ладно, зайду после дежурства. Пока!
Голос Маргариты смолк, телефон отключился, и отметка тревоги в душе вновь поползла вверх. С этим надо было что-то делать, ведь никаких сил не хватит дождаться завтра, когда придет подруга.
– Так! – хлопнула я в ладоши, напустив оптимизма в очи. – Не думать. Делать обычные дела. Время и пролетит.
С делами было просто. Привела себя в порядок. Поела сама и покормила Мальву. Прибралась в кухне. Этого показалось мало, и уборка переместилась в комнату, а потом и в прихожую. С мыслями было хуже. Они упорно возвращались в одну точку. Поэтому, когда подметать и мыть стало нечего, я засобиралась прогулять собаку.
Только вышла на улицу, ноги сами понесли меня в парк. Как только вошла в ворота, заподозрила, что окажусь на той самой отдаленной тропинке. Так оно и вышло, повернула в ту сторону. Помнится, кто-то утверждал, что тайные места притягивают, а преступники часто возвращаются на места своих злодеяний. Не так-то он и ошибался. Мне непреодолимо захотелось вновь оказаться там, где были спрятаны деньги.
Воскресный день подходил к концу. Смеркалось. Когда я заходила в парк, народ, в основном, шел мне навстречу, на выход. Правда, на центральных аллеях было довольно оживленно. Парами и компаниями люди прогуливались по освещенным фонарями дорожкам. Весело помигивали гирлянды цветных лампочек около кафе и аттракционов. Но некоторые заведения уже начали закрывать. Со стороны озера, оттуда, где лодочная станция, доносились голоса, редкий смех и плеск воды. Это отдыхающие спешили причалить к берегу и вернуть взятые на прокат лодки.
Чем дальше удалялась от центра парка, тем безлюднее становилось. Только отдельные парочки искали уединения на полутемных боковых тропинках. Одна из таких пар устроилась на скамейке, мимо которой я и прошла, держа Мальву на поводке. Дальше пошли и вовсе безлюдные места. Тропинка запетляла через орешник, извиваясь вокруг редких дубов и берез. Я шла и напряженно всматривалась в темноту. Чем ближе подходила к заветному месту, тем тревожнее становилось на сердце. В голове пульсировала мысль, зачем иду, зачем все усложняю и извожу себя. Вот показался знакомый куст. Чернел у изгиба тропы. Отсюда рукой было подать до того места.
– Дурака же я сваляла, Мальва, – собственный голос показался чужим и хриплым.
Тут, в чаще хрустнула ветка. Я вздрогнула и попятилась. Теперь казалось, у темноты есть глаза и за мной наблюдали. Внимательно и недружелюбно. Я быстро развернулась, дернув собаку за поводок, и торопливо зашагала к оживленному центру парка. Мальва моих тревог не разделяла, недоуменно поглядывала, но не отставала и ходко трусила рядом.
Когда показались фонари, я успокоилась и пошла медленнее. Вид прогуливающихся людей окончательно победил недавние страхи. Теперь даже корила себя за нервозность. Выдумала, тоже, слежку. Может, мне все послышалось, или влюбленные забрались в чащу, подальше от посторонних глаз. А я давай пугаться. Нечего было вообще туда соваться. Что хотела увидеть, дурища?
– Фу, ты, черт!
Теперь я совсем запретила себе думать на эту тему: ни к чему хорошему не приведет. Надо дышать глубже, успокоиться, не распускать нервы и неуемную фантазию.
– А, вот и наше с тобой любимое место, Мальва.
Мой голос звучал спокойно. Можно было наградить себя за это. Например, зайти развлечься. Все равно стояла рядом с тиром. Я часто заходила сюда. И одна, и с собакой, и с друзьями. Коротала время, которого у меня в этом городе было с избытком. С Петровичем, служащим тира, я была знакома давно. Он работал здесь еще в те годы, когда приезжала школьницей к бабуле на летние каникулы.
– Привет, Ленок. Что-то ты поздно сегодня.
– Закрываешься? Мальва, сидеть!
– Нет. Чего мне домой спешить? Меня никто не ждет.
– Постреляю?
– Давай. Как, всегда?
Когда я приходила в тир с компанией, мы Петровичу перекрывали дневную выручку. Если заглядывала одна, да еще, как сейчас, в заведении никого не наблюдалось, то любил со мной задушевно побеседовать. Говорил он один, неспешно, удобно устроившись в углу стойки, а я только изредка поддакивала или кивала между своими выстрелами. Пофилософствовать мой старый друг любил. Поделиться жизненным опытом, поучить уму-разуму. Я догадывалась, что он меня всегда ждал, если знал, что бывала в городе. Когда еще высказался бы всласть? А тут был благодарный слушатель.