Я пришла домой. Ни мамы с Валерой, ни Насти не было. Я включила телевизор, но отвлечься не получалось, настроение было поганое. Я написала сообщение Наташе, в котором предложила погулять. Она ответила, что не может из-за уроков, и спросила, почему меня нет в школе. Я объяснила, что утром не пришла из-за того, что была пьяной, а на последующие уроки идти не захотела. Мы переписывались минут пятнадцать, и Наташа замолчала. Я пялилась в телевизор до тех пор, пока не уснула прямо на диване в гостиной.
Я проснулась от того, что меня сильно трепали за плечо. Это была мама. Она закатила новый скандал, но уже не за двойки – ей снова позвонила классная руководительница и рассказала о пиве и прогулах. Я была поражена: такого от Наташи я совсем не ожидала. Терпеть крики и оскорбления матери становилось всё труднее, но она не умолкала, напротив, распалялась всё сильнее. Периодически свою лепту вносил и Валера, но его высказывания носили иронично-унизительный характер. Когда он сказал, что хороший аттестат мне и не нужен, главное, чтобы научилась ноги раздвигать и рот пошире открывать, я уже не выдержала и впервые в жизни пульнула его матом. Незамедлительно я получила сильную пощёчину. Было не столько больно, сколько обидно. Мать на его удар сказала лишь: "Дождалась? Вот, что значит мужик в семье, не то что твой папочка!" Я вскочила с дивана и выбежала из дома. Мать приказывала вернуться, но я не послушалась.
Примерно полчаса я проплакала на скамейке в том же сквере, где утром мы с Настей пили пиво. Немного успокоившись, я принялась обзванивать одноклассников, предлагая погулять. Все отказались. Мне было досадно, что Наташа меня предала: теперь и переночевать не у кого. Но, хоть я и осталась без крыши, было очень страшно на улице ночью, и я жутко продрогла, возвращаться домой не собиралась. Сейчас мне были до тошноты отвратительны и мать, и отчим, и я была готова жить хоть в картонной коробке, лишь бы их не видеть. В кармане пальто я нашла наушники. Натянув шапку до носа и застегнув пальто на все пуговицы, я включила музыку и закрыла глаза в надежде побыстрее скоротать эту холодную ночь.
Из полусна меня вывел мужской голос. Я открыла глаза. Передо мной, пошатываясь, стоял нетрезвый мужчина лет сорока. Я вытащила наушники. Он спрашивал сигарету. Я ответила, что не курю. Тогда он сел рядом и начал со мной разговаривать. Я молчала, но он не отставал. Когда я хотела уйти, он ухватил меня за ногу. Я сбросила его руку с себя. Он засмеялся, попросил меня не уходить и приобнял. Я вырвалась, пригрозив тем, что позову на помощь, вскочила и стала быстро уходить. Он пульнул мне в спину оскорбление, но догонять не стал. Я отошла шагов на десять, когда услышала его испуганный возглас. Я обернулась: мужик также сидел на скамейке, а вплотную к нему стояла Настя, прижимая к его горлу складной нож. Судя по выражению её лица, она из последних сил сдерживалась, чтобы не вспороть ему горло. Мужик жался спиной к скамейке и просил Настю не трогать его, тараторил извинения. Она убрала нож от его шеи, отошла на пару шагов, но вдруг обернулась, подшагнула и вонзила остриё ему в ногу по самую рукоятку. Мужик заорал на весь сквер и скрючился, зажимая ладонями кровоточащую рану. Настя сбросила его со скамейки, пнула ногой, что-то проговорила ему, нагнувшись, и быстро пошла в мою сторону. Она прошла мимо, ничего не сказав, я посеменила за ней. Сестра была выше меня почти наголову, и я едва за ней поспевала. Её трясло от бешенства, а меня – от страха. Она периодически оборачивалась, борясь с желанием вернуться к тому мужику. Я боялась заговаривать с ней и молча бежала следом, как послушная собака. Наконец, она остановилась, прижалась спиной к стволу дерева и закурила. Я была рада возможности отдышаться.
–Больше по ночам не шляйся. – Сказала Настя, смотря в сторону.
–Как ты тут оказалась?
–Мать попросила тебя найти.
Я усмехнулась.
–Что, помирились?
Настя вперила в меня такой взгляд, что я в ужасе отшагнула.
–Я тебе сейчас челюсть вынесу, чёртова обиженка! – Она немного помолчала. – Не хочется потом твой труп по кускам собирать, вот и ищу тебя третий час. Что у тебя с телефоном? Я обзвонилась. Мать свой дала, сама с мобильником хахаля сидит.
–Я добавила их номера в чёрный список. Прости, не знала, что ты будешь звонить.
–Пофиг. Пошли домой.
–Нет! – Я тут же испугалась той решительности в голосе, с которой ответила Насте. – Я домой не вернусь. – Мягче добавила я.
–Не вопрос – только придётся подраться с бомжами за место на теплотрассе и научиться ловить голубей – и привет, свободная от родительского гнёта, жизнь!
Мне была обидна злая ирония сестры, но спорить с ней я не решилась.
–Да хоть так! Всяко лучше, чем с ними.
–Слушай, ты учишься в выпускном классе. Осенью поступишь в институт подальше отсюда и будешь жить в общаге, а к ним на праздники приезжать, винца с тортиком попить.
Я призадумалась: это мне раньше не приходило в голову. Я была уверена, что поступлю в институт, который находится через две улицы.
–Даже не знаю. Страшно как-то одной в чужой город уезжать. Здесь уже всё знакомое, а там…
Настя усмехнулась.
–Слушай, а может мать тебя нагуляла? От какого-нибудь комнатного растения. Ты планировала всю жизнь под её крылом провести?
Я неуверенно пожала плечами. Настя затушила окурок об ствол дерева и бросила в клумбу.
–Есть, где переночевать?
Я покачала головой.
–Ты ни с кем не дружишь?
–Вроде, дружила. А сейчас и не знаю. Меня сегодня подружка предала.
–Ой, что ты знаешь о предательстве? И бабской дружбы вообще не существует. Это я тебе говорю, как человек, десять лет проживший в чисто-женском коллективе.
Я снова пожала плечами. Взгляд Насти, по-моему, немного смягчился. Она тяжело выдохнула и в шутку дала мне щелбан по лбу.
–Куда пойдёшь-то?
–Не знаю. На школьном дворе до утра посижу, наверное, потом в школу. А оттуда… Не знаю пока, придумаю что-нибудь.
Настя порылась в кармане, пересчитывая деньги.
–Пошли, дочь улицы.
Настя привела меня в маленькую двухэтажную гостиницу, по дороге зайдя в круглосуточный магазин. В тесном номере кроме двух односпальных кроватей, столика и двух стульев, ничего не было, но здесь мне нравилось куда больше, чем в своей просторной, уютной комнате с евроремонтом: тут не докучали постоянные упрёки матери, глупая ирония Валеры, можно было не бояться, что они влетят в комнату и закатят очередной скандал из-за какой-нибудь мелочи. Я была готова поселиться в этом не очень чистом номере с тусклой лампой и маленьким мутным оконцем. Настя вытащила из пакета на стол бутылки с пивом, стаканчики и воблу, и кивком головы приказала мне сесть. Я подошла. Вдруг Настя пристально посмотрела на меня и подшагнула почти вплотную. Я испугалась, не зная, чего от неё ожидать, и что её снова разозлило, и инстинктивно съёжилась. Настя взяла меня за подбородок и приподняла моё лицо повыше.
–Это тот урод из сквера тебе губу разбил? – Спросила она.
–Нет, это…
Я осеклась: Настя была в таком бешенстве, что говорить правду я побоялась: она могла наброситься на Валеру и снова угодить в тюрьму – он с матерью только этого и ждали.
–Он случайно задел. – Добавила я.
Настя прерывисто вздохнула, села на стул и, спустя несколько секунд молчания, выругалась и ударила кулаком в стену.
–Что сразу не сказала? Я бы ему горло перерезала.
Я осторожно села на край стула.
–Чёрт с ним, Насть. Он совсем чуть-чуть задел. Давай не будем о нём?
Настя молча наполнила стаканчики. От злости у неё тряслись руки. Мне была удивительна её реакция, и очень приятна: впервые кто-то был готов убить моего обидчика. Я испытала странное, доселе не изведанное чувство важности и значимости. Оно перевесило весь мой негатив, накопленный за день.
–А мне не удалось двойки исправить. – Пожаловалась я, желая отвлечь сестру от мыслей об убийствах.
–Почему? – Без интереса спросила она.
Я воссоздала ей школьные события. Настя ничего не отвечала. Я решила, что она меня даже не слушала.
–Это тебя ненавидят учителя, или маму?
–Ненавидят?
–Да. Это ненормальное отношение. Кто-то из вас их очень бесит.
–Обе, наверное.
–Почему?
Я помялась – эта история вряд ли бы понравилась Насте. Но, делать было нечего: она вопросительно смотрела на меня, ожидая ответа, и уйти от темы было невозможно.
–Мне одна училка оценки занижала, и мама в городское министерство образования пожаловалась, скандал закатила. Даже журналистов приводила. Училку уволили. С тех пор меня в школе не очень любят.
–Почему занижала?
–Она вела русский язык. Я не вызубривала правила, не всегда делала домашние задания, но контрольные выполняла на отлично. Это её очень злило, и пятёрки она не ставила никогда.
–А поговорить ты с ней пробовала, или сразу к маме жаловаться побежала?
–Нет, не пробовала. Да и не дало бы это ничего.
–Но так было бы честно. Почему ты так гонишься за оценками? Через несколько месяцев будет совершенно не важно, что нарисовано в твоём аттестате.
–Для института. Там главное ЕГЭ, конечно, но медалисты приветствуются.
–На кого поступишь?
–На хирурга.
–Сидеть в тесном кабинете, выписывая справки, заполнять кучу бумаг и периодически резать людей, взваливая на себя огромную ответственность? И всё это за двенадцать-пятнадцать тысяч в месяц? Оно того стоит?
Мне были неприятны перспективы, которые для меня построила сестра – я смотрела на это совершенно иначе.
–Зарплата побольше будет. Да и не это главное. Не всегда люди работают ради бабла.
–Да? Легко так говорить, имея маму и отчима при бабках. А вот проходишь три года в одних сапогах, и пять – в одном пальто – запоёшь по-другому.
Я раздражённо выдохнула: терпеть грохот своих мечтаний, которые сестра шутя разбивает, было выше моих сил.
–А какая альтернатива, Насть? – Вскрикнула я. – Грабануть кого-нибудь и загреметь на зону? Такая жизнь для тебя, но не для меня. Я готова жить по общественным нормам, и не хочу расплачиваться за свой нигилизм сломанной судьбой!
Теперь я в страхе замолчала, осознав, что кричу на ту, кого боюсь больше всего на свете. С удивлением я увидела на лице сестры улыбку, когда отважилась поднять на неё глаза.
–Делаешь успехи. Хоть научилась отстаивать свою позицию. Криминал я тебе и не предлагала.
–А что тогда? Бизнес?
–Нет, это не твоё. Интеллект у тебя высокий, но в бытовом смысле ты полнейшая дурочка – тебя пятиклассник вокруг пальца обведёт.
–А что тогда?
–Ничего. У меня не та судьба, чтобы кого-то учить жизни. Мы просто разговариваем.
Я выругалась и опустошила стаканчик. Теперь злилась я. А вот Настя была в добром расположении духа и улыбалась мне. Наверное, ей нравится морально издеваться надо мной. В этот момент мне стало жаль её сокамерниц – общество Насти было большим наказанием, нежели лишение свободы. Но, хоть я и рассердилась на сестру, её улыбка была мне очень приятна, особенно тем, что адресована именно мне. И её общество, несмотря на постоянные подколы и беспрестанный страх быть битой, нравилось мне больше, чем общение со своими, так сказать, друзьями. С ней я чувствовала себя в полнейшей безопасности. Я точно знала, что она никому не позволит причинить мне вред, и не оставит одну в беде. Такого чувства я ранее не испытывала ни с кем.
–Знаешь, я очень рада, что мы встретились. – Призналась я. – Может, не будешь уезжать далеко? Не хочу, чтобы мы потерялись.
Настя некоторое время смотрела на меня, удивлённо приподняв брови.
–Маш, ты же всего один стакан выпила.
–Иди ты! – Шутя, ответила я.
–Мазохистка!
Я проснулась от того, что Настя ударила ногой по моей кровати. Уже было светло. У меня сильно болела голова, дико хотелось пить.
–Подъём, синица малолетняя! Уходить пора. – Сказала Настя, надевая куртку.
–Мне плохо.
–Сейчас на воздухе оклемаешься. Блин, с тобой только пить! От двух литров так свалиться! В школу сегодня не ходи, перегар заметят.
–Я и не в состоянии. Дома побудем.
–Мне в мастерскую сейчас. Провожу тебя и пойду.
–Они тебя взяли?
–Попробовали бы! А на работу да, приняли. Вчера первый день уже отработала. Пришла домой, надеялась поспать, а тут сестрёнка загуляла.
–Прости.
Я с трудом встала, умылась и стала одеваться. Увидев в зеркало копну волос на голове, я ужаснулась.
–Блин! Как я так по улице пойду? Дура, почему я расчёску не взяла?
–Слушай, укладка тебя всё равно не спасёт, так что не загоняйся.
Я обиженно посмотрела на улыбающуюся Настю через зеркало.
–Спасибо на добром слове.
–Обращайся.
По возможности пригладив волосы, я натянула капюшон. Когда мы отдавали ключи, хозяйка гостиницы неодобрительно на нас покосилась. Я подумала, что это из-за моих непричёсанных волос, и стыдливо покраснела.
–Да сёстры мы, сёстры. – Сказала женщине Настя. – Номер можно не освещать.
Мы вышли из гостиницы. Я пребывала в раздумьях.
–А почему она так посмотрела? – Наконец, спросила я у Насти.
–Подумала, что я слепая или могу выпить бочку водки.
Всю дорогу я обдумывала произошедшее. Догадалась уже когда мы приходили к дому. Мне стало так стыдно, что теперь я очень боялась столкнуться с хозяйкой гостиницы на улице.
–Ты действительно считаешь меня страшной? – Спросила я у Насти.
Она удивлённо посмотрела на меня и засмеялась, ничего не ответив.
–Просто ты так шутишь, будто я последнее чучело.
–Если бы была чучелом – я бы так не шутила. Нет, нормальная ты. Типичная русская Алёнушка. Тебе только сарафан и красные сапожки – готовая дочь купца.
Я не поняла, был это очередной подкол или нет. Но оспорить сходство с персонажами добрых старых мультиков я действительно не могла. Когда мы подошли к дому, я увидела маму, стоящую на крыльце вместе с бабушкой. Она часто приезжала в гости, но сегодня, кажется, не собиралась. Наверное, мама позвонила ей и рассказала о моём побеге из дома. Увидев нас, бабушка как могла быстро пошла в нашу сторону.
–Сейчас начнётся. – Выдохнула я, ожидая нового скандала.
–Это не к тебе. – Ответила Настя.
Бабушка подбежала и, ничего не говоря, наотмашь, изо всех сил, ударила Настю по щеке. Сестра не шелохнулась, не отступила, она вперила в бабушку яростный взгляд и сжала кулаки, но тут же разжала, совладав с эмоциями. Бабушка вцепилась ей в куртку обеими руками.
–Да как ты смеешь тут появляться? – Прокричала бабушка, оттолкнув Настю. – Тварь ты бездушная! Как смеешь на меня смотреть? Жаль, на зоне не скопытилась! Как тебя земля только носит, скотина поганая!
Бабушка хотела снова ударить, но Настя налету поймала её руку.
–Лучше не надо. – Процедила она.
Настя отпустила руку бабушки и стала быстро уходить. Ей в спину летели ужасные оскорбления. Вдруг крики сменились стонами и вздохами, бабушка схватилась за сердце. К ней подбежала мама.
–Всё, мам, не нервничай. Она того не стоит. Пойдём в дом. – Она посмотрела на меня. – И ты тоже, живо!
Мама увела бабушку. Я бросилась вдогонку за сестрой. Мы поравнялись уже в конце улицы. Я окрикнула Настю и хотела остановить, но она, не оборачиваясь, отдёрнула руку.
–Насть, что это было? Почему она так? – Спрашивала я, стараясь бежать наравне с её шагом.
–Потому что я убила её сына. Твоего дядю. Теперь отвали. – Отрывисто проговорила она.
Я в шоке застыла на месте. Настя быстро скрылась в лабиринте проулков. Опомнившись, я добежала до дороги и огляделась по сторонам, но сестру не увидела. В полнейшей растерянности, я побрела домой.
Мама отпаивала бабушку валерианкой, ей было не до меня, и я беспрепятственно поднялась в свою комнату. Чтобы оградиться от них, я заблокировала дверь комнаты тяжёлым комодом. Заснуть не удалось, как ни пыталась. Мешала вереница мыслей, ни на секунду не покидающих мою голову. Теперь стало ясно, почему мама отреклась от Насти как от дочери: она ведь убила её родного брата. Но за что? Что он мог сотворить? Я не сразу поняла, что подсознательно пытаюсь оправдать Настю, придумывая различные причины её преступления, и даже не рассматриваю варианты, в которых её вина ничем не смягчается. С удивлением я вдруг осознала, что даже если Настя действительно бездушный палач, и её поступку нет никаких оправданий, то я всё равно не смогу отречься от неё, как это сделала мама и бабушка. Это, скорее, моя слабость, чем сила – мне очень не хочется её терять, и я иду на поводу у своего желания. Ничего великодушного тут и в помине нет. Я вдруг подумала, что Настя может не вернуться домой. Мне стало очень страшно. Я позвонила на мамин телефон, который Настя не успела отдать, но сестра не брала трубку. Я написала несколько сообщений, но она всё равно не пошла на контакт. Мысль, что мы больше никогда не увидимся, привела меня в состояние, близкое к панике. Я мигом оделась и бесшумно, чтобы мама с бабушкой не услышали, вышмыгнула из дома.