Свечка оттолкнулся от стола и развернулся на катающемся стуле лицом к карте города. Обозначенные на ней неблагополучные районы ассоциировались с безобразными метастазами, угрожающими в скором будущем слиться в омерзительную всепоглощающую раковую опухоль. Свечка знал, что многие другие российские города прекрасно существуют и в такой, казалось бы, нежизнеспособной форме, но продолжал тешить себя несбыточными надеждами и иллюзиями о невозможности образования в Вольнореченске неизбежного в этой форме устойчивого симбиоза между криминальными и властными структурами, каковой симбиоз смог бы обеспечить рыготную сытость обнаглевшим волкам при одновременной сохранности Панургова стада безмозглых баранов, намертво прикованных к своим скрипучим галерам.
Свечка обречённо вздохнул и закурил сигарету. За какие-то полтора-два года в городе лесным пожаром распространилась странная мода курить, казалось бы, навсегда забытые и вышедшие из употребления папиросы. Причиной этой неожиданной гримасы общественного сознания был, вероятно, популярный местный юродивый Кэба, ставший ещё более известным во время нашумевшей и до конца непонятной истории с пластическим хирургом Васнецовым. Многие куряки со стажем теперь и слышать не хотели о трубках, сигарах и сигаретах, но Свечка остался верен предмету первой любви, поразившей его не только в сердце, но и в лёгкие в возрасте четырнадцати лет. Выпущенное им сизое облако дыма на мгновение заволокло значительную часть обозначенных на карте города криминальных кварталов, намозоливших красные от хронического недосыпания ярко-голубые глаза полковника.
Несколько дней назад богатейшая криминальная полифония города пополнилась негромким треньканьем странного колокольчика. В полицию в большом количестве поступили заявления от женщин, обнаруживших на своих телах незначительные, но почему-то до икоты испугавшие их механические повреждения. Мнимые (?) потерпевшие в один голос утверждали, что получили порезы и уколы не при выполнении обычных домашних дел и приятных супружеских обязанностей, а вне дома – в магазинах, на улицах и в других многолюдных местах. Но как и при каких обстоятельствах – они и сами не могли понять. Почти все потерпевшие поначалу обратились к врачам, однако пустяковые нарушения целостности эпителия и хитина не произвели должного впечатления на просвещённых праправнуков Гиппократа, и вскоре измученные люди в некогда белых халатах стали быстро и решительно переправлять ипохондрически настроенных дамочек прямиком в полицию.
В первый момент Свечка пришёл в тихий ужас от невиданного прежде массового наплыва крикливого, сварливого и вздорного народца, но погасив пылающую благородную ярость, загрузил работой немногочисленные серые клеточки, не забыв привлечь на помощь психологов, психиатров и психоаналитиков, хотя совершенно не ощущал разницы между первыми, вторыми и третьими. Доктор Рикардо Сальварсан, потёртый жизнью экземпляр из этого весьма специфического тройственного братства, специализирующийся на расстройствах воли, самоуверенно заявил, что хотя обратившиеся в полицию по столь смехотворной причине дамочки строго говоря не могут считаться полностью психически здоровыми и особенно склонны к лёгкой симуляции в форме аггравации,1 но в данном конкретном случае не представляют сколько-нибудь значительного интереса для судебной психиатрии. А вот тот, кто нанёс переволновавшимся представительницам прекрасного пола мелкие порезы и уколы, – представляет. И рассказал Богдану Свечке, что очень редко, но встречаются так называемые подкалыватели, обычно наносящие с помощью острых предметов небольшие ранения незнакомым женщинам и получающие при этом половое удовлетворение.2 Так буквально из ничего возникло дело о вольнореченском подкалывателе.
Тщательное обследование потерпевших и подробные расспросы показали, что ранки наносились исключительно на открытые участки тела – предплечья, голени, шеи и даже животы и бёдра (у недостаточно одетых и полураздетых молодых модниц): для получения оргазма подкалывателю нужно было обязательно видеть кровь суррогатных половых партнёрш. Женщины не могли рассказать что-либо конкретное о предполагаемом преступнике, вероятно, действовавшем с ловкостью, сравнимой со сноровкой опытного щипача-карманника. Они спохватывались слишком поздно – только когда замечали неизвестно откуда появившуюся на теле кровь, и это дало Свечке основание предположить, что подкалыватель орудует прекрасно заточенным инструментом. На поверхностный взгляд дилетанта дельце, равно как и наносимая подкалывателем ранка, могло показаться пустяковым, но по мнению полковника Свечки, было чревато крайне опасными последствиями.
Во-первых, не исключалась возможность сознательного или бессознательного заражения людей различными видами инфекции и вытекающая отсюда мрачная перспектива всеобщей эпидемии, которая в специфических условиях свободной экономической зоны грозила обернуться настоящей катастрофой. Свечка распорядился поднять едва ли не мезозойской давности архивные данные о вымогателях-сифилитиках, угрожавших жертвам смачным плевком в лицо в случае активного нежелания последних расстаться с кошельком, часами или драгоценностями. В кайнозойских же архивах обнаружились упоминания о вымогателях совершенно здоровых, однако бравших фраеров на гоп-стоп впечатляющей демонстрацией медицинского (не кондитерского) шприца с якобы находящимся там вирусом СПИД.
«Снятые» подкалывателем вольнореченки немедленно подверглись проверке на сифилис, СПИД и, само собой, на так называемую «морзянку» Альтшулера. Не обошлось и без неприятных сюрпризов, но «морзянки», сифилисы и трипперочки имели хождение в этом стрёмном городишке (причём, ещё какое хождение!) задолго до появления здесь мерзкого гипотетического подкалывателя, поэтому Свечке пришлось согласиться со специалистами, что надо копать в другом направлении.
Полковник принялся рыть и копать в другом. Он высказал в тесном кругу специалистов смелое предположение о тайно орудующих в Вольнореченске космических пришельцах. Это стало второй рабочей гипотезой, разбившейся, в свою очередь, на две подгипотезы: либо инопланетяне действительно заражают нас, но мы пока не умеем обнаруживать в организмах жертв неведомую нам инфекцию, либо они берут у людей образцы живой ткани стерильными инструментами. Вполне понятно, что в русле этой гипотезы пришельцы внешне должны были максимально походить на Хомо сапиенсов, а если нет, то вынужденно прибегать к тонкому макияжу-камуфляжу.
Вариант с пришельцами большинством был встречен в штыки, однако видавший виды Свечка не спешил выбрасывать его в мусорную корзину. А помятый жизнью доктор Сальварсан упорно придерживался тривиальной в его понимании версии сексуального подкалывателя, ссылаясь на отсутствие надёжных данных о вымогательстве и на эксцентричность гипотезы космических пришельцев. Он выразил искреннее недоумение по поводу присвоения обидного номера «три» самой перспективной, по его мнению, версии и настаивал на принятии гипотезы обыкновенного сексуального маньяка в качестве ведущей рабочей гипотезы.
По зрелом размышлении Свечка согласился с судебным психиатром, в сугубо конфиденциальной беседе просветившим полковника насчёт вполне вероятной ураганной эволюции опереточного подкалывателя в нешутейного садиста-убийцу. Совсем уже безумный домысел о подкалывании женщин как способе размножения космических пришельцев психиатр дальновидно не стал озвучивать, рассчитывая при первом удобном случае преподнести потерпевшим дамочкам сей оригинальный и безумный вариант как имевший место в действительности и таким образом собрать уникальный материал о психологических реакциях представительниц женского пола на нестандартные и экстремальные ситуации, после чего дико извиниться перед подопытными крольчихами и с энтузиазмом закоренелого работоголика засесть за многообещающую пионерскую диссертацию. В отличие от большинства больных на всю голову коллег по очень специфическому цеху, весьма смахивающий на «припыленного» доктор Сальварсан не являлся законченным психопатом, хотя и страдал очевидной недостаточностью коркового торможения. Установить же близость структуры его бредоподобных фантазий структурам истерических реакций могло бы лишь подробнейшее психиатрическое обследование, а добиться получения для ветерана психиатрической службы порочащего его статуса испытуемого было совершенно невозможно по причине своеобразного «психиатрически-дипломатического» иммунитета, которым тот обладал по праву судебного эксперта. Что и говорить, наличие в нашей чрезмерно заорганизованной жизни различных «петель времени», ситуаций «белого бычка» и тому подобных порочных бюрократических кругов и кружочов спасло от помещения в психушку не одну насквозь больную и чёрную душу. Уберегло оно от снабжённой «ремнями безопасности» больничной койки и от усиленного питания нейролептиками и дошлого Рикардо Сальварсана, со студенческой скамьи твёрдо зазубрившего на всю свою предельно суматошную оставшуюся жизнь, что наличие у имярека нестойких бредоподобных фантазий не служит противопоказанием к помещению испытуемого в места заключения…
Сопровождаемые разглядыванием карты города размышления полковника Свечки прервал мелодичный гонг селектора. Свечка развернул кресло на сто восемьдесят градусов и ловко подрулил к столу. Кроваво-красной ранкой от руки подкалывателя полыхал на щитке индикатор защищённого от прослушивания спецканала. Полагая услышать невнятное бормотание ненадолго вышедшего из дипсомании тупоумного мэра города (дипсоманией по-научному называют элементарный запой), Свечка понимающе улыбнулся в пшеничные усы и, надавив соответствующую кнопку, приложил к уху выполненную в стиле ретро-XX трубку.
– Полковник Свечка слушает.
Трубка молчала, словно на другом конце провода находился страдающий одновременно аутизмом3 и мутизмом4 шизофреник.
– Борис, пожалуйста, не дёргай меня по пустякам, а пошли кого-нибудь из своих визирей за минералкой, – наставительно произнёс Свечка в амбушюр, живо представляя стоящего, а скорее, сидящего у аппарата мэра, с которым он был на «ты» и которого в последнее время стал частенько посещать навязчивый и вездесущий, как хамоватый рекламный агент, рассеянный склероз вкупе с душкой Альцгеймером и мистером Паркинсоном. И, выждав несколько секунд, в течение которых по кабелю в обе стороны протекало наглухо защищённое безмолвие, положил трубку на место и отключил канал.
Раздавив в пепельнице дотлевшую до фильтра сигарету, Свечка потянулся к папке с первоочередными бумагами, но тут снова прозвучал хорошо отличимый от других сигналов гонг защищённого канала.
– Ну вот, опять начинается! – недовольно буркнул себе под нос полковник, ожидая долгого и нудного немотивированного разноса от дубиноголового мэра. – Рановато ты что-то вышел из запоя, солнышко моё! – укоризненно сказал он селектору и, сморщившись, словно изгоняемый из рая Адам, брезгливо снял трубку.
На этот раз чуткое ухо Свечки уловило необычный фон, однако модуляций человеческого голоса он так и не услышал.
– Говорите же! – раздражённо рявкнул полковник и, не дождавшись достойного ответа, накрепко припечатал трубку к рычагам.
С минуту посидев в нерешительности пополам с озадаченностью, он
пощёлкал клавишами селектора и вызвал секретного оператора. Когда тот отозвался, полковник с задумчиво-спокойной медлительностью попросил:
– Гжегош, проверь защищённый канал: за последние пять минут ко мне каким-то образом прошли два молчаливых звонка.
– Линия в полном порядке и находится под моим постоянным контролем, товарищ полковник, – сразу откликнулся оператор. – За последние пять минут в ваш спецканал никто не входил… И не мог войти, – излишне самоуверенно, но с должным почтением в голосе добавил он после короткой паузы.
– Спа-си-бо, – раздельно проговорил озадаченный Свечка, отключился и привычно потянулся за новой сигаретой.
Сигнал вызова застал его твёрдую руку на полпути к криво ухмылявшимся губам.
– У аппарата! – схватив трубку, раздражённо процедил полковник, испытывая неодолимое желание от всей полицейской души плюнуть, а лучше даже смачно харкнуть в амбушюр.
– Полковник Богдан Свечка? – вкрадчиво осведомились в трубке.
– Да, это я, – устало подтвердил Свечка, не узнавая голос и лихорадочно перебирая в памяти тех немногих смертных, которым был известен код его спецканала.
– Не затрудняйтесь, – мягко прошуршала мембрана, словно угадывая мысли Богдана. – Вы нас не знаете.
Свечка так и застыл над столом в неудобной позе, словно впавший в состояние восковой гибкости психически больной человек. Даже не «меня», а «нас»! И такое столпотворение царит в его якобы защищённом спецканале!
– Как вам удалось влезть в защищённую линию? – едва сдерживая гнев, задал Свечка далеко не самый насущный и уместный в данной ситуации вопрос.
– Простите? – удивлённо переспросили в трубке.
– Я спрашиваю, как вы обошли защиту? – сатанея, повторно осведомился Свечка, с ужасом ощущая, что помимо своей воли втягивается – уже втянулся! – в какую-то нелепую игру.
– Мы не заметили никакой защиты, – охотно разъяснил голос извиняющимся тоном.
– Кто вы? – хмуро спросил униженный и оскорблённый таким ответом Свечка.
Где-то там раздумчиво помолчали, потом осторожно поинтересовались:
– Вы достаточно современный и развитой человек?
Полковник мрачно хмыкнул в амбушюр:
– Достаточно грамотный, чтобы энергично послать вас всех по широко известному адресу!
– Нет, нет, это очень серьёзно! – поспешно заверил голос. – Речь идет о нашей жизни и смерти. Позвольте…
– Так кто же вы, чёрт бы вас побрал?! – перебив собеседника, гаркнул выведенный из себя Богдан, а гаркать и рявкать он умел как никто другой в Вольнореченске.
– Мы космические пришельцы… инопланетяне, – тихонько, словно боясь вспугнуть вековую мечту человечества о Посещении, пропела трубка.
Полковник Свечка медленно позеленел от злости и действительно сделался похожим на дешёвую стеариновую или парафиновую свечу.
– Вот и катитесь туда, откуда пришли! – в ярости прорычал он и отработанным движением швырнул трубку на рычаги. – Пр-ришельцы, вашу мать!
Откинувшись на стуле, Свечка запалил сигарету и после двух-трёх затяжек потянулся к ожидавшей его папке, но новый сигнал вызова прозвучал раньше, чем он успел извлечь из объёмистого вместилища документов касающиеся дела подкалывателя бумаги. Некоторое время Свечка сосредоточенно курил, бросая на панель селектора косые взгляды, которые в конце концов спровоцировали очередной звонок. Богдан не поддавался, продолжая нарочито размеренно вдыхать и выдыхать ароматный канцерогенный дым, одновременно вырабатывая план действий. Он понял, что слегка погорячился, послав подальше тех, кто залез в защищённый от прослушивания канал так легко и непринуждённо, как залезают пальчиком в собственный нос маленькие дети. Ведь это не то же самое, что грубо окоротить развлекающегося звонками в твою частную квартиру мелкого телефонного хулигана! Кем бы ни были странные шутники, они, по всей вероятности, не циничные сволочные пранкеры, а очень серьёзные парни…
Мысленно проговорённая последняя фраза получилась каламбурно-парадоксальной и вызвала у Свечки невольную улыбку. Да, он немного погорячился. «Нужно было внимательно выслушать таинственного абонента и попытаться спокойно разобраться во всей этой свистопляске, тем более что линией теперь всё равно нельзя пользоваться», – подумал он с сожалением.
Когда раздался следующий звонок, Свечка решил исправить оплошность и энергично потянулся к аппарату в твёрдом намерении спокойно выслушать незнакомца и довести разговор до какого-нибудь логического конца.
– Товарищ полковник, мы повторно всё прозвонили, – деловито доложил секретный оператор. – Линия в полном порядке.
– Да, да, я просто перепутал кнопки, – успокоил оператора Свечка и дал отбой. – Разумеется, в порядке! – барабаня пальцами по столешнице, иронически проронил он в пространство. – Этих ублюдков слышно значительно лучше тебя, мой дорогой Гжегош!
Минут десять Богдан спокойно работал с документами, успев втянуться и разогреться, но ставший уже привычным аккомпанементом звенящей кабинетной тишине мелодичный гонг спецканала вынудил его временно прекратить отбивать хлеб у канцелярских крыс.
– Свечка у аппарата! – внутренне напрягаясь, откликнулся полковник.
– Это опять мы, – отрекомендовались в трубке. – Извините, но без вашей помощи мы не в состоянии укатить туда, откуда пришли, поэтому давайте продолжим разговор.
– Откуда вы знаете язык? – спросил Свечка первое, что пришло в голову, мысленно призывая на помощь святую деву Марию.
– Влезли в ваши служебные компьютеры, выражаясь вашими… человеческими словами. С учётом всего лишь недельной тренировки мы изъясняемся вполне понятно и внятно, не правда ли?
Свечка едва не откусил кончик языка. Перебросив трубку к другому уху, он тихонько выдвинул один из ящиков стола, извлёк оттуда небольшую коробочку и осторожно установил её в имевшиеся на амбушюре специальные зажимы. Хакеры, покусившиеся на полицейские компьютеры, определённо заслуживали весьма болезненного удара по ушам, а может, и по тестикулам.