После короткого осмотра и рентгена, меня туго забинтовали в перевязочной и отправили домой. Все тот же доктор-юморист сообщил, что сломано всего лишь одно ребро. Для него всего лишь, а для меня - первая серьезная травма, не считая детских. Дима весь остаток дня являл собой сущий образец добродетели и точно так же, как и в больницу, доставил меня обратно домой со всеми предосторожностями.
- Ты должна будешь следить за собой и не делать резких движений.
- Без проблем, вот только ветку допилю, - огрызнулась я, и он посмотрел на меня, как на неразумного ребенка.
- Прости, что испортила тебе вечер, - смягчилась я, думая, стоит ли мне теперь звонить и извиняться перед Ниной.
- Ничуть, - ответил он и добавил, будто прочтя мои мысли: - Мы с Ниной расстались.
- И кто был инициатором? - так и чесался у меня язык спросить.
- Так что я теперь абсолютный хозяин всех своих вечеров, - закончил он мысль и посмотрел на меня.
- Хочешь зайти на чай? - из вежливости спросила я, когда мы остановились на веранде.
- Нет, спасибо, - отказался он, очевидно ощущая формальность моего приглашения. Я была благодарна ему за помощь, но мне на самом деле хотелось убраться с улицы и уединиться у себя на чердаке. Лечь на кровать, хотя, я уже не была так уверена, что смогу это сделать безболезненно.
- Спасибо, - бросила я ему на прощанье, когда он начал удаляться по дорожке.
- Я зайду как-нибудь тебя навестить, - сказал он.
Вот мы и поменялись ролями. Но кроме неловкости рядом с ним я больше ничего не ощущала.
- Катюша, горе ты мое, - запричитала бабушка, как только я вошла на кухню. - Ну, как ты себя чувствуешь? Дима звонил мне, рассказал все про перелом.
- Нормально, до свадьбы заживет, - сгримасничала я, не желая ее расстраивать.
- До твоей - так уж точно. Только я до нее могу не дожить.
- Ба, ну перестань, - вздохнула я по привычке и сделала заметку на будущее, не делать этого так резко. Помимо ребра болели еще и многочисленные ушибы - все-таки я прилично приложилась к матушке-земле. "Хорошо, что не асфальт", - подумала я, наливая в чашку чая и направляясь к себе.
- Дима, смотри, какой молодец. И заботливый, - продолжала гнуть свою линию бабуля. Я представляла, что было бы, узнай она, что они с Ниной расстались. Наверное, вывесила бы все наши наволочки из окон в знак сдачи гарнизона.
- Ага, я устала немного, пойду к себе.
- Иди-иди, - закивала она. - Может, ляжешь внизу - вдруг помощь какая потребуется? И оно тебе надо сейчас, в эту голубятню лезть.
- Ба, там моя кровать, и мне там хорошо. Справлюсь.
- Да уж, кровать... Ладно, если передумаешь, спускайся, я тебе на диване постелю, - недовольно проворчала она и провожала меня всю дорогу по лестнице вверх тревожным взглядом, словно я вот-вот должна была кубырем скатиться вниз. В конце концов, я же не ноги поломала.
По-настоящему вымотанная, я, не раздеваясь, осторожно опустилась на свой матрас и закрыла глаза. Иногда мои хозяйственные подвиги превосходили все ожидания: вместо того, чтобы спилить ветку, я распилила себе ребро. А злополучная ветка осталась на месте. Потом я задумалась о Нине и о том, что на этот раз стукнуло ей в голову, чем ей не угодил по всем меркам хороший Дима. А в том, что инициатива исходила от нее, я не сомневалась. Впрочем, об ответе я тоже догадывалась. Нина никогда не встречалась ни с кем дольше месяца, а тут и так все сроки давно были побиты. Наверняка очередной гитарист или просто еще один симпатичный парень занял место Димы. Временами я завидовала той легкости, с которой она жила. Но, с другой стороны, мне казалось, что причиной ее метаний служит пустота внутри, которую она не может заполнить ни с чьей помощью.
- Отдыхаешь? - его голос приятно вибрировал в темноте, растворяясь в ней, обволакивая. - Почему так пахнет больницей? - Андрей приблизился ко мне, а я так и осталась лежать, повернув голову и уставившись на него.
- Упала с яблони, - уже в который раз за сегодняшний день изрекла я.
- Сильно? - он опустился на кровать рядом со мной.
- Сломала ребро, - пожаловалась я, и он легкими движениями пальцев пробежался по моей грудной клетке.
- Что ты забыла на этой яблоне? - спросил он, когда нашел перелом, и я скривилась.
- Сегодня это просто-таки вопрос дня, - съязвила я, а потом со вздохом добавила: - надо было ветку спилить.
- Не могла сказать мне?
Я чуть не засмеялась.
- Прости, не могла представить вампира спиливающим ветки. Вы и это умеете?
- У тебя точно нет сотрясения? - уточнил он, и я оскалилась в ответ.
- Как все нормальные люди, с помощью пилы, только быстрее, - произнес он.
- Ну, и как бы я это потом объясняла бабуле? Что ночью прилетела яблочная фея и отпилила ненужные ветки?
Он молчал какое-то время, ничего не говоря и лишь поглаживая мои перебинтованные ребра.
- Так в этом проблема? Что ты вынуждена скрывать нашу связь?
- Это тут ни при чем, - я повернула голову и посмотрела в окно, чтобы не встречаться с ним взглядом.
- Ложь, - ответил он, и мне нечего было возразить. "Убьет ли он меня теперь?", - скользнула в голове безумная мысль. Но в его настроении не было ни капли гнева, только грусть. Андрей улегся на матрас рядом со мной, закатал рукав своей черной рубашки и, прильнув на секунду к своему запястью, поднес его к моему рту.
- Пей, - тихо велел он.
Я недоуменно взглянула на него.
- Не стоит превращать меня в вампира из-за какого-то ребра, оно срастется.
- Я знаю, - кивнул он, - пей, так срастется быстрее.
- Твоя кровь обладает какими-то целебными свойствами?
- Пей, - зарычал он, и я послушалась. Сладкая, густая, она была похожа на мед с нотками цикория и легкой горчинкой.
- Она такая странная, - произнесла я, оторвавшись от его руки, и облизывая губы.
- Невкусно? - безлико произнес он.
- Вкусно, просто вкус очень необычный, - честно ответила я, и что-то в его лице изменилось, оттаяло.
- Это значит, что ты принимаешь меня, - усмехнулся он, склоняясь ко мне ниже и целуя губы, на которых еще остались следы его собственной крови. - Для меня она безвкусна, как вода, - продолжил он, словно в ответ на мои мысли.
Затем его поцелуй стал глубже, а движения рук возбуждающими, и я предостерегающе замычала ему прямо в рот.
- Эй, тут между прочим кое-кто раненый.
- Обожаю раненых, - простонал он, и, наплевав на мои предостережения, плотнее прижался ко мне, запустил руки за спину, и перекатился вместе со мной. Я напряглась и зажмурилась, ожидая удара нестерпимой боли, но ничего не случилось, абсолютно ничего. Не веря своим ощущениям, я высвободила руки и начала судорожно ощупывать свои ребра. Мое пострадавшее ребро было целым, и я не ощущала ни одной ссадины или синяка на спине. Совершенно ничего. Изумленно раскрыв рот и не в силах произнести что-либо связное, я уставилась на Андрея.
- Но как?
- Кровь, - просто ответил он.
- Но как же тогда твой шрам, - спохватилась я.
- Я же не превращал тебя, - мягко произнес он, опускаясь к моему уху и щекоча его своим дыханием.
- То есть, если бы превратил, я бы навсегда осталась со сломанным ребром?
- Да, - легко согласился он, - но оно бы тебя не беспокоило.
- Просто потрясающе, - заключила я, - почему же тогда он не подождал, пока ты... - и я замолчала, потому что поняла: с Андреем ждать больше было некуда - он умирал. Иначе тот вампир, что обратил его, наверняка предпочел бы не оставлять ему отметин на теле. Хотя, я так и не знала, как он оказался в больнице так вовремя и почему решил подарить Андрею не-жизнь. Но когда я в прошлый раз пыталась в этом разобраться, уяснила две вещи: Андрей сам до конца не знал, как все произошло, и эта тема его зверски сердила.
Он лежал рядом, уставившись в потолок: похоже, я опять его расстроила своими дурацкими вопросами.
- Спасибо, - прошептала я, склоняясь над ним и возвращая поцелуй. - И прости меня.
- Не страшно, - он поддался и притянул меня к себе. Сегодня он был удивительно нежен, и я не знала, что тому причиной: моя травма, его сожаление о том, что наши отношения хранились в тайне или что-то еще. Но когда его пальцы гуляли по мне с такой виртуозностью, все вопросы имели свойство улетучиваться.
Бабушка встретила меня утром на кухне, сияя довольной улыбкой, что сразу навело меня на подозрения. А когда я увидела комплект из трех чашек с блюдцами, расставленных на столе, и целую гору свежеиспеченных блинов, поняла, что у нас гости.
- Дима пилит ветку, - ба не заставила меня долго мучиться догадками.
- Как? Зачем? - я была удивлена, если не сказать больше. А еще смущена, но совсем не теми вещами, о которых могла подумать бабуля. Нет, меня мучила совесть: он пилил ветки в нашем дворе, в то время как я всю ночь провела с его братом. Не знаю, почему меня это волновало, но я переживала.
- Говорю тебе, такой хороший мальчик, не будь дурочкой, - доверительно закончила бабуля, поглядывая на дверь, и я поняла, что пропустила большую часть ее дифирамбовДиме. - Нечего сидеть одной все время. Да и что так высидишь? Посмотри на меня. Живем, две бабы беспомощные, а случись что - так и пособить некому.
Я не могла больше это слушать и, толкнув дверь, вышла наружу. Прохладный воздух холодом пробежался по моим ногам, и я поежилась.
- Привет, как себя чувствуешь? - Дима уже складывал ветки у забора, и его глаза радостно блеснули. Помочь мне в трудную минуту, оказавшись рядом, - это было одно. Но по-хозяйски приводить наш сад в порядок ранним утром - это было уже что-то совершенно другое, неправильное, позволявшее ему претендовать на нечто большее, чем просто дружба.
- Нормально, - безжизненно отозвалась я, глядя, как трудятся его руки, как натягивается рубашка на мускулистых плечах. И хотя Андрей сказал накануне, что мог бы запросто помочь мне с моей небольшой проблемой, я по-прежнему была не в состоянии представить его выполняющим будничную работу - это казалось кощунством.
- Сильно болит? - он неверно истолковал мое настроение и, бросив ветки, шагнул в мою сторону. Я инстинктивно отступила, и он остановился.
- Извини, что я вот так без предупреждения. Но я подумал, что теперь вам пригодилась бы помощь. Вернее, яблоне, - он улыбнулся и указал вверх на виновницу недавних событий.
- Мы бы справились, - солгала я, понимая, что хотя и чувствовала себя отлично, не смогла бы залезть и спилить проклятую ветку, никак не объяснив этого бабуле. Я никому не могла объяснить, что мой перелом сросся за день, как будто его и не было. Даже больше, на самом деле я ощущала себя более бодрой, чем все последние дни.
- Я понимаю, - он снова двинулся ко мне, и его рука легко накрыла мою. - И я вовсе не навязываюсь. Ты мне ничего не должна, Катя. Правда. Просто хотел помочь. - И с каждой фразой его глаза становились все грустнее, и я почувствовала себя бессердечной скотиной и удержала его уже готовую сорваться руку.
- Блинчики остывают, идем пить чай.
Он просиял в ответ, слегка недоумевая по поводу моих перемен настроения и списывая все на счет моего уязвленного самолюбия после полета с яблони.
Бабушка хлопотала вокруг него, как будто скинула лет десять, не меньше. Но я отлично понимала, ради чего она старается. И Дима, казалось, был ей благодарен, но украдкой бросал на меня встревоженные взгляды, пытаясь разгадать, что я думаю и улучить момент, чтобы остаться наедине. Бабуля, словно ощущая повисшую в воздухе недосказанность, подхватила со стола свою чашку и, пробормотав что-то по поводу утренней музыкальной передачи, отправилась в свою комнату. Я знала, что в это время суток она не смотрит телевизор, но не стала ее выдавать. Как только мы остались одни, тишина на кухне стала противоестественной.
- Катя, я... - нарушил молчание Дима, но не видя моих глаз, никак не находил слов. А я нарочно не смотрела на него, потому что не желала ничего слышать, по крайней мере,из того, что он не мог бы сказать при всех.
- Как ты знаешь, мы с Ниной расстались, и теперь я свободен и...
- Еще блинов? - поднявшись, я вновь стала наполнять и без того не пустую тарелку. Я никогда так не поступала раньше. Мне просто не приходилось кривить душой, изворачиваться. А все почему: потому что я не могла ему сказать правды, а правдоподобную ложь придумать еще не успела, застигнутая врасплох его ранним визитом. Я не собиралась морочить ему голову, и хотела выдать достойное объяснение, почему мы не можем быть больше, чем друзьями. Но скажи я ему сейчас, что у меня есть парень, он бы не поверил. С другой стороны, последняя ночь с Андреем и его нежность не оставили во мне сомнений по поводу выбора. А стоило мне заглянуть в глубину своей души, как я понимала, что этого выбора никогда и не было. Это всегда был Андрей, мой полуночный гость, мой страстный любовник с опасной жаждой в глазах. Он выбрал меня, и я выбирала его, гордая тем, что я с ним. Каждая клеточка моего тела пела при воспоминании о нем, о его руках, о дыхании на моей коже, о холодной силе и сладости его крови. Мои щеки залил легкий румянец при воспоминании о нашей маленькой тайне, которая сегодня показалась мне на редкость интимной, будто мы разделили с ним нечто большее, чем просто кровь. Будто я забралась ему под кожу, а он - о, да, он там был уже давно, еще тогда, когда в первый раз проткнул мою шею клыками.