- Спасибо. Передай бабушке, что блины замечательные. - Дима поднялся со своего места, и хмуро глядя на меня, направился к дверям. Я снова его обидела, но ничего не могла поделать. Все также молча я проводила его до калитки, вяло поблагодарила за помощь и смотрела вслед, пока хонда, покачиваясь, не исчезла за поворотом. Гадкое чувство осталось на душе, но что мне было делать? Дарить ему авансы было бы еще хуже. И впервые я искренне пожалела, что они с Ниной расстались - тогда все было так просто и легко. Не нужно было никаких объяснений, можно было просто быть рядом. А видит бог, мне нравилось быть с ним рядом, как с человеком, на которого я полностью могла положиться.
- Он все-таки сделал это, - Андрей метался по комнате. - Ему и тут надо было отличиться. Ему что, нечем заняться с этой твоей Ниной?
- Успокойся, - я безуспешно попыталась поймать его руку. - Больше он не придет.
- Что ты ему сказала? - Андрей замер посреди комнаты.
- Ничего, просто дала понять, что мне от него ничего не нужно.
- А раньше ты это не могла сделать? - он все еще был зол, но я видела, что ярость уже идет на убыль. А сама почему-то ощущала себя ужасно уставшей. Да, я сегодня рано встала, и официально была на больничном, но это ничего не объясняло. Не объясняло той разбитости, которую я ощутила к вечеру, все тело ныло, словно его поколотили.
- Что с тобой? - он, наконец, заметил мое состояние.
- Не знаю, - я потянулась и опустилась на кровать, - мне почему-то хуже.
- Что именно? - он оказался рядом, встревожено окидывая меня взглядом. "Мой собственный доктор-вампир", - подумала я и улыбнулась.
- Вялость, слабость, и тело ломит, - пояснила я. - Только не пускай мне кровь, - пошутила я, но улыбка даже не коснулась его губ, наоборот, он еще сильнее нахмурился. Потом едва заметным движением пронес запястье мимо своего рта и остановил руку с выступившими каплями крови у моего рта.
- А это зачем? - удивилась я, - ведь мы уже меня вылечили.
- Пей, - он снова не принимал возражений, и я благоразумно решила подчиниться, чтобы не бесить его снова. Каким же бальзамом оказался первый же глоток крови. Она была великолепна: бархатная, выдержанная, словно изысканное вино, с уже знакомыми мне нотками цикория. Меня окатило волной облегчения и свежести, тело взорвалось жизнью и ощущениями, и я не смогла сдержать себя от порыва и в следующую секунду уже прильнула к Андрею всем телом. Но на этот раз он не откликнулся на мою страсть, а лишь сильнее нахмурился, зализывая рану на запястье.
- Тебе нельзя пить мою кровь, - произнес он.
- Почему? - почти обиженно спросила я, облизывая губы.
- Потому что ты реагируешь на нее, как на наркотик. Твоя ломка и усталость - это последствия того, что ты пила ее вчера. И твое облегчение после того, как ты выпила ее сегодня - еще одно тому доказательство.
- У меня был длинный день, я могла просто устать. Или погода меняется, - раздраженно возразила я.
- Ты ведь хочешь еще, так? - его глаза смотрели изучающе.
- Да, - выдохнула я, признавая его правоту. И я на самом деле хотела. Стоило ему только упомянуть об этом, как я готова была сама вгрызться ему в руку, а лучше - в его прекрасное белоснежное горло. Я снова машинально облизнула губы, прослеживая линию его шеи.
- Твоя кровь, - пробормотал он, отстраняясь от меня и следя за моим взглядом, - она реагирует не так. Все дело в твоем отличии.
Мои глаза неотрывно следили за ним, я почти не слышала, что он говорил. Все, что для меня было важно - кровь. Мы словно поменялись местами, и теперь он был в роли жертвы, а я - хищника. Меня заводило его плавное отступление, и если бы он бросился бежать, это доставило бы мне особое удовольствие, и я кинулась бы в погоню. Каждая мышца моего тела пела, готовая к броску. Это потрясающее, ни с чем несравнимое ощущение хищника.
- Катя, - имя выдернуло меня из чужеродной прострации.
- Боже, что это было, - в ужасе прошептала я.
- Что ты видела? - он все еще держался настороженно.
- Жажду, кровь, погоню, - я посмотрела на него. - Мне хотелось, чтобы ты бежал, хотелось догнать.
Он резко вздохнул, присел на край кровати и запустил руки в волосы.
- Что это было, Андрей? Что не так?
Он убрал руки от лица.
- Ты ощущала мои эмоции, видела мир моими глазами.
- Я превращаюсь? - в страхе выдохнула я.
- Нет, - с насмешкой произнес он, вдруг став снова холодным и отстраненным. - Всего лишь на мгновение приблизилась ко мне.
- Ты так ощущаешь всегда? - вопрос напрашивался сам собой.
Андрей молчал.
- Как ты держишься? Как не разорвешь всех? Ведь нет ничего слаще этого, ничего лучше.
Он только горько усмехнулся.
- Да что ты говоришь.
- И это никогда не проходит?
- Проходит, когда я насыщаюсь, - зло сверкнул он глазами. И в этот момент я поняла, что понимание его истинной сути вовсе не сближало нас, а прокладывало непреодолимую пропасть, словно я зашла слишком далеко, туда, куда мне не следовало.
На следующий вечер я снова была слаба, и меня било мелкой дрожью. Только спасителя моего больше не было рядом. Он ушел вчера не в лучшем расположении духа, и что-то мне подсказывало, что ждать его сегодня не стоит. Бабуля давно заподозрила неладное и время от времени бросала на меня встревоженные взгляды.
- Катюша, ты плохо выглядишь. Может, тебе в больницу сходить? Тебя не морозит?
Я отрицательно покачала головой и попыталась улыбнуться. Очевидно, это не сработало, и только еще сильнее убедило ба в ее правоте.
- Позвони Диме, уверена, он не откажется тебя свозить.
- Бабуль, не надо, все хорошо.
- Да уж, вижу я, как хорошо. Дальше некуда. Сидишь зеленая вся и трусишься, - возмутилась она, убирая чайник со стола, чтобы чем-нибудь себя занять.
Я выпила уже не одну чашку чая, но он меня не согревал. Вода с травами, а мне нужно было что-то другое, совсем другое. И стоило мне только об этом подумать, как волной накатывал страшный голод. Мне нужна была его кровь, я хотела ее больше всего на свете.
Стараясь держаться ровно, я поднялась по лестнице и, лишь плотно прикрыв за собой дверь, позволила себе рухнуть на кровать и глухо застонать в подушку. Пальцы сжимали и разжимали простынь, - нервные, безостановочные движения. Тело то сгибалось в дугу, то расслаблялось, сердце громко стучало в груди, отдаваясь в ушах. Все предметы вокруг раздражали, невозможно было остановить взгляд на чем-то одном. Потолок давил, и только ветер из распахнутого окна приносил облегчение с надеждой на то, что в нем может показаться моя жертва, чьей крови я так неумолимо хотела.
Дрожащими пальцами я вытерла пот со лба. Я понятия не имела, который час, но мне становилось все хуже, и я понимала, что спасения ждать неоткуда. Нужно было что-то делать. Мое тело поднялось само, машинально, словно давно зная, что ему нужно, и направилось к окну. Двинувшись к своей цели, оно стало послушным и гибким, и я не заметила, как по удобным веткам липы спустилась вниз, на землю, как была: в трикотажных шортах и футболке, босиком. Я покинула наш сад, перебралась через соседский огородик и двигалась дальше на свет невидимого маяка. Это отчасти было похоже на лунатизм, только я никогда не была лунатиком и находилась в сознании. Прилично затуманенном сознании, если честно. Моим телом управляли инстинкты, вернее, один прочно поселившийся в нем с недавних пор голод.
Я десятки раз была в историческом музее, этом грустном сером здании, стоящем особняком на холме в сердце нашего города. Помнится, в детстве, мне нравились в нем только диорамы и скелет мамонта, ради которых я и просила бабушку сводить меня туда снова. Экспозиция начиналась с первого этажа и каменных орудий труда и заканчивалась на третьем. Мне никогда раньше не доводилось бывать в подвалах. А они оказались обширными, уходящими на несколько уровней вниз. Мои пальцы сами набирали нужные комбинации цифр на кодовых замках, и двери открывались беспрепятственно.
Наконец, я достигла своей цели. Как только моя рука коснулась последней двери, я поняла, что он - там. Жажда, казалось, достигла своего пика и сжигала меня изнутри.
- Андрей, - выдохнула я, прижимаясь щекой к холодному металлу, отделявшему меня от его убежища.
Он открыл. В его глазах плескалось потрясение вперемешку с обреченностью.
- Ты нашла меня, - проговорил он.
- Ты мне нужен, - сердце сильными мощными ударами разгоняло кровь.
- Знаю, - криво улыбнулся он, настороженно застыв в дверях, будто не зная, чего от меня ожидать. Затем, наконец, что-то решив, отошел в сторону: - Заходи.
Я вошла и осмотрелась по сторонам. Тут, под землей, у него оказалось ничем не примечательное холостяцкое жилище, с минимумом необходимых вещей. Я тихо присела на край его кровати, вдруг очнувшись и ощутив, какую глупость совершила, придя к нему не прошенной гостьей. Разыскав его каким-то невероятным маниакальным образом. Жажда не ушла, но, очевидно, проснулось мое затуманенное сознание, когда тело, наконец, достигло своей цели.
- Я не могла заснуть, - оправдываясь, произнесла я, а пальцы уже нервно сминали его простыню. Я посмотрела на него: мои глаза, казалось, намеревались прожечь в нем дыру.
Андрей ничего не ответил, только нервно прошелся по комнате.
- Это мое убежище, тебе не следовало сюда приходить, - наконец, произнес он. Его слова болью отозвались в моем сердце. Мне так хотелось избежать разговоров и просто прижаться к нему, разделить с ним постель и кровь.
- И это несколько меня пугает, - закончил он и внимательно посмотрел на меня, очевидно, ожидая какого-то понимания в ответ. Я же только знала, что его слова отделяют меня от его тела, и это меня расстраивало. А холод в его голосе не предвещал ничего хорошего в будущем.
- Тебе не следовало сюда приходить, - снова повторил он, и на этот раз я поняла, что совершила непоправимую ошибку. Я вдруг остро осознала, что он уйдет, и я больше никогда его не увижу. Что ровно в тот момент, как я появилась на пороге его комнаты, я его потеряла, раз и навсегда. И исправить уже ничего нельзя. Жажда с новой силой накрыла меня. В последний раз быть с ним рядом, чувствовать его, сгореть, забыться. Я подошла к Андрею и приникла к его губам. Он ответил, но на этот раз его движения были резкими, а ласки - жестокими. Через несколько секунд он повалил меня на свою кровать и, сдернув шорты, взял грубо и без прелюдий. Но я извивалась и стонала, потому что именно это мне и было нужно - неистовая ярость, способная затопить мое отчаяние и голод, а не медлительность и нежность долгих часов впереди.
Жажда не исчезла, но близость с ним позволила мне ее пережить. Мне не хотелось вставать, не хотелось покидать его постель никогда. Хотелось вечно заниматься с ним любовью так, словно это наш последний раз, засыпать от усталости и вновь просыпаться с ним рядом. Но, пока я витала в грезах, он уже успел встать и одеться. И теперь возвышался неумолимым судьей над кроватью.
- Нам пора, - произнес он, - одевайся.
- Скоро рассвет. Оставайся, я доберусь сама, - я поднялась и стала натягивать свою скромную одежду, запоздало испытывая неловкость. А в моем сердце появился неприятный холод дурного предчувствия, заставлявший пальцы запутываться в футболке, а руки - дрожать.
- Ты не поняла, - медленно проговорил он. - Я больше не могу оставаться здесь.
- Почему? Потому что я разоблачила твое убежище? - не выдержала я. - Ты же знаешь, я никогда никому не скажу. Если хочешь, я забуду о нем сразу же, как только выйду наружу.
- Не забудешь, - он покачал головой, и я поняла, что несу чушь. Конечно, я уже никогда не забуду ни этот подвал, ни дорогу к нему. Каждый поворот и код на дверях навечно отпечатался в моей памяти. Потому что был важен для меня, как и он сам.
- Андрей, - жалобно пробормотала я, боясь услышать то, что он скажет мне дальше.
- Нам лучше расстаться, - слова ударили меня так, что я едва осталась стоять на ногах.
- Нет, пожалуйста, не надо...
- Мне жаль, - но его голос на самом деле был холоден и пуст. Он принял решение еще до того, как мы занялись сексом, и теперь лишь озвучил его. Я чувствовала себя больной и униженной. Мне хотелось закрыть глаза, открыть и проснуться в другой реальности, в которой я не приходила к нему, не совершала так и неосознанной мною до конца непоправимой ошибки, вернуться на день раньше, когда все было замечательно. Когда он бережно обнимал меня, заботился и любил... Любил ли он меня хоть когда-нибудь? Или все это была лишь игра, которую он счел слишком опасной и потому решил прекратить?
- Тебе не жаль, - выдавила я, и не узнала свой голос.
- Да, ты права, - зло согласился он. - Ты говорила, что найдешь дорогу сама? - Андрей в приглашающем жесте раскрыл дверь.
- Да пошел ты, - я бросилась за порог и дальше, прочь, по коридорам, и только выбежав на улицу, позволила себе разрыдаться. Я сползла спиной вниз по каменному изваянию, стоявшему возле музея, и заплакала навзрыд. Как в детстве, когда разбивала коленку, только коленки никогда не болели так сильно, как теперь болело сердце. Меня давила безысходность и чувство непоправимости произошедшего. Независимо от того, покинет Андрей свое убежище или нет, я знала, что теперь мне туда путь заказан. Мы больше не вместе, он ясно дал это понять. Едва начавшись, наш короткий роман, уже успел завершиться. Тело, помнившее Андрея, его запах делали разрыв еще более реальным и болезненным.
- Повторите, пжалста, - я едва не рухнула со стула, потянувшись за официанткой. Мой язык заплетался, но сердце безумным огненным шаром продолжало полыхать в груди и причинять нестерпимую боль - моей задачей было утопить его в алкоголе, утопить и забыть, пусть только на сегодняшний вечер, но завтра для меня все равно не существовало.