— Что это с ней? — настороженно уточнил я.
— Способность успокоения, — ответила Ксения. — Причем не первого ранга. Чувствуешь силу?
Я кивнул. Алешина улыбнулась, а затем привстала на носочки и поцеловала меня в щеку, не боясь того, что это кто-то увидит.
— Ну все. Тебе пора. До скорой встречи, Святогоров.
Заслышав фамилию, лекарь остановился. Обернулся:
— Это ваша сестра?
— Да, — я поспешно спустился с лестницы и подхватил Анастасию под локоть. — Я отвезу ее домой.
— Если понадобится целитель…
— Справлюсь с этим сам.
* * *
в просторной приемной Павловского дворца, сжимая в сухой ладони красную папку, сидел старик в форме охранного отделения.
Дверь открылась, и старик вздохнул. Встал с кресла. И осенил себя знаком Спасителя. Потому что только бог-Творец смог бы сейчас спасти его от праведного гнева.
Из кабинета вышел молодой секретарь с цепким взглядом:
— Проходите, — парень склонил голову. — Государь уже ждет вас.
Посетитель молча кивнул и шагнул в кабинет.
Внутри было темно. Горела лишь лампа на столе, за которым устроился крепкий мужчина с залысинами, тянущимися от висков. Морщины на его лице смотрелись глубже, а почти домашний гардероб делал его похожим на усталого барина, застигнутого за поздним ужином. Свет падал на хозяина и на портрет позади него, с которого на вошедшего сурово смотрел статный человек в мундире, покрытом орденами.
Под ногами не скрипнул паркет, а шаги заглушал коротковорсный ковер.
— Здравия желаю государь император Василий Петрович… — по уставному начал старик, но сидевший за столом мужчина только махнул рукой.
— Оставьте, князь, — сухо произнес он. — Докладывайте.
Начальник охранки прошел к столу и открыл папку.
— Да вы садитесь, — произнес Император и указал на кресло. — В ногах, как известно, правды нет.
Князь едва ли не скривился, поняв, что разговор предполагался долгим.
— Сегодня ночью был убит Александр Милорадович. Тело было обнаружено на пороге особняка, со странными рваными ранами. Князь был на ступенях в сопровождении девушки, урожденной княгини Федоровой. Сейчас она состоит в семье Святогоровых. Она была единственной, кто находился поблизости от князя в момент совершения преступления, — начал он издалека.
Щека Императора дернулась:
— Вы намеренно рассказываете мне то, что я и без того знаю? — раздраженно бросил он, уставившись в глаза старика.
— Прошу меня простить. Княжна не смогла рассказать ничего внятного. Девушка была в сильном шоке. С ее слов князь почувствовал опасность. Обернулся, активировал броню. А потом, в его груди появились дыры. Большие.
— Душегуб задержан? — нетерпеливо перебил Василий.
Начальник охранки покачал головой:
— Никак нет. Дружинники, которые были на месте, уверяют, что во двор никто не входил. И не выходил. Сотрудники охранного отделения и слуги семьи Муромцевых обыскали всю территорию. Проверили записи с камер.
— Дайте угадаю. И никого не обнаружили?
Старик кивнул:
— Так точно.
По лицу Василия Александровича поползли красные пятна. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. При этом стал удивительно походить на мужчину с портрета, что висел за его спиной.
— Вам не кажется, князь, что за последнее время погибло очень уж много людей из влиятельных семей? — вкрадчиво начал император. — Муромцевы, Добрынины, Алешины. Резня на празднике в честь Дня города. Теперь еще сын моего двоюродного брата. И это уже не шутки. В нем течет кровь моей семьи. Императорская, — последнее слово он произнес буквально по слогам и поднял палец вверх. — Это преступление, которому нет прощения ни на земле не на небесах. Мне кажется, охранное отделение не отрабатывает государевы деньги. А вы, Алексей Викторович, как считаете? Согласны со мной?
Он склонил голову и пристально посмотрел на князя в ожидании ответа. И так было ясно, что должен был произнести посетитель.
Старик открыл было рот, но Император его перебил с презрительной кривой усмешкой:
— И еще эти… объекты.
Василий толкнул ладонью лежавшую перед ним папку в сторону сидевшего в кресле князя. Тот немедленно ее открыл и пробежал глазами по строкам.
— Семья Карамазовых получает большое содержание. А за что, позвольте поинтересоваться?
— Алексей Юрьевич Карамазов и его команда относятся к инквизиторам Священного синода. Ваш батюшка Александр подписал указ…
— Мой батюшка был весьма добр ко всем, — перебил его Василий. — В первую очередь к черни и проходимцам. И поэтому он тихо умер в своей постели, не дожив до преклонных лет. Его щедрое сердце не вынесло всей несправедливости этого мира…
Император замолчал, сунул было руку в карман, но потом словно передумал и лишь погладил ткань стеганного домашнего пиджака, расшитого золотом по вороту.
Калинин промолчал. И относительно того, что Василию не стоило употреблять таблетки из синей коробочки с трилистником на крышке, которые он прятал в своем кармане. И о том, что он прекрасно знал, отчего умер Александр Иванович и дело было вовсе не в его «слабом» здоровье. Мягкая подушка, прижатая к лицу, оказалась непреодолимым препятствием для воздуха и продолжения царствования Александра «Кровавого». Вслух такое он озвучивать, конечно же, не стал.
Василий откинулся на спинку кресла и поморщился от боли. Помассировал виски.
— Алексей Карамазов явно не справляется со своей работой, — произнес он с нетерпением. — Только исчезнет один душегуб — уже второй тут как тут. Это укрепляет… ненужные настроения среди черни. Вы же знаете, что простолюдины считают того, в маске за народного Спасителя? Иконы на стенах в его честь рисуют? Ведомство должно быть реорганизовано. Я подобрал достойную замену.
— Но… — начал было Калинин, но Василий его перебил несколько истеричным голосом:
— Я сказал в течение недели! — он и хлопнул ладонью по столу.
— Слушаюсь, ваше Величество, — склонил голову ответил начальник охранки.
Василий довольно улыбнулся:
— А по поводу расследования убийства моего двоюродного племянника… Душегуб должен быть найден в течение двух суток. И выдан на расправу семье Милорадовичей. Хотя…
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу:
— Отец княжны Юсуповой же заточен в крепость как изменник государству? Может быть, его дочь решила отомстить Государю через родственника? — вкрадчиво спросил он.
— Свидетели…
— Ничего не видели, — раздраженно прервал император. — Надо подать виновного люду. Нам не нужен очередной повод для народного недовольства. Чернь станет бояться, если мы не укажем им на убийцу.
Калинин сдержался, чтобы не сказать, что простолюдины вовсе не переживают за аристократов.
— Нам нужно показать, что мы контролируем ситуацию, — продолжил император, беспокойно облизнув пересохшие губы.
Отчего-то именно в этот момент он показался куда старше своих лет. И еще Император выглядел хворым.
— Как нужно поступить? — уточнил старик, уже понимая, чего хочет Василий.
— Выстави ту девку виновной. А настоящего убийцу надобно найти и по-тихому удавить. Мне тебя учить?
Давить по-тихому император умел сам. Об этом начальник охранки тоже мудро не обронил ни слова. Лишь сдержанно кивнул.
— Свободен, — хозяин кабинета нетерпеливо отослал от себя посетителя взмахом руки.
Уже на пороге Калинин обернулся, заметив, как молодой еще мужчина, хранитель всей империи закидывает в рот голубую таблетку и запрокидывает голову с потерявшейся улыбкой.
Старик молча прошел по коридору, спустился по широкой лестнице, отмечая в нишах дворца неясные тени молчаливых охранников, сбежал по ступеням и только оказавшись на стылом ветру, тянущем с реки, выругался.
— Как бы ты не закончил как твой папенька, — прошептал он, не размыкая губ. Калинин даже в ярости всегда помнил, что и у стен есть уши.
* * *
Цареубийца ввалился в квартиру, негромко притворив за собой дверь. Поставил в угол сверток из мешковины. Стянул с головы маску-балаклаву и не разуваясь, прошел на кухню. Налил воду в чайник, нажал кнопку включения. А потом довольно улыбнулся: способности, или, как их называли здесь “Сила” не оставили его. Только он называл свои способности Волей. И сегодня Воля сработала как надо. И все вышло на редкость легко. Жандармы даже ничего не поняли. Не стали обыскивать дом, не устроили погоню. В мире, где он родился, все прошло бы куда сложнее.
Чайник щелкнул, и мужчина достал из шкафчика кружку. Щедро высыпал туда заварки и залил ее кипятком. Вернулся в комнату и устало опустился в кресло. Сделал глоток обжигающей жидкости, и довольно цокнул языком: напиток был восхитителен. Единственное, по чему он будет скучать, когда покинет эти земли, будет местный чай.
Он был здесь уже неделю. И этот мир ему основательно не нравился. Все было каким-то… неправильным, по сравнению с Гигаполисом. Миром, который здесь называли “Преисподняя”. Чудные они…
В Гигаполисе не было никаких аристократов и князей. А ресурсы там делились в зависимости от вклада человека в развитие района. По-честному. И сила там была у всех. И если бы не Самосбор — в районах царила бы идеальная жизнь. Соблюдай правила, не влезай куда не надо — и будет тебе счастье.
Цареубийца сделал еще глоток и блаженно прикрыл глаза: минус один. Кто там следующий в списке?
Глава 8 Наследство
Матвей уже встречал нас у ворот. И вид старого дворецкого был очень уж обеспокоенным.
— Князь, с вами все в порядке? — спросилМатвей, открывая дверь авто.
— Со мной да. А вот Анастасия…
Девушка неподвижно сидела на заднем сиденье машины, глядя куда-то вперед, в только ей видимую точку.
— Княгиня, — позвал я сестру.
Девушка обернулась в мою сторону, и я подал руку. Сестра безропотно приняла помощь и вышла из машины.
— Усмирение? — тут же спросил дворецкий и я кивнул:
— Я провожу ее и уложу спать.
Взяв стоявшую как статуя Анастасию под локоть, я повел ее по тропинке к дому. Чувствуя спиной пронзительный взгляд дворецкого.
* * *
Я открыл дверь и завел девушку в комнату.
— Осторожнее, — пробормотал, усаживая Анастасию на кровать. — Вот так.
— Подожди.
Она вдруг порывисто поднялась и начала снимать платье. Я ненавидел себя в этот момент, но с интересом посмотрел на стройную фигуру сводной сестры.
— Хватит пялиться, — беззлобно произнесла девушка и села на матрас.
— Начала разговаривать? — устало улыбнулся я. — Это хорошо.
Она немного помолчала. А затем произнесла:
— От тебя веет смертью, Святогоров.
— Вот как? — я удивленно поднял бровь. — С чего это?
Девушка вздохнула и монотонно продолжила:
— Разве Алешина тебе не рассказала? Наш отец был охотником на чудищ. Таких, как тот, что убил сегодня Милорадовича. Искал их по всей Империи по приказу Синода. И сгинул. Ты следующий. Потому что они вернулись.
Она обернулась ко мне, и на секунду показалось, что голос девушки расслаивался. А в глазах девушки блеснул какой-то нехороший огонек.
Я подошел к ней и сел рядом.
— Кто “они”?
— У отца была книга. Найди ее. Это важно.
— Но…
— Это очень важно. Она где-то в кабинете. Голограмма подскажет, где искать. — оборвала меня она. И легла на кровать. А через секунду засопела.
Я только пожал плечами. Взглянул на нее. Сейчас, под успокоительным заклинанием, она казалась такой беззащитной.
— Когда-нибудь моя доброта выйдет мне боком, — пробормотал я и накрыл девушку покрывалом. Погасил свет и вышел прочь из комнаты.
* * *
Сон не шел. И я просто ворочался в кровати, пока не сдался. Открыл глаза и уставился в потолок. Что за книга и где ее искать?
Я сел на кровати. Босые ноги опустились на ковер. Странно было ощущать под стопами мягкий ворс. В моем прежнем жилище пол был стылым и скрипучим.
Встал, на ходу снял с подлокотника кресла тренировочный костюм. Оделся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
На пороге виднелись два силуэта. Дружинники устроили ночной обход. Меня скрывал полумрак, и я прокрался в правое крыло.
За все время, пока жил в особняке, я не был здесь только единожды. В тот день, когда Синод признал меня наследником. Как-то раз хотел было попасть сюда, но дворецкий сказал, что еще не время. Он сослался на занятость. Теперь время пришло. Наверное.
Я приложил ладонь к панели, и замок пискнул. Ведущая в правое крыло дверь без скрипа открылась. И я вошел в коридор. Затопал к кабинету, в котором проходило мое вступление в права наследования. И едва я вошел, как в помещении тут же вспыхнул свет.
— Интересно, где может лежать ключ? — пробормотал я, осматриваясь по сторонам.
— Зачем он тебе?
Прозвучавший в тишине комнаты голос, заставил меня вздрогнуть. На ладони тут же вспыхнуло плетение очистительного пламени. Я резко вскинул голову, пытаясь определить, где говоривший. И облегченно вздохнул.
В углу светилась голограмма мужчины. Он стоял, скрестив руки на груди, и с интересом наблюдал за мной.
— Зачем тебе ключ? — повторила голограмма тем же тоном.
— Чтобы найти книгу, — произнес я.
Мужчина кивнул, словно бы мой ответ его устроил:
— Услышано. Иди за мной.
Он подошел к шкафу и указал на одну из книг. И я послушно потянул ее на себя.
Загудел электропривод, и тяжелая мебель медленно сдвинулась в сторону. На стене темнела пластина сканера:
— Открывай, если готов, — предупредил меня фантом со странной ухмылкой. И я приложил ладонь к поверхности.
Стена медленно разъехалась в стороны. Потянуло сквозняком, и я поежился от холода. А в черном провале загорелись лампы, освещая ведущую вниз лестницу. Мелькнула мысль, не зря ли я задумал это расследование. Но все же шагнул в проем.
Узкий коридор вывел меня к двери. И я с сомнением покосился на красную лампочку сканера. Выдохнул, собираясь с силами, и вновь приложил ладонь, чтобы войти.
Комната была небольшой. Стол, кресло, и несколько облаченных в броню манекенов вдоль стены. Напротив них висела доска, какие обычно используют в классных комнатах.
Я прошел к креслу, сел в него, взял ключ, который лежал посреди пустой столешницы и повертел находку в руке.
— Верхний ящик, — с готовностью подсказала голограмма.
Я отпер замочек и вынул пару перетянутых лентами блокнотов в кожаных переплетах. Открыл верхний на случайной странице. Да так и застыл с открытым ртом.
Здесь были собраны способности бойца света. Слова, которые создавали плетение, ранги… Я увидел то, о чем любой воин мог только мечтать — готовые алгоритмы, прописанные по шагам.
— Это… пробормотал я, листая страницы.
— Все, что удалось собрать нашей семье, — ответила голограмма. — Часть твоего наследства… сын.
На последнем слове голос дрогнул. Впрочем, может быть, мне это только показалось.
* * *
На утреннюю тренировку я вышел с трудом. Веки никак не хотели открываться, а недовольный голос внутри советовал “поспать еще часик”. Лишь с трудом мне удалось встать и отправиться во двор. И дело было не только в пробежке. А в книге способностей. Вернее, в плетениях, которые были там собраны.
В голове даже появилась крамольная мысль пропустить пробежку. И только большим усилием я смог подавить эту идею.
Пробежка прошла в штатном режиме. И я уселся на коврик для медитации. Торопливо забормотал слова, погружаясь в глубокий транс.
И оказался в привычной монашеской келье. А передо мной появились узоры, сотканные из нитей Света.
В приюте, где я рос, не было тренера белого цвета. И все, что я получил, было базовым набором. А теперь передо мной открывался новый мир.
У меня были Слова плетений, которые собирались поколениями. И я подошел к столу, на котором оказалась раскрытая книга моих умений. Взял гусиное перо и обмакнул его в чернильницу.
С каждым вписанным в книгу Словом, на стене появился новый узор. Стойкость, Отчаяние, Усмирение, Внутреннее пламя…
Здесь были и усиления, и способности для атаки, связки, которые выводили на серию, и каждое плетение я тут же активировал, наполняя Силой. И остановился я только тогда, когда понял, что исчерпал почти весь ресурс. Чернильница была пуста, а перо надломилось. Я посмотрел на стену. Вместо десятка узоров, на сером шероховатом камне теперь светились добрые полсотни. А ведь еще оставалось много того, что я не дописал. Ладно, сделаю это позже.
Я расслабленно закрыл глаза, выходя из транса.
Первое, что я ощутил, было боль от жесткого приземления на коврик. Во время медитации боец парит над землей, теперь же силы на плавный выход не осталось. А через долю секунды, мир отозвался звуками, запахами и болью в копчике.
— Осторожнее нужно быть, братец, — послышался за спиной ехидный голос. Я обернулся. Анастасия, которая только что отработала серию, стояла возле тренировочных манекенов, и лениво за мной наблюдала.