– Это у тебя дело, – Клайв задумчиво созерцал потолок. – А у меня – горе. Я в трауре и делами временно не занимаюсь. Моя матушка преставилась три дня назад, – с пьяной грустью добавил он, обращаясь к Лу. – Моя единственная и любимая матушка.
– Сочувствую. Моя когда-то тоже, – она отпустила решившего предаться унынию Клайва и обернулась к его брату: – Слушай, надо что-то делать! Он же сейчас проломит доски, и мы здесь все преставимся.
– Угу, – Рэнди покосился на вздрагивающую дверь.
– Давай так. Я открываю, он влетает, ты берёшь… – Лу стащила со стола скатерть и швырнула ему, – это. Р-раз – и на башку. Я напрыгиваю сзади ему на плечи. Ты – хоба – ногой в живот. Или в пах. Лучше в пах. Он орёт, мы его валим, он падает, стонет, ты садишься сверху. А потом… потом мы его свяжем. Ну и вырубим ненадолго, конечно.
За неимением альтернативы, это был прекрасный план, однако Рэнди даже не успел оценить их шансы на успех. Под очередным ударом деревянная панель с треском проломилась, и им пришлось импровизировать на ходу.
Рэнди тоже перестал держать брата, отчего Клайв плюхнулся на паркет и сопроводил недовольство парой ругательств. Никто его не слушал – Рэнди метнулся к двери, скручивая на бегу скользкий шёлк. Как раз вовремя, потому что Френн успел просунуть лапищу в образовавшуюся дыру, дотянуться до замка, а следом – и распахнуть дверь. Но стоило ему появиться в проёме, как Рэнди набросил скатерть на его широкую шею, дёрнул к себе, сводя концы крест-накрест.
«Вот же здоровый бугай! Такому вырваться – раз плюнуть».
И в этот момент на белобрысую лохматую голову с характерным шумом обрушился стул. А потом и сам Френн обрушился на пол бессознательной тушкой прямо к ним под ноги.
Рэнди, продолжая удерживать в руках оба конца скатерти, перевёл взгляд на Лу и обратно на Френна.
– А где «напрыгиваю сзади, по животу ногой, в пах» и это всё?
– Мне показалось, так быстрее, – просто ответила она и виновато пожала плечами.
Глава 5. Миссис Стедмен
«Ещё одна крошечная победа! Ради неё стоило задыхаться в душной грязной таверне, пропустить мимо ушей пьяные ругательства и закрыть глаза на инцидент в спальне».
Элберта с трудом подавила желание вскочить с кресла и захлопать в ладоши. Особенно, когда стеллаж за спиной Леджера расчертили яркие лучи. Это, конечно же, был добрый знак – выглянувшее из-за туч солнце будто благословляло на дело.
Пульс в висках Элберты стучал так оглушительно-торжествующе, что если бы Леджер продолжал говорить, она бы ничего не расслышала. А слушать его, тем не менее, было довольно приятно: сложись всё по-другому, этим низким глубоким тембром можно было заворожить любую аудиторию от мала до велика. Заворожить тембром, а следом – идеей, доводами в пользу того, что солярная энергия может легко потянуть за собой научно-технический прогресс.
– Ох, Леджер, – Элберта никогда бы не подумала, что будет так волноваться. – Я ужасно благодарна вам за то, что вы не отказались… что согласились помочь и… за то, что вам всё ещё… вам не безразлично дело профессора.
– Да нет… что вы… это я должен… вас… – он смутился. Покраснел, отвернулся, делая вид, что смотрит в окно.
Элберта улыбнулась. Её жгучая радость постепенно утихала, сменяясь не менее жгучим желанием разузнать как можно больше о профессоре Стедмене и его загадочной обсерватории.
– Вы пошли мне навстречу, отнеслись с пониманием… это дорогого стоит. Обсерватория… в маминых записях о ней было совсем немного. То есть… почти ничего конкретного. Вы бывали там вместе с профессором?
– Один раз. Очень давно.
– Вы помните, как туда добраться?
Леджер ответил не сразу. Какое-то время хмуро разглядывал пейзаж за стеклом, тёр переносицу и бесшумно шевелил губами.
– Туда… просто так не добраться. Это далеко. Очень, – наконец пробормотал он. – У самого экватора.
Внутри у Элберты всё оборвалось.
– Как… как у экватора?
Последнее она произнесла вслух, и Леджер принялся объяснять:
– Приэкваториальная часть Земли получает самое большое количество солнечных лучей. Там день всегда равен ночи, и только там солнце бывает в зените – светит вертикально вниз – дважды в год.
– Я догадывалась, что обсерватория не здесь… не в Элберте. – Слова давались ей с трудом. – Но не думала, что так… далеко от империи. Значит, надо плыть? Вам известны точные координаты?
– Нет.
«Что ж, вот и приплыли».
Но думать о том, что это тупик, Элберте было невыносимо.
«И не нужно, – решила она. – Браться за дело, чтобы опустить руки при первой же неудаче? Нет-нет, ни за что! Надо сейчас же успокоиться… выдохнуть. Кажется, Леджер говорил вполне искренне. Да и какой смысл скрывать местонахождение заброшенной обсерватории? Вероятно, если он напряжёт память…»
– Я понимаю, это было давно… многое позабылось. Но… может быть, вы всё-таки припомните… постараетесь припомнить? В маминых записях нет ничего подобного, но зато… у неё был ключ. Подарок профессора, ключ от обсерватории. Он здесь, у меня. Всё, что мне нужно – просто знать, в каком направлении двигаться…
– Вот как, – нахмурился Леджер. – Я могу… то есть… если не возражаете, конечно… Но я бы хотел… просил бы вас… позволить… на него взглянуть.
– Да, конечно, – Элберта отстегнула с шеи цепочку, сняла ключ, протянула на раскрытой ладони – пальцы слегка дрожали.
– Это же… – Леджер покрутил его в руке, придирчиво разглядывая со всех сторон. И почти сразу вернул. – Это… – Лицо Леджера ещё больше помрачнело, и глубокие морщины на широком лбу стали гораздо заметней. – Это самый обычный ключ от гаража.
У Элберты перехватило дыхание.
– Как от гаража?.. Вы уверены?
– Несомненно.
Она не сводила с него глаз.
«Нет, он не лжёт. Нет… едва ли. Тогда кто? Мама? Зачем? Впрочем, в дневнике на этот счёт не было ничего конкретного, только намёки, и хорошо бы срочно донести это до Леджера, не то лгуньей сочтут меня саму. Надо разобраться. Непременно во всём разобраться».
– Но… как же так… я думала… ещё и вензель… Видите ли, мама уделяла ему так много внимания… рисовала его… Минутку, я покажу вам.
Дневник лежал в запертом ящике письменного стола. Элберта нервно пролистала книжицу, раскрыла на нужной странице и вернулась к Леджеру.
– Вот, взгляните. Ключ, инициалы профессора, рядом нарисована эмблема обсерватории. Это же она?
– Вы… – Он смотрел на Элберту со смесью жалости и смущения. – Вы обращались к родственникам профессора? Пытались расспросить их?
Она опустила голову.
– Я хотела. Насколько я знаю, у профессора был только старший брат, и он давно умер. Кажется, его жена ещё жива. Только… просто не представляю, как бы я к ней пришла… что бы сказала. Я ведь совершенно посторонний человек. Она никогда меня не видела и…
– Если хотите, мы можем сходить вместе, мисс Вудвилл, – предложил Леджер и впервые за последние пятнадцать минут улыбнулся.
– О… это было бы замечательно! – Мысли Элберты закрутились вихрем на пару с вновь нахлынувшим воодушевлением. – Да, да, конечно, если мы вдвоём… А если миссис Стедмен ещё и вспомнит вас, будет и вовсе… – Элберта осеклась, нахмурилась, сжала в кулаке бесполезный ключ: – Но она всё равно может спросить, кто я такая.
– Я представлю вас своей невестой… – бодро начал он, но уже на середине фразы запнулся и покраснел. – Если вы, конечно, не… Ну… То есть…
– Нет-нет… почему же… По-моему, отличная мысль! Допустим, вы… м-м… накопили кое-какие средства и хотите снова заняться проектом профессора. А я… я поддерживаю вас в ваших стремлениях, так?
Леджер опять стал мрачнее тучи. Весь ссутулился, опустил голову, словно пытаясь казаться меньше ростом.
– Не думаю, что это удачная мысль, – пробубнил он, буравя взглядом ковёр. – Я не очень-то похож на… продолжателя великого дела профессора. Лучше сказать, что собираемся издать о нём книгу. Для университета. И вот… собираем информацию.
На мгновение всем сделалось неловко. Элберта тихо вздохнула – она невольно прошлась по больному в запале, но… в конце концов, не её вина, что Леджер свернул не на ту дорожку. Выглядел он, конечно, несравнимо лучше, чем вчера, однако был определённо прав. Не нужно навлекать на себя лишних подозрений. И ей самой стоит переодеться.
– Хорошо, – она ободряюще улыбнулась. – Так и скажем. И… называйте меня просто по имени, Леджер. Ну… для дела… и вообще.
– Нет-нет, – он замахал руками. – Я не могу называть вас по имени! – Видимо, заметив её недоумение, Леджер продолжил: – Сколько, думаете, девушек по имени Элберта в Рейнвилле? Лучше я буду называть вас… эм-м… мисс Грей? Да, Летиция Грей.
– Вполне подходит. – Сознание Элберты уже вовсю будоражили картины будущей встречи; спокойно сидеть в кресле ей становилось труднее. – Тогда… раз мы всё решили… Может быть, пойдём? Поедем?
Леджер замялся, не особо разделяя её энтузиазм.
– Вот так с бухты-барахты? Прямо возьмём и заявимся к ней?
– Представимся, начнём издалека, – Элберта пожала плечами. – Пожилые леди обычно одиноки и любят поговорить. А что вы предлагаете?
– Может, стоит позвонить и договориться о встрече?
– Я не знаю номера. И не знаю, сколько времени понадобится, чтобы его найти. И потом… вы уверены, что миссис Стедмен согласится встретиться? Лучше прийти и уже на месте… Попытаться наладить контакт. Она увидит нас… вас… Может быть, вспомнит… поймёт, что мы… в общем, что у нас самые хорошие намерения. Во всяком случае, это будет быстрее.
У неё получилось его убедить, и Леджер кивнул.
– Хорошо. Но нам всё равно понадобится адрес, – он виновато развёл руками. – К сожалению, профессор не любил рассказывать о своей семье, а я… признаться… никогда не интересовался его родственниками.
– Адрес у меня есть, – Элберта прикусила губу, вспоминая. – Это в Блэквуде, напротив знаменитой пекарни Нормана.
– Далековато, – нахмурился Леджер.
– На паромобиле доберёмся за полчаса.
***
Машина замедлила ход, и Элберта вгляделась в незатейливый пейзаж за окном: тут и там растрёпанные кустарники, старые дубы, маленькие домишки, прячущиеся за буроватой листвой. В приоткрытое стекло сладко тянуло свежей выпечкой.
Её волнение никуда не делось, но присутствие Леджера придавало уверенности и бодрости: теперь она хотя бы была не одна. Верный Лесли, однако, не разделял её радостного нетерпения и всю дорогу подозрительно посматривал на Леджера в зеркало заднего вида. А тот хмурился, морщил лоб, потирал челюсть, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера и гадая, чем не угодил водителю мисс Вудвилл.
– Здесь, мэм? – нарушил молчание Лесли.
– Сдайте немного назад, к аллее. – Убедившись, что паромобиль надёжно скрыт в тени деревьев и его вряд ли можно разглядеть из окон ближайших домов, Элберта кивнула. – Да, тут, пожалуйста.
Лесли вышел первым, открыл ей дверцу, протянул руку – и когда она оперлась на неё, тихо проговорил, почти не разжимая губ:
– Вы уверены, мэм, что можете… доверять этому человеку?
– Да, всё в порядке.
– Я могу сопрово…
– Не нужно, – поспешно перебила она, завидев Леджера, выбирающегося из салона. – Просто ждите нас здесь.
Лесли молча прислонился к машине, меланхолично достал из кармана курительную трубку, – но весь его вид выражал озабоченность и недовольство.
– Я не очень-то ему нравлюсь, – справедливо заметил Леджер, когда они направлялись к нужному дому.
– Ерунда, не берите в голову, – отмахнулась Элберта, сосредоточив своё внимание на ступеньках под ногами. Они были частично покрыты мхом и влажно блестели от недавнего дождя: как бы не упасть. – Готовы? Тогда я звоню, – она нажала на круглую кнопку, а затем – для верности – несколько раз постучала тяжёлой ручкой в форме подковы.
Из дома донеслась подозрительная возня, как будто впопыхах двигали мебель, елозя ножками по паркету, и гремели посудой. Через пару мгновений всё стихло, и Леджер уже собирался постучать снова, когда с той стороны донеслось покашливание и шаркающие шаги.
– Кого это принесло в такую рань? – скрипучий голос звучал откровенно недовольно.
«Что ж, отличные новости. Миссис Стедмен жива… и дома».
Элберта вопросительно взглянула на Леджера и на себя. Мол, если ответит он, старуха может напугаться, но если услышит приветливую женскую речь…
Леджер покорно отступил на шаг назад.
– Доброго вам утра, мэм! – Элберта на всякий случай заговорила громче обычного, вдруг у старушки неважно со слухом. – Вы уж простите, что без предупреждения. Хотелось бы миссис Стедмен увидеть.
– С какой целью, милочка, вы желаете меня видеть? – после небольшой паузы проскрипел из-за двери всё тот же голос.
– О-очень нужно с вами поговорить, – мягко протянула Элберта. – Меня зовут Летиция Грэй, я работаю в «Муррее», это издательский дом. Может быть, вы слышали?
Судя по напряжённому сопению, хозяйка дома не особо интересовалась такими вещами и находилась сейчас в больших сомнениях. Но, вероятно, любопытство перевесило остальное, и послышался щелчок открываемого замка.
Прямо на них уставились два немигающих водянистых глаза. Выходить наружу миссис Стедмен не спешила и впускать кого-то внутрь – тоже: одна тощая дряблая рука с вздувшимися на запястье тёмными венами упёрлась в дверной косяк, вторая зачёсывала под помятый капор жидкие седые пряди.
Элберта сглотнула и постаралась улыбнуться как можно более доброжелательно.
– Ох, благодарю, спасибо, мэм. Очень милый дом у вас.
– Мы можем войти, миссис Стедмен? – послышался зычный баритон Леджера.
– А это что за хмырь?
– А… это мой жених, мистер Эквилл. Мистер Эквилл – бывший студент профессора Джоэла Стедмена.
Костлявая пятерня дёрнулась и скрылась в полумраке так же быстро, как до этого появилась. Щель заметно уменьшилась.
– Что вам нужно?
Элберта в растерянности перевела взгляд на Леджера и схватилась за край всё ещё приоткрытой двери обеими руками.
– Пожалуйста, выслушайте, миссис Стедмен! Вы могли бы нам помочь… Я работаю в издательстве, и мы с мистером Экви…
«Какая же сильная старуха! Ещё чуть-чуть, и створка придавит пальцы».
Если бы не Леджер, ей удалось бы захлопнуть дверь прямо перед их носом. Но «жених» Элберты успел вставить ногу в исчезающую на глазах щель.
– Мы с мистером Эквиллом собираем информацию о профессоре… мы и о вас напишем, обязательно! Давайте поговорим и…
– Миссис Стедмен, – подключился к уговорам и Леджер. – Мы пришли к вам с миром и не уйдём, пока не поговорим, – с этими словами он толкнул дверь плечом: сначала осторожно, потом гораздо смелее и сильнее, в два счёта отпихивая «радушную тётушку» Элберты в сторону.
Она проскользнула вслед за ним.
В холле отвратительно пахло затхлостью и чем-то ещё. Чем-то странным, почти как в аптеке или приёмной доктора. Однако полдела сделано – они внутри. Вторая половина, тем не менее, обещала быть нелёгкой.
«Как бы задобрить эту старую каргу?»
– Это нападение! – возмутилась та, мигом напоминая о себе. – Подите вон или я вызову полицию! Между прочим, у меня есть ружьё. И оно заряжено.
– Что вам известно о вашем зяте? – окончательно смирившись, что на гостеприимность рассчитывать не приходится, Леджер пошёл напрямую. Или напролом, что в данном случае было одним и тем же.
– Что он давно сдох, – ухмыльнулась миссис Стедмен. С несвойственной её возрасту прытью отскочила назад и схватила валявшуюся на полу кочергу. – Убирайтесь! Не то…
Дело принимало совсем скверный оборот.
«Вот ведь чокнутая ведьма!»
– Вы… неправильно нас поняли! О, прошу вас, положите это… – Элберта придвинулась к Леджеру, не оставляя попыток исправить ситуацию. – Давайте просто поговорим как… просто как нормальные… Мы можем… заплатить за информацию.
– Заплатить? – в старушечьих глазах вспыхнул неподдельный интерес. – Сколько?
– Десять шиллингов. – В сумочке Элберты лежало гораздо больше, но стоило начать с малого, оставив простор для торга.
– За кого вы меня принимаете? Маловато будет.
– Ну… Можно добавить ещё пять. Поймите, мы совсем не богаты.
– Богаты – не богаты. Мне какое дело? Я вас не звала. Вы сами ко мне припёрлись чуть ли не с первыми петухами, – нахально фыркнула миссис Стедмен. – Тридцать шиллингов. – Она недвусмысленно протянула руку, не выпуская из другой кочергу.
– Хорошо.
– Нет! – резко подался вперёд Леджер. – Сначала расскажите, что вам известно. Деньги потом. Милая, – гораздо мягче добавил он, обращаясь теперь к Элберте. – Ты же знаешь… Пожилые люди склонны путать многие вещи и ошибаться.