– Ничего, я потом из бюджета возьму, – пробормотал Император. – Что такое личное по сравнению с общественным благом! – голос Императора окреп. – Что такое эти жалкие 25 (пусть даже метрических!) тонн денег – по сравнению с тем, сколько всего ценного этот гадский Чужка каждый день крадет из нашей любимой Галактики!… в пользу этих наших проклятых партнеров по Местному Скоплению??
В ответ на эту благородную речь Проникаев только и смог сказать:
– Служу Вашему Императорскому Величеству, да живет оно вечно!
– Короче, я тебе пришлю личный Императорский дрон. Там будут деньги. Жди. Постараюсь побыстрее, – сухо закончил император. Тут ему в голову пришла другая мысль, и он снова обеспокоился. – А если гадистр все-таки откажется взять ишака?
– Не откажется, Ваше Императорское! Жадаи чудовищно жадные, а тут такая гора денег! – уверенно сказал Проникаев. – Хотел было сказать, что он маму родную за эту сумму продаст, но это будет неточность. Родную маму он продаст значительно дешевле.
– Ну а если все-таки откажется?
Проникаев развел руками.
– Вот что, Проникаев, – голос Императора окреп. – Тогда пытай его этой кучей. Пытай деньгами. Жги, порть, писай на эти деньги, делай что хочешь. Мы должны получить информацию о Чужке, и все тут!
– А как же прогрессивная Вселенная? – спросил Проникаев.
– А пусть она засунет свои права гуманоида в прямую кишку этого гуманоида! – рявкнул Император. – В крайнем случае, сдам им в аренду какую-нибудь планетную систему. Пусть подавятся. Наша «Туманность Андромеды», слава Персею, большая Галактика. Выкрутимся как-нибудь. Ты мне только Чужку найди, а там и помирать не стыдно, – всплакнул в трубку Император.
– Ну что вы, Ваше Величество! – растрогался Проникаев. – Живите себе вечно, никто не против!
– Короче, Проникаев. Ожидай дрон с деньгами. Конец связи, – сказал уставший от беседы Император и отключился.
– Короче, Знаменский! – сказал Проникаев Сене, который сидел на Гадистре, все еще не вышедшем из своего нокаута, и клевал носом. (Все-таки была ночь).
– А, что? – Сеня проснулся.
– Короче, Знаменский! – строго сказал Проникаев. – Все, о чем я говорил с Императором, – ты ничего этого не слышал.
– А я и не слышал, – отвечал Сеня, хлопая ресницами, как девушка. – Да я вообще спал! Ты же видел.
– Но Знаменский, похоже, всё-таки всё разболтал, – выкрикнул развязный курсант с «камчатки». Иначе бы откуда, господин майор, вы все это знали?
– Курсант Махрович, выйдите немедля за дверь! – приказал разозленный Честнов. – На вас будет написана докладная начальнику Высшей Школы. Я не посмотрю, что у вас дедушка – почетный генерал-прапорщик в отставке!
Честнов подождал, пока наглый курсант не покинет аудиторию, и продолжил.
– Итак, товарищи курсанты, Проникаев приказал Знаменскому разбудить Гадистра. Но перед этим…
– Перед тем, как мы разбудим гадистра, слушай официальный приказ Императора, – сказал Проникаев Сене. – Он таков. Гадистра не пытать, но подкупить. С минуты на минуту сюда прибудет Императорский дрон с деньгами.
– Отдать ему 20 метрических тонн космоюаней?? – возмутился Сеня.
Похоже, что он все же кое-что слышал из разговора Проникаева с Императором.
– Ибо оба собеседника достаточно громко орали во время своей телефонной гипер-беседы, – пояснил Честнов.
– Отдать ему такую туеву хучу денег? – возмущенно вскричал Знаменский. – Да лучше я его придушу собственными руками, или запинаю ногами, или, на худой конец, перееду лимузином!
– Я тебе перееду, – холодно ответил Проникаев. – Ты военный человек, Знаменский, знаешь не хуже меня, что приказы не обсуждаются. Сказано подкупить – значит подкупить.
– А если он не подкупится? – Сеня задал тот же вопрос, что и Император.
– А если не подкупится, – оскалился Проникаев, – тогда Император приказал жестоко пытать.
– Ага, – сказал Знаменский. – Это другое дело. Тогда мое настроение стремительно улучшается. От чистого сердца – ab imo pectore – желаю ему ни за что не подкупаться! – заявил Знаменский, еще раз демонстрируя эрудицию, нехарактерную для офицера «убойного отдела».
– Посмотрим, – ухмыльнулся Проникаев. – Буди гадистра. У тебя есть «живая вода»?
– Обижаешь, майор, – сказал Знаменский и извлек из кармана небольшой флакончик.
«Живой водой» на жаргоне сыскарей называлась вытяжка из оборонительных желез эриданского вонюрника, которая обычно применялась для «лечения» запирающихся преступников.
– Дай ему немного, – приказал Проникаев, – но только смотри не переборщи.
Знаменский достал из кармана бельевую прищепку и повесил себе на ноздри. Проникаев же просто зажал нос пальцами.
Затем Знаменский очень осторожно отвинтил колпачок флакона и на долю секунды сунул его все еще валявшемуся на земле Гадистру под нос. После чего мгновенно и накрепко завинтил флакон спецпробкой.
Эффект проявился тут же и был трескучим: гадистр мгновенно «воскрес», вскочил на ноги и принялся носиться по замкнутому кругу, при этом воя и вопя.
– Ну что ты кричишь, как альдебаранский амарал? – укоризненно сказал гадистру Проникаев. – Мы на Космоюаньском, между прочим. Чуть дальше – уже коттеджи начинаются: во-первых, людей разбудишь, а во вторых, разбудишь заодно и своих коллег-жадаев, которые тоже там живут. Ну и что они про тебя подумают тогда?
Эти суровые, но справедливые слова отрезвили гадистра. Он перестал вопить, а вместо этого стал жалобно и безнадежно подвывать, – как Акела, который промахнулся.
Как раз в этот момент в небе появилась летающая тарелка.
Но это была не обычная летающая тарелка с зелеными человечками. А напротив – личный Императорский дрон с деньгами.
Дрон снизился, и в его брюхе стал открываться люк.
Когда люк открылся полностью, из него на землю хлынули космоюани.
Опорожнившись, Императорский дрон задраил люк и отбыл по месту постоянной дислокации – в гараж Большого Императорского дворца.
– Оперативненько, Ваше Величество, – одобрил Проникаев.
– Ничего себе… – округлил глаза Знаменский. – Ну и куча. Будто ящеромамонт на анаболиках тут пробегал.
Гадистр тоже перестал носиться с угольком в заднице и встал как вкопанный, вперив ястребиные очи в деньги.
Он даже подвывать и скулить забыл.
– Видишь? – сказал ему Проникаев. – У тебя два варианта: либо ты говоришь нам, где Чужой, и получаешь за это всю кучу лавандоса; либо мы тебя зверски пытаем деньгами и добиваемся, чтобы ты сказал, где Чужой. Выбирай. Все равно полюбас расскажешь, но Император приказал, чтобы свобода выбора была у каждого космического негодяя.
– Вступить в половую связь с Мисс-Галактикой-2344 или получить звездолюлей? – раздумчиво произнес Гадистр. – Лучше, конечно, первое. Аллегорически выражаясь. То есть лучше подкуп от антинародного режима, чем зверства того же режима.
– Соображаешь, – одобрил Проникаев.
– А какие у меня гарантии, что я действительно получу эти деньги в обмен на информацию о Чужом и, соответственно, предательство своих? И что вы же меня потом не уберете как свидетеля?
– Никаких, – сказал Проникаев. – Шучу, шучу. Личное подтверждение Императора тебя устроит?
– Плюс космолет отсюда до Мондона.
– Если Император согласится. Лично я предпочел бы видеть тебя в Галактическом Централе, но Император добр и милостив, – сказал Проникаев. – А вот какие у нас гарантии, что ты сообщишь правдивую информацию?
– Да вы лично можете проверить. То есть Император может, – засмеялся Гадистр, видно, забыв, как он плакал не далее как три минуты назад.
После этой фразы Гадистр прикусил язык, так как скумекал, что ляпнул лишнее.
Но Проникаев все понял.
– Немедленно выезжаем, – крикнул он Знаменскому.
– Куда?
– Во дворец, ёпрст!
– Зачем??
– Знаменский, ты идиот. Хотя я тебя все равно люблю как сыскаря, – сказал Проникаев. – Чужой сидит во дворце Императора, понял?
– Как ты догадался?
– Я же сказал, Сень, что ты идиот. Слышал, как Гадистр только что ляпнул, что Император сам может проверить, где сидит Чужой? А что это значит?
– Чужой сидит во дворце… – прошептал Знаменский.
– Точно. Заводи громокот in un momento. Надо спасать Императора. Зверь опасен.
– Минуточку, минуточку, – заныл Гадистр, мысленно кляня себя за прокол. – Но деньги-то мне дадут?
– А за что? – удивился Проникаев, надевая шлем. – Ты же сам все сказал, так что деньги тебе не полагаются. Благодари свою умную голову. А кроме того, ну на хрена тебе такая куча бабла? Лопнешь ведь от жадности твоей.
– Бабла не бывает слишком много… – прошептал Гадистр.
– Ну извините. Знаешь, у нас в Галактполе раньше такой плакат висел: «НЕ БОЛТАЙ!» К тебе тоже относится.
Проникаев, наконец, надел шлем.
– Ты пока посторожи лавандос, и никуда не уходи, – наказал он Гадистру. – За деньгами скоро имперские штурмовики прилетят. Если они хоть одного космоюаня недосчитаются – ну, ты же знаешь имперских штурмовиков, – засмеялся Проникаев.
Гадистр аж зашипел с досады.
Проникаев уселся в седло космоцикла и пристегнул гравиремни.
– Газуй, Знаменский! – скомандовал он. – Да не жалей глюонов. Не куда-нибудь – самого Императора спасать едем!
– Стойте! – вдруг мартовским котом заорал Гадистр. – Ведь вы же не знаете, в какой комнате дворца сидит Чужка! А комнат во дворце много!
– Точно, – медленно произнес Проникаев. – Знаменский, не газуй пока. Так в какой комнате, ты говоришь, сидит Чужой?
– Я еще пока ничего не говорю, – заявил Гадистр. – Я больше НЕ БОЛТАЮ. Как ты мне посоветовал, Проникаев. Ты ведь знаменитый Проникаев, правильно?
– Правильно, – Проникаев вдругорядь снял шлем. – Быстро учится, Гаденыш, – сказал он Знаменскому.
– Мерси за комплимент, – разулыбался Гадистр.
– Ты пока рано радуешься, Гад, – сказал Проникаев с угрозой. – Радоваться будешь, когда в Мондон попадешь.
Гадистр решил не злить такого опасного человека, как Проникаев, и потому язвить в ответ не стал. Вместо этого он попросил связать его с Императором.
Проникаев достал из кармана «вертушку» и нажал на кнопку. Когда Император снял трубку, майору показалось, что голос Императора какой-то не такой. Необычный какой-то.
– Вроде натянутой струны балалайки, – пояснил майор Честнов и для наглядности показал курсантам балалайку.
– Ваше Величество, это снова я! – отрапортовал в трубку Проникаев.
– И какая неожиданность, и кто бы мог подумать! – отвечал Император.
– Короче, Гадистр рассказал, где Чужка.
– Да ну? И скажите пожалуйста! – голос Императора стал еще более язвительным.
Проникаев отнял трубку от уха и внимательно посмотрел на нее. Потом снова приложил к уху.
– Ваше Величество, Гадистр сказал, что Чужой во дворце! Вот только пока не говорит, в какой именно комнате!
– В какой комнате? А я тебе скажу, в какой. В Главном Рабочем кабинете Императора, под ковром, – довольно спокойно проговорил Император.
– Откуда знаете?? – похолодел Проникаев. От волнения он даже забыл добавить «Ваше Величество».
– Да потому что я сейчас нахожусь в этом самом кабинете, идиот! – зло ответил Император.
«Это как же тебя туда занесло, ведь сегодня воскресенье, выходной?» – подумал Проникаев. А вслух сказал:
– Ваше Величество, ничего не предпринимайте. Ведите себя как обычно. Не пытайтесь самостоятельно поймать зверя. Я немедленно выезжаю на обезвреживание.
– Жду не дождусь, – вяло произнес Император и бросил трубку.
– Знаменский, по коням! Запускай реактор мгновенно! – рявкнул Проникаев и побежал к космоциклу, на ходу обратно надевая шлем.
– Ээ, любезные, а как же я? – заныл Гадистр. – Вы обещали мне, что соедините меня с Императором.
– Я щас свой сапог с твоим личиком соединю, – мило улыбаясь, пообещал ему Проникаев.
– А как же номер комнаты? А как же деньги?
– Номер твоей комнаты тебе сообщат в Галактическом Централе, – сказал Проникаев. – А деньги Императора вернутся снова к Императору. Короче, ожидай имперских штурмовиков, они сейчас приедут за деньгами и тобой. И ежели, упаси Персей, хоть один космоюань пропадет… – Проникаев не стал договаривать.
Он также не стал смотреть, как расстроенный Гадистр умеет красиво разводить руками, а приказал Сене газовать.
Сеня газанул что есть мочи.
Из всех выхлопных труб космоцикла повалил зловещий черно-багровый дым, он прыгнул вперед и вскоре растаял в ярких лучах восходящего Альфераца.
На шоссе остались: лимузин, большая куча баблоса и какой-то плачущий негр, в котором – если внимательно посмотреть – можно было с некоторым усилием опознать Гадистра №4.
…Глюонный космоцикл со Знаменским и Проникаевым неудержимым вихрем промчался по лестницам и коридорам Большого Императорского дворца. А затем с визгом затормозил у двери Главного Рабочего кабинета Императора.
Здесь стояло двое имперских штурмовиков с узкополосными дезинтеграторами наперевес и лицами под цвет их силовой брони.
То есть белыми.
– Пп-рриказанно нни-кко-го ннне… – начал один из них.
– Я майор Проникаев, а это – капитан Знаменский, – заявили Проникаев и Знаменский. – Чистильщиков вызывали? – прибавил Проникаев.
– Вызывали… выли.. вали… дол есть? – отрапортовал имперский штурмовик.
– Валидола нет, – сказал Проникаев. – Но есть вот это. – Он протянул штурмовику флягу.
– Что это?
– «Белое безмолвие». Сверху спирт, снизу водка. Пей и товарищу дай. Какой-то он бледный. Заболел, что ли? – спросил Проникаев.
– Ой, господин Проникаев, – наконец узнал его штурмовик. – Мы вас так ждали, так ждали… Он жадно отхлебнул из фляги, закашлялся и дал напарнику.
– Чужой нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь… – дрожащим фальцетом затянул второй штурмовик, отхлебнув спирта с водкой.
– Ну, ты это, паря, не раскисай! – прикрикнул на него майор. – Ты ведь все-таки имперский штурмовик. А не девушка в ажурных колготках!
В это время Знаменский допрашивал первого штурмовика:
– Что там? – он ткнул пальцем в закрытую дверь кабинета. – Доложите обстановку, сержант.
– Что там? Там того, этого… Рычит.
– Кто рычит? Его Величество? А на кого он рычит? – не понял Проникаев.
– Нет, к сожалению, не Его Величество. А наоборот, – отвечал штурмовик. – Чужой. Залез под ковер и рычит. На Его Величество.
– Зачем? – с любопытством поинтересовался Знаменский.
– Он вымогает деньги у Его Величества.
– Кто, Чужой?? – удивился Проникаев.
– Так точно. Залез под ковер и проводит подковерную интригу. Рычит на его Величество и требует отдать ему все деньги и все термобозонные боеголовки нашей Галактики! – продолжил штурмовик.
– Вот как? – поднял бровь Проникаев. – А термобозонного заворота кишок он не боится?
– А еще он ругается на Его Величество неприличными словами! – наябедничал первый штурмовик.
– Это вообще уже ни в какие ворота не лезет! – резюмировал второй штурмовик.
– Соглашусь, – задумчиво проговорил Проникаев. – Достать его не пробовали из-под ковра?
– Никак нет! – синхронно рявкнули оба штурмовика.
– Правильно, – похвалил Проникаев. – Таким делом должны заниматься профессионалы! Стойте тут и охраняйте кабинет, пока мы работаем. Отвечаете головой за сохранность ценной двери в стиле «ампир»!
Действительно, надо было как-то взбодрить и поднять моральный дух штурмовиков. «Потому что пускающий сопли имперский штурмовик не нужен – это и Чужка умеет», – подумал Проникаев.
– Пошли, Знаменский! – скомандовал майор и решительно распахнул дверь кабинета.
– Проникаев – это человек, словно выкованный из брони звездного крейсера 1-го класса. Но когда он взялся за ручку двери Большого Императорского кабинета, сердце его кольнуло, а в душу закралось нехорошее предчувствие. Он приготовился к худшему, – рассказывал Честнов.
Половина курсантов к этому моменту лекции увлеченно грызла ручки, так как момент и в самом деле был напряженным.
– Но худшего, к большому облегчению для майора, не случилось! – объявил Честнов. – Открыв дверь кабинета, он увидел Императора (да живет он вечно) живым и здоровым!
– У Проникаева как-то сразу отлегло от сердца. Однако расслабляться было рано.
Стоя на пороге кабинета, Проникаев оценил обстановку.
Большой Императорский Рабочий кабинет действительно был большим.
У задней стены стоял Большой Рабочий Императорский стол с двумя приставными столиками, за которые обычно садились министры и бояре, когда они удостаивались вызова к Государю Императору.
На этот раз за приставными столиками никого не было, а вот за Большим Столом сидел сам Император. Он казался спокойным, только был очень бледен.