– Железные нервы у Его Величества! – тихо восхитился Знаменский на ухо Проникаеву.
Справа и слева от императора стояли защищавшие Его Величество андрогвардейцы с дезинтеграторами. Лица у них тоже были бледные, колени немного тряслись, – но в целом они выглядели браво.
– И у гвардейцев нервы железные, – снова восхитился Знаменский.
– А то, – подтвердил Проникаев.
Он бегло осмотрел кабинет.
Император сидел за столом, андрогвардейцы сгрудились вокруг него, по ту сторону массивного стола.
По сю сторону на полу лежал роскошный квадратный длинноворсовый ковер. По центру он бугрился. Из-под ковра доносилось негромкое, но угрожающее рычание.
– Ага, – сказал Проникаев, – вот оно.
– Ага! – передразнил Проникаева молчащий до того Император. – Явились, не запылились. Вот полюбуйтесь на них! Государь Император подвергается подковерной атаке в собственном дворце, а в это время майор Проникаев шляется неизвестно где! Бардак в Галактике, – сварливо резюмировал Император.
– Виноват, Вашество! – бойко отвечал Проникаев. Он понимал, что на Императора не стоит обижаться: всякий пришел бы в дурное настроение в той ситуации, какая сложилась в Большом Рабочем кабинете.
– Ну и что ты стоишь столбом, Проникаев?? – продолжал бушевать Император. – Ты собираешься что-нибудь предпринимать, или я к тебе напрасно обратился?
– Собираешься, – ответил Проникаев. – Айн секунд, Ваше Величество!
И Проникаев достал кастет и наручники.
– Кому-то придется вступить в подковерную схватку, – сообщил он Знаменскому.
– Я, я! – обрадовался Знаменский, как хорошист, получивший пятерку. – Я полезу под ковер и арестую негодяя!
Проникаев с сомнением посмотрел на Знаменского.
– А что? – продолжал убеждать Сеня. – Я в детстве занимался борьбой дзюдо и немного каратэ!
– Это, конечно, похвально, – заметил Проникаев, – но вот конкретно борьбой «подковерная» ты владеешь?
Знаменский пожал плечами.
– Судя по тому, что ты до сих пор капитан, – не очень-то ты ей владеешь, – заключил Проникаев.
Знаменский надулся.
– Ах, кто бы говорил, – отпарировал он. – Сам ты… Всего лишь майор. Всего на одно звание выше.
– Но все-таки выше, – не уступал Проникаев. – Ситуация сложилась такая, что мы должны использовать малейший козырь, которым располагаем. Поэтому пойду я.
– Ну вы там полезете наконец под этот треклятый ковер или так и будете рамсы путать? – разозлился Император.
– Fünf minuten, Государь! – рявкнул Проникаев и показал Императору успокаивающий жест.
– Значица, так, Знаменский, – сказал Проникаев Сене. – Никогда не имей привычки спорить со старшим по званию! Под ковер полезу, конечно, я. Ты будешь находиться над ковром и следить за тем, чтобы Чужка не вырвался. То есть: как только ты увидишь его вылезающую харю, ты должен что есть мочи бить по ней кирзовым сапогом. Усек диспозицию?
– Так точно, товарищ майор! – отчеканил все еще обиженный Знаменский.
Проникаев посмотрел на кастет и наручники, которые он держал в руках, секунду подумал, и достал из своего бездонного кармана еще и строгий ошейник для ротвейлера с прочной стальной цепочкой.
– Теперь порядок, – сказал он и полез под ковер.
– Ну вот, товарищи курсанты, мы и приближаемся наконец к развязке! – взволнованно сказал Честнов. Он подошел к кафедре, рывком взял большой графин бодрящего напитка «хунтар», прекрасного зеленого цвета и восхитительного на вкус. Честнов не стал наливать его в бокал, а вместо этого выпил залпом из горлышка и до дна.
– В горле пересохло – длинная лекция, – пояснил он.
Промочив горло и взбодрившись, майор Честнов продолжил.
– Итак, Проникаев вооружился кастетом, наручниками и строгим ошейником и полез под ковер Императорского Рабочего кабинета, где, как мы помним, сидел Чужой, нагло шантажировавший нашего Государя Императора.
Под ковром было душно и темно.
К тому же ковер в Большом Кабинете был большой.
Когда Проникаев залез под ковер, он поначалу не смог никого обнаружить в подковерном пространстве.
Потому что Чужак тоже был не дурак. Он прекрасно понимал разницу между имперским штурмовиком и майором Проникаевым, вооруженным кастетом и наручниками. Не говоря уж про ошейник с поводком.
Поэтому, когда Проникаев погрузился в подковерное пространство, Чужой не стал на него рычать. Он затаился в засаде, надеясь застать майора врасплох.
Еще он везде напускал соплей, чтобы Проникаев поскользнулся и получил травму.
Такими хитрыми и подлыми приемчиками Чужка намеревался одолеть майора Проникаева.
Но майор не испугался.
Он брезгливо вытер руки одноразовым носовым платком и тут же надел галактполовские спецперчатки.
«Сейчас я тебе устрою сопли», – раздраженно подумал Проникаев.
– Кис-кис-кис! – вслух негромко позвал он.
Так как Чужак на «кис-кис-кис» не купился, Проникаеву ничего не оставалось, как по-пластунски продвигаться вглубь подковерного пространства.
«Ну, попомнишь ты у меня это ползание под ковром, скотина», – подумал Проникаев.
Чужой по-прежнему не издавал ни звука и не обнаруживал себя.
Проползав за Чужкой под ковром около пяти минут и не обнаружив животное, Проникаев подумал, что так можно ползать до самой пенсии. А выходить на пенсию майором не входило в планы Проникаева.
«Ладно, ты хитрый, но мы тоже не пальцем деланные», – мысленно сказал Чужому Проникаев.
Он сделал вид, что таки поскользнулся на соплях Чужки, которые в изобилии были размазаны под ковром, упал и сломал ногу – и теперь он беспомощен.
– Ой, горе-то какое! Ой, что ж это деется! Ой, больно-то как! – громко стонал и рыдал Проникаев.
Тут под ковер просунулась голова Знаменского. Он поверил в Проникаевские фальшивые вопли!
Проникаев замахал на него руками.
– Сгинь, Знаменский, ты же сейчас спугнешь его и все дело испортишь, дубина! – зашептал майор.
Знаменский понял и убрался из-под ковра.
Снова наступила душная темнота.
Но если Знаменский поверил военной хитрости майора – то и Чужой тоже мог поверить.
Поэтому Проникаев продолжил стонать, а сам терпеливо ждал.
Секунды через четыре на спину Проникаеву с астматическим присвистом прыгнула тяжелая туша. Это был Чужка.
«Ну, наконец-то, слава Персею!» – с большим облегчением подумал Проникаев.
И он смачно зарядил Чужке кованой набойкой между задних ног. При этом затылком Проникаев влепил Чужке по носу, который, как мы знаем, был у Чужки больным местом.
Схватка была короткой, жестокой и сопливой.
Чужка отпустил Проникаева и схватился за свой нос, который прилично пострадал – майор умел бить сильно и точно.
Воспользовавшись растерянностью врага, Проникаев еще раз вдарил ему по носу – на этот раз уже кастетом.
Чужой взвыл.
Но майор и не думал его прощать; сначала он провел Чужке классическую боксерскую «двойку», потом добавил кастетом по правой и по левой печени, а уже потом безжалостно исхлестал поводком-цепью от ротвейлера.
После такой обработки Чужой ушел в нокдаун.
Майор честно отсчитал ему 10 секунд, и, поскольку Чужка на 10-й секунде не встал, засчитал ему поражение в подковерной схватке.
После этого он надел на Чужку наручники и ошейник, прицепил к ошейнику цепь-поводок и поволок наружу.
Первое, что майор увидел, вылезая из-под ковра, это занесенный над его персоной сапог Знаменского.
Проникаев отстранил сапог в сторону и укоряюще сказал:
– Сеня, ты опять все перепутал. Я ведь приказал бить сапогом Чужого, а не меня.
– Аа! Понял, – радостно отвечал Знаменский.
И как только из-под ковра показалось черное от синяков лицо Чужого, Знаменский со всей дури влепил по нему полицейским сапогом.
– Давно хотел это сделать, – прокомментировал он.
– Изверг ты, Знаменский, – укоризненно сказал Проникаев. – Никакого сострадания. Бедному животному и так уже досталось под ковром. А тут еще ты со своими баретками.
– Ты, Проникаев, хочешь ну вообще все себе заграбастать, – снова обиделся Сеня. – Как под ковер лезть – так это ты, как с Чужкой драться – снова ты, как наручники надевать – опять ты… Все тебе, опять тебе, снова тебе… Я-то могу хотя бы немного оторваться?
– Можешь, – устало сказал Проникаев. – Но животное тяжелое. А ты ему нокаут №2 устроил. Теперь оно снова без сознания, само идти не может. Ну так помогай его тащить тогда!
– Погоди, Проникаев, – перспектива надрываться и тащить тяжелого бесчувственного Чужку Знаменскому не понравилась. – У меня же «живая вода» есть, забыл?
– Ну так доставай, – раздраженно сказал Проникаев. – Видишь, старший по званию устал после схватки, как раб на имперских галерах? Я вообще-то сыщик, а не грузчик.
Знаменский достал флакон с «живой водой» и дал понюхать Чужке. Чужка вышел из нокаута и собрался было, как это и бывает со всеми преступниками, отведавшими «живой воды», носиться кругами, выть и визжать, но Проникаев выразительно показал ему кулак.
Кулак у Проникаева был внушительным, к тому же Чужой знал, как именно Проникаев умеет им пользоваться.
– Отставить беспорядки в кабинете Государя Императора! – приказал майор Чужаку, и тот послушался, памятуя про кулак и кастет, а также про набойки из обедненного урана на сапогах Проникаева.
– К ноге! – рявкнул Проникаев, и Чужак счел за меньшее из зол послушаться.
Он встал к ноге Проникаева.
– Ваше Императорское Величество! – обратился Проникаев к Императору. – Зверь, именуемый «Чужак», пойман, посажен на цепь и готов служить Его Императорскому Величеству. – Служить! – приказал майор Чужке, и Чужка сел на задние ноги, а передними принялся выполнять просительные движения.
– Ну чисто пудель цирковой! – умилился Знаменский. – А изображал-то из себя, изображал… какую-то страшную инопланетную тварь изображал.
– Знаменский! – строго сказал Проникаев. – Не пугай животное.
Он порылся в кармане брюк, достал кусочек сахару и дал Чужке.
Император аж крякнул.
– Ловко как у тебя получается, майор! – сказал он. – Мои гвардейцы так не могут. А можешь их тоже научить?
– Даже медведя можно научить ездить на космоцикле, Ваше Величество, – согласился Проникаев. – А скажите пожалуйста: у вас тут во дворце есть бронированная камера?
– Да у нас тут все есть, прямо как в галактике «Млечный Путь», – отвечал Император, – и камера, и Мамертинская тюрьма, и железная клетка Тамерлана…
– Из железной клетки он уже сбежал однажды, – напомнил Проникаев. – Поэтому предлагаю в качестве следственного изолятора поместить его в бронированную камеру.
– А что ты собираешься расследовать? – удивился Император. – Мы ж поймали зверя.
– Как это что? Я собираюсь допросить его, где он девал свои яйца. Из которых вылезают каракатицы и воруют из Галактики деньги. И все остальное. Помните, Ваше Величество?
– Ах, да, – Император вспомнил и помрачнел. – А он расскажет? Это же все-таки животное.
– Предоставьте это мне, – вальяжно произнес Проникаев, – у меня оно заговорит.
– У него даже труп животного заговорит, Ваше Императорское Величество! – с энтузиазмом встрял Знаменский.
– Ну, что же, господа сыщики, вверяю свою Императорскую честь вашему честному слову, – торжественно произнес Император. – А сейчас отведите бедное животное в бронированную камеру.
– Она надежна? – поинтересовался Проникаев.
– Вполне, – уверил его Император. – Там стены из легированной вырожденной стали трехметровой толщины. Мы там кварковые отходы храним с дворцового космодрома. Короче, спускаетесь на лифте на минус шестой этаж, из лифта налево. Вторая дверь, сразу за спальней для слуг. Но как запрете животное, сейчас же возвращайтесь – у меня для вас сюрприз! – проворковал Император.
– Служим Императору! – синхронно гаркнули Знаменский и Проникаев, да так громко, что Император поморщился и принялся прочищать ухо платиновой палочкой.
Майор Честнов приостановил лекцию, сел в «позу лотоса» прямо на кафедре и три минуты медитировал, чтобы освежить и очистить свой ум. По истечении этого времени он вышел из медитации, слез с кафедры, принял нормальную позу лектора Галактпола и продолжил.
– Итак, мы остановились на том, что Знаменский и Проникаев заперли пойманного Чужку в подвальную бронированную камеру, с трехметровыми стенами из легированной стали, откуда животное не могло убежать никоим, мать его, образом.
После этого офицеры вновь поднялись в кабинет Государя Императора.
Император находился в приподнятом настроении.
– Шампанского? – спросил он.
Проникаев не стал ломаться и говорить, что он при исполнении. Тем более, что отказывать Государю Императору – неприлично.
Знаменский стал ломаться еще меньше.
Когда золотой волшебный напиток, специально доставленный с помощью Нуль-Т из галактики «Млечный путь», зашипел в хрустальных бокалах, Знаменский восторженно продекламировал:
– Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено!
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло…
– Прошу заметить, что Знаменский уже в третий раз проявил подозрительную эрудицию, необязательную для простого капитана «убойного отдела», – прокомментировал Честнов. – Ибо, как известно, подчиненный должен иметь вид бравый и придурковатый, дабы излишним разумением не смущать высокое начальство.
Поэтому Император посмотрел на него с неодобрением.
– А я вот человек простой и не знаю никакого Моэта-Шмоэта, – сказал Император. – Я патриот. Я пью только отечественное игристое, доставленное с помощью Нуль-Т из галактики «Млечный Путь».
– Виноват, Ваше Величество! Больше не повторится! – вытянулся в струнку Знаменский.
– Ладно, чего уж там, прощаю, – Император по случаю поимки Чужого был в хорошем настроении и потому милостив. – Я предлагаю выпить, – Император поднял бокал, – за нашу любимую Галактику, за ее Императора – да живет он вечно! – и за двух способных сыскарей, помогающих Государю Императору в его трудной работе!
– Живи вечно, Государь! Гип, гип, ура! – подхватил Знаменский, и на этот раз удостоился благосклонного взгляда Самодержца.
Потом все с удовольствием пили патриотическую и очень дорогую «Вдову Клико» из галактики «Млечный Путь».
Потому что «Вдова Клико» – хоть она и из «Млечного Пути», – все-таки очень хорошее шампанское.
Правда, андрогвардейцам и имперским штурмовикам, охранявшим дверь, не досталось.
Но Императора это не расстроило.
После «Вдовы Клико» настроение Императора, и так неплохое, улучшилось еще больше.
Он полез в ящик инкрустированного имперскими гербами антикварного комода и извлек бархатный кофр.
Засунув в него руку, Император достал медали.
Проникаев был удостоен весьма почетной: «Сражавшемуся рядом с Императором». А Знаменский – медали поплоше – «За преданную службу Императору».
Это было справедливо, потому что все-таки именно Проникаев лазил под ковер.
Кроме того, Император торжественно при всех разорвал фальшивый указ об отправке Проникаева на пенсию. Таким образом, Проникаев снова официально стал действующим офицером Галактпола.
Андрогвардецам и штурмовикам тоже перепало.
Андрогвардейцам дали «За честную охрану Императора» II степени, а штурмовикам – «За мужество на пожаре».
Потому что Император посчитал, что чрезвычайная ситуация, случившаяся сегодня во дворце, не менее опасна, чем пожар.
Затем слабым манием руки Император отпустил и анрогвардейцев, и штурмовиков.
– Устал я что-то от них, – сказал он.
После этого Император, Проникаев и Знаменский остались наедине. Вернее – втроем.
– Ах, да, Ваше Величество. Совсем запамятовал с этим Чужкой, – вдруг сказал Проникаев. – Гадистр №4 и космоюани Вашего Величества. Деньги надо вернуть!
– Уже, – махнул рукой Император. – Космоюани, – он вскользь глянул на соткавшийся из воздуха экран, – только что привезли. Разгружают.
– А Гадистр? – у Проникаева теплилась надежда, что удастся-таки упрятать Гадистра в Галактический Централ. Это было бы правильно. Проникаев надеялся, что Император после поимки Чужки, патриотического шампанского и возвращения космоюаней во дворец разрешит ему заняться Гадистром. И расследовать его как положено – то есть на полную катушку.
Но человек предполагает, а Персей располагает.
– Гадистр умер, – сухо сообщил Император.
– Как… умер? – удивился Проникаев (вернее – очень удивился).
– Судя по отчету мордосской «скорой помощи», летальный инфаркт.
Проникаев начал как конь мяться с ноги на ногу, не решаясь сказать.
Император это заметил.