— И поэтому ты намекаешь на «бунт на корабле»?
Майор не ответил и испуганно отвёл взгляд. Даша знала эту особенность характера коллеги. Трус и интриган, намёками и рассуждениями подталкивающий собеседника к нужному ему решению, но никогда самостоятельно не берущий на себя ответственность. Она бы презирала Лёву, если бы он был одним таким в полиции. Служба в правоохранительных органах Ирия не была престижной и честных людей там было по одному человеку на участок. Следовательно, нельзя обвинять старое железо в наличии ржавчины.
— Я лишь хочу прожить ещё хотя бы год. — попытался увильнуть Гаврилов.
— Тогда разочарую: если ты надумал предать Алексея Григорьевича и сдать парня атаману Драговичу, то в живых тебя точно не оставят.
— Поясни.
— Вольники ненавидят предателей. Даже среди врагов.
Решимость майора подставить начальника поубавилась, но затронутая им тема для разговора произвела эффект Домино.
— Вы тут беседуете, а у меня вопрос — спросил тот самый лейтенант, что был личным адьютантом Никитина — А есть ли смысл в ваших опасениях? Мы ведь не будем защищать Драгунова, а просто передадим его в руки суда.
— Ты читал письмо Драговича? — ответил Марат — Полную версию, а не урезанную, которую полковник всучил нашему убийце? Атаман чётко намекнул, что если нам не удастся принудить суд к самому строгому приговору, Драгунов должен умереть за решёткой. «Допрос с пристрастием» или то, что мы называем «несчастным случаем». Если мы попытаемся спихнуть мальчишку в на чужие плечи, то наживём врага. Драгович в том письме, ясно дал понять, что умывания рук в стиле Понтия Пилата, он не оценит.
— Но и потакать сектантам тоже нельзя. — попытался кто-то вступится за Дашу.
— Я тя умоляю, Гриша! — парировал его коллега — невысокий человек с наполовину беззубым ртом — Мы уже зашкварились, когда влипли в историю с публичным детским домом. И после этого воротить нос от уступок вольникам будет верхом лицемерия.
— Ну что ж, — воскликнула Даша, решив уцепится за последнюю соломинку — Если вы всё так решили, то скажите это лично Алексею Григорьевичу.
Буфет мгновенно затих. Как бы не относились к полковнику, но его авторитет был неоспорим.
— Я так и думала. — победно ухмыльнулась Даша — Вы только трепаться можете и ворчать, а на реальные действия не способны. Если бы вы собирались предать полковника в тихую, то не стали бы заниматься открытой болтовнёй.
— Это Ирий, Даша. — развёл руками Лёва — Приказы старших по званию могут обсуждаться, но должны исполняться. Любое их самодурство — закон. Мы — не красные, чтобы вешать начальников, если нам, что-то не нравится.
«Очень жаль» — чуть было не сказала Дарья. И хорошо, что сдержалась. Не дай Бог, быть хотя бы заподозренной в симпатиях к левым. Приговор — смерть.
Перевоз Сергея Драгунова в следственный изолятор городского суда начался изначально опережал график. Никитин рассчитал время маршрута исходя из возможных пробок на дорогах. Но дороги были пустыми.
Конвой состоял из фургона с заключённым и двух полицейских автомобилей спереди и сзади.
Внутри фургона под охраной полицейских, сидел Сергей. Он был неподвижен. Положив, скованные наручниками руки на колени, парень смотрел в пол. Отросшие волосы, висели вниз, скрывая глаза, но Алексей Никитин был готов поклясться, что тот не моргал.
Сергей единственный, кто выглядел если не спокойным, то уж точно равнодушным и бесстрастным, в то время, как его конвоиры чувствовали дискомфорт. Они были одеты в самое лучшее снаряжение, которое полковник смог откопать в покрытом пылью арсенале. Но старенькие дробовики, карабины и пистолеты-пулемёты времён Старой Эры, не добавляли полицейским спокойствия.
— Как рука? — спросил Никитин у заключённого, пытаясь разбавить гнетущую тишину.
— А сам не видишь? Гипс сняли.
— Хочешь сигарету?
Сергей мотнул головой.
— А выпить?
Юноша поднял взгляд и, как-то странно посмотрел на полковника. Так люди смотрят на грязных попрошаек на улицах, которые слишком нагло просят милостыню.
— Я бы не отказался, Алексей Григорьевич — сказал лейтенант, сидевший слева от Сергея, обнимая дробовик, как ребёнок плюшевого мишку перед сном.
— Только закурить. Алкоголь при исполнении, запрещён.
Лейтенант кивнул и через несколько секунд облегчённо затянулся сигаретой, а затем облегчённо выдохнул облако дыма.
— Долго нам ещё? — неожиданно подавший голос Сергей вызвал у трусоватого лейтенанта лёгкий писк.
— Нет. — ответил Никитин — Сегодня движение без пробок, так что на суд тебя доставим быстро, а там ты станешь их проблемой.
Внезапно, транспорт резко остановился. Сергею и полковнику удалось удержаться на местах, а трое других полицейских повалились на пол машины. Лейтенант даже разбил губу.
Никитин в гневе постучал по водительскому окошку.
— Что за чёрт?!
— Тут впереди авария, господин полковник. — услышал он ответ водителя.
— Какая авария? Дороги пустые!
— Посмотрите сами.
— Проклятье. Лейтенант со мной, остальные охраняйте заключённого.
Покинув фургон, полковник прошёл вперёд остановившейся колонны и ещё раз выругался. Огромный камаз перевернулся поперёк дороги, на середине моста.
Но тут было, что-то не так. Машина не выглядела повреждённой. Такое ощущение, что его просто аккуратно положили, чтобы перегородить дорогу.
— С обратной стороны! — услышал он предупреждение лейтенанта.
По следу, к ним ехало несколько чёрных автомобилей. Остановившись за пятьдесят метров от конвоя, они выпустили пассажиров наружу. Вольники.
К это стычке, они приготовились. Помимо традиционных сабель, казаки были вооружены блочными луками и арбалетами, поверх, похожих на дождевики, силовых плащей. Хозяин запретил вольникам носить огнестрельное оружие и те выкрутились самострелами и современными луками.
Никитин занервничал. Силовые плащи, самая убогая и устаревшая защита от пуль. Современных. Боеприпасы ржавых мотыг допотопных двухтысячных, которые держали в руках полицейские, были бесполезны.
— Как же мы влипли. — произнёс полицейский из хвостовой машины, и Никитин мысленно с ними согласился.
— У них плащи с щитами. — почти над самым ухом пищал испуганный лейтенант — Да даже без них, мы не победим. И слишком много, так что даже со стрелами против патронов…
— Без тебя знаю! — рявкнул полковник, пытаясь придумать, какой-нибудь план. Конечно, от казаков многое можно ожидать. Но не могли же они так обнаглеть в первые дни снятия изоляции, чтобы решиться на ловушку для полиции. Одно дело — осада, возмущения и угрозы, другое… Очевидно, кто-то крышует их сверху.
— К нам приближается переговорщик.
Никитин посмотрел в ту сторону. Это был не Аркадий Кравченко. Высокий, крепкий мордоворот с диким взглядом маленьких, выпученных глазёнок. Силовой плащ был ему тесноват. Его настрой не давал надежды на мирные переговоры. Драгович направил его для передачи ультиматума. И в своей догадке, Никитин не ошибся.
— Значит так, мусора! — прогремел здоровяк низким басом, обращаясь не к главному, а ко всем блюстителям порядка сразу — У вас минута: вы либо сами отдаёте нам убийцу наших братьев, либо мы сами заберём его!
— Кто вы такие, чтобы ставить условия государственной полиции? — воскликнул полковник, не желая уступать.
— Мы те, кто защищает русскую землю, которую богохульно назвали языческим именем. Нападение и убийство одного из нас — это прямая измена родине!
— Оставьте вашу браваду, — пренебрежительный тон полковника, чуть не вывел казака из себя — Мы отдадим Драгунова только суду. Вы — не суд, так что разворачивайтесь и проваливайте!
К удивлению Никитина, вольник сдержал порыв схватится за саблю, что было не свойственно его облику безмозглого громилы. Но ситуация оставалось накалённой. В любой момент, мог случится срыв и тогда кровопролития не избежать.
— Вы не в том положении, чтобы ставить условия. — сказал вольник высокомерно задрав подбородок — В тот раз, сражаться с вами было бы самоубийством, но сейчас мы подготовились и перевес не в вашу сторону.
— Возможно, — нехотя согласился Алексей, но решил с блефовать — Но битва привлечёт внимание. Какой бы знатный Дом вас не прикрывал, после такого он умоет руки и вас опять загонят пинками в резервации.
— Не раньше, чем мы вас всех перебьём. — с улыбкой ответил крупный вольник. Его глаза возбуждённо загорелись, а губы исказила азартная улыбка. Перспектива кровавой бойни казалась ему занятной. Несчастный маньяк.
— Ваш начальник считает нас безумцами! — громогласно обратился вольник к остальным полицейским — А сам собирается принести всех вас в жертву ради спасения одного единственного преступника. Так, кто из нас безумен?
— Не слушайте его! — тут же громко вставил Никитин, стараясь не допустить самого страшного — Он пытается…
Слова застряли в горле, когда Никитин почувствовал дуло дробовика у своего затылка.
— Лейтенант, какого чёрта? — яростно прошипел полковник.
— Я не хочу умирать здесь. — запинаясь ответил молодой полицейский. Его руки дрожали, но удерживаемый ими дробовик был нацелен точно в голову.
— Я всегда знал, что ты трусливый отброс. Поэтому и держал при себе, чтобы ты не подставил всю контору в ответственный момент, но, как я вижу, этого оказалось недостаточно.
— Хороший мальчик. — похвалил лейтенанта казак — Не слушай его. Теперь приведите мне убийцу!
Но никто из полицейских не шелохнулся. В их глазах не было осуждения в адрес лейтенанта, но и выполнять приказ вольника, они также не спешили. Не в силах выйти из развилки выбора, полицейские в синей форме впали в ступор, став неподвижными статуями.
— К чёрту! Сам достану. — рявкнул вольник и направился в сторону фургона.
— Освободите меня. — шепнул Сергей конвоиру протягивая ему руки. Тот молчал. Затем, другому конвоиру, то к мотнул головой.
— Вы не хотите умирать, но и прогибаться под этими психами тоже. Снимите с меня наручники, а дальше я сам.
Молодые полицейские, восемнадцати лет от роду, испуганно переглянулись.
— Потом скажете, что я вас отмудохал и отобрал ключи!
Когда до хвостовой части фургона оставалось два шага, то из машины донеслось несколько глухих ударов. Дверь распахнулась и наружу вывалилось тело полицейского. Грубо конечно, но без тумаков, им бы не поверили, что заключённый вырвался самостоятельно.
Сергей вскинул трофейный пистолет-пулемёт и выстрелил длинной очередью. Но пули, врезаясь в плащ, мгновенно расщеплялись снопом искр. Вольник отшатнулся, но скорее от лёгкого удивления, ибо плащ также поглощал кинетическую энергию.
Воздух мгновенно разрезали свисты десятков стрел и арбалетных болтов.
— Ложись! — успел скомандовать Алексей припадая к асфальту, и почти все подчинённые успели выполнить приказ. Краем глаза Никитин увидел, как лейтенант повалился на спину, подобно мешку с дерьмом. В его груди торчало три стрелы. Полковник не испытывал к нему сочувствия.
Сергей пригнулся, пропустив над головой стрелу и ещё одна просвистела в миллиметре от горла и вонзилась в шину полицейской машины. Оставаться было опасно и Сергей с разбегу прыгнул с моста. Но в последний момент, прежде чем камнем полететь в воду, одна стрела, всё-таки его достала.
Глава 7: Отшельник
Лекция могла бы быть интересной, если бы не скучная манера подачи преподавателя. Отечественная история, от Крещения Руси до основания Ирия являлась главным предметом в элитных учебных заведениях. На котором ученики отсыпались. Преподаватель Ирина Олеговна, бубнила, что-то про Третью Мировую, которую коммунисты развязали ещё за тридцать лет до Слёз Ангела. Голопроэктор тем временем менял слайды чередуя фотографии военных хроник. Хоть бы притворилась, что ей интересен собственный предмет.
Артём в очередной раз встряхнул головой, подавляя сонливость. Веки предательски тяжелели, в любой момент рискуя забрать в страну Морфея. Он сам был бы и рад поспать, не сиди в первом ряду, на глазах у женщины, которая могла врезать указкой. Может, ей и плевать на предмет, но недостаточное внимание учеников воспринимает, как личное оскорбление, что всегда заканчивалось низкими баллами и вызовом родителей к директору.
Звонок о конце урока, казалось, пробудил учеников от спячки сродни зимней у медведей. Подростки одной сплошной лавиной ломанулись к выходу, и у дверей едва не случилась давка.
«Ну всё, приехали!» — подумал Артём, медленно собирая учебники, понимая, что торопится некуда — «Теперь я знаю, что такое пробки на дорогах.»
— Какая же скука. — стонал Артём, когда они с одноклассниками сидели в библиотеке. Забавно, что несмотря на развитие цифровых и информационных технология, книги продолжали печататься на бумаге.
— Мне казалось, ты любишь зарубежную литературу. — подметил Саша — один из одноклассников, кивая на собрание сочинений Эдгара По, которого так любил Артём.
— Да я не об этом, — объяснил Савельев-младший — У нас по программе — Третья Мировая Война, которая длилась почти тридцать лет. Тема, которой Ирина Олеговна, за всю пару, уделила минут десять, а потом съехала в пропаганду.
— Но разве это плохо?
— Артём прав. — согласилась Настя — дочь семьи Ледниковых — У старухи совсем крыша поехала. Каждую пару пугает нас «большевитско-сатанинскими оргиями» и «марксистскими» заговорами. Уже уши вянут.
Артём потрогал свои щёки, с лёгким удивлением убеждаясь, что они остались холодными. Настя была не просто их одноклассницей, но первой красавицей школы, встречаться с которой мечтал каждый мальчик, ступивший за порог полового созревания. Артём не был исключением. И раньше, любое её внимание, даже поддержка в непринуждённой беседе, заставила бы его покраснеть. Но с тех пор, как в его жизни появилась Маша, к другим девушкам он резко охладел.
— У неё вся семья полегла во время Гражданской войны. — вступился за учительницу Саша — Отец рассказывал. Ирина Олеговна была дворянкой.
— Как будто мы не знали! — лаконично вставил Артём — В этом лицее даже повара и уборщики из элиты.
Саша покачал головой.
— С ней всё серьёзнее. Ирина Олеговна вроде была супругой одного знатного чина, чья семья входила в Старую Знать. Это сейчас самые сильные кланы можно по пальцам руки пересчитать, а тогда их было в разы больше, да и иерархия Ирия ниже Хозяина была запутаннее. Так вот, красные от её Дома камня на камне не оставили. Убили мужа, отца, сына и всех родственников. Её бы тоже грохнули, но вроде как она приглянулась мужичью и её пощадили, если это так можно назвать. Старшие говорят, что молодая она была, как греческая Афродита.
— Всё это очень трогательно и грустно, — сказала Настя — Но почему, нас это должно волновать? У нас по программе Третья мировая и, следовательно, я хочу послушать лекцию о ходе войны: предпосылки, сражения, экономические и демографические последствия. Чёрт, да я даже о вооружении готова конспекты писать. Такая я вот, девочка-миллитаристка. Но каждую пару выслушивать нытьё обиженной и обделённой бабки про то, как её озабоченный пролетариат по кругу пускал, я не хочу.
— Не за это наши родители платят. — вставил Артём.
— Вот именно.
— Не ожидал от вас такого цинизма. — с укором сказал Саша — Особенно от тебя Артём. Ты же у нас всегда сопереживал всем сирым и убогим, так что теперь изменилось?
— Ничего. Просто я не люблю тех, для кого личные трагедии повод нарушать субординацию. Посадили тебя учить детей — значит учи, а не изрыгай желчь. Ты знаешь, что у нас будет курсовая по Третьей мировой, а информация в учебниках поверхностная? Подробности по теме нам должна была разжевать Ирина Олеговна. И когда экзаменатор меня попросит назвать все страны, входящие в Антикоммунистическую коалицию, то что мне ответить? Перечислить поимённо каждого насильника, который драл старушенцию в попу?
Саша, открыл было рот, но Артём не закончил:
— Это не только моё мнение и Насти, у нас половина класса, в прямом смысле спит на уроках, а пропущенную информацию по программе, качает из интернета. Но тогда, на хрена, вообще нужны учителя, если мы можем учить предметы по форумам сети?
— Да я-то понимаю вас. — сказал Саша, протерев уставшие глаза — Сам клевал носом во время урока. Если ты, Артём, не мог спать, ибо сидел на виду у Ирины Олеговны, то я спрятался подальше, но очень громко храплю.
Планшет Артёма издал писк.
— Что там? — спросила Настя.
Прочитав сообщение, Артём побледнел.
— Я отойду на минутку. Покарауль мои вещи.