— Да не парься, — махнула свободной рукой мадам Баттерфляй. — Подыщем тебе работенку.
Я представила себя одной из девочек мадам Баттерфляй. В блестящем атласном платье ярко-малинового цвета с пышными гипюровыми воланами, огромным бантом на талии, красных чулках и с ужасной жирной мушкой над верхней губой. Воображение живо нарисовало тесную и несвежую комнатку для свиданий с огромной порочной кроватью, где ожидаю пятого за день клиента, и я почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Бедные девочки, попадающие за эти стены разврата! Нет, нет и нет.
Однако ссориться с клиенткой Ойле я не собиралась: вежливо присела в реверансе, пообещала хозяйке салуна подумать над ее «заманчивым» предложением и, наскоро распрощавшись, выбежала из переулка Лизы Варской. Взобравшись по склону Костомарова, бросилась в оживленный центр Огнеборской. Домой успела до комендантского часа.
Измученная утренними переживаниями, тетушка Ойле с головной болью лежала в спальне. Дин Дон мелькнул, как только я появилась в комнате, и уплыл наверх.
— Выручку положи на комод, — чуть слышно проговорила тетя. — Я тебе покушать оставила.
Я вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. На сердце отлегло, что не придется врать. На кухне меня дожидалась маковая булочка и чай из мелиссы. Поужинала наскоро — от волнения голод совсем пропал. Все думала, как бы жандармам не попасться. После комендантского часа они ходят группами, выискивая нарушителей. Штрафом в десять эйри я точно не обойдусь.
Неизвестность и рискованность давили, заставляли волноваться больше обычного. Наконец, стрелки настенных часов показали одиннадцать. Я обулась и незаметно выскочила из квартиры.
Столько раз я бегала в мастерскую, она буквально в пяти кварталах от нас. Но передвигаться по городу после комендантского часа опыта у меня не было. Год назад и мыслей не закрадывалось, чтобы нарушить запрет властей! Однако судьба распорядилась иначе. К счастью, улицы были так слабо освещены газовыми фонарями, что разглядеть фигуру, перебегающую от одной подъездной двери к другой, с одной стороны улицы на другую, было практически невозможно. Ну, по крайней мере, мне так казалось.
Я двигалась вдоль стен, стараясь не стучать каблучками, от одного технодерева к другому, к экипажной развязке, к переплетению улиц, где днем толкаются в своих колясках извозчики, выжидая клиентов. Ночью улицы пусты, слышно только, как внутри черных тополей с одинаковыми временными промежутками срабатывают насосы — втягивают в себя зловонные ручьи.
Половину пути я благополучно преодолела, когда сзади раздался звук шагов. Я резко обернулась. Кто-то пробежал в паре метрах от меня и скрылся за технодеревом. Топот шагов разнесся по пустынной улице тихим эхом. Мое сердце камнем упало куда-то вниз. Кровь похолодела от одной только мысли, что со мной будет, если меня поймают жандармы.
Я остановилась у тополя и попятилась, скрываясь за его стволом. Меня охватила дикая паника. Набрала полную грудь воздуха и решила не двигаться, отчаянно всматриваясь в плохо освещенную улицу. Какое-то существо размером с таксу проскользнуло у самых корней, откуда я только что убежала. А затем темная фигура человека, как чертик из табакерки, выпрыгнула из-за другого дерева и, описав в воздухе полукруг, бросилась за своей убегающей жертвой. Преследователем оказался ночной крысолов. Жуткие, грязные и вонючие крысы оккупировали город, и с каждым годом их становилось все больше и больше. Крысоловы их вручную отлавливали, насаживая на пики, а потом мешками увозили на свалку за городом. Представителям крысоловной конторы единственным разрешалось работать по ночам.
Я выдохнула с облегчением. Не знаю, заметил он нелегально передвигающегося прохожего или нет, но, похоже, до меня ему не было никакого дела. Сунув обездвиженного грызуна в мешок, крысолов направился в другую от меня сторону.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы перевести дух. Когда сердцебиение немного успокоилось, я прошла дальше вдоль мрачных бетонных стен и, наконец, оказалась у заветного места.
Мастерская отца располагалась на улице Чарльза Дарвина в подвальном помещении старой социальной бани рядом с городской библиотекой. Освещение на этой улице сделалось ярче — тем страшнее нарваться на жандармов.
Вход в мастерскую «Починка с гарантией» со стороны улицы был освещен маленьким подвесным фонариком над ступеньками. Вход, естественно, опечатан, но он был не единственный. Лет десять назад хозяин соседнего здания, где на первом и втором этаже находилась библиотека, выставил на аукцион подвальное помещение, которое раньше использовалось библиотекой, но внезапно надобность в нем отпала. Папа тогда это помещение приобрел, вместе со всем хранившимся там хламом, и еще лет пять после этого выплачивал стоимость. Надеяться оставалось только на то, что лаза, который папа проделал между подвальным помещением библиотеки и своей мастерской, при обыске не обнаружили.
Насколько может быть трудным пробраться ночью в городскую библиотеку? Кто же этого не пробовал хоть раз в жизни? Хотя не думаю, что такие безумцы нашлись бы. А вот мне сегодня приходится столько законов нарушать, что в голове не укладывается. Преступница, одним словом!
К парадным стеклянным дверям библиотеки я даже не думала соваться, если и есть шанс проникнуть внутрь — только через черный ход. Только б вахтер поленился его закрыть, как это частенько делал. Степан Столин — папин товарищ. Правда, неизвестно, считает ли он себя таковым и теперь. Я нырнула с улицы во двор. Ступать по земле было куда спокойнее, шаги мои ничем не отдавались. Свет ламповых фонарей с большой улицы почти не доходил до внутреннего двора, заросшего карагачем.
Заветная деревянная дверь с жестяной табличкой «Посторонним вход воспрещен». Рядом — узкое темное окошко. Чтобы не дай бог ни с кем не столкнуться лоб в лоб, подняла с земли камушек и бросила в окно. Раздался стук, но никто не ответил. Тревогу сменило возбуждение. Я потянула дверь и заглянула внутрь — мрак. Ни единого фонаря. Мне только и оставалось, что пробежать по темному коридору до конца, свернуть налево и вниз в подвал. Оттуда — лаз в папину мастерскую.
Не успела сделать по коридору и пары шагов, как спиной почувствовала постороннее движение. Кто-то грубо схватил меня за плечо.
Глава 13
Я вскрикнула и резко обернулась. Эхо разлетелось по темному коридору. Кое-как угадала силуэт высокого человека. Неужели вахтеру попалась? Но почему он в кромешной темноте меня ловит? Я попятилась, но цепкие пальцы от плеча, спустившись по руке к запястью, продолжали меня крепко удерживать.
— Мон, не бойся, это я, — участливо прошептал знакомый мужской голос.
Но ничей образ в памяти не всплыл.
— Кто вы? И зачем вы меня так пугаете?
— Виктор, — мягко ответили мне. — Виктор Зацепко. Неужели забыла?
Ах, вон оно что!
Я выдохнула и, резко отдернув руку, высвободилась из его хватки.
Холеный сынок нашего директора! Это единственный человек, с кем я была рада без сожалений распрощаться, покидая Колледж биомагических искусств. Не чувствуя никаких границ и преград, он вовсю пользовался высоким положением отца и творил все что вздумается. Поговаривали, что он лелеял мечту соблазнить всех девиц колледжа, что у него, кстати, отлично получалось. Он очаровывал томным голосом, утешал в неприятностях, вселял надежду, подчинял неуверенных, в общем, создал себе безупречный имидж ненасытного обольстителя девичьих сердец. Хватало пары минут, чтобы от его речей сердце жертвы начинало сжиматься в сладостных конвульсиях, а щеки до самой шеи покрывались румянцем. На меня знаменитые уловки богатого ловеласа не действовали, сколько бы Виктор ни старался.
Видимо, это исключение из правил изрядно задевало самолюбие Зацепко-младшего. А потому он буквально не давал мне прохода, подкарауливал на каждом углу! Даже в библиотеке, куда обычно не любил заглядывать.
Более неприятного типа мне еще не попадалось.
На душе сделалось гадко.
— Что ты тут делаешь? Ты следил за мной?
Что-то щелкнуло. У Виктора в руках загорелся фонарик. Слабый свет озарил его худое красивое лицо. Большие, широко посаженные и слегка впалые глаза, белокурые волосы уложены гелем, накрахмаленный воротничок, тонкие изящные губы, растянутые в самодовольной улыбке, и два ряда ослепительно-белых зубов. Никогда бы не подумала, что у такого красавчика может быть настолько скверный характер!
Я и Виктор смотрели друг на друга. Он улыбался — я держалась настороженно.
— Совсем немного, — признался Виктор. — В мастерскую папочкину собралась? С удовольствием составлю компанию.
У меня открылся рот. Я не двинулась с места. Начало разговора мне не понравилось.
— Не бойся, я никому не расскажу про потайной лаз. — Он выдержал паузу и продолжил: — И про нарушение комендантского часа промолчу.
— Как ты узнал про лаз? — проигнорировав укол про нарушение комендантского часа, спросила я.
— Болваны из жандармерии о нем даже не догадались. — Он засмеялся. — Хорошо, что вахтер оказался сговорчивый. За умеренную плату провел в вашу мастерскую. Правда, кроме беспорядка, ничего дельного я там не обнаружил.
Я вздрогнула от мгновенного приступа отвращения, словно одним своим присутствием он осквернил папину мастерскую и все, что в ней находилось.
— Что же ты намеревался там найти?
— Мон, чего дурочкой-то прикидываешься? Ты ж вроде умная девушка. Давай так, — участливо предложил Виктор. — Ты расскажешь все, что знаешь о разработках твоего отца, а я перед своим похлопочу о твоем будущем.
— Что ты имеешь в виду? — От его слов я совсем разволновалась. Не хватало еще его ходатайств.
— Если дашь то, что мне нужно, — Виктор прищурил левый глаз и слащаво улыбнулся, — отец пристроит тебя в колледж лаборанткой, со всеми там надбавками и даже личной комнатой, а я… — Он наклонил голову к моему правому плечу и томно добавил: — А я буду заглядывать к тебе на досуге…
Его улыбка изменилась. При встрече она была нарочито заботливой, потом сменилась на лукавую, а теперь губы медленно сомкнулись, прикрывая зубы. Он выпрямился.
Меня окатило волной адреналина. Я страшно разозлилась. Как же захотелось въехать по его холеной физиономии! Сжала зубы, но в этот момент Виктор левой рукой ухватился за воротник моего платья, а правой, в которой держал фонарик, обхватил мою голову и резко притянул к себе. Не успела я опомниться, как он хозяйским уверенным поцелуем впился мне в губы. В затылок больно упиралась металлическая ручка фонарика. Тонкие губы Зацепко какими-то странными вибрирующими движениями всасывали мои ни разу не целованные губы так сильно, что мне показалось — еще немного, и на месте моего рта останется один большой кровоподтек. Представила, до чего же ужасно приходится девочкам мадам Баттерфляй! Неужели они терпят подобные кошмарные вещи?
Я дернулась, попыталась высвободиться из этих бессовестных объятий, когда ко мне заполз в рот язык, напоминающий укушенного бешеной пчелой слизняка, и начал совершать поступательные движения.
Я как можно глубже втянула свой язык и с силой сомкнула челюсти.
Зацепко-младший вмиг меня отпустил.
Прикрыл руками рот и завыл. Я замерла. Святые угодники, неужели откусила ему язык? Инстинкт самосохранения не шептал, а буквально благим матом вопил, что надо поскорее убираться отсюда.
Спорить с ним я не стала.
Глава 14
Пока мчалась обратно, опасаясь попасться жандармам, меня колотило от страха. Не помня себя, залетела домой, разулась и прошмыгнула на кухню. До рассвета несколько часов, и тетушка говорила, что в это время обычно принимается за работу, но бак еще пустой, шитья на столе нет, значит, она еще спит.
С полчаса я сидела на кухне, словно мышь под веником, ожидала визита жандармов с постановлением на арест. Но время шло, а никто не приходил. Налила из чайника холодной воды, вытянула ноги и прислонилась затылком к стене. Дыхание постепенно восстановилось. Навалилась усталость, и начало клонить в сон, но пробираться в постель, будить тетю я не решилась. Уж пусть лучше подумает, что у меня бессонница и всю ночь я просидела на кухне.
Как бы ни хотелось мне спать, а одна мысль не давала покоя: как в мастерской оказался Зацепко-младший? Не похоже, чтобы он следил за мной — по городу я двигалась осторожно, и по пятам за мной никто не шел. Значит, он уже был там? Закрыть глаза и утверждать, что создание искусственного благотурина невозможно, было бы с моей стороны крайне глупо. Безосновательно проявлять интерес к исследованиям не стали бы ни демонстранты у фабрики, ни ушлый Виктор… Не побоялся, как и я, передвигаться по городу в комендантский час, да и еще и вахтера подкупил. Зачем я своей головой рискую, мне известно, но у Зацепко-то какие мотивы? Надо попытаться это выяснить.
Предположим, отец действительно оставил некие записи, предположим даже, что полицейские не нашли их в мастерской… Но зачем они понадобились Зацепко-младшему? Уж кто-кто, а Виктор наукой никогда не интересовался. Как бы страшно ни было, а придется все-таки проникнуть в мастерскую и самой все выяснить. А еще неплохо бы разузнать про братство «Виты Индустрия». Они что-то знают.
— Уже проснулась? — спросила тетя, проходя на кухню и запахивая на ходу халат.
— Тетушка? — От неожиданности я подскочила со стула.
— Чего испугалась, словно привидение увидела? — Она посмотрела на меня уставшими глазами. Прошла к плите и включила чайник. — За вчерашний день отремонтировала пару юбок, разнесешь?
— Конечно, — ответила я и с грустью подумала, что пару часиков не помешало бы поспать, восстановить силы после ночного похода. Но выспаться я еще успею, сейчас главное — не подвести тетушку с заказами, а для себя, пока мы не уехали из Москинска, найти хоть какие-то ответы.
Мы позавтракали. Тетя в свои холщовые сумки упаковала юбки, дала список адресов — отлично, и на Огнеборскую успею забежать, где митинговали люди из братства, и на Чарльза Дарвина, где библиотека. Погода не предвещала ничего хорошего, так что я накинула свой болоньевый плащ, обмотала горло шифоновым шарфиком. Бабочка, державшаяся за край отложного воротника, дернула прозрачными крылышками.
— Потерпи. — Я погладила ее по металлическому брюшку и пообещала: — Сегодня ночью выпущу.
Закинула на плечо лямки от сумок с юбками и вышла из дома.
План действий в голове созрел быстро: по пути выполнения тетушкиных заказов попытаться выяснить, зачем Зацепко за мной следил, и выйти на след братства «Виты Индустрия». Ноги сами понесли меня к мастерской — значит, первым делом попробую свою удачу найти там. При свете дня, не сбавляя темпа, дошла до библиотеки минут за тридцать. Бегом пробежала по внутреннему двору и, дернув ручку знакомой двери, юркнула в обшарпанный коридор. За небольшим столиком в правом крыле коридора, сгорбившись над журналом, сидел чуть сутулый старик, весь седой, с небритой белой щетиной. Кажется, Степан Петрович.
— Доброе утро, — поздоровалась я.
Вахтер испуганно охнул и вздернул голову.
— Мон? — спросил старик, сужая глаза. Выглядел он лет за шестьдесят, с оплывшими руками и большим животом. — Какое ж оно доброе? Надо ж как подкралась, чуть не до смерти испугала.
Все вахтеры наверняка знали отца. Вопрос в том, кому отец доверил информацию о лазе? Доверил и просчитался.
— В последнее время «крадучесть» — мое второе имя, — тихонько, себе под нос, усмехнулась я.
— Будет тебе стариков пугать, — хмыкнул он, и в его натянутом голосе я заподозрила страх.
— Так уж вас легко запугать? — спросила я и подошла вплотную к столу.
— Сама посуди, жандармы со своими допросами от меня до сих пор не отстали. Мою жену каждую мою смену едва не хватает удар. Никогда не знаешь, с кем придется встретиться на рабочем месте. — Словно оправдываясь, он приподнял брови и многозначительно на меня посмотрел. — Как будто они разрешения спрашивают! Творят что хотят. Хотелось бы мне быть таким толстокожим, как мой напарник, спит на рабочем месте и в ус не дует! Слава святым угодникам, моя смена через пять минут заканчивается, хоть два дня проведу в спокойствии.
Повезло — ночная смена еще не кончилась.
— Ночью, стало быть, вы утверждаете, что не покидали пост?
Настал мой черед сузить глаза на бородатого старика. Он застыл, словно оказался прикован к своему стулу.
— Ну не покидал, а что?
— А мне доподлинно известно, что вас не только не было на месте, но вы еще и впустили сюда человека… Продались.
Степан Петрович часто заморгал.
— Во-первых, не продался, а совершил бартер. — Вахтер положил ручку на журнал. — Жандармам забесплатно ни словечком не обмолвился, а пришел господин дела делать, так и пожалуйста. К его услугам. Тебе-то что?