– Почему?
– Странные они. Я вот думаю, что это они специально себя жрицами смерти прозвали, чтобы налоговые инспекторы их не донимали.
– И их не донимают?
– Нет! У них даже диетры нету. Инспекторы их не трогают. Кто ж проверит, взяли с этих старух налог или нет. Закрывают глаза на них и обходят их дом стороной. Я вот сейчас назову себя жрицей боли, так и ко мне наведываться перестанут! – И хозяйка расхохоталась.
– А где они живут? – спросил Лафре.
– Да прямо соседний дом, рядом с нашим. Только вы туда не ходите. Как знать, заговорят вас да монеты отнимут.
– Хотел бы я, чтобы у меня было что отбирать, – усмехнулся Лафре.
Он встал из-за стола и поблагодарил хозяйку за милость. Затем Лафре провел ладонью по светлым волосам ее сына и взлохматил их, улыбнувшись мальчишке и подмигнув ему. Лафре вышел на улицу и осмотрелся. Вряд ли ему когда-то доведется побывать в Фатхамии еще раз. Так не посмотреть ли на этих жриц? До него донесся странный звук – не то стон, не то мычание. Он бросил взгляд на соседний дом. Низкая, сколоченная из прогнивших досок постройка, казалось, вот-вот рассыплется в пыль от старости. Крыша дома просела и свисала со стен жилища, как шляпка гриба. Лафре понял, что здесь и живут загадочные старухи. Он снова услышал стон. Сомнений быть не могло – звук доносился откуда-то из этой мрачной лачуги. «Я выбрался из Низины, – подумал Лафре. – Неужели испугаюсь двух древних бабок?»
Он приблизился к дому почти вплотную. В отличие от других построек, у этой лачуги не было забора. Придомовая территория поросла высокой травой. Диетры во дворе не росло. «Значит, точно их дом», – объяснил себе Лафре. Стон в третий раз резанул его по уху, и Лафре поднес руку к худой хлипкой двери, толкнув ее с небольшим усилием. «Извините, – шепнул он, – тут есть кто?»
Внутри дома было темно и пахло мочой. Лафре заметил рядом с собой низкую фигуру обитательницы лачуги. Казалось, будто фигура росла прямо из отсыревшего дощатого скрипучего пола, как поганка. «Помоги ей», – услышал он тихий, уставший голос. Лафре всмотрелся в глубь дома и увидел неподалеку еще одну фигуру. «Помоги ей, тебе говорю! У нее нога застряла в щели». В темноте лиц старух не было видно. Лафре подошел к той, которая застряла в полу, и нащупал ее ногу. Ступня старухи действительно застряла между досками, и старуха жалобно стонала. Аккуратно обхватив ступню, Лафре осторожно потянул ее, второй рукой стараясь раздвинуть половицы. Небольшое усилие – и нога старухи оказалась на свободе. Глаза немного обвыклись в пыльной темноте жилища. Лицо страдалицы было сморщенным. Жидкие седые волосы старухи спадали на него несколькими редкими ниточками. «Вы в порядке?» – спросил ее Лафре, но та не ответила. Она лишь продолжала стонать. Лафре поймал на себе ее взгляд – ровный, без злобы. «Она тебе не ответит, – послышался голос второй старухи, – она немая».
Лафре разогнулся и встал. Вторая старуха шаркающими шагами подошла к нему и коснулась его руки. Лафре испуганно отпрянул от нее.
– Не бойся ты, – смешно прошепелявила старуха. – Я слепая, поэтому и тронула тебя. Я слепая, а она немая. Так и живем.
– Вы… – пролепетал Лафре. – Извините меня, что я без спросу.
– Без спросу! – послышался ее скрипучий смех. – Сестра уж день как сидит тут на полу, с ногой со своей. Я же не вижу ни пса, да и сил не хватает помочь ей. А тут ты нарисовался, слава небесам! Не извиняйся.
Лафре постарался рассмотреть лицо слепой старухи. Такая же сморщенная кожа, как и у ее немой сестры. Такие же белые редкие растрепанные волосы.
– Вы выглядите одинаково, – сказал он с недоумением.
– Уж какими родились, – ответила слепая.
– Вы жрицы смерти? – набравшись смелости, спросил Лафре.
– Они и есть, – загадочно улыбнулась слепая.
Тем временем ее немая сестра, хромая и все еще постанывая, прошла в дальний угол дома, где виднелась полоска света, устремляющаяся в комнату сквозь маленькое грязное окно. Слепая старуха развернулась на скрип шагов своей сестры и рукой провела перед собой, будто пыталась нащупать несуществующее препятствие. Лафре подал ей свою руку и проводил в комнату. Немая старуха легла в кровать, на которой была навалена целая куча каких-то тряпок, и продолжила постанывать.
– Не обращай на нее внимания, – сказала слепая. – Болеет давно. Помрет скоро.
– И для нее нет лекарства? – спросил Лафре.
– Вот ведь невинная душа! – хихикнула слепая. – Лекарства тут не помогут. Недолго осталось жить ей. И мне.
– Откуда вам знать? – удивился он.
– Мы жрицы смерти. Знаем, когда умрем. И я знаю, и сестра. Ждет, дурочка, когда испустит дух. Ничего, ничего. Помрет, зато отмучается. С собой меня заберет, но это ничего.
– Вы тоже умрете? – спросил Лафре. – Вместе с ней?
– Куда ж деваться, раз родились такими. Куда одна, туда и другая.
– Должно быть, это ужасно. Жить и знать, когда умрешь, – сказал Лафре.
– И когда ты умрешь, я тоже знаю, Лафре.
– Что? – опешил он. – Откуда вы знаете? И почему вам ведомо мое имя?
– Глупый, глупый Лафре! – засмеялась старуха.
Ее слепые глаза смотрели на него, и Лафре понимал, что она его не видит.
– Хочешь, скажу тебе день твоей смерти? – спросила старуха.
– Нет! – вскрикнул Лафре. – Не надо. Не хочу знать.
– И правильно. Живи пока.
– Пока? – испуганно спросил он.
– Пока, пока… Пока ласточка не вернется в свое гнездо, пока засохшая яблоня не заплодоносит.
– Что это значит? Зачем вы это говорите, побери вас пес? Мне осталось мало жить?
– Мало… Много… Когда смерть заберет тебя, ты не успеешь подсчитать. Поверь, тебе будет не до подсчетов. Ты будешь просто мертв. Тебя будут оплакивать, но тебе будет уже все равно. Так есть ли разница, много или мало? Но ты сам сказал, что не хочешь знать. Так что живи пока.
Ее немая сестра на кровати перевернулась на другой бок и еще раз застонала, и от этого звука Лафре стало не по себе. Он посмотрел на слепую старуху, и она смотрела на него своими незрячими, широко открытыми глазами.
– Иди дальше, Лафре.
– Но куда?
– А куда ты собирался?
– Наверное, на Аладайские озера, – пробормотал Лафре.
– Вот туда и иди. Не трать на нас время.
Лафре был обескуражен. Неужели совсем скоро и его душа пополнит Хранилище? Он медленно поплелся к выходу из лачуги и корил себя за то, что решил посмотреть на этих проклятых старых дур. Уже в дверях слепая старуха окликнула его:
– Мы с сестрой твои должницы, Лафре.
– Вы? Должницы?
– Ты помог сестре. А значит, помог и мне. Никто из здешних к нам не заходит. И, если бы не ты, сестра моя так и сидела бы на полу, так бы и ссала под себя. А я страсть как не люблю этой вони. Так что мы у тебя в долгу.
– Мне от вас ничего не нужно, – грубо ответил он.
– Этого ты знать не можешь. А я знаю. Будет день, когда смерть протянет к тебе свою руку. Она тебя почти коснется. И у тебя будет выбор – отдаться в ее холодные объятия и сгинуть или же позвать меня и дать себе еще немного времени на этой дрянной планете. Тогда ты просто скажешь: «Сеола».
– Что значит «Сеола»?
– Это мое имя. Просто скажи его. И смерть отступит.
Лафре посмотрел на ее высохшее лицо, в котором почти не осталось жизни, и вышел во двор. В небе светили огненные сферы. Кажется, он так не радовался свету, даже когда выбрался из Низины. Сделав пару шагов, он обернулся. Слепая Сеола стояла в дверях и улыбалась. «Я передумал, – молвил ей Лафре. – Скажите, когда я умру». Старуха, не переставая улыбаться, лишь отрицательно покачала головой. Лафре вздохнул, развернулся и поплелся дальше, в сторону Аладайских озер.
Он шел день, спал ночь и шел еще день. Силы почти уже покинули его, когда он понял, что добрался до Аладайских озер, чей пейзаж нельзя было спутать ни с одним другим на Амплериксе. В кажущихся бесконечными просторах камня то и дело встречались озера разной величины. На улицах было безлюдно, и поэтому Лафре предположил, что на дворе уже ночь, хотя огненные шары в небе и светили довольно ярко. Было тепло, и юноша скинул с себя мокрую от пота рубашку, расстелил ее как мог, лег и тут же уснул.
«С вами все в порядке?» – Кто-то тряс его за плечо. Лафре открыл глаза и увидел перед собой симпатичную темноволосую девушку с тревожным взглядом, склонившуюся над ним. Он поднялся и пробурчал:
– Да, я в порядке, кажется.
– Кто вы? Я вас раньше здесь не видела.
Он побоялся ответить, ведь никто не знает, что это за девушка. А вдруг она донесет на него Гальеру? И тогда неизведанный ранее вкус свободы придется позабыть, толком не привыкнув к нему.
– Я не помню, кто я, – соврал Лафре.
– И как вы тут оказались, тоже не помните? – голос девушки внушал доверие.
– Нет.
– А откуда вы? Помните?
– Я… Кажется, я из Эрзальской долины.
– Из Эрзальской долины? – удивленно переспросила девушка.
– Да. Вроде бы…
– Что ж… Пойдемте со мной. Вы весь дрожите. Я дам вам одежду и накормлю.
Лафре пошел за незнакомкой. Время от времени на улицах встречались рано проснувшиеся жители. Вдруг Лафре увидел перед собой не то облако, не то какую-то непонятную водянистую субстанцию с два человеческих роста, надвигающуюся прямо на них с девушкой. Он инстинктивно отпрянул в сторону и услышал, как его спутница звонко рассмеялась: «Не бойтесь! Это ксантры. Они не причинят вам вреда».
Молодой человек вспомнил, как в школе им рассказывали про обитающих на Аладайских озерах ксантров. Они жили в озерах и иногда выбирались оттуда, передвигаясь по деревне. У них не было конечностей, головы и вообще хоть чего-то, позволяющего распознать в них прямоходящих существ. Казалось, будто небольшое озеро просто поднималось из берегов и бесформенной водяной массой перекатывалось по земле, пока не забиралось обратно в первый попавшийся свободный котлован, подходящий ему по размеру. Ксантры не трогали жителей Аладайских озер и не доставляли им совершенно никаких неудобств. На глазах у Лафре это туповатое водяное существо добралось до пустого небольшого углубления и словно влилось туда, наполнив котлован до краев и превратившись в обычное озеро.
Вскоре они дошли до невысокого, сплошь состоящего из камня жилища. «Проходите, – предложила ему девушка, – и садитесь за стол. Я приготовлю вам поесть. Кстати, меня зовут Лерия». Лафре представился в ответ и осторожно сел за стол.
– Это Аладайские озера? – спросил Лафре, отправляя в рот ложку с выпаренными семенами.
– Совершенно верно, – ответила Лерия.
– А как мне добраться до Эрзальской долины?
– Обычно никак, если только нет желания провести пешком несколько недель. Но вам повезло! Как раз сегодня от нас в Эрзальскую долину должна отправиться по воздуху пустая грузовая каравелла, которая вчера привезла нам провизию. Доешьте, и сходим на площадь, где ее пришвартовали.
Когда с трапезой было покончено, Лафре и Лерия вышли из ее жилища и отправились на площадь. Лафре издалека заметил парящую на небольшом расстоянии от земли черную каравеллу, на которой сновали деквиды в белой форме. Юноша и девушка приблизились к судну, и Лерия, задрав голову, крикнула: «Извините! Этому господину надо попасть в Эрзальскую долину. Вы не могли бы взять его с собой?»
Один из членов экипажа перегнулся через борт каравеллы и изучающим взглядом посмотрел вниз сначала на Лерию, потом на Лафре.
– С чего это нам везти его? Мы не пассажирское судно.
– Я просто подумала, – громко продолжила Лерия, щурясь от яркого света огненных сфер, – что один лишний человек не доставит вам хлопот.
– А это кто вообще? – кивнул мужчина в сторону Лафре.
– Он не помнит, как очутился в наших краях. Помогите ему, пожалуйста, добраться до дома.
– Бесплатно не повезу, – отрезал тот.
– Я могу заплатить, – уверенно сказала Лерия. – Сколько денег вам надо?
– Ну, – почесал затылок ее собеседник, – за пять монет повезем.
– Пять монет? – удивилась Лерия. – Это очень много, побери вас!
– Тогда пусть идет пешком, никто ему не мешает.
– У меня дома есть три монеты, – сказала девушка. – За три повезете?
– За три не повезу, – фыркнул мужчина.
– Послушайте, – голос Лерии стал серьезным, – у вас есть возможность заработать три монеты ни за что. Либо вы можете ничего не заработать. Я плачу три монеты. По рукам?
Деквид снова почесал затылок, смерил Лафре недоверчивым взглядом и утвердительно кивнул.
– Вот и замечательно, – с облегчением вздохнула Лерия, а затем повернулась к Лафре и сказала: – Стойте тут, а я пока схожу домой за монетами.
– Мне так неловко, право, – ответил Лафре.
– Бросьте вы… В конце концов, это всего лишь железки. Отдадите, когда сможете.
– Если смогу, – смущенно поправил ее Лафре и покраснел.
– Если сможете, – улыбнулась Лерия. – А если и не получится, то ничего страшного. Монеты у нас не шибко в ходу, как вы могли убедиться.
Она с материнским теплом коснулась плеча Лафре, улыбнулась ему и пошла в сторону своего дома. «Надо же, – подумал про себя молодой человек, – в какой-то глуши живет такая замечательная девушка, а меня заставляли брать в жены богатую уродину…»
Лерия вернулась довольно быстро. Она подошла к каравелле, с которой спустился тот вредный жадный деквид, и передала ему три монетки. Тот быстро засунул их в карман и обратился к Лафре: «Давай поднимайся. Сейчас поймаем ветер и отчалим».
Лафре взглянул на Лерию:
– Даже не знаю, как и благодарить-то вас…
– Оставьте, прошу вас. Зато очень скоро вы окажетесь у себя дома. Как думаете, вы сможете найти в долине свой дом?
– Думаю, что смогу. Спасибо вам!
Неожиданно для Лафре Лерия обняла его, и он покраснел от смущения. Улыбнувшись этой милой девушке на прощание, Лафре начал взбираться по веревочной лестнице на каравеллу. Судно было огромным, но совершенно пустым – накануне его полностью разгрузили, оставив в Аладайских озерах короба с едой, лекарствами и строительными материалами. Лафре бросил взгляд на развевающиеся на мачтах паруса, в которых играл ветер; и в скором времени паруса колыхнулись и напряглись, а каравелла медленно тронулась с места и неспешно поплыла по воздуху. Посмотрев на оставшуюся стоять на каменной земле Лерию, Лафре помахал ей рукой. Она улыбнулась, махнула в ответ, развернулась и пошла в сторону своего дома.
Каравеллы, способные парить в воздухе, изготавливались в единственном на планете месте – в Эрзальской долине, куда сейчас и держал путь Лафре. Именно недалеко от Гальтинга произрастали особые деревья, которые годились для производства воздушных судов. Ангалийцы хорошо знали толк во всем, что касалось извлечения прибыли при минимальных затратах. И обеспечивали каравеллами всю планету, имея с этого колоссальные доходы. В королевском флоте Триарби было более тридцати лучших каравелл, безвозмездно предоставленных короне Гальтингом. Впрочем, нельзя было исключать, что истинно лучшие каравеллы ангалийцы все же предпочли оставлять в своем распоряжении.
Обучиться искусству водить каравеллу по воздуху можно было тоже только в Эрзальской долине. Должность капитана каравеллы была желанной и прибыльной. Не всякий деквид мог позволить себе овладеть этой редкой профессией, ибо Гальтинг взимал непосильные двести монет за обучение. О да, Эрзальская долина зарабатывала на всем. И, если бы на троне Амплерикса восседала ангалийка, а не Королева из династии Бальеросов, то Гальтинг наверняка взимал бы и с Эксиля плату за кровь своей правительницы. Едва ли не каждый будущий капитан жил несколько месяцев или даже лет впроголодь, экономя на всем, лишь бы накопить денег на обучение и ожидать того момента, когда внушительные вложения окупятся заказами со стороны торговцев и пассажиров.
На Лафре работники каравеллы не обращали никакого внимания. Он сел на какой-то сколоченный из досок пустой ящик, стоящий прямо у края палубы, подпер подбородок руками и стал всматриваться в проплывающие перед глазами виды Медистого плато слева и начинающиеся поодаль земли Эр-Нерая – справа. С каравеллы Медистое плато походило на бескрайний, обтянутый коричневой выделанной кожей быка старинный барабан. Желто-коричневая трава равнины мелкой рябью бежала под дуновением эрзальских ветров, которые увлекали судно по воздуху за собой в сторону Гальтинга. Плато было усыпано лесами разной величины и волнистыми холмами, между которыми время от времени на глаза Лафре попадались небольшие деревушки. Насмотревшись на Медистое плато, Лафре повернул голову и стал любоваться пейзажами земли Мастеров воды – трава там была более сочной, с мерцающим зеленоватым оттенком, а через несколько миль взору предстал и сам величественный Эр-Нерай. Казалось, что этот белый водоем не имел границ и у самого горизонта сливался с темным краем неба Амплерикса. В нескольких местах над Эр-Нераем то и дело образовывались воздушные завихрения, как будто черпавшие воду из белого водоема, чтобы разнести ее по планете.