В желудке у неё жалобно урчало, но кормить её, кажется, не собирались. Обычно перед сном служанка приносила ей молоко с печеньем. Милый провинциальный обычай – видимо, не распространённый в столице. А может, ей просто очень хотели продемонстрировать, что она здесь нежеланна.
Лисандра вздохнула, задула свечи и забралась в постель. Съёжилась под тонким шерстяным одеялом и уснула, измученная событиями этого длинного дня.
***
Утром её никто не разбудил, не расшторил окна, впуская солнечный свет. Когда же Лисандра сама это сделала, то сразу расчихалась от взлетевшей с линялой гардины пыли.
При дневном свете комната выглядела ещё более убого и уныло, чем ночью.
«У дяди даже слуги жили лучше», – снова тоскливо подумала девушка.
Ей не во что было одеться, кроме свадебного платья, изрядно помявшегося за проведённое в углу время. Лисандра не имела ни малейшего понятия, когда прибудут её вещи, но подозревала, что дядя вряд ли этим озаботился прямо с утра. Наверняка в его доме все ещё спали после поздней вчерашней церемонии. Разгуливать же по дому в свадебном наряде, будто фамильное привидение, ей совершенно не хотелось. Впрочем, выбора не было. Лисандра оглядела платье и со вздохом влезла в него, с печалью думая о его многочисленных крючках и очередных сломанных в битве с ними ногтях. А ведь у неё не было при себе даже маникюрного набора!
Путаясь в пышных оборках, она спустилась на первый этаж, надеясь найти там Абеларда и поинтересоваться насчёт завтрака. Ладно, он не накормил её ужином, но не будет же морить госпожу голодом постоянно?
Слуги нигде не было. А на кухне не нашлось ничего съестного. Лисандра заглянула в буфет, в сложенные у двери ящики и даже в посудный шкаф. Шаром покати. Она могла бы сходить на рынок за продуктами, но одной идти было неприлично, да и денег муж ей не оставил.
Откуда-то тянуло холодом и доносился тяжёлый, странный запах. Девушка прошла кухню насквозь, оказалась в задней части особняка и увидела дверь. Очень необычную дверь: каменную, всю в непонятных знаках и письменах, без замка и без ручки. И как она вообще открывалась? Вряд ли за такой хранили овощи и крупу, но врождённое любопытство заставило Лисандру приблизиться. Запах шёл явно из-за этой двери. Сочился в щёлку под ней, назойливо лез в ноздри. Похоже, кто-то жёг там ароматические масла.
Девушка принялась ощупывать камень в надежде всё-таки открыть дверь и посмотреть, что за ней спрятано.
– Доброе утро, госпожа! – раздался рядом незнакомый женский голос, заставив Лисандру подскочить на месте.
Она резко обернулась и увидела высокую худую женщину в одежде горничной – прямую, как палка, и такую же твёрдую и несгибаемую на вид. Её соломенного цвета волосы были уложены в пучок на затылке, а светло-карие глаза прятались за толстыми стёклами очков в массивной оправе.
– Доброе! – откликнулась Лисандра. – Это про вас мне вчера говорили? Вы будете мне прислуживать?
Женщина снисходительно улыбнулась, будто именно она была здесь хозяйкой, а Лисандра только что задала очень глупый и даже неприличный вопрос, но всё же ответила:
– Верно. Меня зовут Адалия, и я к вашим услугам. И… я бы вам не советовала подходить к этой двери. За ней лаборатория господина, и он наверняка не одобрит вторжение туда.
– Понятно… – огорчённо сказала Лисандра.
– Приготовить вам завтрак?
– О, конечно! – обрадовалась девушка. – Я как раз разыскивала Абеларда, чтобы попросить его это сделать.
– Абелард работал ночью, выполняя приказы господина, – покачала головой странная служанка. – Не стоит его беспокоить. Со всеми пожеланиями обращайтесь, пожалуйста, ко мне.
Завтрак Адалия подала в столовой – такой же пыльной и унылой, как всё в особняке, – правда, уже украшенной вазой с живыми цветами. Нормальный, сытный, человеческий завтрак. После него настроение Лисандры заметно улучшилось. Ну а когда зазвенел колокольчик на входной двери и оказалось, что наконец привезли её вещи из дядиного дома, она готова была летать от счастья. Однако Адалия несколько поумерила её пыл.
– Не торопитесь их разбирать, – кивнула она на коробки и сундуки. – Вполне возможно, мы покинем столицу уже на этой неделе, и тогда снова придётся всё упаковывать для переезда.
– Так быстро? – расстроилась Лисандра.
– Вы, должно быть, заметили, что этот дом… не слишком пригоден для комфортной жизни? – с прищуром поинтересовалась Адалия. – Дело в том, что господин здесь почти не живёт. Когда он в столице, обычно ночует во дворце, в своём кабинете, или перемещается по городу, расследуя преступления. Остальное время он проводит в родовом замке. Там гораздо уютнее, поверьте. И это не так уж далеко от Исантриса – всего несколько часов езды. Нет причин огорчаться.
Её слова многое объясняли. И всё же Лисандре было непонятно, почему это временное жилище нельзя сделать немного уютнее. Хотя бы пыль изредка протирать.
Она достала из коробок самое необходимое, а остальное, по совету Адалии, оставила нетронутым.
День тянулся невыносимо долго, а заняться было нечем. У себя в поместье Лисандра выезжала на конные прогулки, навещала соседей или вышивала. В дядином доме целыми днями болтала с кузинами, они придумывали всякие игры и шарады и веселили друг друга. Она попросилась прогуляться по улицам, но Адалия сообщила, что господин не оставил распоряжений на этот счёт, однако к услугам госпожи сад.
В саду оказалось так же тоскливо, как в доме. Кусты, которые никто не стриг, низко нависали над поросшими травой дорожками, преграждая путь. Ветви деревьев переплетались над головой плотным шатром, сквозь который едва проглядывало небо. Сумрак, тишина. Будто на кладбище.
Тут Лисандра наконец поняла, на что похож особняк Тиэльрана Вейга: на пыльный заброшенный склеп, в котором живым не место.
После обеда, проведённого в одиночестве, не считая строгой и молчаливой Адалии, она отыскала библиотеку в надежде развлечься чтением. Но старые книги с потёртыми корешками и пожелтевшими страницами, пахнущие тленом и плесенью, оказались невыносимо скучными и написаны были тяжеловесным старинным слогом. Ни одной современной, в яркой красивой обложке, про приключения и подвиги.
Она начала думать, что, если в замке Вейг будет хоть немного веселее, лучше ехать туда немедленно.
Адалия, видя страдания госпожи, наконец смилостивилась и нашла в закромах особняка пяльцы и несколько мотков шёлковых ниток. Боги знают, как они вообще здесь оказались. Может, принадлежали ещё прабабушке Тиэльрана Вейга. Но Лисандра им искренне обрадовалась и провела вечер за вышиванием. На тонкой ткани под её пальцами распускались невиданные яркие цветы и разлетались пёстрые птицы с пышными хвостами.
Цвета! Звуки! Вот чего ей не хватало в этом доме. Она привыкла, чтобы жизнь вокруг неё била ключом, а её замуровали в… склепе. Трудно было представить себе более неподходящее для неё жилище и более неподходящего мужа, чем некромант.
Адалия большей частью молчала, занимаясь делами по дому и отвечая только на прямые вопросы или просьбы. Зато к вечеру комнатка Лисандры сверкала чистотой, даже старые шторы были заменены. К тому же служанка весь день держала окно открытым, и тяжёлый нежилой запах наконец выветрился. На прикроватной тумбочке появились цветы, а на кровати – нормальное одеяло, не в пример вчерашнему. Хоть хмурая и неразговорчивая, но своё дело она знала хорошо. Даже приготовила для Лисандры ванну в помещении для омовения – на первом этаже, рядом с выходящей в сад верандой.
Отмокая в горячей воде и разглядывая потрескавшийся потолок, Лисандра размышляла о том, как быстро всё-таки человек привыкает к изменению жизненных условий. Всего пару дней назад подобная ванна показалась бы ей ужасной, а сегодня она была ей рада, будто нежданному подарку. Ещё больше рада была мылу и мягкой губке, по которым тосковала накануне.
– У вас красивый цвет волос, – внезапно сказала Адалия, промывая волосы Лисандры. – Яркий, как сама жизнь.
Девушка неловко рассмеялась.
– Да, мне часто это говорят. Вот только, боюсь, в этом доме он несколько не к месту.
– Почему? – удивилась служанка.
– Здесь слишком мрачно и тихо. Я чувствую себя здесь чужой и… лишней.
Адалия помолчала, а потом тихо и сочувственно произнесла:
– Наверное, вам сейчас нелегко. Действительно, мы ведём очень уединённый образ жизни. У господина опасная работа, связанная с жуткими запредельными существами и государственными тайнами. Она налагает на него особую ответственность, бремя которой тяжело. Он одинок и замкнут, он привык к этому за долгие годы и считает, что такой образ жизни ему вполне подходит. А вот император с ним не согласен, поэтому и заставил жениться. Хорошо бы вы нашли с господином общий язык, смогли хоть немного развеять… его печаль.
– Что же его печалит? – насторожённо спросила Лисандра.
Неужели предстояло хоть что-нибудь узнать наконец о её таинственном муже?
– Лет тридцать назад господин потерял жену, – нехотя ответила Адалия. – Женщину, которую очень любил. Произошёл несчастный случай, в котором он винил себя. С тех пор серьёзных отношений с женщинами он не заводил. А на торжестве в честь нового года император приказал ему жениться к летнему солнцевороту и пригрозил, что, если господин к этому времени не найдёт себе невесту, он найдёт сам.
– И Тиэльран Вейг не нашёл… – пробормотала Лисандра, начиная понимать.
– Правильнее сказать, не искал. Хотя наверняка претендентки выстроились бы в длинную очередь. Жених он завидный: красивый, богатый, при хорошей должности, император его очень ценит… – и Адалия поправилась, бросив быстрый взгляд на госпожу: – Был завидный жених, я имею в виду.
– Но почему император выбрал именно меня?
– А об этом расспросите при случае своего дядю, который настойчиво искал вам при дворе жениха, подробно расписывая всем ваши добродетели, – усмехнулась Адалия. – Привлекательность, скромность, целомудренность, достижения ваших предков и их верную службу императорской семье… Видимо, император прослышал о вас и решил, что вы подходите господину.
– Провинциалка, не привыкшая к городской суете, – с горечью сказала Лисандра, прикидывая, чем могла приглянуться в роли невесты для Тиэльрана Вейга. – С хорошей родословной, идеальной репутацией и неплохим наследством.
– Вот видите, вы сами всё понимаете! – похвалила её за сообразительность Адалия. – Вставайте, я вас вытру.
«Бессмысленно претендовать на место в его сердце, если спустя годы оно всё ещё занято другой женщиной», – грустно думала о Тиэльране Вейге Лисандра, уже лёжа в постели. Не то чтобы она так уж сильно рассчитывала на скорое возникновение тёплых чувств к ней со стороны навязанного ей мужа, но робко мечтала, что когда-нибудь, возможно, они и появятся, найдётся что-то общее между жизнелюбивой девушкой и мрачным некромантом, и её семейная жизнь не превратится в фарс или трагедию.
Но теперь, после рассказа Адалии, эта наивная надежда стремительно увядала. Он всё ещё любил другую, всё ещё скорбел. И рыжая веснушчатая девчонка с задорной улыбкой вряд ли сумела бы развеять его тоску. Особенно если в его намерения не входило позволить ей это. А судя по всему, он собирался её вообще избегать. Что это были за важные и срочные дела, завершать которые он сбежал сразу после свадебной церемонии, благословлённой самим императором? Вряд ли они касались его службы.
***
Дни в особняке текли медленно и тоскливо, и каждый следующий был как две капли воды похож на предыдущий. Утренний туалет, одинокий завтрак, прогулка по саду, пропахшая древностью книга из библиотеки, обед, вышивание, неспешный разговор с Адалией, ужин, ванна, сон. Часы сливались в бесконечную серую реку, и в конце концов Лисандра потеряла им счёт.
Прошла неделя, потом вторая и третья. Понемногу девушка начала привыкать к этому усыпляющему ритму, перестала ждать карету из замка Вейг. Даже начала потихоньку обживать столичный особняк: при помощи Адалии и Абеларда навела чистоту, смела паутину с бра и люстр, вымыла мутные стёкла окон, а, узнав, что муж оставил деньги на её содержание, бесстрашно потратила значительную часть на починку лестницы и новые ковры. Работа по дому не была для Лисандры в новинку: в родном поместье она часто с удовольствием помогала слугам с делами. Там все были как будто одной большой семьёй, и в такой помощи она не видела ничего зазорного.
Похоже, Адалия и Абелард оценили сговорчивый лёгкий нрав госпожи и прониклись к ней некоторой симпатией. Во всяком случае, стали чаще с ней разговаривать, и всё меньше проскальзывало в их тоне обидной снисходительности.
Карета, которую Лисандра так страстно ждала поначалу, а потом перестала ждать вовсе, прибыла внезапно одним из вечеров, когда молодая госпожа вышивала по уже устоявшейся привычке, Абелард грел старые кости возле камина, а Адалия читала им вслух старинный высокопарный роман, найденный накануне в библиотеке.
Тиэльран Вейг прислал экипаж за женой и слугами с приказом немедленно выезжать.
– Куда, на ночь-то глядя? – сокрушалась Лисандра, торопливо упаковывая вещи, за время проживания в особняке всё-таки извлечённые из сундуков и коробок.
Абелард, философски пожимая плечами, носил то, что она уже упаковала, вниз и укладывал в карету.
– Господин привык к ночному образу жизни и не всегда вспоминает о том, что для многих это неудобно, – пояснила Адалия, помогая Лисандре завязать очередную непокорную верёвку. – Но, поверьте, ночью путешествовать даже лучше: дороги свободны, а в карете приятно укачивает. Спокойно поспите, а наутро уже будете в Вейге.
– Но как же лошади?! – недоумевала Лисандра. – Разве они различат дорогу в такой темноте? Вдруг переломают ноги?
– Не беспокойтесь насчёт лошадей. Наверняка господин их зачаровал, – сказала Адалия.
Хотя лето едва перевалило за середину, она заставила Лисандру взять в карету тёплый плед.
– Ехать будем быстро. Вас может просквозить.
Абелард помог госпоже устроиться поудобнее и ушёл на козлы к кучеру. Адалия же села напротив. Лисандре показалось, что, несмотря на привычно холодный и строгий вид, служанка искренне рада отъезду. Во всяком случае, азартный блеск её глаз было не скрыть даже толстым стёклам очков. Видать, унылая жизнь в особняке и ей порядком надоела.
Карета тронулась, набирая скорость. Некоторое время Лисандра с интересом смотрела в окно, глядя на проносящиеся мимо столичные дома и невольно вспоминая ту ночь, когда муж привёз её из храма в свой дом и оставил на попечение Абеларда. После вынужденного многодневного затворничества это было какое-никакое, а новое впечатление. Но затем ей наскучило однообразное зрелище, она откинулась на спинку сиденья, накрылась пледом и задремала.
Где-то на грани яви и сна ей привиделось, что у сидящей напротив Адалии помолодело лицо, надо лбом выросли красиво загнутые рога, строгий пучок волос распустился, превратившись в пышную золотую гриву, а очки исчезли, и глаза засияли нестерпимым жёлтым светом. Зрачки в них были вертикальные.
Глава 2. Замок Вейг
– Наконец-то дома! – скрипучий, сдержанно-радостный старческий голос разбудил Лисандру на рассвете.
Она открыла глаза и поняла, что карета больше не двигается, а Адалии рядом нет. Открыла дверцу и выбралась наружу, зябко кутаясь в плед.
Мир был окутан туманом. Туман сливался с бледным рассветным небом, заполнял собою всё вокруг. Вился вокруг Лисандры тугими кольцами, норовил залезть холодными пальцами под плед. Гладил её щёки, делал тяжёлыми и влажными непокорные рыжие кудри, которые она распустила перед сном. Вероятно, было около четырёх утра или и того меньше. Летние ночи так коротки!..
Карета остановилась на холме, с которого в ясную погоду должен был открываться великолепный вид. Сейчас же сквозь плотную белую пелену едва-едва проступали смутные очертания какой-то тёмной громадины, и Лисандра не сразу поняла, что это замок.
– Мы разбудили вас, госпожа? – раздался рядом голос Адалии.
Непривычно вкрадчивый, грудной. Соблазнительный. Лисандра с удивлением воззрилась на женщину, и впрямь ожидая увидеть рога и вертикальные зрачки. Но, к счастью, подобных диких изменений облик Адалии не претерпел, служанка по-прежнему выглядела строгой и собранной, вот только её светлые волосы были распущены, как и у Лисандры. Девушка с удивлением отметила, что они вовсе не соломенные, а светло-золотые и будто светятся изнутри. Или это так казалось в тумане, где всё выглядело потусторонним и сказочным.