– Я не думаю, что другие такие же. Наша ведьма – особенная, я уверен! – пылко произнес Тэмин.
– Такое ощущение, что ты влюбился, – фыркнул раздраженно воин.
– Ай, ничего ты не понимаешь, – отмахнулся от него юноша.
– Да, куда уж мне, – проворчал Чонсок, понимая, что спать у него уже не получится.
Лайа подобрала свои вещи и подошла к ним, беспокойно осмотрела лагерь.
– Что-то случилось? Я почувствовала, что двое взволнованы, а один – злится. Всё в порядке? Я других на территории не ощущала, – переводила взгляд с одного на другого. Фенрис старался на неё не смотреть, Чонсок поправлял свой доспех, а Тэмин без зазрения совести пялился на её руны. Лайа сразу опустила назад штаны и надела сапоги.
– А тебе говорили в детстве, что подслушивать чужие эмоции нехорошо? – сказал Тэмин, поднимая на неё глаза после того, как она спрятала ноги.
Лайа ахнула, понимая, чьи именно эмоции считала случайно.
– Вот-вот, это знаешь ли, немного личное, что ли, – добавил он.
– Я не специально. Вы спали, а мне хотелось попробовать одну вещь, а потом я почувствовала…думала что-то случилось, ведь эмоции были такие яркие и…– стала оправдываться она.
– Просто больше так не делай, по крайней мере, специально, – прикасаясь к её руке, попросил Тэмин.
Чонсок хмуро проследил взглядом за рукой Тэмина, юноша заметил это и поспешил её убрать.
– Хорошо, – согласилась Лайа, но любопытство не давало покоя, и она рискнула спросить, – а чего волновались-то?
Тэмин рассмеялся, поднялся и потрепал её по голове:
– Любопытство когда-нибудь доведет тебя до костра, – и, глядя на обиженное выражение её лица, добавил шепотом, но так, чтобы все услышали,– нам с Фенрисом просто понравилась твоя тренировка, – подмигнул ей, довольный охватившим её смущением.
День тянулся бесконечно долго. Впереди опять маячила спина эльфа, за ним на некотором отдалении шли Чонсок и Тэмин. Молча. Напряжение между ними витало в воздухе, и когда только успели поссориться? Она интуитивно чувствовала свою вину, но не могла понять почему. Сама же она шла, как и вчера, позади всех. Она немного знала эту местность. Через пару дней они выйдут к реке, а там и прямая дорога к Налии. Налия запомнилась ей очень большим, шумным и красивым городом. Она жила там достаточно продолжительное время, сначала с родителями, а потом в приемной семье. Давно, словно в другой жизни. Стало грустно. Как сложилась её жизнь, если бы она родилась в обычной семье? У неё был бы дом, мама и папа, а может даже братья и сестры. У неё было бы много подружек, с которыми она могла бы гулять, хихикать, сплетничать, ходить на танцы. Могла бы встретить и влюбиться в хорошего парня. В сына торговца или ремесленника. Прогулки под луной, цветы и первый поцелуй. Веселая свадьба и множество гостей и подарков. И дети, со временем. И обязательно милая дочка. Дочка, которой бы не пришлось умирать. Дочка, которая смогла бы вырасти. Дочка, которую можно было бы благословить на счастливый брак. Дочка, которая подарит ей внуков.
Лайа сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь сдержать рыдания. Считала проходящие мимо деревья, ничего не помогало. Отсрочка, которую она силой воли вырвала у своего сознания, закончилась. Тот горящий дом достал из-под замка в памяти всё то, что она прятала уже несколько лет, запрещая себе думать. Это какое-то время помогало ей выживать, не сойти с ума, не сгореть до тла. Не думать. Не помнить. Почему сейчас не получается? Память, освободившись, снова и снова прокручивала в голове тот горящий дом. Чужой смех стоял в ушах. Боль и ненависть захлестнули, как тогда, пожирая изнутри. На краю сознания она зацепилась взором за спины своих спутников. Слезы застилали глаза, нужно убежать, пока не поздно. Нельзя, чтобы её видели такой, нельзя, чтобы они пострадали, нельзя, чтобы погибли. Ноги уже не слушались, она осела на землю.
– Уходите,– прохрипела она, чувствуя, что теряет себя.
Мужчины замерли, Тэмин рванул к ней.
– Прошу….– зарыдала она,– уходите, – и тихо снова добавила,– прошу….
Черные клубы дыма поднимались из земли, протягивая к ней свои щупальца, растворяясь в её теле, поднимаясь всё выше и выше.
Чонсок схватил упирающегося Тэмина и поволок прочь, скрываясь всё дальше. Они отбежали достаточно далеко, когда услышали крик боли и отчаяния, переходящий в вой. Тэмин опять собрался повернуть назад и Фенрис встряхнул его:
– Хочешь умереть? Она не в себе, не узнает тебя, – затем посмотрел на Чонсока,– уходите, я найду вас.
– Лайа… ты поможешь ей? – спросил Тэмин.
Его умоляющий тон больно резанул эльфа. Ужас и беспокойство на лице юноши не поддельные. Значит, всё-таки его чувства к ней не были игрой.
– Я попробую, – справившись со своими эмоциями, наконец, после небольшой паузы, ответил Фенрис.
– Ты же не пострадаешь? – спросил вдруг Чонсок.
– Её магия не так сильна для меня, – «надеюсь» добавил уже про себя эльф и пошел назад.
Он замедлился, почувствовав чужую энергию. Она была не такая, как он привык ощущать от девушки. Поглощающая. Все его инстинкты кричали сейчас об опасности. Он постарался подобраться максимально близко, чувствуя, что дальнейшее движение забирает у него внутренний магический ресурс. Это напугало его, и он отступил. Он попытался зайти с другого бока, надеясь, что можно будет подобраться ближе, но результат был тот же. Лайа лежала на земле, свернувшись калачиком, такая маленькая и одинокая. Посреди леса на почерневшей мертвой траве. Черные щупальца всё ещё кружили вокруг, стягиваясь к ней, стремясь поглотить её.
– Лайа,– крикнул он. Девушка не шевелилась. – Лайа!
Черт! Что же делать? Он снова попробовал приблизиться и снова почувствовал, как магия уходит из него. И снова отошел. Ему не выносимо было смотреть на неё такую, не имея возможности добраться. Он вспомнил, как светится её кожа от волшебства, какой неземной и прекрасной она была, кружась и подставляя руки солнца. Как счастливо и беззаботно смеется над шутками танэри, каким теплом светятся её глаза при взгляде на азура. Наблюдать за ней в эти минуты всегда горько, но отвести глаза невозможно. Он вспомнил её маленькие пальчики, блуждающие по его телу, когда она обрабатывала раны и перевязывала его. Как держала его за руку, когда он был на краю…Как близки были её губы… «Ты поможешь ей?» – голос Тэмина, полный отчаяния, прозвучал в голове. Проклятый танэри!
Фенрис нашел глазами фигуру девушки и побежал, чувствуя, как силы утекают. Он упал возле неё на колени и приподнял её, прижимая к себе.
– Лайа, очнись! Лайа, я здесь! – звал он её, прижимая и качая. Почему так страшно и пусто внутри? Почему он так боялся, что опоздал, боялся, что это странная темная субстанция поглотит её свет и заберет её жизнь? – Открой глаза. Слышишь? Всё будет хорошо! – голова закружилась, стало тяжело дышать, голос ослабел и уже шептал, -Лайа…
Девушка неимоверным усилием открыла глаза и увидела перед собой совсем бледное лицо эльфа. Заметив, что она очнулась, он слабо улыбнулся.
– Умница…-прошелестел его голос.
– Фенрис,– она дотронулась до его щеки, – ты снова вернулся за мной. Фенрис, – она горько заплакала, прижимаясь к нему, а он сидел, обнимая её и гладя по волосам. Тьма отступила, оставляя после себя пустоту и мертвую землю вокруг них.
Лайа уже успокаивалась, лишь тихо всхлипывая в объятиях эльфа. Начинало темнеть. Как же долго они вот так просидели, прижимаясь друг к другу?
– Пойдем отсюда, – он помог ей подняться и, держа за руку, повел. Лайа послушно шла следом. Пройдя немного, оставляя выжженную черной магией землю, он остановился.
– Здесь заночуем, – большая ель раскидистыми ветвями создавала иллюзию защиты и уюта.
Он устало сел, прислонившись к дереву.
– Ты мог лишиться своей магии и просто умереть, как все те люди, – собственные слова вызывали у неё неконтролируемый ужас. Её страшная сторона магии могла убить его. Она не принимала в себе эту сторону и боялась её. Почему он вернулся за ней, рискуя своей жизнью, снова? Лайа ласково провела ладонью по его щеке со шрамом.
– Это стоило того, – тихо ответил Фенрис.
– Посмотри мне в глаза, – она взяла его за руки и зашептала.
Тепло от её ворожбы разливалось по его телу, снова наполняя силой и магией, но Фенрису это было безразлично. Ведь ничего волшебнее, чем её глаза, которые так смотрят на него, он никогда не видел, и ничего более волнующего, чем её ладони, лежащие в его руках, он никогда не испытывал. Лайа перестала читать заклинание и нехотя отпустила его руки. Фенрис притянул девушку к себе, обнимая одной рукой и укрывая её плащом. Лайа сначала смущенно замерла, а потом расслабилась, пальцами перебирая пуговицы на его рубашке.
– Расскажи, – услышала в груди его голос.
– Я боюсь, – ответила она.
– Больше этого не повторится, я же с тобой, – сказал Фенрис, прижимаясь подбородком к её макушке.
Лайа ещё какое-то время перебирала его пуговицы, а потом, набравшись смелости, сказала:
– Однажды я приютила девочку, её родителей забрала инквизиция. Не знаю за что. Она стала мне дочерью. Поселились в небольшом городке. Я лечила жителей, помогала с обучением грамоте. Мне говорили, что нельзя надолго задерживаться на одном месте, безопаснее жить вдали от людей, но мне казалось, что это всё глупости. Ко мне так хорошо все относились. Я думала, что даже узнай они правду, то были бы на моей стороне. Мы с Сантаной прожили там вместе счастливых пять лет, но однажды заболел младший сын старосты. Я не могла ему помочь, от его недуга не было лекарства. Сантана очень дружила с этим мальчиком и много плакала, когда видела, как плохо он себя чувствует. Я решила рискнуть и применила заклятие жизни, хоть ненадолго поддержать угасающую жизнь, надеясь, что случится чудо и его организм справится с болезнью, – Лайя замолчала, ненадолго погружаясь в воспоминания. – Он всё равно умер. Наверное, кто-то видел меня тогда, моё свечение при ворожбе. Меня обвинили в колдовстве, что я специально убила ребенка в угоду своей темной души. В одно мгновение селяне перечеркнули всю ту помощь, которую получали от меня раньше, забыли всё то хорошее, чему я способствовала. Они схватили и приволокли меня к моему дому. Били и держали. Кто-то из толпы сказал, что с ведьмой надо поступать так, как и она с ними поступила. Что за смерть ребенка нужно расплатиться смертью другого ребенка. Ведьминого отродья. А потом…заперев…заперев в доме Сантану, подожги его….Я ничего не могла сделать,– слезы потоком текли на рубашку эльфа. – Когда крики в доме затихли и моя девочка…– голос её сорвался и Фенрис сильнее прижал её к себе. – А потом тьма, живущая во мне, вырвалась. Когда я пришла в себя, все были уже мертвы. В тот миг я могла сожалеть только об одном, что не помню, как именно они умирали. В отключке я пролежала несколько дней, судя по состоянию их тел. Я отползла и спряталась, как раз вовремя. Прибыл отряд с ищейкой. Меня повезло. Меня не заметили, и я смогла скрыться.
– Прости меня, – сказал вдруг Фенрис.
Лайа подняла голову и посмотрела на него.
– Той ищейкой был я, – горько усмехнувшись, проговорил эльф.
Она снова положила голову ему на грудь.
– Тебе не за что извиняться. Там был безликий служитель инквизиции, не Фенрис.
– В любом случае, я рад, что тогда не смог тебя найти, – Фенрис обхватил её в кольцо своих рук, снова ложа подбородок на её макушку.
Они замолчали, наслаждаясь теплом и близостью, мечтая, чтобы рассвет как можно дольше не наступал.
***
Солнышко уже вовсю светило, Лайе так не хотелось просыпаться, тепло и уютно, и так восхитительно пахло. Она поворочала головой, носом закапываясь и утыкаясь в его шею. Лайа ощутила, как бьется жилка на шее Фенриса. Рука сама скользнула и легла ему на живот, пресс мужчины сразу напрягся. Лайа облизнула свои губы. Открыла глаза, пару секунд вспоминая прошлый вечер, ошарашенно оглядывая его и свою бесстыдную руку, лежащую на его животе, прямо на границе с брюками. Она вскрикнула и отпрыгнула от него, прячась за дерево.
– Боже, Фенрис, черт…– лучше бы она вчера умерла…в голове вставали события прошлого вечера и сегодняшнего пробуждения. Она обжималась с ним, как изголодавшаяся трактирная девка! – Фенрис, прости меня, я….
Фенрис, как назло, молчал, ничего не говоря и не помогая ей.
– Это больше не повторится, просто вчера я была не в себе, я…
– Лайа,– услышала она крик Тэмина.
Она вышла из-за дерева и резко оказалась в воздухе. Тэмин, подняв её на руки, кружил в воздухе.
– Ты цела!– он поставил её и крепко обнял.– Я беспокоился, – отстранился и осмотрел её, а потом повернулся к Фенрису и сказал,– спасибо.
Лайа бросила взгляд на эльфа. Он ничего не ответил, его лицо снова застыло, выражая лишь безразличие и равнодушие. Девушке вмиг стало пусто и грустно, словно та частичка тепла, которая согревала её душу вчера, снова ушла. Фенрис уже пошел вперед, Чонсок последовал за ним, а Тэмин, подбирая её сумку, повесил себе на плечо и бодро зашагал рядом с ней.
– Ты нас так напугала, больше так никогда не делай, – попросил он, ложа ей руку на плечи.
Ни слов упрека, ни вопросов, что произошло, ни испуга за свою жизнь, лишь искреннее беспокойство за нее. Его красивые глаза смотрели так участливо и счастливо при виде неё, что Лайа не могла больше сопротивляться его обаянию и тоже улыбнулась.
– Хорошо.
Тэмин развлекал её всякими байками и рассказами, день прошел легко и незаметно. Разве можно оставаться равнодушным рядом с ним? Только одинокая фигура эльфа не давала ей покоя, так хотелось снова увидеть настоящего его. Тэмин чутко улавливал, когда Лайа впадала в меланхолию, и сразу втягивал её в очередной спор.
Когда все остановились на ночлег, Лайа вызвалась искать дрова и хворост для костра, пытаясь хоть чем-то быть полезной и загладить свою вину за задержку в пути, но мужчины не сговариваясь, единогласно решили, что она останется охранять сумки. Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Когда костер стал весело трещать, все принялись устраиваться у огня. Лайа увидела, что Чонсок прошел мимо Тэмина, усаживаясь в стороне от него. Тэмина это не смутило и он, получив свою долю припасов, поднялся и пересел, устраиваясь рядом с другом. Чонсок сердито поджал губы, но дальше пересаживаться не стал. Лайе было неловко, она постаралась не таращиться на азуров и принялась рассматривать языки пламени. И вдруг радостно поняла, что они больше не пугают её.
– Как ты согласилась путешествовать в обществе трех мужчин?– вдруг услышала Лайа голос Чонсока и поняла, что этот вопрос был задан ей. Лайа посмотрела на Фенриса и Тэмина. Оба застыли, не сводя глаз с Чона, тоже не понимая к чему вопрос. – Ты же осознаешь, что это может быть опасно?
– А мне есть чего опасться? – вопросом на вопрос ответила девушка, в упор глядя на воина и вопросительно поднимая бровь.
– Ты ничего о нас не знаешь, – продолжил он.
Хищное выражение, которое промелькнуло у Фенриса, не предвещающее ничего хорошего Чонсоку, Лайа не заметила, зато увидел Тэмин и толкнул друга в бок.
– Ты чего?– ошарашенно спросил Тэмин, смотря то Лайю, то на Чонсока, не выпуская из виду эльфа.
Чон никак не реагировал, ожидая ответа от девушки.
– Я знаю достаточно, чтобы понимать, что причинить мне вред, тебе не позволит воспитание, – потом она перевела взгляд на Фенриса,– ему благородство,– и затем, обращая свой взор на Тэ и улыбаясь ему, сказала: – А ему я просто верю.
Чонсок сморщился и какое-то время молчал.
– У меня есть младшая сестра, – сказал потом Чонсок,– и я не хотел бы, если ей вдруг придётся скрываться, чтобы она путешествовала одна в такой компании.
–У меня нет младшей сестры. Но если бы она была и, если бы, однажды, запутавшись и почти сдавшись, бродившая без цели, одна во всем мире, я бы хотела, чтобы ей на пути встретились опытный и сильный воин, хитрый и веселый танэри, отважный и надежный маг. Я была бы счастлива, если бы эти люди хоть какое-то время смогли побыть в её жизни, – она поднялась и добавила, – я пройдусь, я буду рядом.
Она, как и обещала, отошла недалеко. Остановилась и смахнула вдруг подступившие слезы. Ведь это было правдой, Лайа рада, что не одна. Она обернулась и посмотрела на них. Тэмин положил голову на плечо Чонсока, и тот через какое-то время все ж придвинулся ближе, чтобы юноше было удобнее. Лайа улыбнулась, глядя на них. Фенрис сидел, обхватив колени руками, и шевелил палочкой угли, периодически поднимая вверх столбы искр. Пустое, ничего не выражающее лицо. Спрятался и отстранился. Она не позволит ему больше закрыться, не рядом с ней, не после всего, что сделал для неё. Она вернулась ко всем, сложила оставшуюся еду в сумку, сняла доспех.
– Я подежурю перед рассветом, – сообщила Лайа.
– Хорошо, я тогда первым заступаю, – сказал Тэмин.
Чонсок и Фенрис, как по команде улеглись. Лайа подбросила ещё дров, сняла и скрутила свой плащ. Подойдя к Фенрису, она сказала:
– Сними свой!
Он опешил и от этого послушался. Она забрала его плащ, улеглась рядом с эльфом, стараясь не касаться его. Свой плащ она положила в качестве подушки, так, чтобы было место двоим, вторым плащом накрыла себя и эльфа. Лайя посмотрела на наблюдающих с изумлением за ней азуров и сказала: