Тэмин положил руку ей на плечо. Она взяла его за талию, и они пошли догонять остальных.
– Мы впервые поругались, – грустно признался Тэ.
«Из-за меня», – промелькнуло в голове у Лайи. Может и правда, ведьма не приносит ничего хорошего в чужие жизни.
– Даже не думай об этом, – услышала она его голос. Тэмин что, умеет читать чужие мысли? – Ты не виновата. Сама-то как?
– Я же ведьма, что со мной станется, – улыбнулась ему девушка.
Он остановился и взял её за руки.
– Прости меня и Чона тоже. Мы тогда и вправду поступили некрасиво. Мне нечего сказать в своё оправдание, кроме того, что этого больше не повторится. Обещаю, – Лайя кивнула, стараясь не заплакать. – Давай ускоримся, нельзя разбредаться по лесу, впереди могут быть еще разбойники, – Тэмин потрепал её по голове.
Лайа дала ему возможность уйти чуть вперед, понимая, что ему хотелось побыть одному, насколько это возможно.
Глава 2
Ссора азуров наложила отпечаток на всех, усугубила их и без того натянутые отношения. Тэмин, несмотря на примирение с девушкой, оставался максимально серьезным и собранным, если и говорил, то строго по делу. Днем шел сам по себе, впереди, периодически уходя для предварительной разведки, а вечерами садился рядом с Лайей, но чаще в одиночестве. К Фенрису вернулось его прежнее состояние духа и ненавистная девушке маска безразличия. Эльф вел с себя с ней подчеркнуто вежливо и отстранённо. Чонсок просто игнорировал всё, что не относилось к цели пути. Ещё несколько дней, проведенные в такой гнетущей обстановке, действовали Лайе на нервы, высасывая внутренний резерв. После очередного дня уныния, она была готова накинуться на них всех с кулаками и кричать, что есть силы. Она видела, как плохо и больно Тэмину, видела, как гордость Чонсока не позволяет ему забрать свои слова обратно. Собственное чувство вины и эльф, смену настроений которого ей, видимо, не суждено понять, действовали на неё разрушающе. К ночи разбили лагерь, все расселись по своим углам и молча ели. Лайа достала из сумки бутыль с алкоголем, которую втихаря от Чонсока стащила в очередном селении, потрясла в воздухе, привлекая внимание. Мужичины отказались, на что Лайа равнодушно пожала плечами и отпила глоток прямо из бутылки, поморщившись.
– О, Создатель, как же давно я не пила! – сделала ещё глоток и заговорила, стараясь заполнить звенящую пустоту и тишину ночи. – Не могла себе позволить,– снова глоток.– Вы ведь даже примерно не представляете, как много опасностей в нашем королевстве может поджидать одинокую путницу! А моя магия, из-за которой ещё и слуги инквизитора охотятся, в бою бесполезна! Отпугивать зверюшек, да лечить неблагодарных человечишков, вот весь дар! Поэтому первое и главное правило выживания – не расслабляться! Осторожность превыше всего! Не расслабляться! Ах да, я это уже говорила, – захихикала она, сделав ещё глоток. Обжигающий напиток согревал, растекаясь по крови, расслабляя тело, – так что когда, если не сейчас? Даже если на нас внезапно нападут, то такие трое бравых мужчин, смогут защитить слабую девушку и не бросят её в беде, – захихикала Лайа, захмелев. – Хотя, -она показала пальцем на азуров, – насчет вас двоих я не уверена, с вас станется…Но,– она театрально подняла палец вверх,– есть ещё Фенрис. Он меня не бросит!
На какое-то время замолкая, она просто сидела и наблюдала за своими спутниками, а потом засмеялась.
– Вы бы себя видели! Сидите и смотрите в костер, словно он погребальный. Ты, – девушка указала пальцем на Чонсока. Улыбка слетела с её лица, и голос зазвучал холодно и зло, – ведешь себя как напыщенный, слабохарактерный индюк!
От такого сравнения у воина распахнулись глаза, и он ошеломленно уставился на ведьму. Видимо, его так ещё никто не смел называть.
– Обидел лучшего друга, видно же, что раскаиваешься, а признать свои ошибки и постараться всё исправить не можешь, кишка тонка. Безумец, который сам всё рушит, не понимая, как ему повезло, – продолжила девушка.
– Лайа, мне кажется, тебе не стоит больше пить, – сказал Фенрис.
– Я сама решу, что мне стоит или не стоит делать, – весело ответила эльфу девушка, – присмотрись лучше к себе. Ты так долго был безликим, без прошлого и будущего, подчиняясь лишь чужой воле, что, впервые встретившись с настоящим собой, ты испугался. Ведь именно поэтому ты надеваешь эту маску, пытаясь вернуть то равновесие, которое было раньше. Тебе так легче.
– Что ты можешь знать о таких, как я? Что ты можешь знать обо мне? – он подошел и забрал у неё бутылку.
Лайа грустно улыбнулась. «Больше, чем ты можешь себе представить», – подумала она.
– Раньше, слишком давно, что быть правдой, – тихо проговорила Лайа, резко меняя тему и поднимая глаза к небу, – в третью полную луну лета сестры земли собирались вместе. Они пели песнь, взывая к предкам, чтя их и прося у них мудрости. Они танцевали всю ночь, соединяли свои души вместе, исцеляя друг друга, даря любовь и поддержку. Сила земли и неба напитывала их, это была светлая энергия, чистая и прекрасная, способная прогнать тьму из сердец, заблудившихся в жизни. Это была особенная ночь, только их. И не было на земле ничего более могущественного, чем девы, танцующие при свете той луны. Сейчас именно такая ночь. Третья полная луна лета.
Чонсок подошел к Тэмину, слегка заметно кивнул. Они ушли подальше в лес. Лайа улыбнулась, глядя на них. Им есть что обсудить.
– Ковена давно уже нет, как и нет многих сестер земли, – грустно добавила Лайа, а потом хлопнула себя по ноге, – хандра так заразительна, что я тоже поддалась! Я хочу показать тебе. Тебе надо только принять музыку внутри себя, позволить себе видеть, – она поднялась и встала напротив эльфа, смотря в глаза. – Я не причиню тебе вреда. Верь мне.
Лайа распустила волосы, встряхнула головой, позволяя волосам рассыпаться по спине. Выпустила рубашку поверх штанов, скинула сапоги, на секунду закрывая глаза от наслаждения, когда ступни ощутили землю. Подняв руки к верху, протягивая пальцы в небо, она начала двигаться, плавно покачивая бедрами, и завела песнь. Голос звучал непривычно и глухо.
Когда девушка выпустила рубашку и принялась снимать сапоги, Фенрис дернулся остановить её, но мелодия, зазвучавшая прямо в его голове, остановила его. Все мысли покинули его, он мог смотреть только на девушку, тело которой двигалось в такт мелодии. Она изгибалась и кружилась, её кисти рисовали в воздухе узоры, соединяясь и вновь устремляясь вверх. Рукава рубашки при этом спадали на плечи, оголяя руки. Её пальцы плавно водили по оголенной руке. Фенрис следил взглядом за её движениями. Его бросило в жар. Пламя от костра поднялось высоко, ярче освещая ведьму, которая всё кружила и кружила, распевая на незнакомом ему языке. Её энергия лилась через край, наполняя его. Он почувствовал жжение в руке. Магические узоры на его руке ярко засветились, отвечая на её ворожбу. Их взгляды встретились и уже не смогли расстаться. Сейчас она жила и танцевала только для него. Он чувствовал, как её энергия заполняет его внутри, вплетаясь в его магию. Так тесно, близко и страстно, жадно, как любовники соединяют свои тела после долгой разлуки. Возбуждение и трепет охватил его. Она проводила руками по своему телу, а его руки это ощущали, словно это он сам гладил её. Она облизала свою губу, а на его языке остался её вкус. Дыхание прерывалось, эмоции переполняли его, а тело горело, требуя разрядки и освобождения. Он закрыл глаза, закусив нижнюю губу. Но его тело продолжало реагировать на все её движения, ощущая, словно это его руки проводят по её шее и спускаются ниже…Он глухо, едва слышно застонал, позволяя себе освободиться, откидывая голову назад и с силой зарываясь пальцами в землю. Его страсть миллионами ярких звезд взорвалась в душе у Лайи. Она сбилась, шумно выдыхая, не в состоянии больше петь и танцевать, осела на землю, положила свою руку между ног и надавила, сжимая бедра и содрогаясь от удовольствия. Постепенно чары развеялись, и ментальная связь прекратилась, оставляя в душе у них эйфорию и тишину.
Ей снились синие глаза и взгляд полный страсти, который растапливал её, сжигая, заставляя чувствовать невыносимое пульсирующее томление и неудержимое желание ощущать его внутри, заполнить себя им…Его, или всё же её руки, скользящие по её шее, губам, слегка касались груди, спускались ниже, проводили по животу, а затем снова поднимались верх, оставляя невыносимое желание слиться, стать единым целым, быть только его…Лайа вырвалась из оков сна и резко села, схватившись за голову. Сердце бешено колотилось, а низ живота ныл…Слишком реалистично. Лайа осмотрелась, скоро будет рассвет, и надо будет идти. Тэмин сонно сидел возле Чонсока, перебирая в руках его локоны. Всё-таки помирились. На сердце стало тепло и радостно. Тэ заметил, что девушка проснулась, и махнул ей рукой, подзывая к себе. Лайа вылезла из-под плаща. Когда она только успела его накинуть на себя? Поднимаясь, она обнаружила себя босой и с выпущенной рубашкой. Она метнула испуганный взгляд на Фенриса, с ужасом вдруг осознавая, это был не сон, это было воспоминание о вчерашней ночи. Её танец и песня, заклятие и…И что-то пошло не так…Тэмин, наблюдавший всё это время за девушкой, заметив, как резко она покачнулась и побледнела, заинтересованно спросил:
– Нас долго с Чоном не было, мы что-то пропустили?
– Ничего такого, что стоило бы твоего внимания, – постаралась как можно спокойнее сказать Лайа.
– Ты сильно побледнела, уверена, что всё в порядке?
– Да, конечно. Наверное, алкоголь дает такой эффект, сейчас пройдусь, и отпустит, – быстро подхватила сапоги и поспешила уйти.
Лайа углубилась в лес, размышляя и пытаясь осознать, как теперь ей вести себя с Фенрисом. То, что произошло между ними…При воспоминании об этом её снова бросило в жар. Она хотела исполнить заклинание единения и связи, чтобы он мог почувствовать всю любовь и очищение, которая дарит целительная сила земли. Песни, которые ведьмы пели на ковене, должны были помочь, но…как так получилась? Почему вдруг запела другую песню? И откуда она её знает? В голове Лайи вдруг всплыла картинка, воспоминание, которое до сего момента она не помнила. Однажды ночью ей захотелось пить, она, ещё совсем малышкой, позвала маму и, не обнаружив её дома, вышла во двор её поискать. Лайя услышала мамин голос, та так чудесно пела. Лайа поспешила на голос. Мама кружилась и танцевала, её воздушное белое платье при каждом движении и взмахе руки взлетало. Это было так красиво. Лайя подумала, что мама похожа ангела. Папа сидел у дерева и смотрел на её танец. Потом мама села возле папы и они стали целоваться… «Фи», – подумалось тогда ей, вспомнив, что оставила куклу совсем одну дома и что ей, наверное, там одной страшно, поспешила обратно. Сейчас, осознавая то, что случайно увидела, Лайа вдруг поняла, что мама пела для отца так же, как и она для Фенриса. Та же песня, соединяющая чувства и желания на короткое время, позволяющая быть одним целым…При воспоминании её опять бросило жар, и одновременно с этим накрыла волна стыда. Как себя вести с ним? Притвориться, что была пьяна или просто делать вид, что ничего не произошло? Да что же это такое? Почему с того момента, как они встретились, всё идет наперекосяк, и у неё всё выходит из-под контроля? Жизнь решила её окончательно испытать на прочность, только теперь с другой стороны.
Она заметила движение у себя за спиной. Рука метнулась к поясу, чтобы достать оружие, но она ощутила лишь пустоту. Пояс с кинжалами остался в лагере, она сняла его вчера, чтобы не мешал, перед тем как танцевать. Она повернулась в сторону противника, но сбоку подходил ещё один и ещё, окружая её. Простецкая одежда, топоры и плохо заточенные ножи. Просто разбойники. Голыми руками не возьмешь, конечно, но попробовать убежать можно. Лайа пыталась вычислить оптимальный путь отступления и самого слабого противника, от атаки которого она сможет быстро увернуться.
– Не так быстро, крошка, наш Ларион стреляет очень метко, не советую проверять, – её намерения разгадали, Лайа обернулась на голос и увидела располневшего здоровяка, лениво и вальяжно идущего в её сторону. Сзади него стоял молоденький парень, его стрела целилась ей в голову. Положение его руки относительно лука и направление стрелы выдавали в нем, если и не хорошего стрелка, то точно не дилетанта. Интересно, как он оказался с ними? Она насчитала тринадцать человек. Большая банда. Но город и главная торговая дорога недалеко, можно было предположить, что именно так и будет. Надо же было быть такой дурой, чтобы уйти без оружия, одной и далеко. Мозг лихорадочно просчитывал варианты, как продержаться до того, как её хватятся и станут искать.
– Где твои дружки? – сказал здоровяк. Значит, всё-таки он за главного.
– Я одна,– сказала Лайа и поняла, что поспешный ответ выдал её. Здоровяк заулыбался.
– Свяжите девку и приготовьтесь, – скомандовал он.
Ей скрутили и туго связали руки за спиной. «Хороший узел, знают, что делают», – промелькнуло в голове. Она понаблюдала за ними. Её первое мнение было явно ошибочным, они немного отличались от обычных разбойников. У некоторых чувствовалась военная выправка, а у некоторых была хорошо поставлена рука, то, как они держали оружие…Она видела такое раньше. Точно, бойцы на ринге! Также слегка наклоняются, периодически переваливаясь с ноги на ногу, иногда перекидывая оружие с руки в руку, оценивая врага перед атакой. Её подвели к главарю, он схватил её за рубашку и резко рванул к себе. Рубашка порвалась и сполза с плеча, оголяя тело.
– Сколько вас? – спросил здоровяк, не сводя глаз с обнаженного тела.
– Я одна, – повторила она. Он с размаху залепил ей пощечину, в голове зазвенело, рот заполнился кровью. Лайа тряхнула головой, стараясь прийти в себя. Выпрямилась, посмотрела прямо ему в глаза и смачно плюнула. Сзади по ногам сильно ударили, она упала на колени. Главарь схватил её за волосы, заставляя смотреть на себя.
– Ах ты – шлюха! Ничего, скоро ты не так запоешь, – он с силой прижал её лицо к своему паху.– Разберемся с твоими спутниками, и ты познакомишься с большим Дэ. А потом пустим тебя по кругу.
Лайа впилась зубами ему в ногу. Он отскочил, взвыв. Размахнувшись, ударил в нос, девушка отлетела, падая на землю.
– Тварь, – он подскочил и пнул её ногой в живот.
Лайа скорчилась, хватая воздух, пытаясь отключиться от боли и прийти в себя. Получалось плохо. Со рта вытекла струйка крови. Она краем глаза заметила едва уловимую тень. Она подняла с земли голову и засмеялась, обводя всех взглядом.
– Вы все уже мертвы, – сказала она, продолжая смеяться.
Ещё один пинок, заставил её закашляться, выплевывая новую порцию крови на землю.
Два разбойника с тихим вскриком упали замертво. Бандиты заметили противника и распределились небольшими группами, одновременно нападая на противника. Наблюдая за боем, она подтвердила свои догадки, разбойники умели сражаться. «Но всё же не так хорошо, как мои мальчики», – подумала Лайа, с гордостью и с восхищением смотря, как стремительно мелькают клинки Тэмина, как быстро и неуловимо он перемещается, уходя от удара и делая выпады, изматывая и раня противника, как мощно и сокрушительно атакует Чонсок, заставляя противника только защищаться и отступать. Она нашла глазами Фенриса, он двигался ловко и грациозно, выжидая и наблюдая, словно хищник, чтобы в нужный момент прервать жизнь выбранной жертвы.
Здоровяк в бой не вступал, напряженно наблюдая за ходом битвы. Лайа увидела, что растерявшийся вражеский лучник уже пришел в себя и вложил стрелу, натягивая тетиву, прицеливаясь и выбирая жертву. Она бы на его месте выбрала Фенриса, в него попасть было легче, так как его траектория движения не так быстро сменялась, как у азуров. Парень решил также. Лайа одним движением вскочила на ноги и налетела всем телом на лучника, сбивая его с ног. Лучник скинул её с себя, поднялся, озираясь в поисках выпавшего лука. Лайа извернулась и дала ему по ногам, подсекая. Он снова упал. Резко подняв в воздух ноги, она опустила ему на голову, стараясь вложить в удар всю свою силу. Главарь опомнился, подскочил и за волосы оттащил Лайю от парня, потянул на себя, заставляя подняться. Прижал к себе, приставил к горлу нож. Второй нож главаря разбойников упирался ей в живот, чтобы девушка даже не вздумала брыкаться. Бой был окончен, к ним подходили азуры и эльф.
– Ещё шаг и я перережу ей глотку, – крикнул он. – Положите оружие на землю и отходите, живо!
Меч Чонсока и клинки Тэмина с громким лязгом встретились с землей. Фенрис медлил, не зная, что можно предпринять.
– Тебя это тоже касается! – крикнул он эльфу, надавливая на лезвие чуть сильнее, и Лайа почувствовала на шее жжение и кровь, стекающую по шее.
Он нехотя бросил свой меч.
– Вот так, теперь отходите, – скомандовал он.
Лайа встретилась глазами с Тэмином и пристально смотрела какое-то время, надеясь, что он поймет. Потом медленно моргнула, давая знак, и резко откинула голову назад на плечо здоровяка, а в это время кинжал танэри влетел ровно между глаз разбойника, застревая там. Главарь мешком упал на землю. Лайа по инерции завалилась рядом. К ней уже бежали Фенрис и Тэмин. Фенрис поднял её, а Тэмин разрезал веревки, освобождая руки. Чонсок осматривал поле боя на предмет выживших. Лайа потерла затекшие запястья, собрала края рубашки вместе, прикрывая тело.
– Вот ведь, черт, такую рубашку испортили, – усмехнулась она, рукавом стирая кровь со своего лица, – теперь надо новую искать.
– Этот ещё живой, – сказал Чонсок, стоя возле лучника.
Лайа подошла к нему. Он смотрел на неё с мольбой, а потом поднялся, становясь на колени, и заплакал.