Она снова разозлилась на него. Он только недавно выкарабкался, а сейчас все её усилия сводит на нет. Раны могут снова открыться. К чему всё это? Твёрдым и уверенным шагом она пошла в его сторону. Когда она подошла достаточно близко, то ему пришлось остановиться. Он опустил меч вниз, встал, опираясь на него, и выжидательно посмотрел на неё, убирая волосы со лба. Его грудь тяжело поднималась, пытаясь выровнять дыхание. Последние лучи заходящего солнца выхватывали капельки пота на его бледной коже, росой, расположившейся на шее. Одна капелька сорвалась и побежала по шее вниз, прячась в вороте мешковатой рубашке. Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, ожидая, когда она уже озвучит цель своего визита. Лайя быстро заморгала, стараясь вырваться из плена своих вспыхнувших вдруг желаний.
– Тебе не стоит сейчас тренироваться, – наваждение не получилось до конца смахнуть, поэтому голос её прозвучал не так уверено, как планировалось. – Твои раны, они могут открыться. Дай себе время.
Говоря это, она смотрела в землю, а потом поспешила уйти, чувствуя, как её щеки заливает румянец. Да что это с ней? Как будто она никогда с мужчинами не разговаривала. Лайа подошла к колодцу, умылась. Холодная вода остудила её кожу, возвращая внутренне равновесие. Почувствовав себя свежей и бодрой, поспешила в дом. В доме, склонившись над котелком, что-то готовил Тэмин. Возле него крутился Чонсок, периодически заглядывая через плечо. Так восхитительно пахло, что Лайа счастливо улыбнулась, предвкушая трапезу. В последнее время судьба не баловала её радостными моментами, поэтому она научилась ценить каждый миг. И сейчас, глядя на азуров, она старалась запомнить этот момент и то ощущение дома, которое испытывает. Она уже знала, что нарисует следующим. На вкусный запах в дом вернулся и эльф, уселся в углу в ожидании. Прислонившись спиной к стене, он откинул голову назад и посматривал в её сторону, отчего она снова почувствовала себя неуютно. Быстро поужинав в молчании, они расположились по местам, Лайя почти мгновенно заснула, так и не узнав, кто дежурит первым и когда её очередь.
Проснувшись рано, она заметила, что все куда-то разбрелись. День проходил вполне мирно. Лайя старалась избегать мужчин по возможности, особенно рьяно она сторонилась эльфа, впрочем, он разделял её стремления, поэтому уже полдня его нигде не было видно. Тэмин упорно не замечал её желание уединиться и всегда крутился по близости, развлекая её легкими разговорами. Постепенно она расслабилась и искренне смеялась над его шутками и подколками, улыбка не сходила с лица, а на душе было легко и спокойно. Азуры ближе к вечеру стали хлопотать у плиты, изобретая ужин, о чем-то тихо переговариваясь на своем языке. Эльф тоже пришел, видимо, устав от длительного пребывания на ногах, и прилег на кровать. Чтобы хоть чем-то занять себя, предоставленная сама себе она разложила и отсортировала травы на столе, принялась их измельчать и смешивать. Жаль, нет лаборатории, где она бы смогла приготовить настоящие эликсиры. Постепенно это занятие её захватило, заставляя забыть, что она не одна. Она и сама не заметила, когда стала тихонько напевать заклинание. Она любила заклинания на древнем языке, они звучали мелодично и легко распевно произносились, складываясь в песню. Эти песни ей всегда напоминали о маме. И хоть у них не так много совместных воспоминаний сохранилось, но эта мелодия всегда напоминала ей чудесный мамин голос. Кожа на её руках слабо мерцала, энергия исцеления передавалась растениям. Когда она взяла последний пучок травы, собираясь его измельчить, то поймала себя на мысли, что в доме стоит оглушительная тишина. А где все? Она замолчала и огляделась. Азуры стояли рядом и, не моргая, смотрели на неё. Эльф тоже не сводил с неё глаз. Его синие глаза потемнели и блуждали взглядом по её телу, часто останавливаясь на руках. Она потянула рукава рубашки, стараясь спрятать в них свои кисти рук.
– Ты светишься, как и тогда, на поляне, – тихо сказал Чонсок, восхищение так явно слышалось в его голосе и это сильно смущало. Она с трудом подавила желание закрыть лицо руками.
– Это от магии, живущей во мне. Я не могу это скрыть, поэтому и не колдую часто, – стараясь скрыть неловкость, ответила Лайа.
– Твоя магия также прекрасна, как и ты, – еле слышно произнес Чонсок.
Лайа от неожиданности растерялась и не знала, что сказать, удивленно посмотрела на воина, пытаясь понять, не шутит ли он. Лицо было серьезным, а тон искренним.
– Согласен, – произнес Тэ, прерывая неловкость момента, и легко толкнул локтем друга, – смотри Фенрис, вообще, забыл, как дышать, аж бледнее обычного стал.
Все сразу обернулись в сторону эльфа. На что тот негромко фыркнул и презрительно искривил губы, пробормотав, что-то про танэри и его место в канаве… Внимание переключилось с неё, это позволило ей закончить свою работу и спокойно накрыть стол.
После еды они вернулись к обсуждению маршрута перемещения. Особых разногласий не возникало, в принципе Лайю всё устраивало, а своих планов у неё всё равно не было, разве что…
– Мне надо попасть в это место,– она указала пальцем на карте.
– Зачем? Что там?– спросил Чонсок
– Надо,– ответила девушка и, немного поразмыслив, добавила, – это в общих интересах.
– Хорошо, – согласился воин,– какие ещё у кого пожелания?
– У меня, – отозвался Фенрис,– Илана, мне надо туда на пару дней.
Три пары глаз одновременно уставились на эльфа.
– Там же башня инквизиции! Это самоубийство! – озвучила общие тревоги Лайа.
– Самоубийство пытаться пересечь полосу отчуждения, – спокойно ответил Фенрис.– К тому же я не прошу вас сопровождать меня, вы можете подождать меня в этом селении. Мне нужно только два дня, потом я снова присоединюсь к вам.
– Нам стоит ещё что-либо знать? – настороженно спросил Чон у эльфа.
– Возможно, но не сейчас, – ответил Фенрис и благодарно кивнул азуру за понимание.
Лайю переводила взгляд то на Фенриса, то на Чонсока и не верила своим глазам и ушам. В Илану?!!! Сердце инквизиции! И все так спокойно отнеслись, как будто они говорят о походе в кабак!
– Я поняла. Вы все сошли с ума. Там же башня! Солдаты! Это город-крепость! Нас ещё на подходе убьют или ещё чего хуже!– не смолчала девушка.
– Идти туда было бы верхом глупости, – сказал Тэмин, и девушка утвердительно закивала, обрадовавшись единственному голосу разума, пока не услышала продолжение, – это и сыграет нам на руку. Они не будут его искать там, да и тебя тоже, – Тэ указал на Лайю.– Это шанс выполнить то, что он задумал, а мы укроемся здесь,– и показал на близлежащее селение.
Лайа скрестила руки на груди и фыркнула. Безумцы. Хотя их, скорее всего, убьют ещё до того, как они дойдут до Иланы, поэтому не всё ли равно? И она опять потеряла интерес к их разговору. Она устала за день, но безделье её утомляло больше, чем что-либо, хотелось уже лечь. Она заметила, как Фенрис периодически дотрагивался до своей раны, видимо, опять разболелась, а когда по привычке брался за что-то правой рукой, то морщился. Ожоги затягивались, но не так быстро, как он рассчитывал.
– Я настоятельно советую тебе воздержаться от тренировок с мечом и других физических нагрузок без особой нужды, – сказала вдруг Лайа Фенрису, совершенно не беспокоясь, что вклинивается в чужой разговор.
– Я сам решу, что мне делать! – огрызнулся Фенрис, переключая внимание на неё.
– Ну что ж, отлично, – сказала Лайа, поднимаясь, достала из сумки мазь. Она с такой силой приложила банку об стол прямо перед ним, что кружки на столе подпрыгнули, – это намажешь на свои ожоги, а это, – она кинула мешочек с лекарством, – съешь. И да, спать сегодня будешь на полу, раз уж ты настолько поправился, что в состоянии махать мечом.
Гордо откинула косу за плечо, она улеглась на кровать, отвернувшись от них к стене.
Тэмина это позабавило. Он сидел и лыбился, разглядывая её спину. Огонь, а не ведьма! Почувствовав пристальный взгляд на себе, он обернулся. На него зло смотрели глаза эльфа. Если бы взглядом можно было бы заморозить на смерть, то, скорее всего, Тэмин сейчас был бы уже мертв. Впервые Тэ обрадовался, что у эльфа нет с собой посоха.
– Твоя стихия – вода! – догадался вдруг азур.
Фенрис удивился такому неожиданному выводу и спросил:
– С чего ты взял?
Тэмин лишь улыбнулся и, наклонив голову на бок, внимательно посмотрел на него:
– У тебя очень выразительные глаза.
– Так всё, спать, – Чонсок потащил Тэмина в сторону их лежанки, опасаясь возможного развития событий. – Ты первый дежуришь, – сказал он Фенрису.
Сон к Лайе не шел, разглядывать стену ей надоело, и она повернулась на другой бок. Азуры уснули быстро, а Фенрис приступил к обработке своей руки. Чуть приоткрыв глаза, она незаметно стала наблюдать за ним. Он накладывал мазь аккуратно, стараясь не дотрагиваться, но это не сильно помогало. Он морщился и крепко сжимал зубы, а в месте, где ожог было особенно глубоким, он часто заморгал, стараясь смахнуть подступившие слезы. Лайа не могла больше на это смотреть, она поднялась и села возле него. Угадав её намерения, он отодвинулся и зло посмотрел на неё. Она сжала его запястье и силой притянула к себе, забирая мазь и выразительно стрельнув глазами в сторону азуров, призывая не шуметь. Эльф всё же сдался.
Лайа аккуратно продолжила наносить мазь и дуть, стараясь облегчить боль. Он отвернулся, стараясь не показывать, как ему больно. Перевязав руку новыми бинтами, она постучала по плечу, обращая на себя внимание.
– Сними рубашку, – одними губами сказала девушка.
Эльф удивленно посмотрел на неё, Лайа, поняв направление его мыслей, закатила к пололку глаза и показала на его рану. Фенрис слегка смутился и снял рубашку. Перевязка, которую он сделал себе прошлый раз, съехала, зря она тогда смалодушничала и предоставила его самому себе. У него плохо получилось. Быстро обработала рану. Его близость почему-то волновала её, а перекидывание бинта через всё его тело заставляли её каждый раз почти обнимать эльфа и склоняться настолько близко, что она могла различить запах его тела. При приближении его дыхание опаляло её кожу, отчего сердце ускоряло свой бег. Когда с перевязкой было закончено, она поспешила вернуться в кровать. Правда, теперь про сон можно было окончательно забыть. Всё ещё взбудораженная его близостью, она не могла расслабиться, а, закрывая глаза, она представляла его кожу и чувствовала его запах. Тряхнув головой, она решительно встала и, подойдя назад к эльфу, прошептала:
– Иди, я не хочу спать, я посижу, – и указала на кровать. Он замотал головой. – Иди, я хочу порисовать, а на кровати неудобно, ну же…
Она достала свой альбом и карандаш, демонстративно усаживаясь у печи, поближе к источнику света. Фенрису ничего не оставалось, как послушаться. Эльф заснул, как только его голова коснулась подушки. Она с завистью посмотрела на него, ей такое пока не видать. Его потревоженные раны давали о себе знать, и мужчина во сне морщился, глубокая складка залегла между бровей. Ей не хотелось рисовать боль. Её так много в жизни, она предпочитает счастье или покой. Закрыв глаза, она вспомнила, склонившегося над котелком Тэмина и Чонсока, подошедшего к нему сзади. Он, положив подбородок на плечо друга, заглядывал, наблюдая за процессом приготовления. Семья. Пришло на ум. Там и осталось. Рука привычно стала водить по бумаге. Шорох карандаша убаюкивал.
Тело затекло, она потянулась. Уже почти рассвело. Это уже начинает входить в привычку, так недолго и день с ночью перепутать. Она тихонечко подползла и тронула Тэмина за плечо. Он включился сразу, как только открыл глаза.
– Разбуди меня через пару часиков, – прошептала она ему на ухо и, увидев, что он кивнул, поползла на своё место.
Ей казалось, что она только прикрыла глаза, как услышала «Просыпайся» и увидела перед собой лицо Тэмина.
– Черт, Тэ…забудь, что я сказала, я ещё хочу поспать, уйди.
– Ого, быстро же вы перешли на Тэ….-съехидничал Чонсок.
С Лайи сон как рукой сняло. И правда. Когда он стал просто Тэ? Что происходит? Ещё никогда она так быстро не сближалась с людьми. Мирная жизнь явно вносит свои коррективы.
– Это всё моё несравненное обаяние, – весело заметил юноша.
– Нет, это, видимо, твоя природная скромность, – прозвучал низкий хрипловатый голос эльфа.
Фенрис умеет шутить? Лайя, скорее всего, так и не проснулась. Она ущипнула себя за руку, как думала, незаметно.
– Нет, ты не спишь, я тоже это слышал, – сказал Тэмин. – Он всё-таки умеет шутить.
Лайа поднялась и потянулась.
– Я умоюсь и помогу с завтраком.
– Не-не, я еду никому не доверяю, тем более ведьме, вчера вон сколько травы переработала, вдруг решишь отравить меня или приворожить? – сказал Тэмин с серьезным лицом.
Лайа, ещё окончательно не проснувшись, замерла, не понимая, серьезно он говорит или шутит, особенно, если принимать во внимание, какая в народе ходит слава про её сестер. Видимо, эмоции отразились у неё на лице, потому что Фенрис ответил на её не высказанный вопрос:
– Думаю, он серьезно, я бы тоже не доверил тебе пищу.
Учитывая его тон, было понятно, что эльф был искренен в высказывании. А вот было уже обидно!
– Ты много на себя берешь! Если бы я хотела тебя отравить, то не вытаскивала с того света. Да и околдовывать тебя я бы точно не стала! – тут же вспылила девушка.
– А что со мной не так? – с вызовом спросил вдруг Фенрис.
– Ты…ты…– девушка не понимала, почему его надменное и пренебрежительное отношение к ней так задевает её. Она и раньше встречала мерзких типов и относилась к этому гораздо проще. С Фенрисом всё было по- другому. Даже пара фраз, брошенных этой ищейкой, доводили её до бешенства. И тогда она вспыхивала, как сухая трава в жаркий день от малейшей искры, – бесчувственный, несносный, неблагодарный…ты ищейка, убийца!
– А он, значит, цветочки на поляне собирает днями, эдакий послушник и ангел во плоти,– показал на Тэмина пальцем Фенрис. – Ты, вообще, хоть примерно представляешь, кто такие танэри?
Светловолосый азур удобно сидел на полу и с интересом следил за перепалкой, каждый раз поворачивая голову при реплике то в сторону одного, то второго. На последней фразе Тэмин выпрямился, всем видом показывая свою заинтересованность.
– А при чём тут Тэмин?– недоуменно спросила Лайа, удивляясь такому повороту в их разговоре.
– Если не можете нормально общаться, то не общайтесь вообще, – устало проговорил Чонсок.
– Подходит, – сказала девушка и вышла за дом, прихватив с собой пояс и полотенце. Дверь с грохотом захлопнулась.
Фенрис молча вышел вслед за ней, но в противоположную сторону.
– Я вижу, тебя это забавляет? – спросил Чонсок у Тэмина.
– Вполне, – хитро улыбнулся танэри и надкусил яблоко.
Фенрис рассерженно мерял шагами полянку перед домом, он чувствовал себя словно загнанным в ловушку зверем. Злость сжигала его изнутри. Ведьма так раздражала его, что хотелось кричать. Прикидывается заботливой, а на самом деле змея! Как она посмела его назвать убийцей? Когда сама убила столько людей? Вот её истинная сущность! Ведьм надо уничтожать! Они как яд, медленно растекаются по венам и уничтожают. Танэри. Знает ли она о том, что знает он об их клане? Стала бы так искренне и нежно улыбаться этому юнцу? При воспоминании о нем ненависть заполнила его душу. Хотелось убить. Он вернулся в дом за мечом и пошел в лес. Переложил оружие в здоровую руку, лишь слегка помогая себе правой, и взмахнул. Сегодня было проще держать меч, чем вчера, возможно злость придавала ему сил. Он рассекал воздух, рубил, блокировал, оттачивая мастерство, сражался, пока рука от усталости не стала дрожать. Фенрис бросил меч на землю и опустился на колени, тяжело дыша. Капельки пота стекали по лицу, а волосы прилипли к голове. Собственные эмоции за годы заточения, словно вырвались на свободу, вносили хаос и смуту в его обычно рациональное поведение. Сомнения и вопросы поселились в его душе. Куда идти, а главное зачем? Что он ищет и что пытается найти? Как же всё запуталось. Он почти жалел, что ушел из башни. Жизнь была проста и понятна, ведь кроме приказа не было ничего, лишь долг, который надо выполнить любой ценой. Он вздрогнул и испугался своей слабости. Нет, он больше не станет ничьей марионеткой, не будет жить во лжи. Он сделал свой выбор в тот день, когда ослушался приказа и назад дороги уже не будет. Он нашел свой кулон на шее и сжал его в кулаке. Один он пока не справится, поэтому ведьма и азуры ему нужны, а значит надо убрать не нужные эмоции. Это слабость. Он поднялся и выпрямился. К нему вернулся его холодный ум и рациональность. Он уверенно пошел назад.
Лайа сидела с азурами за столом и в молчании ела, когда услышала во дворе всплеск воды, скорее всего, это вернулся эльф и умывается. Она всё ещё сердилась на него, обижаясь на неблагодарность и грубость, но в то же время переживала. Видела, как он уходил с оружием в лес, ему нельзя ещё тренироваться, раны могут открыться. Когда он вошел в дом, Лайя сразу увидела перемену, а встретившись с ним глазами, она невольно отшатнулась. Пустые холодные глаза, ни тени жизни, лишь хищный взгляд волка. Ищейки. Безликие. Все одинаковые. В груди стало тесно и больно. Она уже видела однажды такой же взгляд. Другое место. Другая ищейка. И одно лицо на всех. Она не выдержала и закрыла глаза, стараясь взять себя в руки.