Когда же Джулия утомилась от раздумий и смогла заснуть, её тревожность перешла на сны. Яркие картинки сменялись одна за другой, мелькали какие-то лица, звучали голоса, что казались ей знакомыми. Но на утро ничего из увиденного девушка вспомнить не смогла. Она проснулась в одно мгновение, резко сев на постели, руками сжимая простыни. По лицу Джулии стекали капли пота, а сердце бешено колотилось в груди, словно за ночь оно увеличилось в несколько раз, и теперь от его биения содрогалось всё тело. Девушка ощущала тревогу так ярко, словно только что она убегала от маньяка и, спрятавшись за дверью комнаты, слышала его приближающиеся шаги.
Тяжело дыша, Джулия переводила взгляд с одного предмета на другой, её глаза пытались отыскать что-то знакомое и родное, то, за что можно было уцепиться и осознать: «Я дома. Я в безопасности». Но её взгляд так и не смог найти нужного предмета. Всё казалось таким знакомым и чужим; это как найти вещи, которые потерялись пару лет назад и нашлись, когда про них уже забыли. Приятно, но ощущения, что они принадлежат тебе, нет.
Набрав полную грудь воздуха, девушка шумно выдыхает, после чего поднимается на ноги и не спеша идёт в ванную комнату. Опустив пальцы на ручку двери, Джулия замирает в нерешительности, мысленно она повторяет себе: «Всё хорошо. Я в безопасности». Эти слова помогают ей собраться с духом и распахнуть дверь. К её огромному облегчению, комната оказывается пустой, а шторка ванной распахнута, не вызывая лишних треволнений.
Повернув кран, Джулия опускает сведённые ладони под ледяную струю, наблюдая за тем, как вода наполняет руки, стекая между пальцев. Это помогает ей успокоиться. После чего девушка наклоняется вперёд и умывает лицо. Соприкоснувшаяся прохлада с кожей позволяет отогнать тревогу и смыть остатки сна. Подняв взгляд на собственное отражение, Джулия принимается внимательно его рассматривать. Пара царапин на лбу, щеке, подбородке, уставшие глаза, кулон на шее, растрёпанный вид… Стоп. Кулон.
Только сейчас Джулия заметила, что все эти дни на ней было незнакомое украшение. Откуда оно? Взяв в руку кулон, она принялась его разглядывать, не снимая с шеи. Эта была витая ракушка чёрного цвета, она была настолько плотной и твёрдой, что складывалось ощущение, будто она сделана из камня.
Немного помедлив, девушка осторожно развязала узелок и сняла кулон. Положив его в ладонь, она принялась рассматривать украшение. На нём не было никаких опознавательных знаков: ни марки магазина, ни имени прежнего владельца, абсолютно ничего. В попытках вспомнить, где она его нашла, ей удалось выудить образ женщины и её слова:
– Я хочу подарить тебе его на память. Может быть, ты посмотришь на него и сможешь вспомнить меня.
Ноги Джулии подкосились, она почувствовала головокружение и слабость, из-за чего ей пришлось сесть на пол, одной рукой опираясь об стену. Воспоминания потоком полились на неё, заполняя пробелы. Было сложно поверить, что эти воспоминания являются подлинными, и что Осхория действительно существует.
Посмотрев ещё раз на кулон, Джулия вспомнила, с какой загадочность говорила Томиса, когда речь заходила о воспоминаниях девушки и возможности их сохранения. «Она знала», – крутилось в голове девушки. – «Она знала, что я смогу всё вспомнить».
– Всё получилось, – полушёпотом произнесла Джулия, обращаясь к Томисе. – Жаль, что ты этого не узнаешь. – В голосе девушки прозвучала печаль. Ей было грустно от мысли, что задуманный план нимфы сработал, но та об этом никогда не узнает. И что делать теперь с вернувшимися воспоминаниями, она не знала. Кто ей поверит? Да и что она сможет сказать? «Мам, пап, я три дня пробыла в мире магических существ, но на Земле прошло три года», – после такой фразы проживание и питание в психиатрическом отделении ей обеспечено.
Взгляд Джулии опустился на трясущие руки, что отказывались ей подчиняться. Девушка попыталась повесить кулон обратно на шею, но её пальцы онемели и, казалось, сильно распухли, из-за чего завязать простой узел оказалось непосильной задачей. Сделав несколько попыток, Джулия обронила украшение на пол. Тяжело вздохнув, она резко наклонилась вперёд, протягивая руку. Это простое движение отозвалось болью в животе, а перед глазами всё потемнело.
Замерев в одной позе, девушка попыталась проморгаться, ожидая, когда пелена спадёт. Но вместо этого ей становилось только хуже: звуки, доносившиеся с улицы, становились менее отчетливыми, а тошнота стала усиливаться.
– Джулия, ты слышишь меня? – Голос матери звучал совсем тихо, и произнесённые ею слова едва можно было разобрать.
– Гарольд, ты вызвал скорую помощь? – Голос Эмилии дрожал от паники, она едва могла контролировать свои чувства и действия. В её голове крутилось множество мыслей, они как пчелиный рой зудели у самого уха, стремясь ужалить как можно сильнее. Ей было безумно страшно за свою дочь, она ведь только вернулась домой. А это неизвестное исчезновение? Кто знает, что случилось с её бедной девочкой за это время? Эмилия даже не хотела думать о том, какие ужасы пришлось пережить её дочери.
– Да, они скоро должны приехать. Рикад ждёт их внизу. – В голосе отца проскальзывала нервозность, которую он сдерживал всеми силами, чтобы не напугать свою жену ещё больше.
– Всё хорошо. Мне не нужна помощь, – сдавлено отозвалась Джулия, приоткрыв глаза и пытаясь сесть на пол. Но, почувствовав очередной прилив тошноты, вернулась в исходное положение, закрывая ладонью рот, словно этот жест мог облегчить её мучения.
Подхватив на руки дочь, Гаральд помог ей подвинуться ближе к унитазу, поднимая стульчак. Джулия открыла рот, чтобы сказать, что ей это совсем не нужно, и она чувствует себя прекрасно, но вместо слов из неё полилась смесь вчерашнего ужина и чего-то ещё. Она ощущала, как её гланды и горло раздражаются от обилия рвоты, а вкусовые рецепторы сходят с ума от привкуса кислятины. Невольно по щекам девушки побежали слёзы.
– Ничего-ничего, всё хорошо, – придерживая волосы дочери, прошептал Гарольд. После того, как рвотный рефлекс закончился, и Джулия стала надрывисто дышать, он помог ей подняться на ноги и дойти до раковины.
Девушка наклонилась вперёд, позволяя отцу умыть её лицо холодной водой. Она чувствовала, как шершавые, мозолистые ладони трут нежную кожу, вызывая болевые ощущения. Но особого выбора не было, поэтому она молча терпела, пока процедура не закончится, и её не уложат в постель.
Когда Джулия оказалась в своей кровати, на лестнице послышались тяжелые шаги и несколько более лёгких. Вскоре на пороге появился Рикард, а сразу за ним стояли два медика – мужчина и женщина, что поздоровались бесцветными голосами и сразу направились к пациентке.
– Что произошло? – поставив сумку на пол, спросил мужчина.
– Я зашла в комнату дочери, чтобы позвать её на завтрак, и обнаружила её, лежащую на полу без сознания, – всхлипывая, отозвалась Эмилия.
Мужчина бросил короткий взгляд в сторону женщины, его лицо выглядело чрезмерно серьёзным, а морщина, пролегающая между бровей, добавляла его образу мрачности.
– А что девушка скажет? – сев на край кровати, он стал проверять её зрачки, направляя прямо в глаза маленький фонарик. – Говорить можешь?
– Да. – Голос Джулии прозвучал немного сдавлено и хрипло. – Я наклонилась, и мне стало плохо.
– Наркотики, алкоголь, голодание?
– Что Вы? Нет, – возмущенно произнесла Эмилия, чем заставила доктора повернуться к ней. Его взгляд так и говорил: «я не Вас спрашиваю», а хмурость на лице мужчины, сделала этот жест весьма грубым и неприятным.
– Нет, ничего из перечисленного, – отозвалась Джулия. – Меня только вчера выписали из больницы. Я несколько дней провела в коме и не помню последние три года. – С каждым произнесённым словом голос девушки звучал всё тише и тише. Ей казалось, что само по себе предложение звучит довольно глупо. «Я не знаю, что со мной было и как это произошло», – вот её ответ на большинство вопросов врачей. А с учётом того, что она вспомнила, данная фраза звучала ещё глупее. Теперь ей казалось, что все люди знают, что она лжёт, и никто ей не верит.
– Когда Вас выписывали, все анализы были в норме? – Убрав фонарик в сумку, мужчина достал тонометр, натянул рукав аппарата на предплечье пациентки и принялся мерить давление.
– Да, – коротко ответила девушка.
– Давление у вас нормальное, а пульс немного завышен, – убирая обратно тонометр в сумку, произнёс доктор. – А сейчас садитесь, мне нужно Вас послушать. – Эмилия помогла дочери сесть, придерживая её обеими руками.
Мужчина снял с шеи стетоскоп и, после того, как вставил оливы в уши, приложил акустическую головку к груди пациентки. Отведя взгляд в сторону, он внимательно слушал дыхание, иногда командуя, когда дышать и когда нет.
Закончив процедуры, он повесил стетоскоп обратно на шею.
– Присутствует переутомление и ослабленность. Вам необходимо соблюдать постельный режим и тщательно позаботиться о своём питании – больше витаминов. Ешьте фрукты, овощи, пейте больше воды. И я настоятельно рекомендую полежать неделю без ненужной нагрузки. Ваш организм не восстановился после комы. – Голос мужчины звучал несколько грубо, словно он отчитывал маленького ребёнка за пакости. – Вам это должны были сказать при выписке.
– Сказали, – опустив взгляд на собственные руки, произнесла Джулия. – Я просто пошла умываться.
– Значит, исключите и эту нагрузку. До свидания. – Не дожидаясь реакции присутствующих, мужчина покинул дом вместе с напарницей.
– Ты нас напугала, – проведя рукой по лбу дочери, произнесла Эмилия. – Сейчас ты себя как чувствуешь?
– Мне уже лучше, мам, – краснея, ответила девушка, испытывая неловкость от того, что заставила так понервничать своих родителей. Она и подумать не могла, что простой поход в ванную может обернуться такой суматохой. И как теперь объяснить родителям, что она чувствует себя хорошо и такого больше не произойдёт? Джулия была уверена, что обморок был побочным эффектом вернувшихся воспоминаний. Ведь накануне вечером она чувствовала себя прекрасно: стойко перенесла поездку в машине, вечер в окружении людей, и не было намёка даже на усталость. А сейчас она потеряла сознание из-за того, что наклонилась за кулоном.
Вспомнив про кулон, девушка рефлекторно коснулась шеи, осознавая, что украшение так и осталось валяться на полу. Она захотела сама сходить за ним, но, пока мать сидела рядом, это было невозможно. Эмилия стала бы задавать лишние вопросы, на которые Джулия не смогла бы ответить. Да и не хотелось привлекать излишнее внимание и понапрасну тревожить мать. Ещё больше девушке не хотелось лукавить или ещё хуже врать, глядя в глаза родному человеку. Но могла ли она рассказать правду? Поверили бы ей? Вряд ли. Она и сама бы не поверила в историю про магических существ и другие миры.
– Я сейчас принесу тебе завтрак, – поднимаясь с кровати, произнесла Эмилия.
– Мам, я спущусь, – отбрасывая одеяло в сторону, произнесла Джулия, пытаясь подняться на ноги.
– Нет. – Голос женщины прозвучал резко и несколько грубо. Она стояла упёршись одной рукой в бок, выставив перед собой указательный палец, направив его в сторону дочери. – У Вас, мадам, постельный режим.
– Но, мам, – жалобно простонала девушка, закидывая ноги обратно на кровать.
– Милая, ты слышала, что тебе сказал врач. – После этих слов Эмилия покинула комнату дочери, взглядом дав понять, что никаких исключений быть не может.
Джулию расстраивала сложившаяся ситуация, ей было неприятно ощущать себя маленьким ребёнком, который не может даже себя накормить, а, зная мать, подняться с постели в ближайшую неделю ей не светит.
Тоскливый взгляд девушки был направлен в сторону окна. Теперь она ощущала себя заключенной под стражу, и свобода за территорией комнаты стала казаться такой пьянящей и манящей. Ей ещё никогда не хотелось так сильно на улицу, как сейчас. Но больше всего ей захотелось, чтобы Брокк навестил её сегодня так же, как он сделал это накануне вечером.
– Я сварила тебе овсяную кашу и добавила туда черники. – На пороге комнаты появилась Эмилия с подносом в руках.
– Мам, я же не люблю овсянку. – Бровь на лице девушки приподнялась, выражая недоумение.
– Врач сказал, что тебе полезно есть её на завтрак, – беззаботно отозвалась женщина. После этих слов Джулия осознала, что её ситуация ещё хуже, чем могла показаться на первый взгляд. Мало того, что никуда её теперь не выпустят, так ещё и будут кормить овсянкой.
Тяжело вздохнув, девушка стала завтракать. С каждой съеденной ложкой вкус каши становился всё более отвратительным.
– Всё. Я наелась, – отодвигая поднос в сторону, произнесла Джулия, когда в тарелке оставалась половина порции.
– Нет, ты должна съесть всё, – проговорила Эмилия, подвигая поднос обратно.
– Ты хочешь, чтобы меня вырвало от каши? – саркастическим тоном произнесла девушка, прищуривая глаза.
– Врач сказал… – Женщина продолжала настаивать на своём, но дочь не позволила ей договорить, оборвав на середине предложения.
– А если бы он сказал, что меня нужно усыпить? – Джулия скрестила руки на груди.
– Не ерничайте, мадам, – сердито проговорила Эмилия, поднимаясь на ноги. Она взяла в руки поднос, собираясь что-то сказать дочери. Но вместо этого резко развернулась, встряхнув распущенными волосами, и удалилась, гордо приподняв подбородок.
– Может быть, меня хоть завтра нормально покормят, – обращаясь в пустоту, проговорила девушка, переворачиваясь на бок и накрываясь одеялом по самую макушку.
– Да ладно тебе, не всё так плохо. – Голос Рикарда прозвучал насмешливо.
От неожиданности Джулия подскочила, откидывая одеяло в сторону. Застывшее выражение на её лице говорило о том, что девушку застали врасплох. Приподнятые брови, расширившиеся глаза. Всё это вызвало усмешку на лице её брата, что стоял в дверном проходе, облокотившись плечом об косяк.
Закрыв за собой дверь, Рикард опустился на кровать. Он лёг поперек, положив голову на ноги сестры.
– Тебе дали задание меня сторожить? – откидываясь на подушку, проговорила Джулия. Её взгляд был устремлён в потолок.
– Можно и так сказать, – беззаботно отозвался Рикард. – Джу, будь снисходительнее к матери. Она безумно волнуется за тебя. Постарайся её понять. Три года она жила с мыслью, что больше никогда тебя не увидит. Её нельзя винить в гиперопеке.
– И что мне делать?
– Дать ей время успокоиться и привыкнуть. Как только она перестанет бояться, что с тобой что-то произойдёт – она тебя отпустит.
– Ты не понимаешь… – Голос Джулии прозвучал жалобно. Ей хотелось объяснить брату, что всё с ней хорошо, и не стоит так усиленно заботиться о ней. Ей хотелось заручиться его поддержкой и уговорить мать успокоиться.
– Я-то не понимаю?! – Рикард перекатился на бок и посмотрел на сестру. – Когда ты только исчезла, я приехал помочь родителям и поддержать их. Мы искали тебя две недели, Джу. Потом полиция закрыла твоё дело грифом «пропала без вести». Они родителям так и сказали: «Вам не на что надеяться – ваша дочь мертва». У мамы после этого началась самая настоящая депрессия – она отказывалась отпускать меня обратно в колледж, а когда я всё-таки вернулся – звонила несколько раз в день и очень часто приезжала, чтобы просто посмотреть на меня. Мне было жутко, но я знал, что ей это необходимо.
– И когда она перестала так делать?
– Спустя полгода. Папа нашёл хорошего психотерапевта, и он помог маме успокоиться.
– А сейчас она к нему ходит?
– Если честно, я не знаю. Мама не любит про это говорить, а из папы сложно что-то вытащить.
В комнате воцарилась тишина. Джулия думала о том, что только что услышала от брата. Она догадывалась, что всем пришлось несладко в период её отсутствия, но она никогда и предположить не могла, насколько всё было серьёзно. До этого момента она думала только о себе, как ей тяжело, и как сильно изменился мир вокруг. Сейчас все её мысли занимала тревожность матери и размышления о том, как ей лучше всего себя вести. Джулии не хотелось быть запертой в четырёх стенах, но и расстраивать Эмилию она не могла.
– И как мне поступить? – посмотрев на брата, спросила девушка.
– Недельку отсидись дома, не падай в обмороки, и тогда мы сможем договориться о твоём освобождении, – с лёгкой ухмылкой на лице проговорил Рикард.
– А овсянка? – жалобным голосом простонала Джулия.
– Так уж и быть, я возьму на себя роль спасителя и тайком вынесу из дома все пакеты овсянки.
Уголки губ девушки расплылись в широкой улыбке. Она любила своего брата за то, что он всегда её поддерживал, никогда ни в чём её не обвинял, даже когда она была не права. Да, их отношения не были идеальными, особенно в детстве, но с возрастом они стали ценить друг друга.