Никель покачал головой:
— Это не слова Господа. Это чернила на обычном листе бумаги, и боюсь ошибиться, но они оставлены твоей рукой. Верно, Макс?
— Ты прав, Николай! Эти письмена оставлены моей рукой, но при поддержке глубокой веры. Для тебя это просто слова, но для верующего человека — это смысл жизни. Твоя задача заключается в том, чтобы выучить порядок слов и отправиться в свою комнату. Дождись гостя или гостью, не знаю уж, кто к тебе нагрянет, но ты должен с ним поговорить. Эта информация очень важна для меня! Другого способа, достать ее, нет!
Красивые слова лились из уст Макса, словно великое блаженство. И не будь Никель таким прагматичным и осторожным человеком, с удовольствием поддался бы на сладкие речи незнакомца. Распластался бы на полу ниц перед Всевышним Владыкой, головою стуча в начищенный паркет.
Но Никель был наемным убийцей.
После предательства друга, он предпочитал не верить на слово всякому, льющему ему в уши беспорядочную чушь, индивидууму. Парамонов предпочитал верить в то, что видел своими глазами, даже если это не вязалось с естеством нашего мира.
И набор непонятных слов на клетчатой потертой бумаге, никаким образом не мог ему помочь против выдуманного врага. Ему нужно было оружие посильнее! Пистолет «Макарова» или автомат «Калашникова» реально подойдет!
Но оружия в доме не было.
Сквозь пелену затуманенного взгляда, Николай помнил, как Макс виртуозно разобрал стволы на мелкие детали, и они с грохотом повалились на пол той самой комнаты, куда его связанного привезла банда Лихача.
Никель взял лист бумаги и положил в карман джинсов.
Молитва, так молитва! Не всякий раз предлагают за нее тридцать тысяч евро.
— Я сделаю, как ты скажешь! Но у меня к тебе остался один вопрос!
— Задавай!
— Скажи честно! Что, мать твою, произойдет в той комнате!?
— Не нужно ругаться, Николай. — Остановил его Макс. — Я тебе все подробно объяснил…
— Ни хрена ты мне не объяснил! — взорвался Никель. — Я вообще не понимаю, что происходит! Ты сказал: ко мне в комнату нагрянет незнакомец? Верно?
— Ну, что-то в этом роде…
— Что-то в этом роде? Как тебя понимать, дорогой Макс?
Собеседник тяжело вздохнул.
Как объяснить человеку то, во что он отказывался верить?
— Я тебе все уже сказал, Николай. Больше информации я тебе предоставить не в силах. По одной простой причине.
— И по какой же?
— Больше мне ничего не известно. Я нахожусь в таком же неведении, как и ты. Мне известно только одно — в течение нескольких дней что-то должно произойти. Что-то очень плохое.
— И это связано с потусторонним миром?
— Нет! Это напрямую связано с нашим миром!
— Конец Света! — предположил Никель.
И Макс в его слова услышал насмешку.
— Возможно и это. До конца никто не знает. Вот почему я нанял тебя.
— А что же ты сам не поговоришь с этим незнакомцем?
Парамонов взглянул в глаза собеседнику.
— Я не могу этого сделать. Они знают меня в лицо. И знают, что я не на их стороне.
— Кто это «они»?
Макс замялся.
Он мог бы объяснить это любому верующему человеку. Но только не наемному убийце, у кого Бога в душе было меньше, чем капелек росы на траве под палящим солнцем.
— Я не знаю, кто к тебе наведается, но точно уверен, что со мною они говорить не станут. И даже не по той причине, что знают меня в лицо. «Они» считают меня врагом, и если уж придут за мной, то не для того чтобы поговорить!
— Они убьют тебя. — Сделал свой вывод Николай.
— По крайней мере, попытаются. Для них я пока недоступен на этой земле. Для любого из смертных я недоступен. Но лишь пока!
— Пока что?
Макс опустил глаза и Парамонов увидел, как горькая печаль осела на плечи незнакомца. Его взгляд потускнел, словно события из прошлого навалились неподъемным грузом.
— Сейчас не об этом. Я понимаю, Коля, у тебя много вопросов. И у меня их не меньше. Но поверь, нам нужно узнать информацию за три ночи, иначе все станет бесполезно.
— Что?! — практически закричал Парамонов. — Что я должен узнать!? Объясни!
— Я не знаю! — крикнул в ответ Макс. — Поговори с тем, кто к тебе придет! Скажи, что ты готов отказаться от веры в Господа и перейти на «их» сторону, но тебе нужна правда! Вся, до конца, без утайки. И может быть «они» тебе ее поведают.
— Может быть? А если нет? Если со мной никто не станет разговаривать? Если никто… — и Никель замялся.
Макс повернул голову в его сторону и разочаровано посмотрел на собеседника.
— Ты хотел сказать, если никто так и не придет? Я правильно уловил твою мысль, Николай?
Парамонов не ответил.
Сделка могла оборваться в любую секунду. И если его спаситель догадается, что Никель держит его за сумасшедшего, денежки утекут, словно быстрый ручей. А это ни много ни мало тридцать тысяч.
Ну, по крайней мере, десять тысяч, которые он видел своими глазами.
— Я услышал тебя, Коля. И хочу тебя уверить, если за три ночи никто не появится, даю честное слово — деньги твои. Все до цента! Устроит такой вариант?
— Устроит. — Выдавил Парамонов.
Ему неприятно было осознавать, что Макс уловил его сомнения. Он сам никогда не имел дел, с человеком, который ему не доверял. А уж с безумным клиентом не хотел даже разговаривать.
— Я выполню свою работу. — Нарушил долгую паузу Николай и разрядил обстановку. — Но хочу тебя уверить — если это ловушка, ты пожалеешь! Если мне придется бороться за свою жизнь, и не дай Бог, я останусь жив, я убью тебя на этом самом месте. Второго предательства я не перенесу!
— Договорились! — Макс прервал его высказывания и протянул руку.
Никель неумело ее пожал.
Сделка оставалась сделкой, даже если изначально не представляла опасности.
— Я так понимаю, ночью в комнате я буду находиться один?
— Совершенно верно.
— В доме есть оружие?
— Нет. А тебе зачем?
Парамонов огляделся:
— Тогда я возьму с собой нож.
Макс искренне улыбнулся:
— Он тебе не понадобится. Если только ты не решишь сам себе перерезать глотку. Шутка!
Парамонов строго посмотрел на собеседника. Шутить он не любил:
— Я найду ему применение, можешь не сомневаться. И к твоему сведению, я владею холодным оружием не хуже тебя. Тогда на хате Лихача я видел твои навыки. И поверь, они ничем не лучше моих.
Никель говорил правду.
— Ну что ж, я рад, что ты серьезно относишься к своему заданию. Но, хочу тебе напомнить, твое лучшее оружие против ночного гостя лежит сейчас в кармане джинсов. Потому, настойчиво рекомендую тебе — в случае необходимости, используй его! А сейчас мне нужно ненадолго покинуть тебя. Я выеду в город за продуктами и к вечеру вернусь. Не теряй времени даром. Тщательно подготовься к ночи. Если все произойдет так, как мы задумали, уже завтра, в сопровождении тридцати тысяч, ты будешь волен идти, куда заблагорассудится.
Макс подхватил со стола связку купюр и быстро вышел из кухни в прихожую, обулся, а потом оставил Парамонова один на один со своими мыслями.
Первое, что сделал Никель, так это обыскал кухню.
Он открыл все дверцы и ящички, обшарил все тайные закутки. Он обыскал всю одежду, висевшую на вешалке в прихожей, благо ее здесь было не так много.
После этого, он поднялся на второй этаж и заглянул в свою комнату. Вернее, в ту комнату, в которой ему предстояло провести следующую ночь.
По-прежнему в середине помещения располагалась массивная кровать, и ничегошеньки здесь не изменилось после последнего его посещения. Комната до сих пор оставалась пуста и своим видом все еще напоминала место заключения какого-то опасного преступника. Единственным отличием ее от тюремной камеры, являлось отсутствие решетчатых окон, хотя маленькое окошечко действительно имелось. Настолько маленькое, что появись здесь и вправду опасный преступник, он ни за что на свете не смог бы в него пролезть.
Оставалось одно место, в котором Никель сегодня не побывал — комната самого Макса. Она была надежно заперта на врезной замок. Тайна, которую скрывал от него незнакомец в кожаной куртке, скорее всего, находилась там.
Но Парамонов не мог себе позволить взломать деревянную дверь.
Если Макс узнает об этом, сделке конец. Понятно и ежу, что хранить в своей комнате оставшуюся часть денег незнакомец не будет. Он с необыкновенной наглядностью забрал с собой десять тысяч, потому с его стороны было бы неимоверной глупостью оставить в доме еще двадцать «кусков».
Никель вернулся в комнату на втором этаже и повалился на кровать.
В руках его был тетрадный лист, на одной стороне которого заглавными буквами было начертано: «Верую!».
А перевернув записку другой стороной, он увидел надпись: «Отче наш!».
Об этой молитве он уже слышал. Мать вечерами стояла в углу комнаты и едва слышно шептала. Некоторые слова ему все же удавалось разобрать, но основной смысл от него был далек. Церковь он посещал всего пару раз, да и то, когда родители настойчиво просили его об этом.
Парамонов снова перевернул лист бумаги и принялся читать:
«Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли…»
Веки тяжестью надавили на глазные яблоки. Он воочию увидел перед глазами белые круги, словно кто-то пытался заставить его уснуть.
«И во единого Господа Иисусу Христа, Сына Божия…»
Стало совсем мерзко. Накатила огромная слабость, появилась дрожь во всем теле, и безумно захотелось спать. Теперь веки наполовину закрылись, руки и ноги стали ватными, благо Николай лежал на кровати. Если бы он сейчас сидел за кухонным столом, то непременно бы упал.
Что я делаю? Зачем мне все это? Этот обезумевший парень хочет сделать из меня послушника?
Словно чей-то голос звучал в его голове, настойчиво убеждая наемного убийцу в этом предположении. Может быть, это и есть те самые «они», о ком предупреждал Макс?
Да нет! Чушь какая-то! Что со мной происходит?
И тут же перед глазами мелькнула пачка новеньких желтеньких купюр.
Никель открыл глаза, и в этот миг сложилось впечатление, что он провел не меньше получаса в сонном состоянии. Взгляд снова стал осмысленным и каким-то чудом, расплывчатые прописные буквы на листе потертой бумаги, приобрели знакомые очертания.
Нужно собраться! К черту все предрассудки! Я заключил сделку и не собираюсь отступать от своего слова, иначе, чем я лучше своего лучшего друга! Никто никогда на моей памяти не зарабатывал за три ночи тридцать тысяч «евриков». И лишь я намерен сделать это, даже если понадобится выучить библию наизусть!
«Иже от Отца рожденного прежде всех век: Света от Света…»
Буквы размазались, словно в сладком сне. Ах, как же они были прекрасны! Красивыми завитушками они тянулись по клетчатому тетрадному листу, и преображались бесподобными узорами.
Нужно взять себя в руки — одна из последних мыслей мелькнула в голове Никеля.
«Бога истинна от Бога истинна, рождена…»
Парамонов не чувствовал свое тело. Блаженство нахлынуло, будто ему вкололи сильный наркотик.
«Несотворенна, единосущна Отцу, Им же вся Быша».
Это были волшебные слова.
Ладонь Николая разжалась, выпустила на волю потертый лист с ровными письменами и обмякла.
Его сознание провалилось в небытие. Сон завладел телом и душой Парамонова, хотя он неплохо выспался этой ночью. Молитва стала отличным снотворным для обычного измученного человека, что подвергся пленению не далее, чем вчера. И никто на целом свете не мог и предположить, что сие проделки не подлой и мерзкой усталости, а совсем других непонятных многим неверующим сил.
Входная дверь скрипнула, и Никель тут же открыл глаза.
В комнате стало намного темнее, чем в тот раз, когда он читал молитву. Он быстро встал с кровати и покинул свое «убежище».
На пороге стоял Макс, держа в руках два огромных пакета:
— Я принес еды и кое-что еще!
Никель спустился. Вместе они накрыли стол, и Макс достал из пакета бутылку водки. За те несколько дней, что Парамонов провел в бесконечных бегах от самого Фомы, это была самая настоящая радость.
Рюмки появились на столе, и прозрачная жидкость наполнила пустые емкости. Давно забытым звуком прошелестела водка, и, омывая гладкие стенки сосудов, разлилась перед глазами жаждущих очевидцев. Спаситель Никеля первым поднял рюмку и встал из-за стола:
— Сегодня мне было видение! Маленький человек вступился за беззащитное животное. Его силы перед грозным противником были настолько малы, что проиграй он последнюю схватку, навсегда лишился жизни. В этом видении я увидел тебя, Николай! Ты всего лишь человек из нашего мира, но уже помогаешь Господу исполнить задуманное. И какие бы силы не были перед тобой, никто на всем белом свете не может тебя остановить! Так выпьем же за то, чтобы каждый человек, неважно силен он или же слаб, так же рьяно боролся за свой мир! И тогда противники падут ниц перед славой и смелостью истинных защитников! Будем!
— Будем! — повторил его слова Николай и опрокинул рюмку.
Обжигающая жидкость стремительно вылилась в рот, гордо прошлась по жаждущей гортани и направилась в желудок. Парамонов наслаждался прекрасным послевкусием, но совсем недолго. Лишь до той поры, пока Макс к нему не обратился:
— Ну, рассказывай, Николай!
— Что рассказывать? — не понял его Никель.
— Рассказывай одну из молитв, которую тебе удалось выучить.
Немая пауза повисла на кухне. Конечно, у Никеля всегда была хорошая память. Он прекрасно запоминал схемы зданий, маршруты охранников и тому подобное, но сейчас ему нечего было ответить.
Макс увидел сомнение в глазах своего гостя и строго на него взглянул. Прямо, как первый учитель!
— Ты, хотя бы прочитал то, что я тебе написал?
— Конечно! Но меня вдруг сломила такая усталость…
— Ты не воспользовался тем, что я тебе предложил? — глаза Макса источали настоящий гнев.
— Я хотел! Честно, хотел! Но у меня не получилось.
Макс громко выдохнул. Он на мгновение закрыл глаза и представил себя на месте Никеля.
Кто я вообще такой, чтобы советовать этому человеку? Николай только что вырвался из объятий настоящей смерти. Он поистине прошел через ад, когда банда Лихача схватила его. Его предал лучший друг, оставляя на съедение авторитету Фомы. И теперь он никому не верит! Так почему же он должен поверить мне?
— Ты уснул, верно? — Макс знал ответ на вопрос.
— Уснул, черт побери! — закричал Парамонов. — Потому что я хотел спать!
— Не поминай черта, Николай, если не хочешь его увидеть воочию! Я дал тебе защиту, и право воспользоваться ею только у тебя. Если ты не хочешь этого — не надо! Твой поступок не отменяет сделки. Но теперь, ты можешь рассчитывать только на свои силы.
— Я возьму нож. — Напомнил Никель.
— Это уж как тебе заблагорассудится. Ты только поговори с ночным гостем. Все остальное я сделаю без тебя.
Никель посмотрел на Макса:
— Мы с тобой договорились. И я намерен сдержать свое слово!
— Это хорошо. — Успокоился человек в кожной куртке. — Ты можешь плевать на молитвы, можешь не верить моим словам и Господу. Но должен уяснить только одно: самая изощренная хитрость дьявола в том, чтобы уверить вас, что его не существует!
Опять байки из склепа! Сколько это уже можно повторять? Не верю я в эти сказки и никогда не поверю! А верю я только в то, что увижу своими глазами. А вижу я сейчас безумного человека. Иногда мне кажется, что он рассуждает здраво, но иногда — нет ему места в нашем мире, и гребанная психушка плачет о нем уже много и много лет.
Дабы не искушать судьбу, Никель направился в свою комнату на втором этаже. Он уже не хотел слушать байки незнакомца и не хотел вникать в трудоустройство мира. Все, что происходило вокруг него, было неистовым течением мира.
Николай Парамонов вошел в просторную комнату, в которой побывал уже несколько раз. Все так же посередине стояла массивная кровать, и больше в комнате не было ничего. Хозяева дома даже не поставили захудалый шкаф по периметру помещения. Никто из них не удосужился порадовать новых хозяев своим гостеприимством. Холодные тона комнаты информировали съемщика о том, будто в этом доме поселилась сама смерть.
Николай прилег на кровать.
Неистовым грузом на плечи надавила усталость. Веки поддались и под гнетом умелого порядка слов, молитва использовала свое заметное заклинание.
«Верую!».
«Верую в единого Бога Христа!».
Никель не произносил слова вслух. Он лишь пытался вспомнить порядок слов.
Макс его научил!
Обе молитвы не поддались запоминанию. И когда Никель, прикрывая глаза, уснул, Макс трижды обошел территорию вокруг дома.
Лесная дорога была пуста. По крайней мере, в пределах видимости. А видимость в этот поздний час оставляла желать лучшего.
Кромешная тьма сгустилась над лесом, лишь только яркое сияние луны едва освещало крышу двухэтажного домика. Маленькими точками по нему разбросались звезды, поддерживая свечение луны. Они, словно далекие неопознанные планеты, поглядывали на одиноко стоящий дом в центре леса. Внимательно наблюдали за ним и наверняка догадывались, что должно произойти этой ночью.