«Лучший отель в колонии», — прошептал я.
«Для N3 нет ничего слишком хорошего», — ответил Хоук, пытаясь рассмеяться.
Ему это не удалось.
— Под каким именем я буду путешествовать, сэр?
— Морли, — сказал Хоук, вставая и протягивая мне руку.
Этот жест, столь же формальный, как и похороны, вряд ли на него напомнил. Я понял, что как только я закрою дверь, он начнет терзаться угрызениями совести. За миссию в первую очередь. И особенно за мое здоровье, как будто он боялся, что я разделю судьбу бедного Роулингса.
«Джошуа Т. Морли», — добавил он.
Мы пожали друг другу руки после этого разъяснения.
Шесть часов спустя я пристегнул ремень безопасности. Вскоре Боинг 747 уже летел. Тридцать две тысячи футов. Со своего места я больше не мог видеть Дюпон-Серкл. И тем более озабоченного лица Дэвида Хока.
* * *
Из всего этого было ясно только одно: Пой Чу не был так осторожен, как следовало бы.
Кто-то определенно помешал ему раскрыть мне тайник своего микрофильма. Но кем была эта третья сторона? По этому поводу я знал только точное содержание драгоценного документа.
Что касается двух человек, которых я встретил в хаммаме — Белого-костюма и его почти молчаливого друга, — я был почти уверен, что они работали на КГБ, то есть на советский аналог нашего ЦРУ. «British Accent», вероятно, был перебежчиком вроде Маклина и Берджесса, русских шпионов, проникших в министерство иностранных дел в начале 1950-х. Была ли у них встреча с По Чу? Это было то, что я мог узнать только тогда, когда мои предположения — и без того довольно многочисленные — были подтверждены твердыми и неопровержимыми фактами.
В любом случае я был убежден, что они не несут ответственности за насильственную смерть несчастного Пой Чу. Поскольку микрофильм так же ценен для КГБ, как и для АХ, они бы бросили вызов своим целям, убрав двойного агента. Итак, они пришли в турецкую баню и обнаружили там труп. Как и я. Теперь они были в таком же смятении, как и ваш покорный слуга, доблестный N3.
Я должен был предположить, что Пой Чу не солгал мне, когда сказал, что спрятал документ в ожидании завершения переговоров. У меня не было другого выбора, поскольку, вопреки тому, чего я опасался на мгновение, он явно не носил его. Таким образом, логично, что микрофильм остался там, где его спрятали.
«Но где он мог его положить?» — подумал я, ускользая как можно осторожнее из хаммама «Сердитые призраки».
К несчастью для меня, фея-горничная, которая обычно давала мне советы, отсутствовала в тот день. Я выбрал более прямой маршрут, через Солсбери-роуд и Натан-роуд, до парома Star Ferry, в нескольких сотнях ярдов от моего отеля.
У меня все еще был один козырь: имя, написанное на обратной стороне куска купюры, предположительно ускользнуло от бдительности убийцы Пой Чу, а также «британского акцента» и его гориллы. Чем больше я думал об этом, тем важнее казалось мне ухватиться за эту подсказку. Во-первых, в Гонконге было очень мало музеев. Колония была полна ресторанов, массажных салонов и универмагов, но остро нуждалась в культурных центрах. Кроме того, мне показалось весьма необычным, что человек, которым был покойный По Чу, мог ходить в музеи. Двойные агенты редко успевают увлечься искусством. Кроме, конечно, украсть там чего нибудь.
Все это, конечно, приводило только к догадкам и предположениям. Но я должен был попытаться ясно увидеть это.
Моя гипотеза номер один заключалась в том, что Пой Чу выследил агент из Пекина, который был полон решимости вернуть микрофильм, прежде чем он будет продан «враждебным» державам. А именно США или СССР.
Мое предположение номер два заключалось в том, что Пой Чу допрашивали и, отказавшись сотрудничать, он испортил те немногие шансы, которые у него оставались, на то, что однажды он сможет спокойно уйти на пенсию.
Моя гипотеза номер три, наконец, предвосхищала обоснованность первых двух: вместо того, чтобы быть на пути в Пекин, документы, микрофильмированные Пой Чу, все еще находились в том месте, где он их хранил.
Так что все это было на грязном, смятом старом листе бумаги. Точнее, на воспоминаниях о двух идеограммах, которые привели меня в музей Фунг Пин Шань Университета Гонконга.
Прошло двадцать пять минут с тех пор, как я вышел из сауны, когда ступил на остров Гонконг. Я прошел небольшое расстояние до отеля «Мандарин», где сел на автобус № 3 до места назначения Бонэм-роуд и музея.
Тем не менее, я был на шаг впереди «British Accent» и его друга. Это преимущество стоило мне нескольких поверхностных ожогов на лбу, что в данных обстоятельствах было незначительным инцидентом. Теперь, когда мой пистолет люгер — Вильгельмина вернулась мне под изгиб подмышки и старый добрый Хьюго был крепко привязан к моей руке, я чувствовал себя намного менее уязвимым, чем раньше в «Злых призраках».
Я также чувствовал, что не могу спокойно сидеть на своем месте, глядя в окно на красочное зрелище улицы. Задумавшись, я наклонился вперед, опершись локтями на колени, нахмурив свой разгоряченный лоб, в то время как слова на обороте записки продолжали крутиться у меня в голове.
Тоу Ван.
Странное имя этой женщины. Кто бы это мог быть? Сестра Пой Чу? Его мать ? Его жена ? Его учительница? Не имел представления. Но, надеюсь, кто-нибудь сможет дать мне некоторую информацию в музее.
Музей разместился в здании с полной архитектурной банальностью. Место было безлюдным. Очевидно, это было не то, что можно было бы назвать достопримечательностью. Как и большинство зданий на острове, музей Фунг Пин Шань, типичное свидетельство британской колонизации, не был ни бельмом на глазу, ни чудом. Он был просто бесхарактерным.
Быстрый осмотр трех его уровней не принес мне никаких интересных открытий. Витрины были заполнены керамикой, китайским фарфором и бронзой, выстроившимися в ряд, не заботясь об эстетике или оригинальности. На самом деле Пой Чу, возможно, выбрал это малолюдное место, чтобы спрятать свой драгоценный микрофильм. Гипотезу нельзя было исключать.
Опираясь локтями на витрину, я смотрел на различные керамические изделия, не видя их. Меня не покидал вопрос: как разгадать тайну Тоу Вана?
Тихое похлопывание по плечу вернуло меня к реальности. Я выпрямился и медленно повернулся. Молодой гид в больших очках уставился на меня с виноватой улыбкой на лице.
«Пожалуйста, не опирайтесь на окна», — сказал он мне немного отрывистым, но очень академическим английским. Понимаете, они старые и хрупкие.
«Простите, — прошептал я.
Затем, внезапно осознав, что он может быть ценным источником информации, я сказал ему, что восхищаюсь увлекательными коллекциями, которые я только что увидел.
— Тебе нравится ? — спросил он, явно обрадованный.
— Очень сильно ! Я солгал, готовый на все подлости, чтобы войти к нему в доверие. Я приезжаю в Гонконг несколько раз в год по делам, и это первый раз, когда у меня есть возможность посетить этот музей.
— Как жаль ! воскликнул молодой человек. Вы только что пропустили необычную выставку.
— А! — сказал я, становясь все более и более заинтересованным. Я не слышал об этом.
— Это было замечательно ! Великолепн ! мой собеседник заверил с азартом. К сожалению, выставка закончилась два дня назад.
— Что именно?
— Бесценные археологические сокровища. Они принадлежат Пекинскому музею истории Китая и были любезно предоставлены нам Китайской Народной Республикой.
«Мне очень жаль, что я пропустил эти чудеса», — сказал я. К настоящему времени, я думаю, выставка вернулась в Пекин.
Молодой человек отрицательно кивнул. Движение встряхнуло его устройства, которые рывками скользнули к кончику носа. Он поставил их на место раздраженным жестом.
«Вовсе нет», — сказал он, когда к нему вернулось самообладание. Она едет в бирманскую федерацию. Вы знаете Бирму?
Я не знал ее, но предпочел убедить его в обратном.
— Рангун, — уклончиво ответил я, стараясь не скомпрометировать себя.
«Вам повезло увидеть часть страны», — сказал гид, кивнув и с большой мечтательной улыбкой. Ах! путешествия… Это цель моей жизни! Но однажды я этого достигну. Да, выставка проходит через Рангун. Кредит является частью программы культурного обмена. Поверьте, это сокровища, представляющие немалый исторический и художественный интерес!
Я выглядел настолько расстроенным, насколько мог.
— Если бы я только знал! — сказал я, качая головой, чтобы отметить свое глубокое разочарование. Но вы могли бы пролить свет на что-то совсем другое… Вот оно: я слышал о даме по имени Тоу Ван. Я бы с нетерпением ждал встречи с ней.
. Если вы случайно ее знаете, вы, несомненно, сможете сказать мне, как я могу с ней связаться.
— Тоу Ван! воскликнул ошеломленный молодой человек.
Он положил руку на ее прямые черные волосы и начал яростно их чесать, как будто ответ на мой вопрос чесался на его коже. Затем он тихо фыркнул. Он явно прилагал сверхчеловеческие усилия, чтобы сдержать хихиканье.
— Ну, наконец, ответил он, допустим, я ее лично не знаю…
Что могло быть для него таким веселым? Тем не менее я решил настоять.
— В таком случае вы могли бы указать мне на кого-нибудь, кто ее знает.
Молодой человек склонил голову набок и долго смотрел на меня, скосив глаза, в полусмешной тишине.
— Ты серьезно ? — наконец спросил он меня с изумленным видом. Разве ты не морочишь мне голову?
— Точно нет ! Я ответил, все более и более ошеломленный. Я никогда не был таким серьезным. Что-то заставляет вас поверить, что я морочу вас?
— Ну да! Тоу Ван мертва.
— Мертвый! Но когда она умерла?
— Ой, чуть больше двух тысяч лет назад…
Затем, не в силах больше сдерживаться, молодой человек взорвался. Громкие взрывы смеха эхом разнеслись по комнате.
ГЛАВА IV
Очевидно. Не было возможности найти Тоу Ван по его номеру в телефонной книге…
Внезапно осознав, что могу в конечном итоге обидеться на его дерзость, мой молодой гид резко перестал полоскать горло.
«Не пойми неправильно», — извинился он. Но твой вопрос был слишком… забавным. Поймите меня, Тоу Ван была принцессой династии Хань. Когда она умерла, что насчитывает немногим более двух тысяч лет, она была похоронена в… — как бы вы сказали? — в погребальных доспехах из нефритовых пластин. Думаю, ты знаешь, что такое нефрит?
Я ответил кивком.
«В то время, — продолжил мой импровизированный учитель, — считалось, что нефрит обладает свойством сохранять человеческие останки нетронутыми на всю вечность». Конечно, это было неправильно. Но Тоу Ван и представители королевской семьи, из которых она произошла, твердо верили в это суеверие. Вы представите, что я не мог не рассмеяться, когда вы спросили меня, как с ней познакомиться. От Тоу Вана не осталось ничего, даже пылинки. Нефритовая броня пуста.
— Конечно, я кивнул. И, если я правильно понимаю, это погребальное украшение было частью археологических сокровищ, одолженных Пекином?
— Вот ты о чем. Это даже шедевр выставки. Он представляет собой мозаику из нефритовых пластин, соединенных тонкими золотыми нитями. Некоторые утверждают, что на создание этого драгоценного предмета ушло десять лет, но на самом деле никто не знает наверняка. Он слишком старый.
«Я действительно сожалею, что пропустил это», — сказал я. Но вы научили меня очень интересным вещам, и я благодарю вас за это.
«Но все удовольствие было моим», — вежливо сказал молодой человек. Так мало людей интересуются богатством наших музеев… Я счастлив, что смог быть вам полезен.
Я сказал себе. — «Для службы это чертовски хорошая услуга!
Я поймал такси на Коннот-Роуд-Сентрал и без колебаний указал пункт назначения. На этот раз мой план действий был полностью намечен. Я знал, что Хоук не будет спать спокойно, пока микрофильм не появится у него на столе. И у меня не было возможности разочаровать моего уважаемого босса. Я был полон решимости довести дело до конца, даже если мне придется раскрутить стаю диких уток. Украшения для тела Тоу Вана были на данный момент единственным треком, который у меня был. Я собирался его искать. Это было так просто. Это, вероятно, будет долгое дело, возможно, самое деликатное в моей карьере, но мой разум не успокоится, пока я не осмотрю — пощупаю собственными руками — нефритовые доспехи покойной принцессы.
Только тогда я узнаю, зашел ли я в тупик.
Мне пришлось спешить, потому что я думал, что два агента КГБ вскоре снова последуют вслед за мной. Первое, что нужно сделать: получить визу в консульстве Бирмы. Таксист был хорошо знаком с местностью. Он быстро высадил меня на улице Des Vœux Road Central, напротив здания International Building.
Вы могли подумать, что мое время было предварительно синхронизировано, потому что мне удалось проникнуть в консульство незадолго до закрытия.
Спешно заполнил анкету.
«Через сорок восемь часов», — сказала мне служащая за стойкой. Это правило и исключений нет.
— А нельзя, скажем, через сутки? За дополнительную плату… — рискнул я, максимально используя свое обаяние, насколько позволяла осторожность.
К сожалению, мне попался закоренелый бюрократ. Настоящий автомат. Ничто не могло заставить ее пошевелиться.
«Это правило», — повторила она, рассматривая сине-серую обложку моего паспорта, словно ища жирные пятна. Это сделала не я, а администрация Социалистической Республики Бирма. Я также должен напомнить вам, что ваше пребывание в стране не должно превышать одной недели, всего семь ждей.
— Могу я остаться подольше?
— Почему вы хотите поехать в Бирму? — резко подозрительно спросила она меня.
— Здесь написано: «Туризм».
И я показал ей свою анкету со своей особенной улыбкой, от которой дамы обычно падают в обморок.
С этим это был горький провал.
«Если вы знаете, как максимально использовать свое время, семи дней будет более чем достаточно, чтобы посетить страну», — сказала она без ответа.
Она прикрепила заявление к моему паспорту скрепкой и зарылась носом в свои документы.
— Большое спасибо за вашу доброту, — сказал я, поворачиваясь на каблуках.
Она все еще думала, бекон это или свинья, когда я вышел в дверь. Конечно, я мог бы ускорить продвижение через консульство Соединенных Штатов, но такая дипломатическая мешанина могла привлечь ко мне внимание. Но я хотел попасть в Бирму, как хороший средний турист. В случае необходимости я был готов позволить себе шорты-бермуды и Kodak Instamatic. Если я не хотел, чтобы меня заметили, мне приходилось ждать два дня, пока мне выдали визу.
Гораздо больше меня раздражала ограниченная продолжительность моего легального пребывания. Так что у меня было бы семь дней, а не больше, чтобы найти место, где должно было быть выставлено нефритовое украшение в Рангуне, и, что наиболее важно, найти способ изучить его поближе. Это было очень коротко. Я никогда раньше не бывал в Бирме, но неплохо знал политический климат и культуру страны. Я даже немного знал бирманский, хотя английский язык практиковался почти везде, особенно в Рангуне.
Весь мой подход был основан на предположении. Предположение, которое на данный момент можно было сформулировать только в форме вопроса: действительно ли Пой Чу использовал украшение на теле принцессы, чтобы скрыть список, или вставил его в броню, или спрятав где-нибудь ещё?
Уже смеркалось, когда я схватил билет и сел на паром обратно в Коулун. Со своими закругленными краями гавань выглядела как огромная пустая чаша, пылающая сотнями огней, которые мерцали на вершине пика Виктория. Офисы авиакомпаний уже закрылись, как и муниципальная библиотека, расположенная на островной части внутри массивного здания мэрии.
«Наконец-то завтра будет светло», — говорю я себе с уместностью западного героя, когда солнце садится за горизонт.
* * *
На следующее утро я принялся за работу с похвальным рвением.
Я взял билет на самолет и заодно зарезервировал номер в отеле Strand в Рангуне. Эти меры были приняты, поскольку мой паспорт был записан в бирманском консульстве, мне оставалось только одно: ждать. Тридцать один час, если быть точным.
У меня было достаточно времени, чтобы обдумать свою вчерашнюю гипотезу, и я нашел ее все более и более убедительной. Спрятав свой микрофильм в нефритовом наборе до того, как он был упакован, Пой Чу без малейшего риска вывез список из Китайской Народной Республики. Найти его на таможне было невозможно, так как коллекция принадлежала к ханьской эпохе и трогать её было нельзя. Пой Чу мог быть знаком с кем-то в Пекинском музее, сотрудником, который имел доступ к экспонатам и согласился помочь ему в его бизнесе. С деньгами можно делать многое. В коммунистическом Китае деньги, вероятно, пользуются такой же любовью, как и в других странах мира. И, если кто-то оказался в нужном месте для их получения, это безошибочно был Пой Чу.