– Зеленцов вас пытался задержать?
– Как-то уж очень настойчиво предлагал выпить ещё, но я был категоричен.
– Последствий никаких не было после употребления этой водки?
– Спать сильно хотелось, но я всегда после водки так себя чувствую, – махнул рукой Андреев.
– А ещё когда-нибудь Зеленцов пытался с вами пить? Предлагал? – допытывался Калошин.
– Было дело, но я сказал твердо, что водку не пью.
– Но ведь он мог предложить выпить и вина?
– Я сказал, что вообще не пью. На этом и поставил точку. Потом даже есть с ним не садился, особенно когда узнал, что Чижов после той пьянки попал в автомобильную катастрофу. – Андреев вдруг встрепенулся: – Вы думаете, что он в водку что-то подлил? Но зачем?
– Нет, что вы! – поспешил успокоить его Калошин. – У меня нет оснований так думать, просто вы сделали акцент на то, что водка была принесена, потому я и заинтересовался. Но бывает по-всякому. А то, что Чижов попал с такой переплет, так это и не удивительно – потом с ним случилось и более страшное, насколько вы знаете. Сами говорите: «Пропил мозги». А сам Зеленцов в тот раз пил?
– Да, при мне налил себе тоже немного и выпил. А Чижову-то полстакана!.. И ещё меня удивило то, что он разлив водку, произнес: «За наше здоровье!», хотя до этого говорил о покойном друге, как-то не вяжется!..
– Вот это вы подметили верно! И вообще, очень нам помогли своим рассказом! Спасибо вам! И не теряйте надежды на скорое и благополучное завершение дела!
Уже уходя, Калошин поинтересовался:
– Судя по километражу, вы сможете сказать, где бывал Зеленцов? Меня интересуют последние полгода. Вы ведь, наверняка, прикидывали, куда он мог съездить?
– Были у меня такие мысли. Обычно, будто по городу катался, а не так давно, где-то в мае, уж очень много накрутил, мне даже пришлось отмотать назад. Одним словом, намаялись мы с этими поездками.
– А как много накрутилось километров?
– Ну, до К*** и обратно, и ещё с хвостиком! Примерно так!
– Постойте, если он заливал бензин, чтобы вы не узнали, что машина выходила из бокса, почему же он сам не отматывал километраж?
– Мог не успеть, мне так кажется. А раз уж директор молчал, то он просто махнул рукой. Знал, что это сделаю я.
– А в Комитете вы об этом говорили?
– Их интересует совсем другое…
– Понимаю… Скажите, а когда-нибудь вас замещал другой шофер? Ведь вы же, наверняка, уходили в отпуск, может быть, болели?
– Да, последний раз за меня работал Анатолий, я осенью на неделю ездил к матери в деревню, картошку копать помогал.
– Что за Анатолий? Как его фамилия?
– Запевалов. Он мне ничего не говорил о каких-нибудь неприятностях. Вроде бы все было нормально.
– Хорошо. Я сам поговорю с ним. – Калошин протянул руку Андрееву: – О том, что я был у вас, знать не должен никто! Возможно, зайду ещё раз!
Тепло попрощавшись с Андреевым, Калошин отправился по заветному адресу, где его, как он надеялся, очень ждали.
Калошина на крыльце отделения милиции встретил встревоженный дежурный:
– Геннадий Евсеевич! Мы вас обыскались! В кустах у дороги найдено тело женщины. Смерть насильственная. Все в сборе, ждут вас.
– Моршанскому звонили?
– Так он когда ещё подъедет? Сами знаете, не разгонится. Да и снег опять пошел. Из К*** дорогу засыпает.
– Давай всех сюда, – Калошин вздохнул от огорчения – вечер пропал. Подумал, что надо бы позвонить Светлане, предупредить, но потом махнул рукой: некогда!
На дороге, ведущей в К***, недалеко от въезда в город их поджидал наряд ГАИ.
Тело лежало среди густых кустов, с тропинки видны были лишь худые ноги в ботинках. Калошин, взглянув на них, покачал головой: он их помнил ещё с того момента, когда они с Дорониным разговаривали с обладательницей этих самых ботинок во дворе психиатрической клиники. Майор не ошибся – на холодной мокрой земле он увидел худенькое тело Песковой. Оно показалось ему ещё меньше, плечи – ещё уже, а ботинки – большими для таких тоненьких ног. Голова её представляла ужасное зрелище – правая раздробленная глазница имела ужасающий вид.
– Ну вот, нашлась и ещё одна пропажа!.. – с горечью произнес майор. – Все-таки убили старушку! Но где же она была до этих пор? – он задумчиво посмотрел на покойную.
– Что, знакома? – сочувственно спросил Гулько.
– Да, пропавшая санитарка из психиатрической клиники.
– Та, что по делу Каретникова свидетелем проходила? – уточнил эксперт.
Калошин кивнул.
– Грачев! – окликнул он старшего наряда. – Кто и как обнаружил тело?
– Да вон, сержант Торопов, по нужде побежал! Вот и обнаружил «подарочек»!
– Куда ведет эта тропинка?
– По этой тропинке через лес можно дойти до «Красной Зари», тут и на велосипедах ездят, прямо через болото по гати, в три раза короче получается. Деревенские многие ходят.
– Ага, значит, место людное? Тогда почему раньше никто труп не заметил? – Калошин задал этот вопрос скорее себе, так как и Грачев, и Торопов только и смогли, что пожать плечами.
– Евсеевич! – откликнулся Карнаухов. – Голову не ломай – убита она в другом месте.
–Вот как?! Ну-ка, ну-ка! Что ещё интересного скажешь? – Калошин подошел поближе к эксперту.
– Скажу, что труп изначально лежал на глинистой почве. Стало быть, точно – не здесь.
– Ну, а причина смерти, какая? Хотя, и так понятно…
– Без сомнения, убийство. Сквозное огнестрельное ранение головы с выходом пули через правую глазницу.
– Время смерти?
– Больше суток, но точно пока не скажу.
– У тебя, Валерий Иванович, что? – обратился майор к Гулько.
– Следов – никаких, ни человека, ни машины, да и понятно – после снега мало, что осталось. Вообще, Евсеич, давай, всё потом тебе разложим по полочкам. Снегопад начинается, – эксперт посмотрел на темное небо, сплошь покрытое тяжелыми снеговыми тучами, и поежился.
В отделении их встретил Сухарев:
– Геннадий Евсеевич! Звонил Дубовик! Завтра будет здесь! Ждите!
– Звонил откуда? – поинтересовался Калошин, внутренне радуясь тому, что подполковник приедет – с ним было как-то легче, все-таки речь шла не о банальном преступлении.
– Из Москвы, – ответил начальник. – Фигаро! – усмехнулся он.
– Да уж, это он умеет!
– Что у вас по трупу? Давайте, докладывайте! – Сухарев направился в свой кабинет, за ним потянулись оперативники.
Совещание у Сухарева закончилось поздно вечером.
Калошин посмотрел на часы:
– Да, в гости ехать поздновато, но вот позвонить, думаю, можно, – и он поспешил в свой кабинет к телефону.
Светлана ответила сразу, будто ждала звонка. Калошин объяснил её свое отсутствие в назначенное время.
– Геннадий, вы можете не объяснять. Я хорошо понимаю, какая у вас работа, – она помолчала, – и готова ждать сколько угодно, если вы обещаете всё-таки хоть когда-нибудь приехать… – майор почувствовал, что женщина улыбается, и улыбнулся сам.
– Обещаю!
Когда утром дежурный сообщил о происшествии на автобазе, Калошин сразу понял, о ком пойдет речь.
– Автослесаря там придавило машиной, – пояснил дежурный.
– Несчастный случай? – с надеждой в голосе спросил майор, хотя мало на это надеялся.
– Не знаю, – пожал плечами дежурный, – только директор просил вас обязательно приехать.
Доложив Сухареву, Калошин немедленно отправился на автобазу.
Делом Песковой занялся приехавший из К*** Моршанский.
Директор автобазы Пуляк буквально выбежал навстречу Калошину, затряс двумя руками руку майора:
– Как хорошо, что вы приехали! – он взял Калошина под руку и потянул к гаражу.
– Вы представляете, пришли ребята утром на работу, а Зеленцов лежит под машиной, придавленный! Живой ещё был, когда ребята его вытаскивали, стонал. Только «скорой» не дождался. Мы в кармане у него повестку вашу нашли, да и я вспомнил, что вы вчера с ним разговаривали, вот и попросил вас приехать. Я распорядился, чтобы там особо не наследили, может быть, смотреть будете.
– Правильно сделали, только не нагнетайте обстановку – распорядитесь, чтобы люди работали, а не мешались под ногами, – видя столпотворение возле бокса с «Победой», сказал Калошин. – Кого надо будет – опрошу сам.
Спросив, где телефон, майор позвонил в морг:
– Иван Леонидович? Ну, что, дорогой, получил «подарочек» с автобазы?
– Неужели тоже наш?
– Похоже! Обнюхай всего, каждый сантиметр тела пропусти через микроскоп, но вытащи мне из него что-нибудь!
– Уже!
– Что «уже»? Нашел что-нибудь? – удивился Калошин.
– Прыткий ты, Евсеич! Я только начал. Ты мне скажи, какой там пол? Бетонный, щербатый?
Калошин посмотрел себе под ноги:
– Ну, голой задницей, точно, не сядешь!
– Ладно, жди отчета! Будет тебе интересное! – Карнаухов положил трубку.
Калошин обернулся в поисках Пуляка. Тот стоял возле одного мужчины и, энергично жестикулируя, что-то объяснял тому. Потом махнул рукой майору, подзывая.
– Вот Николай расскажет вам все, он первым пришел. Если можно, я пока отлучусь, – с этими словами директор удалился.
– Ну что ж, пойдемте туда, где всё произошло. Там и расскажете, – Калошин первым направился к боксу, где стояла «Победа».
Калошин сразу обратил внимание, что с правой стороны автомобиля торчала голая ось – колесо было снято и под кузов подставлен домкрат.
– Только давайте подробно, – Калошин присел на стоящий рядом пустой ящик.
Мужчина вздохнул:
– Ну, зашел утром в гараж, крикнул, есть кто из ребят или нет. Тишина. Ну, думаю, первым пришел. Пошел к своей машине, вон грузовик мой стоит, – он кивнул в сторону одного из боксов. – Иду и вдруг вижу: ноги из-под «Победы» торчат. Подошел. Ещё пнул в ботинок. «Ты чего там?» – спрашиваю. Молчок. Я потянул его. Но он же, вон, какой бугай, где мне. Ну, метнулся к дверям, чувствую, что неладно. А тут Алексей Шавель идет, за ним Гришка Чужий. Давай втроем ставить домкрат. Подняли, да и вытянули его. Вот и все. – Николай вопросительно посмотрел на майора: – Или что ещё рассказать?
– Да-а, подробный рассказ, – покачал головой Калошин. – Хорошо. Теперь отвечайте на мои вопросы. Зеленцов лежал на голом полу? Или что-то было подостлано?
– Нет, он на настиле лежал, вон на том, – шофер показал на дощатые саночки.
– Вы всегда ими пользуетесь?
– Да только под грузовые кладем, там высоко, с ними легче ремонтировать под «брюхом» машины. Зачем он подложил его, мы не поняли. Вон у него и подстилка специальная есть, – Калошин и сам увидел небольшой коврик неподалеку. – Под «Победой» и так только с домкратом можно лежать. Ясно, потому и раздавило его.
– А домкрат стоял?
– Валялся рядом, выскочил что ли? – мужчина в недоумении пожимал плечами. – Мы с ребятами удивились, да у кого теперь спросишь? Правда, выпил он, видно, вчера.
– Почему вы так решили? – спросил Калошин.
– Запах был от него, когда вытащили. Он ещё дышал, пена изо рта шла, – Николай передернулся, – мы «скорую» вызвали, да не дождался он…
– Вчера общались с ним?
– Я вечером с рейса приехал, только поздоровался и попрощался – домой спешил.
– Что Зеленцов в этот момент делал?
– Сидел на этом ящике, где вы, курил.
– Какое настроение у него было?
– А оно у него бывает? Вечно смурной какой-то, не любили его.
– Колесо уже было снято?
Мужчина задумался:
– Да вроде бы на месте всё было…. Спешил я, потому могу и ошибаться.
– А Зеленцов что, только этой машиной занимался? – поинтересовался Калошин у подошедшего директора.
– Нет, работал, как все, только вот эту «Победу» обслуживал только он один, так легче спрашивать за работу. Все-таки начальственная машина.
Поговорив ещё с шоферами, Калошин распорядился ничего не трогать на месте гибели Зеленцова, сам же вызвал эксперта.
Гулько приехал быстро и сразу занялся делом.
Дубовик зашел к Моршанскому в кабинет. Тот сидел за столом и со скучающим видом листал дело. Увидев вошедшего подполковника, хмуро спросил:
– Чем обязан такому визиту?
– У меня к вам серьёзный разговор, – Дубовик по-хозяйски сел за стол напротив следователя.
В глазах того плеснулась озабоченность, и он суетливо заерзал на стуле.
– Отныне, по приказу нашего с вами начальства, Герман Борисович, всеми следственно-оперативными действиями руководить буду я! Вот приказ, ознакомьтесь! – он положил на стол документ, печать и подписи в котором были знакомы и понятны им обоим. – Вы, как лицо процессуально-независимое, продолжайте свою работу, а вот в оперативные действия прошу не вмешиваться. Все наши наработки будут сразу предоставляться вам.
Моршанский тяжело вздохнул и выдавил из себя:
– Пожаловались? Зачем? Вы, по-моему, и так никого здесь не слушались, кроме самого себя!
Дубовик зло усмехнулся:
– По части жалоб я не мастер! Доложил лишь все свои соображения относительно всего, что здесь происходит. Вашего имени, поверьте, не упомянул ни разу! Да и необходимости в этом не было. Дела об исчезновении Кривец и убийстве Ильченко объединяем в одно. Теперь ещё и Пескова с Зеленцовым добавились. Надеюсь, вы все понимаете серьезность происходящего. Лично мне было крайне неприятно докладывать в Комитете о том, что дело Вагнера, по сути, зависло. Своей вины не снимаю, поддался общему настроению, сработал грубо и непрофессионально, и считаю, что упустил самое важное. Будем начинать все с начала!
Моршанский, утерев платком потный лоб, спросил уже более миролюбиво:
– Тогда подскажите, как быть с Хохловым? Выпускать?
– Ни в коем случае! Нам необходимо усыпить бдительность нашего противника. Моё мнение такое: вызывайте задержанного на допросы, больше спрашивайте о знакомствах Ильченко, только не давите на парня, он прекрасно идет на контакт. – Перехватив подозрительный взгляд следователя, Дубовик, хотя и невесело, но, все же уже улыбаясь, кивнул: – Да, Герман Борисович, беседовал я с вашим подозреваемым. И оставил он у меня очень даже неплохое впечатление о себе.
Моршанский пробормотал себе под нос: «И почему-то я нисколько этому не удивляюсь».
– Только оставьте ваше прокрустово ложе: прекратите подгонять это преступление под обычное бытовое убийство. Им здесь и не пахнет. – Подполковник вынул папиросу и постучал ею по портсигару: – До встречи! – закурив, вышел.
В кабинете Сухарева он застал всех оперативников в сборе.
– Что у экспертов по убийству Песковой и Зеленцова?
– Так мы, Андрей Ефимович, пока ещё не закончили, – подал голос Гулько.
– Давайте то, что уже есть, – махнул рукой Дубовик.
– Я могу сказать совершенно определенно, что убийство женщины было совершенно в другом месте. По времени получается почти сразу после гибели Ильченко. Способ тот же – огнестрельное ранение. К сожалению, нет у нас ни пули, ни гильзы от оружия, но по размеру входного отверстия могу предположить, что и оружие было то же. Но ещё поработаю над этим.
– Зеленцов?
– Ну, тут такое поле для мозговой деятельности! – Гулько зашуршал бумагами: – По показаниям шоферов, – они есть все в деле, – Зеленцов никогда не пользовался дощатым подстилом – он ему просто не нужен был, это не грузовик, мост расположен достаточно низко. Подстилкой служил коврик, который я обнаружил в углу бокса. Первоначально машина стояла на домкрате, правое переднее колесо было снято, находилось у стены. В шине обнаружен прокол, – я изучаю его, – но на первый взгляд, сделан он был ножом, который находился среди инструментов. И примечательно то, что ручка этого ножа чистая! На ней нет отпечатков пальцев! – Гулько посмотрел на Дубовика, но лицо того было бесстрастным, глаза прикрыты – он слушал молча. – Утром домкрат, по словам свидетелей, лежал под машиной так, как если бы его толкнули снаружи. Далее, обследование машины показало, что она была в исправном состоянии, значит, лезть под «брюхо» не было никакой необходимости!
– Как его могли затащить под машину? Ваши соображения? – Дубовик что-то отметил в своем блокноте.
– Разрешите мне? – обратился к нему Карнаухов.
– Слушаю вас, Иван Леонидович! – подполковник повернулся к судмедэксперту.
– Думаю, что сенсации не будет, если скажу, что в крови Зеленцова обнаружен барбитал и небольшое количество алкоголя. На спине следы от волочения по бетонному полу. Смерть наступила от травматической асфиксии в результате сильного сдавления грудной клетки. Одним словом, усыпили, затащили под машину и убрали домкрат. Убийство чистой воды.
–Грубо и плохо сработанное! – добавил Калошин.
–Ну, что ж! Хотя бы такой результат! Картина ясна! По крайней мере, мы можем предположить, что работает все тот же преступник.
– Но у меня есть ещё кое-что интересное! – Карнаухов потряс актом вскрытия.
– Иван Леонидович! – нахмурился Сухарев. – Никак не можешь доложить по всей форме, вечно туза держишь в рукаве.