– И часто тут так хреново спится?
– Вот прям так – нет, ну может раз в неделю бывает. Или реже, не засекал. Привыкнешь.
По дороге из столовой я заглянул к нему в палату, где Сергей уже паковал вещи. Бледный, с тёмными кругами под глазами, но с довольной улыбкой до ушей. Счастливый Бухенвальд.
Дежурная медсестра сказала, что в обед за ним приедут родители. Ну хоть кто-то выходит отсюда живым и относительно здоровым. Уже неплохо. Борис пошёл собирать очередную картинку, а я пристроился с книжкой на диване. Никакого кипиша со стороны персонала не наблюдалось, судя по всему, мою жертву увели ещё ночью. Интересно, сколько всего здесь таких упырей?
Уборщица, санитар в дневной смене и жаба Зинаида. Ещё двое в ночной, с такой же красавицей. Плюс главврач. Семь. Парочку я минусанул. Итого оставалось пять. Конечно, если нет кого-то ещё. А домики для персонала могли вместить гораздо больше, так что… Надо ждать. Мда.
Вообще зря я, наверное, вчера психанул.
Аркадий Степанович не дурак, может быстро сложить внезапный падёж своих подопечных с моим прибытием. Вчерашние приготовления теперь казались детским ребячеством. Попортил камеры и таблетки украл. Герой нашего времени.
В два часа пришла медсестра и забрала с собой сияющего Сергея. К моему изумлению, он даже полез обниматься! Знакомы без году неделя, а почти друзья. Ох уж мне этот юношеский максимализм.
После обеда та же медсестра, но уже в сопровождении дюжего санитара Стасика, подошла ко мне и с улыбкой попросила проследовать с ними.
На процедуры.
Ну дай бог.
Или Аркадий Степанович что-то заподозрил, и меня ждёт крайне неприятная беседа, результатом которой может стать новая урна, но с моими инициалами.
Хорошо, что благодаря профессии я имел за плечами немалый опыт попадания, скажем так, в полную жопу. Только поэтому сердце моё бешено не забилось (отвратительное клише), на лбу не выступила напряжённая испарина (ещё хуже), а я спокойно отложил книжку в сторону и с такой же улыбкой ответил:
– А я-то подумал, забыли про меня.
Мы спустились на второй этаж и, пройдя почти до конца коридора, остановились возле двери с надписью «Лаборатория сна». Девушка отпустила санитара, открыла дверь в полутёмную комнату, разделённую на две части прозрачной перегородкой с ещё одной небольшой дверцей. В глубине виднелся широкий Г-образный подиум, застеленный тёмно-синим одеялом и подушками такого же цвета. В ближней части располагались несколько длинных столов, заставленных кучей мониторов с различным оборудованием. Там сидел Аркадий Степанович и о чём-то негромко переговаривался со вторым доктором.
– Михаил, приветствую!
Главврач встал, я пожал протянутую руку.
– Разрешите вас познакомить, это Олег Александрович, наш сомнолог.
– Кто, простите?
– Специалист по нарушениям сна.
Я вскинул брови, изображая крайнюю степень удивления.
– Аркадий Степанович, я определённо не ошибся, что решил вам довериться. Признаюсь, когда вы просто начали пичкать меня таблетками на ночь, я подумал, что и тут мне не помогут.
Главврач усмехнулся.
– Не отчаивайтесь, дорогой мой. Благодаря подключённому к вам оборудованию мы отметили странные всплески во время сна. Более того, ваша мозговая активность была на уровне фактического бодрствования, словно вы не спите, а занимаетесь какими-то делами. Случайно не помните, что вам снилось?
Остекленевший взгляд санитара с двумя ртами, висящая на потолке уборщица, огромный треугольный зев самого Степаныча, обрамлённый дюжиной глаз…
Уж лучше бы это оказалось сном.
– Не знаю, ничего такого вроде. Какая-то разноцветная муть.
– Как я и говорил, очень любопытный случай. Ну что же, – рыжий толстячок сделал жест в сторону кровати за перегородкой, – сейчас мы уложим вас спать и посмотрим за динамикой дневного сна. Олег Александрович, прошу вас, приступайте, а я пойду. Потом обсудим с вами результаты.
Он коротко кивнул и вышел из кабинета. Медсестра провела меня к кровати. Пока я укладывался, она сдвинула верхнюю панель в изголовье, доставая уже знакомый шлем с датчиками и ещё кучу проводов. Спустя несколько минут я был опутан ими по пояс. На груди, на руках, даже на шею прилепила пару круглых нашлёпок.
Держа небольшой шприц, подошёл Олег Александрович.
– Я введу вам небольшую дозу успокоительного, чтобы вам было легче заснуть.
– Валяйте, хотя бы тут высплюсь.
А заодно и узнаю, кто ты на самом деле.
Сомнолог оказался вполне человеком. Я немного постоял рядом, пока он восхищённо изучал на мониторе кривые всплеска моего перехода. Никогда об этом не задумывался, но может, действительно стоило разобраться с этим своим даром. Хотя бы попытаться выяснить, откуда и как случилась такая аномалия. Первую часть жизни я учился жить с этим, вторую – использовать и, как сейчас говорят, монетизировать. И ни дня, чтобы понять.
А вдруг это перейдёт к детям? Не дай бог, конечно. Я вспомнил мучения своих родителей и внутренне поёжился.
Впрочем, ладно. У меня есть минимум час, и я не собирался тратить его за наблюдением за самим собой. Разберёмся, со всем разберёмся. Но чуть позже.
Дойдя до двери, я вдруг остановился. Что-то было не так. Интуиция звенела назойливым комаром у самого уха.
Лучше не выходи.
Постояв несколько секунд, я направился к стене в соседний кабинет. Вообще не люблю ходить сквозь стены или перекрытия. Всё равно, что пытаться плыть в озере цемента. Вязко, душно и непонятно, когда закончится.
Ладно ещё в новых домах, там стенки тьфу, порой не толще двери. А сколько может быть тут? В каменном форте, которому уже сколько? Триста? Четыреста лет? Я чертыхнулся и полез в тёмный плотный камень.
Мне повезло, оказалось всего метр с небольшим. Мой внутренний клаустрофоб успел только встревожиться. Кабинет был тёмный и пустой. Не тратя время, я подошёл к двери и буквально на пару сантиметров высунулся наружу. Если у меня есть ангел-хранитель, то он только что заработал годовую премию.
У окна, прямо напротив входа в «Лабораторию сна», стоял Аркадий Степанович. Большая часть его глаз не отрываясь следила за дверью, остальные хаотично дёргались по сторонам, пытаясь уловить любое движение.
Значит, он начал что-то подозревать. Проверяет меня, сука. Ну что, жди.
Так же через стены я дошёл до лестницы вниз. Спустился на первый этаж. Судя по плану, где-то рядом должна была находиться маленькая кладовка для инвентаря. Я нашёл нужную комнату, заглянул внутрь. Швабры, метлы, веники, ведра и ещё немного места для моего любимого тела, отлично. Главный вход вместе с основным постом охраны находился на другом конце здания, так что пройти сюда незамеченным не составит мне проблем.
Вернувшись обратно, я пошёл по ступенькам вниз, спускаясь в долгожданный подвал. Далеко зайти не смогу, но для первой разведки перед ночной вылазкой – хватит. Четыре пролёта вниз, и передо мной тяжёлая металлическая дверь с узким зарешечённым окошком. Я осторожно выглянул за неё и тут же рефлекторно отпрянул назад.
Казалось бы, чего может бояться моя невидимая энергетическая копия? Особенно учитывая пару упырей, которых я успел свалить.
Например, паука. Который распластался почти у самого входа. Размером, сука, с корову! А я ненавижу пауков!
Через пару минут, когда нервы немного успокоились, почти силой заставил себя сделать осторожный шаг вперёд.
Тварь сидела прямо посередине, перегораживая собой практически всё пространство. Налево и направо в темноту уходили ещё два каменных коридора с несколькими такими же железными дверьми. Палаты буйных. И небольшой пятачок, где вместо стола ресепшена лежало… это.
На верхней части паучиной головы ещё можно было узнать человеческое лицо. Закрытые глаза были почти на затылке, а распахнутый рот спускался вниз, переходя в широкую пасть, из которой торчали влажные мохнатые хелицеры. Туловище когда-то было человеческим. Из плеч у него высоко торчали костлявые, обтянутые желтоватой кожей руки, заканчивающиеся неким подобием ладоней с невероятно длинными когтистыми пальцами. Живот превратился в самое настоящее раздутое паучье брюхо, обрамлённое по краям десятком коротких мохнатых паучьих лап.
Тусклый свет единственной лампочки окончательно завершал жуткую картину. Существо было настолько отталкивающе уродливым, что я не мог оторвать от него взгляда. Судя по всему, оно дремало.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я вызвал в памяти карту подвальных помещений. В обновлённой редакции тут было всего два коридора и небольшой холл у входной двери. Но на более старых планах этот холл был только началом длинного прохода, ведущего к ещё нескольким комнатам и большим залам в самом конце. И для того, чтобы это проверить, мне нужно было пройти через эту тварь. А время поджимало.
Форт Боярд психически больного курильщика…
Я обошёл подрагивающего во сне паука по широкой дуге (почти на цыпочках, ей-богу), протиснулся сквозь угол и оказался перед сплошной каменной стеной чёрно-коричневого цвета. И что теперь? Сезам, откройся?
Минута ушла на то, чтобы заглянуть в палаты по обеим сторонам. Ожидаемо они были пусты, даже без кроватей. Вернувшись обратно, снова уставился на стену. За ней определённо что-то должно было быть. Не зря же тут сидел этот многоногий цербер. Но идти наугад в плотную толщу чертовски не хотелось. Я приблизился почти в упор и только тогда смог разглядеть неглубокие линии, которые переплетались друг с другом, соединяясь в затейливый узор. Не отрывая взгляда, сделал несколько шагов назад и удивлённо замер. Вся поверхность стены была на самом деле рисунком, изображающим толстый ствол дерева с широкой могучей кроной. Внизу ствол распадался на множество маленьких нитей, напоминавших корни. Затейное художество.
Отойдя ещё дальше, я не заметил, как оказался по колено в одутловатом брюхе существа. Оно заворчало, зашевелилось, послышался какой-то клекочущий вздох, и глаза на затылке распахнулись.
Ровно половина мгновения мне понадобилась, чтобы отскочить в сторону и нырнуть в стену ближайшей палаты. Эта псина почувствовала, как я на неё наступил. Вполне вероятно, что она может меня ещё и увидеть… а потом и обнять. Однако проверять я это не собирался.
Я стоял, слушал, как тварь возилась за стенкой, пытаясь понять, что её разбудило. Послышалось шлёпанье ладоней о каменный пол, сопровождаемое дробным перестукиванием маленьких коротких лапок. Паук прошёлся немного по тому коридору, где я прятался, постоял и направился в другую сторону. Дождавшись, пока он немного отойдёт, я пулей вылетел сквозь угол своей комнаты, сиганул во входную дверь и взлетел сразу на два пролёта вверх по лестнице.
Ненавижу пауков!
10
Аркадий Степанович меня больше не караулил, так что я без проблем вернулся в лабораторию сна. Понаблюдал за врачом, который рассматривал бегущие кривые на мониторах, и пошёл в кровать. Полежать, подумать.
Разведка не принесла желаемого результата, поскольку я толком не смог никуда попасть, а учитывая новые обстоятельства, ночной визит тоже мог накрыться медным тазом. С другой стороны – я выяснил, что есть ещё как минимум одно ублюдочное создание. И оно не просто может меня учуять, оно меня ощущает. Хотя, возможно, это совпадение, и ему просто приснился плохой сон? Кошмару приснился кошмар. Интересно, кто кого больше напугал.
«Однажды в тёмном переулке встретились Николай Валуев и Мэрилин Мэнсон – обосрались оба».
Мда. Было бы смешно, если бы не было так… как есть.
Каким образом Семён умудрился вляпаться во всё это?
Пока мы росли, я старался приглядывать за ним, ведь я старший брат. Не давал лазать по гнилым гаражам, учил играть в футбол на пустыре за домом, защищал во дворе. Хотя после того, как он покалечил тех двоих… Наверное, я скорее пытался оградить окружающих от таящейся в нём силы…
Позже вытаскивал его пьяного из баров, заминал драки, извинялся и уводил Семёна от греха подальше, только бы не увидеть больше тот остекленевший взгляд и жуткую улыбку.
А потом… потом я уехал. И бросил его.
Прошёл уже год со дня смерти, и всё время меня не оставляло едкое чувство вины. Я понимал, что это глупость, мы уже взрослые люди, поэтому каждый должен отвечать сам за себя.
Да. Бла-бла-бла.
Только вот я не робот, и жить по простым логическим законам здравого смысла получается далеко не всегда.
– Михаил?
Я приоткрыл один глаз и убедительно зевнул.
– Что, уже всё? Я только-только придремал.
– На самом деле вы спите чуть больше часа. Хотя по вашей энцефалограмме этого не скажешь.
Он начал снимать с меня датчики с проводами.
– В смысле?
– Я бы сказал, что ваш мозг отнюдь не дремал. Волны спокойствия начались лишь под конец. Да и то перед этим вы умудрились испытать сильнейший стресс!
– Даже это было видно? – ляпнул я и тут же прикусил язык.
Столько лет занимаюсь оперативной работой – и такие проколы!
Да я бы сам с собой теперь в разведку не пошёл. Но, слава богу, сомнолог не обратил на это внимания.
– Представьте себе! Вы словно чего-то очень сильно испугались. Что вам снилось?
Освобождённый от пут, я сел на кровати, свесив ноги, и задумчиво покачал головой.
– Да ничего такого. Жена снилась, бывшая. Но она красивая была, чё мне её пугаться?
– Ну не скажите, – усмехнулся доктор, – женщины они такие, могут, если захотят.
Вернувшись в сопровождении медсестры к себе на этаж, я зашёл в палату к Борису, где они с Артёмом резались в шашки, поставив между своих кроватей стул.
– А вы чего не в общем зале?
Артём двинул шашку и не поднимая головы зло ответил:
– Да надоели рожи эти дебильные, ходят слюни пускают. Достали!
Я удивлённо посмотрел на Борю, но тот лишь подмигнул и махнул рукой: «Забей, мол».
– Садись давай к нам. Куда водили?
– Да офигеть, Борь, не поверишь – в лабораторию сна!
– Етижи пассатижи, – шутя перекрестился он, – и чё ты там делал?
– Спал, что там ещё можно делать?
– Ага, значит ты спал, и на тебя смотрели, как ты спишь?
– Ну да, я же хожу во сне, вот и наблюдали, показания снимали какие-то.
– Вот я те скажу Миш, ты ток не обижайся. Поколение ваше избалованное. Тебя бы к нам, на домну, пару смен отстоять. Так ты бы потом ночью единственное, куда смог сходить, – сталевар хохотнул, – эт под себя.
– Борь, а у тебя немцев в роду не было?
– Ну нет вроде, а что?
– Да гуманизм твой концлагерями отдаёт, вот что.
– Не, ну правда, – поддержал меня Артём, – ты так говоришь, будто любого дурака можно физическими нагрузками вылечить…
– Вылечить, не вылечить, но угомонить точно. Тебе когда до обеда нужно две тонны угля перекидать, поверь, не до всяких там пиздостраданий головных будет! Трудотерапия!
Борис важно поднял указательный палец, потом опустил его на свою шашку, сдвинул её в дамки.
– Ещё два хода, и ты проиграл. Веришь, паникёр? Расставляй заново.
– Верю, – вздохнул Артём и начал расставлять плоские шайбы фигур по клеткам.
– Ра-а-а-асплеска-алась синева-а-а, – запел он вполголоса.
И на этот раз рядом не было санитара, который оборвал бы наш дружный смех.
11
За ужином я вскользь поинтересовался у Бориса насчёт его выписки. На что тот только пожал плечами.
– Хрен его знает, Степаныч пока молчит, а дочка, сучка…
Ну и так далее. Кто же тогда завтра будет минус один? И почему сегодняшняя выписка никак не обозначена в ежедневнике?
Хотя это могло быть закрашено чёрными карандашными штрихами прощания с Ниной Михайловной. А выписать могли любого из остальных трёх десятков пациентов. Не сошёлся же свет клином на нашей четвёрке.
Но интуиция говорила мне, что это не так. А я привык ей доверять.
Перед отбоем меня ждал сюрприз. Медсестра пришла с обычным набором препаратов и в сопровождении любезного Аркадия Степановича.
– Мы обсудили с Олегом Александровичем результаты сегодняшней процедуры, – говорил он, пока я глотал таблетки и на меня цепляли датчики, – и это очень необычно. Судя по всему, ваш мозг продолжает бурную деятельность, пока тело отдыхает.
– Да что вы? И как быть? Это ведь можно как-то… я не знаю… успокоить или остановить?
– Посмотрим, дорогой мой, посмотрим. Вы необычный пациент.
Главврач наклонился, поправляя мне на голове сетку проводов.
– Очень необычный.
И вроде улыбнулся, как всегда, но в прищуренных глазах я прочитал приговор. А ещё – его полную уверенность в своей безнаказанности. Он отечески похлопал меня по плечу и пошёл к выходу.
Так быстро в своей жизни я ещё никогда не думал.
– Аркадий Степанович, а вам не звонили?
Доктор остановился в дверях.
– Что? А должны были?
– Ну да, подруга хотела ко мне приехать, когда я тут обустроюсь. Просто она у меня судья, и там с графиком беда, минимум на неделю вперёд всё планирует. Да и родителей надо предупредить будет, что она прилетит.