Ванька был уязвлён – оказалось, что кто-то всё-таки превосходит его в языковых познаниях.
– Откуда ты всё это знаешь? – небрежно поинтересовался он, возвращая Петьке письмо.
– Мама говорит, что это у меня врождённая способность, – нескромно пояснил Петька. – К тому же у меня в роду многие знали и знают по несколько языков. Например, мой прапрадедушка перевёл Библию на украинский язык. Он был священником. У нас дома много всяких книг на эту тему, вот я потихоньку и интересуюсь.
Петька взял письмо из рук удивлённого Ваньки и громко зачитал. Когда Петька закончил читать, Кузя внезапно вскочил и, победоносно разведя руки в стороны, заговорил зловещим тоном.
– Вы слышали? «Тысячи людей больше не найдут путь во мраке», – процитировал он строчки из письма. – «Её дело будет жить». Понимаете, что это значит? – дети молча переглянулись. Не дождавшись ответа, Кузя страшно вытаращил глаза. – Это значит, что колдуньей была не тётя твоей прабабушки, Маруся, а сама Мэри. И теперь её кукла наделена той самой колдовской силой, которая раньше принадлежала живому человеку.
– Всё понятно, но при чём тут магазин? – с лёгким налётом неверия поинтересовался Ванька. – Зачем магазин-то называть в честь умершего человека, да ещё и его куклу в витрине выставлять?
– Мало ли какие причуды были у людей того времени, – пожал плечами Кузя.
– С меня хватит ваших домыслов, мальчики, – отрезала Маруся. – Единственный способ поставить в этом деле точку – это снова спросить мою маму, – и Маруся уверенным шагом направилась к выходу из комнаты.
– Поль, ты идёшь с нами? – спросил Кузя, остановившись в дверях, но Поль отрицательно покачал головой.
Когда все ушли, Поль принялся задумчиво слоняться по комнате, повторяя строки из письма. Ему казалось, что разгадка лежит на поверхности и он вот-вот обнаружит её. Чтобы ускорить процесс, Поль нахмурил брови, потёр лоб, походил из угла в угол, посмотрел в окно. «Зачем тётя решила сделать копию подруги в виде куклы, а затем ещё и выставила её в витрине магазина?» – не переставал размышлять Поль. Но ему, как назло, ничего не приходило в голову. Тогда в расстроенных чувствах он решил заглянуть на кухню: может быть, парочка волшебных тыквенных кексов мамы Маруси заставит его мозг работать быстрее?
Подойдя к двери кухни, Поль еле слышно приоткрыл её. В глубине уютного интерьера папа Вани завершал свой рассказ о друге-путешественнике. Поль подобрался к подносу с кексами.
– Оказалось, что в Германии на каждом вокзале есть специальный пункт – Банхофсмиссион, – говорил папа Вани, эмоционально размахивая руками. – Его символ – это коричневый крест с жёлтой лентой. Эту организацию придумали больше ста лет назад, чтобы помогать некогда пленным солдатам вернуться домой. Теперь же эта организация оказывает помощь заблудившимся путешественникам, потерявшимся детям, старикам и людям в сложной жизненной ситуации. Когда мой друг понял, что самостоятельно вернуться домой не сможет, то обратился в этот Банхофсмиссион, и они помогли ему. Представляете, как у них там, в Европе… – папа Вани покосился на Олафа и быстро исправился: – …как там, в Европе всё здорово устроено? У каждой организации есть запоминающийся символ, и достаточно быть с ним знакомым, чтобы не пропасть.
Прихватив с подноса тыквенный кекс, Поль вышел из кухни и вернулся в гостиную. Рассказ папы Вани навёл его на новые размышления. «Символ, – думал Поль, – ведь Мэри тоже может быть символом. Но символом чего?»
Он откусил кекс и медленно перевёл взгляд с Доброй Мэри на широкое окно, которое словно спасительный маяк источало свет в осеннюю темноту. Поль подошёл к нему, соединил руки вокруг лица и прижался к стеклу. «Что если там, в темноте, есть кто-то, кому плохо и одиноко, тот, у кого нет дома, друзей, тот, кому нужна помощь? – думал он. – Как же горько должно быть такому человеку. Куда ему пойти и кто поможет ему?»
Словно безмолвная Мэри в витрине магазина, лицо Поля хорошо просматривалось с улицы. Как же он сразу не догадался, что кукла притягивала тех, кому нужна была помощь! Засунув руки в карманы, он с удивлением обнаружил смятую бумажку. Вспомнив, что это записка из печенья, Поль ещё раз прочитал её:
Быть может, я совсем как ты?
Во мне избыток доброты.
Раскрой скорее мой секрет!
Для многих я надежды свет.
«Так вот, оно что…» – пробормотал Поль, сложил бумажку обратно в карман и вышел из комнаты.
Тем временем в соседней комнате хозяйка дома в недоумении разглядывала содержимое конверта.
– Вы точно нашли это на чердаке? – спросила она у Маруси. – Я же совсем недавно там разбиралась и не находила ни этого конверта, ни фотографию. Кто эта женщина рядом с тётей, я понятия не имею. Но она и вправду, – мама Маруси вгляделась, – невероятно похожа на куклу!
– Ты точно о ней ничего не слышала? Совсем-совсем ничего? – не унималась Маруся.
– Ровным счётом ни единого слова, – грустно проговорила мама. – Кстати, это письмо довольно жутковатое. У меня прямо мурашки по спине от него забегали. Да и как вы его прочитали? Как разобрались в этой орфографии?
Друзья указали на Петьку и тот коротко упомянул о своей гениальности.
– Невероятно, – мама серьёзно поглядела на Петьку. – Но зачем тётя Анна сделала куклу – копию подруги?
– А я, кажется, догадался, – скромно заметил Поль, который вошёл в комнату несколько минут назад.
Маруся выпучила глаза.
– Догадался?! – воскликнула она. – Ребята, Поль догадался, кто такая Добрая Мэри! Скорее все сюда!
Взрослые, которые сидели на кухне, услышали лишь нечленораздельный крик Маруси, поэтому в панике ворвались в комнату.
– Что-то случилось? – спросили они.
– Не переживайте, всё в порядке. Как мы и предполагали, наши умные дети разгадали тайну Доброй Мэри, – пояснила родителям мама Маруси. – И раз уж мы все тут собрались, предлагаю присесть и выслушать версию Поля. Уверена, что она больше, чем просто любопытная.
3. Там, где другие проходят мимо
Гости расселись кругом, освободив пространство в центре комнаты.
Поль нерешительно вышел в середину и с лёгким смущением заговорил.
– Я начну с того, что нам было известно. То есть с условий задачи. Наверное, это самое правильное… – и он покосился на Олафа, который одобрительно кивнул. – Мы выяснили, что кукла, Добрая Мэри, использовалась в качестве манекена для витрины магазина тёти прабабушки Маруси и что сам магазин назывался «Добрая Мэри». Но нам было непонятно, почему вид у этой куклы уж слишком человеческий и почему все зовут её Доброй. Кое-кто из нас предположил, что внутри Доброй Мэри заколдован человек, – Поль выразительно посмотрел на Кузю, и тот гордо закивал, – поэтому мы решили выяснить, кем на самом деле была Мэри и почему её называли Доброй. Для этого мы полезли на чердак. Там Петька нашёл конверт с письмом и фотографией. На последней были изображены тётя Марусиной прабабушки и неизвестная дама – внешне, напоминающая таинственную куклу. Из письма мы выяснили, что незнакомку тоже звали Мэри. Петя, покажи письмо, пожалуйста.
Взрослые зашуршали и зашептали, передавая друг другу улику.
– В письме тётя снова называет Мэри доброй. Сначала я решил, что это нежное обращение, как дорогая, например. Но это показалось странным не только мне. Часто ли мы так зовём друзей? Например, весёлый Кузя или смелый Ваня? И тогда я понял, что добрая – это не ласковое обращение, а скорее прозвище, которое имеет значение для каких-то дел.
– Для добрых? – с надеждой в голосе предположил Кузя.
– Конечно! Ведь из письма ясно, что Мэри кому-то помогала. Злой человек так не поступает.
– Согласен, – подхватил Ванька, – там же, в письме, указаны какие-то нуждающиеся.
– Так вы думаете, что Мэри была благотворительницей? Как знаменитая мать Тереза? – спросила мама Маруси.
– Не знаю, кто такая мать Тереза, – покраснел Поль, – но Мэри точно помогала другим в беде. Поэтому тётя прабабушки так переживала из-за её внезапной смерти. Боялась, что люди останутся без помощи.
– Хорошо, почему Мэри называли доброй, стало чуть яснее, но зачем было делать её куклу, да ещё и выставлять в витрине? – спросил Ванька.
– Я думаю, что, скорее всего, это не просто кукла или манекен, а самый настоящий символ доброты, – ответил Поль. – Поскольку люди знали Мэри в лицо, её внешность стала самым настоящим символом.
– Как же всё это складно, – воскликнула мама Пети. – Если лицо Мэри стало знаком доброты, то потом, когда благотворительница умерла, он исчез вместе с ней. И логично, что если бы кто-то захотел помогать вместо Мэри, ему нужно было сделать нечто о ней напоминающее. Теперь ясно, почему тётя заказала куклу-копию Мэри, и выставила её в витрине магазина: её образ работал, как некий маяк для нуждающихся.
– А для особо непонятливых она ещё и магазин в честь подруги назвала, – подметил Кузя.
– Или для тех, кто был обучен грамоте, – улыбнулась мама Пети.
– Понятно. А как быть с письмом? – не унимался Ванька.
– А что не так? – спросил Поль.
– Почему оно не отправлено? Почему запечатано в конверт? И вообще, зачем писать письмо умершему человеку?
– Хороший вопрос, сынок! – похвалил папа Ваньку.
– А можно, я тоже поучаствую? – вмешалась мама Маруси. – У меня есть предположение. Я думаю, что Мэри умерла тогда, когда тётя прабабушки была во Франции. Насколько я помню по рассказам мамы, там тётя и собиралась заказать изготовление манекена для прилавка. И возможно, узнав о смерти подруги, попросила сделать куклу в точном соответствии с её внешностью. А письмо написала, чтобы его зачитали на похоронах, так иногда делают. Подозреваю, письмо было доставлено слишком поздно, поэтому оно вернулось к тёте.
– Ох, и богатая же у вас фантазия, – рассмеялся папа Вани. – Всё гипотезы, предположения… А доказательства где? Вот у нас, в медицине, нельзя без доказательств. Мы не можем предполагать – нужно знать точно, поскольку от наших решений и предположений зависит жизнь пациента.
Вопрос врача поставил присутствующих в тупик, потому что доказательств как раз не было. Все замолчали. Было слышно, как входная дверь дома хлопнула, и по полу просквозил уличный холодок. Кто-то снял ботинки и верхнюю одежду, а затем направился на поиски домочадцев. Шаги становились всё отчётливее, дверь гостиной открылась, и в комнату вошёл хозяин серого дома – папа Маруси.
– Ах вот вы где! – воскликнул он, потирая замёрзшие руки. – Простите, что задержался. Весь день собирал необычную библиотеку, которую до этого целый месяц мастерил. Её необычность в том, что она для круглой комнаты без углов, – он с улыбкой оглядел гостей в надежде на реакцию, но те были погружены в задумчивое молчание.
– Библиотека! – вдруг воскликнула мама Поля. – Нам нужна Российская государственная библиотека в Москве. Там хранятся газеты ещё со времён царской России! Ты говорила, что о магазине тёти твоей бабушки писали в газетах? – обратилась она к маме Маруси, и та кивнула. – Значит, там об этом может быть написано.
– А что случилось? – недоумевал папа Маруси. – Какая необходимость ехать в Москву?
– Я знаю, что делать, – вмешалась мама Пети. – У меня в этой библиотеке работает подруга. Я ей позвоню, и она покопается в архивах. Послезавтра я всё равно собиралась по делам в Москву, заодно разузнаю, что ей удалось выяснить.
Москва сияла огнями. Нескончаемые потоки машин словно переносили яркий свет фар, сверкающие нити гирлянд тянулись вдоль, а то и поперёк широких улиц и проспектов, высотные здания нависали над равнодушными пешеходами. В шумном мегаполисе стояло какое-то своё, неопределённое городское время года – будто холодные пальцы осени не осмеливались дотронуться до крепости из стекла и бетона. Вот молодой человек спешит на самокате: на нём лёгкие брюки и распахнутое пальто поверх элегантной рубашки, вот женщина выбегает из машины в шерстяном платье и туфлях, вот ребёнок в пухлом комбинезоне глазеет по сторонам и держит за руку маму, которая утопает в безразмерной шапке и таком же пуховике. Зима, весна, осень? В больших городах время течёт быстрее жизни, оставляя сезоны далеко позади.
У входа в библиотеку было необычно малолюдно, и оттого это величественное здание выглядело словно заколдованное место, заметное лишь для избранных. Подойдя ближе, мама Пети с восхищением оглядела широкую лестницу и шагнула на её первую ступень. Внезапно дверь на самом верху открылась и из неё выбежал высокий невзрачный человек в сером пиджаке. Он проворно спустился к тротуару и устремился в сторону метро. Обыденность и резкость его движений поражали, будто он каждый день входит и выходит в это удивительное здание, не испытывая должного трепета, обесценивая само существование этого некогда главного хранилища информации. Мама провожала взглядом незнакомца, до тех пор, пока его серую фигуру не поглотила городская суета. Разочарованно поправив воротник светлого пальто, она медленно поднялась к тяжёлым дверям библиотеки и вошла внутрь.
Пройдя холл, мама оказалась перед ещё одной лестницей, над которой нависали массивные мраморные колонны. Там её встретила подруга. Она проводила гостью через несколько помпезных залов, а затем увлекла в длинную комнату чем-то похожую на широкий коридор. Вдоль стен стояли стеллажи, на полках лежали старые газеты с кодами из картотек.
– Дело в том, что часть фонда ещё не оцифрована, – объясняла подруга, следуя вдоль многочисленных стеллажей. – И к сожалению, с изданиями того периода, который тебя интересует, пока нельзя ознакомиться в электронном формате.
Они дошли до тупика в виде небольшой комнатки со столом посередине. На нём были аккуратно сложены старые газеты и две пары белых перчаток.
Весь вечер подруги провели в поисках хотя бы короткого упоминания о магазинчике тёти прабабушки Маруси.
Через два часа мама Пети уже совсем было отчаялась, как вдруг на одном из разворотов газеты 1902 года увидела ту самую фотографию магазинчика, которую малышка Лу нашла на чердаке. Это была не статья, а небольшая заметка, заголовок которой гласил: «Добрая Марiя продолжаетъ творить чудеса!». Глаза мамы забегали, жадно проглатывая каждое слово из заметки: «Добрая Мэри вернулась в небольшое ателье, расположенное на Серпуховской площади. Как горько было потерять самую известную благотворительницу города, и как радостно узнать, что её добрые дела продолжают жить. В этом ателье каждый, кто нуждается в помощи, получит её. Хозяйка, Анна Марлей, открывает свои двери не только для покупателей, но и для тех, кому нужна помощь. Символом ателье теперь станет кукла – точная копия Доброй Мэри. Воистину: добрые дела бессмертны!».
Мама Пети прикрыла рот рукой, и её глаза заблестели. Она сидела в тупиковой комнате библиотеки, где пахло чужими мыслями и болью истории, навсегда вписанной в старые газеты.
«Как всё-таки быстр мир взрослых, в котором нет места тайнам и загадкам, – думала она. – С какой лёгкостью они могут не замечать трогательный секрет, маячивший десятилетиями перед самым их носом. И как же хорошо, что пытливый ум и любопытство детей помогают нам остановиться и разглядеть красивую тайну там, где другие продолжают проходить мимо».
Глава 4. Ключ Морица
1. Инженер крыльев
Тяжёлая железная дверь раскачивалась на старых петлях. Ваня сидел подле неё на корточках и, подперев спиной каменный забор, заунывно причитал: «Что я скажу отцу? Где теперь искать этого непослушного пуделя?» Чуть поодаль Кузя подставлял варежки первым снежинкам, а Поль и Лу сосредоточенно разглядывали причудливую личину – отверстие для ключа в замке железной двери. Через неё просочилась очередная тайна и, заняв умы юных детективов, потребовала незамедлительной разгадки.
Утро первого дня зимы вопреки надеждам жителей посёлка выдалось вызывающе бесснежным.
– Безобразие, – ворчала соседка тётя Галя, поправляя сбившиеся тканевые колпачки на розовых кустах, – мороз и ни одной снежинки!
Она печально подняла глаза к небесам: тусклые облака тянулись нескончаемой поволокой. Они равнодушно взирали на её измученные растения и степенно проплывали мимо.
Вдоль торчащих веток кустов живой изгороди прошмыгнул мальчишка. На его голове красовался необычный вязаный берет: точная копия берета великого художника Леонардо да Винчи. Соседка страдала близорукостью и поэтому сощурила глаза, пытаясь узнать модника. Но Кузя не заметил её – он был занят поиском замёрзших луж. В гладкой поверхности льда мелькало отражение мальчишки, чьи рыжие волосы были прикрыты великолепным беретом. Если бы Галя была понастойчивее в своём интересе и окликнула его, спросив: «Кузя, кто связал тебе столь чудную шапку?», – он бы без промедления ответил, что его связала мама прошлым вечером.