Меня пробирает дрожь.
Я не готова со всем этим разбираться. Только не сейчас.
– Джули, что такое? – спрашивает Сэм, и я понимаю, что он всё ещё на линии.
За окном проезжает машина, и свет её фар ударяет в витрину кафе, словно прожектор.
Я должна отсюда убраться.
Вскакиваю с места, чуть не опрокинув стул. Тейлор и Лиам молча провожают меня взглядами, пока я пробираюсь к двери, задевая людей локтями.
Дождь закончился. Меня поглощает толпа. Я заскакиваю под чей-то зонтик, прижимаю телефон к груди и почти добегаю до угла… а потом в самом деле перехожу на бег. Уношусь подальше от шума кафе и огней. Машин вокруг тоже нет.
Подпираю спиной каменную кладку дома, который едва освещает один фонарь. Лампочка в нём постоянно мигает. Я пытаюсь отдышаться и вспоминаю, что Сэм всё ещё ждёт моего ответа. Прикладываю телефон к уху.
– Джули… что случилось? Куда ты убежала?
Кровь стучит в висках. Не знаю, что ответить. Выдыхаю:
– Я не понимаю, что со мной творится…
Раньше я никогда не рассыпалась на части. Даже когда умер Сэм, я держалась.
– Джули…ты что, плачешь?
И только тогда я с удивлением понимаю: так оно и есть. Я плачу и не могу остановиться. Да что со мной? Что я здесь делаю? В чём вообще смысл?
Голос Сэма смягчается.
– Прости. Я думал, что если отвечу тебе, то всё станет лучше. Это моя вина. Я всё испортил.
Шумно вдыхаю.
– Прошу, Сэм, объясни, что происходит. Почему ты ответил мне?
Он молчит долгое время. А потом наконец…
– Я хотел как следует с тобой попрощаться.
У меня подкашиваются ноги. В горле застревает комок, и слова тоже… я сражаюсь со слезами, а потом выдавливаю:
– Но я не хочу с тобой прощаться.
– Тогда не прощайся. Ты не обязана этого делать. Тем более прямо сейчас.
Я стираю слёзы и сосредотачиваюсь на дыхании.
– Послушай, – продолжает Сэм через мгновение. – Давай так: я тебе кое-что покажу. Думаю, после тебе станет легче, идёт?
И, прежде чем я успеваю ответить, он добавляет:
– Верь мне.
Верить Сэму.
Понимает ли он, что я уже ему верю? Ведь всё ещё держу телефон в руке. Я не знаю, как ему ответить, и потому молчу. Стою в тишине в свете уличного фонаря, цепляюсь за голос своего мёртвого парня и убеждаю себя, будто всё хорошо. Даже теперь, когда я не уверена, что реально, а что нет.
Я говорила, что озеро – это последнее место, где я надеялась сегодня оказаться? Забудьте. Вот это – то самое последнее место.
Дорожка у дома Сэма пуста. В окнах не горит свет. Его семья вроде бы уехала к родственникам за город. Что я тут забыла?
Сэм попросил меня прийти сюда и кое-что забрать. То, что он хотел подарить мне.
– Верь мне, – повторяет он.
Запасной ключ примотан к почтовому ящику, как и сказал Сэм. Я нахожу его и открываю входную дверь, надеясь, что в доме действительно никого нет.
Здесь темно. Пахнет цветами и ладаном – так сильно, что у меня кружится голова. Я переступаю через обувь его младшего брата и шарю по стене в поисках выключателя. Загорается лампочка, и я осматриваюсь: в зале полно цветов, которые уже начали увядать. У камина висит огромный венок хризантем. Всё это… для Сэма.
– Дома кто-нибудь есть? – раздаётся в телефоне его голос.
– Вроде нет. Тут слишком тихо.
– Странно так. И куда все делись?
– Тут полно цветов. Для тебя, – отвечаю я. – Весь дом ими заставлен.
– Цветы? – с удивлением протягивает Сэм. – Интересно… и от тебя тоже есть?
– От меня?
Осматриваю комнату, прекрасно зная, что ничего здесь от меня нет. Даже открытки.
В груди шевелится тугой узел вины. Чувствую себя отвратительно.
– Здесь их нет, – отвечаю я.
– Наверное, мама положила их куда-нибудь в другое место, – говорит Сэм.
– Наверное.
Больше я здесь находиться не могу, поэтому снимаю туфли и поднимаюсь наверх.
Так странно быть одной в чужом доме. Я крадусь мимо спальни младшего брата Сэма, Джеймса, хотя его в доме тоже – очевидно – нет. Может, это просто привычка. Комната Сэма – в конце коридора. На двери – куча логотипов музыкальных групп и наклейки с символикой NASA. Дверная ручка холодная на ощупь. Делаю глубокий вдох и поворачиваю её.
Не нужно включать свет, чтобы понять: что-то здесь не так. Сквозь открытые шторы в комнату падают лунные лучи. Прямо на кучу коробок.
Несколько полок уже разобрали – кажется, родители Сэма начали паковать его вещи. Осталась только постель. И запах, который я с ни с чем не спутаю.
Не думала, что когда-нибудь снова здесь окажусь.
– Ты тут? – окликает меня Сэм. – Если в моей комнате беспорядок – прости.
Он всегда извинялся за беспорядок в комнате, когда я к нему приходила.
– Так что я должна найти?
– Кое-что на моём столе, – отвечает Сэм. – Я его даже упаковал.
Подхожу к столу Сэма, но ни за компьютером, ни под папками, ни в ящиках ничего нет.
– Ты уверена? Посмотри ещё разок в среднем ящике.
– Тут ничего нет, Сэм, – отвечаю я и обвожу взглядом комнату. – Может, уже в коробку убрали.
– В какую коробку?
Стоит ли объяснять?
– В твоей комнате коробки. Должно быть, родители убирают твои вещи.
– С чего бы это?
Я молчу, надеясь, что он сам всё поймёт.
– Ах… точно. Я чуть было не забыл.
– Могу поискать в коробках, если хочешь, – предлагаю я.
Сэм меня не слышит.
– Почему они уже решили всё убрать? Так скоро… – Он явно рассуждает вслух. – Меня ведь не было сколько…
– Не могу говорить за твоих родителей, но… иногда бывает очень сложно даже смотреть на все эти вещи, – пытаюсь объяснить я.
– Хм, наверное…
Включаю настольную лампу, чтобы как следует всё рассмотреть: коробки наполовину заполнены его книгами, дисками, коллекцией пластинок и свёрнутыми постерами… так много всего, я и не надеялась этого больше увидеть. Тут же вспоминаю собственную коробку, от которой избавилась утром. И вот передо мной снова куча вещей Сэма: его футболка Radiohead, его бейсболка с символикой команды Mariners – он купил ее, когда мы ездили в Сиэтл, хотя он совсем не интересуется бейсболом. От кепки всё ещё пахнет Сэмом, и на мгновение я забываю, зачем вообще сюда пришла.
– Нашла уже? – дёргает меня Сэм.
Открываю ещё одну коробку. В этой – оборудование для звукозаписи. Сэм полгода копил на микрофон – он всегда хотел сочинять собственную музыку. Я обещала помочь ему с текстами для песен. Сэм хотел, чтобы его песни гоняли по радио. Хотел оставить свой след в этом мире. А теперь… у него никогда не будет даже шанса.
Наконец я нахожу его подарок – он завёрнут в журнальные страницы и салфетки. Тяжелее, чем я думала.
– Что это?
– Открывай давай, Джулс.
И я разрываю бумагу – клочки журнала падают на ковёр. Через мгновение я понимаю, что это.
– Погоди-ка… – Я верчу подарок в руках, пытаясь всё осознать. Это подставка для книг. Та самая, которую я выбросила сегодня утром. Но этого не может быть.
– Сэм… где ты это взял?
– В антикварном. Эта вторая половина. Та самая, которой не хватало.
Осматриваю крыло внимательнее… и понимаю, что Сэм прав. Это не та же самая подставка, которая стояла у меня в комнате. Это её близнец, которого ей так не хватало.
– Но… я думала, что кто-то уже купил её?
– Ага. Это был я.
– О чём это ты?
– Сюрприз, – смеётся Сэм. – Я вернулся и купил вторую подставку. А потом сказал, что её не хватает. И когда бы я отдал тебе второе крыло, это было бы… ну, как-то по-особенному. Есть что вспомнить. Романтично, правда?
Вот только у меня больше нет первого крыла. Потому что я выбросила его, и теперь они никогда не станут единым целым. Поверить не могу, я всё испортила.
– Я думал, тебе понравится, – бормочет Сэм. – Я что-то сделал не так?
– Нет, нет, ты всё сделал правильно, просто я… – Я сглатываю. – У меня больше нет той подставки, Сэм.
– Ты что, потеряла её?
Я сжимаю крыло со всей силы.
– Нет… я её выбросила.
– Как так?
– Я всё выбросила! – Меня прорывает. – Все твои вещи. Просто не могла на них больше смотреть. Я пыталась тебя забыть. Мне так жаль, Сэм.
Комнату заполняет тишина. Ему наверняка больно всё это слышать, и потому я добавляю:
– Я пыталась вернуть их. Но опомнилась слишком поздно. Всё уже забрали. И я знаю, я ужасный человек. Прости меня…
– Ты не ужасная, – отвечает Сэм. – Никогда так больше не говори. И я на тебя не злюсь.
На глазах снова наворачиваются слёзы.
– Но я испортила твой сюрприз…
– Ничего ты не испортила. Эта подставка ведь теперь у тебя. Совсем как раньше.
Раньше.
О чём это он? Ничего и никогда уже не будет как раньше.
– Но все остальные твои вещи… Их я уже не верну.
Сэм на секунду замолкает.
– Тогда… возьми что-нибудь отсюда? Всё, что хочешь.
Я уже думала об этом, но боялась спросить.
– Ты уверен?
– Конечно. Всё, что только захочешь. Забирай. Я этого хочу.
Я снова склоняюсь над коробками, а Сэм остаётся висеть на телефоне.
Это так странно… буквально отражение того, что я делала утром. Вынимаю футболку Radiohead и несколько мелочей – медиатор для гитары, браслеты с символикой групп, шапку, которую он купил в Токио. Потом поднимаюсь и подхожу к шкафу: в нём ещё висит немало одежды, но меня интересует только одна вещь. Я сразу её нахожу – огромную клетчатую рубашку. Сэм носил её почти каждый день, вне зависимости от погоды. Даже его родители, по всей видимости, не смогли от неё избавиться.
Снимаю рубашку с вешалки и надеваю её. На секунду мне удаётся представить, что Сэм меня обнимает… Я утираю слёзы рукавом, а потом подхожу к кровати и падаю на неё. Телефон греет мне щёку.
День сегодня бесконечный – а неделя была целой вечностью. Пока я не опустилась на этот матрас, я и не понимала, насколько устала. Сэм сказал, я могу оставаться в его комнате сколько захочу. И мы даже не особо разговариваем: я просто слушаю его дыхание и ощущаю, что он где-то там. Где-то есть.
А потом Сэм вдруг произносит:
– Прости.
– За что?
– За всё это.
Сначала я не понимаю… за что ему извиняться? А потом до меня доходит. То есть, кажется, доходит.
– И ты меня прости, – шепчу я.
Сэм разговаривает со мной всю ночь, пока я не проваливаюсь в сон. Совсем как раньше.
Глава третьяРаньше
Здесь слишком темно, я почти ничего не вижу, а потом чья-то рука тянется к верёвочке, и на белые простыни падает свет. Мы в спальне Сэма – лежим на полу в форте из подушек, который он построил для младшего брата. Сэм аккуратно убирает с моего лица волосы – чтобы я лучше видела. На нём его любимая синяя майка, которая открывает плечи и так здорово контрастирует с его загорелой кожей. Он шепчет:
– Если тебе скучно, можем заняться чем-нибудь ещё.
Джеймс тут же просовывает голову в форт и светит фонариком.
– Я всё слышал.
Сэм опускает подбородок и стонет в знак поражения.
– Мы здесь уже два часа сидим.
– Ты обещал сегодня поиграть, – произносит Джеймс. – Я думал, вам весело.
Джеймсу совсем недавно исполнилось восемь.
– Так и есть, – успокаиваю его я и тыкаю Сэма в плечо. – Расслабься, Сэм.
– Да, Сэм. Расслабься, – повторяет за мной Джеймс.
– Ладно. Ещё часок.
Поднимаю опасливый взгляд на люстру, с которой свисают простыни. Похоже, форт развалится в любую минуту.
– Уверен, что мы здесь в безопасности?
– Не волнуйся, – смеётся Сэм. – Мы уже миллион раз такой строили. Правда ведь, Джеймс?
– Здесь, в пустошах, все в опасности, – подвывает Джеймс.
– Ах да, точно, – подыгрывает ему Сэм, а потом переводит взгляд на меня. – О том, что за пределами форта, нам всё-таки стоит волноваться. Давайте обнимемся, чтобы нас точно никто не схватил.
Последнюю фразу он шепчет почти игриво, а потом наклоняется и чмокает меня в щёку.
Джеймс кривится.
– Иу. Ну не в форте же!
– Да я всего лишь в щёчку!
Я смеюсь, а потом затихаю.
– Вы слышали? – Я прислушиваюсь. – Кажется, дождь.
– Кислотный дождь! – поправляет меня Джеймс.
Смотрю на Сэма и вздыхаю.
– Домой придётся идти прямо под дождём. Кислотным.
– Или можешь с ночёвкой остаться, – предлагает с усмешкой Сэм.
– Сэм.
Джеймс направляет свет фонарика прямо нам в лица.
– Мама просила, чтобы я ей рассказал, если Джули вдруг задержится здесь после полуночи.
– И ты её сдашь? – Сэм картинно кривится. – Мой собственный брат?
– Она обещала мне десять долларов.
– Подкуп, значит, – произносит Сэм. – А если я тебе пятнадцать выдам?
– Мама сказала, что ты так и сделаешь. Поэтому она сразу объяснила, что готова повысить ставки, и ещё и билеты на игру добавит.
Мы с Сэмом переглядываемся. Он пожимает плечами.
– Такая уж у нас мама.
– Не отвлекайтесь! – Джеймс выглядывает из форта в поисках нарушителей периметра. – Мы должны выяснить, куда пришельцы отправили остальных пленников.
– Мы вроде от зомби здесь прятались? – Сэм хмурится.
– …Зомби-апокалипсис начали пришельцы, конечно. – Джеймс закатывает глаза, а потом хватается за фонарик, как за световой меч. – Поспешим! Нам нужно приготовить антидот! Мы не можем позволить себе ещё больше потерь!
В центре форта между нами лежит завёрнутое в наволочку тело мистера Мишки. Нам пришлось принять нелёгкое решение – вирус не должен был добраться ещё и до нас.
– Оу. Ты… про этот антидот? – Сэм достаёт откуда-то стеклянный флакон, который подозрительно похож на его одеколон.
Джеймс медленно опускает световой меч, а потом мрачно замечает:
– Он был у тебя всё это время? Даже когда один из наших заразился?
– Так и есть. Держал в кармане.
– Предатель!
– Хуже, – уточняет Сэм. – Я – пришелец.
Джеймс щурится.
– Я так и знал!
Джеймс бросается на Сэма, и они вместе рушат форт. На меня падает простыня… а потом поднимается вновь, рассыпается на тысячи снежинок, и воспоминание меняется.
Мы с Сэмом сидим в машине с открытой дверью недалеко от кампуса Рид-колледжа. Земля вокруг покрыта листьями и тонким слоем снега. Сэм открывает водительскую дверь и подходит ко мне. Наклоняется и подаёт руку.
– Пошли, Джули, глянем, что там и как, – предлагает он. – Мы ведь уже приехали. Такой путь проделали.
– Я ведь сказала, что это необязательно. И снег давно уже идёт. Поехали обратно.
– Скажешь тоже, снег. – Сэм пожимает плечами.
– Поехали, Сэм, правда, – повторяю я и поворачиваю голову в сторону дороги, показывая, что готова ехать.
– Ты ведь хотела посмотреть кампус, нет? Мы ведь четыре часа ехали!
– Я просто хотела прочувствовать здешнюю атмосферу. Так что я уже всё.
– И как у тебя это получилось из машины?
Он кладёт руку на крышу и опускает на меня взгляд.
– Не понимаю я тебя… ты ведь так долго это всё планировала! А теперь что, хочешь сразу же уехать?
– Да всё в порядке. Я просто хочу успеть забежать кое-куда в центре, пока магазины не начали закрываться. Поехали.
– Джули… – Сэм слишком хорошо меня знает. – Колись давай, что не так.
Я скрещиваю на груди руки и вздыхаю.
– Не знаю. А вдруг мне там не понравится? Даже сейчас смотрю и понимаю: на фотки в брошюре не особо похоже. Я разочарована.
– Но ты ведь ещё ничего не видела.
– А что, если всё ещё хуже? – Я киваю в сторону строения из красного кирпича посреди пустынного поля, которое напоминает амбар. – Смотри, эта штука словно прямиком из Элленсбурга.
– Джулс, ты даже шанса универу, о котором всегда мечтала, не даёшь. – Сэм выпрямляется и поглядывает на проходящих мимо людей. – Может, хоть со студентами пообщаешься? Поспрашиваешь о том, как им тут, что с социальной жизнью и всем таким?
– Нет уж, – отвечаю. – Что, если они все тут кучка богатых снобов, которые замучают меня вопросами о том, чем занимаются мои родители?
– Ну вот заодно и узнаешь, так ли это.
Делаю глубокий вдох и такой же глубокий выдох.
– Сэм, не знаю я… В этом городе даже воздух такой… такой… как там?
Пытаюсь подобрать подходящее слово.
– Претенциозный.
– Погоди, я думал, тебе нравятся претенциозные вещи. – Сэм открывает рот. Я кидаю на него осуждающий взгляд.
– Да шучу я! – Он улыбается. – Так, значит, теперь тебе и Портленд не по нраву?
– Портленд переоценён. Судя по всему.
Сэм вздыхает, а потом снова ко мне склоняется и мягко произносит:
– Боишься оставить маму одну, да?
– Это будет ужасно! – Меня прорывает. – Отец от нас тоже ушёл. Может, мне подождать годик-второй, поработать в книжном? Мистер Ли обещал повысить меня до ассистента менеджера.