Лис о девяти хвостах - Александр Гарм 2 стр.

Серый и длинноухий, он не собирался убегать, хотя я и пихнул его ногой. Тогда я нагнулся и поднял его, ухватив за уши. Он испугался, хотя и не подал виду. Я почему-то понял это и взял его на руки.

— Тебе идёт, — заметила Салкхисс.

— Вот и ужин, — одобрительно кивнул Торгард.

Но вместе поесть нам не довелось.

— Талисманы сделали свой выбор, — торжественно произнёс Отец, — Завтра я научу вас пользоваться ими. А сейчас ступайте вниз, на землю, и осмотрите свои владения.

Я глянул в шахту. Дымка рассеялась и сквозь неё явственно проступили очертания морей и материков. Онегайя была прямо под нами.

Поручни плавно опустились вниз.

— Прыгайте, дети мои, — сказал отец, — Ничего не бойтесь, ибо отныне вы бессмертны. Это ваша земля, ваше небо и ваши океаны — ничто не сможет повредить вам.

И они начали прыгать, один за другим. Без страха, без сомнений. А вот мне было не по себе.

Но снова оказываться последним не хотелось. Потому я легонько оттолкнул в сторону собиравшуюся с мыслями Салкхисс и нырнул головой вниз.

Земля неслась мне навстречу с безумной скоростью. Я вошёл в атмосферу и воздух вспыхнул вокруг, окутав меня сияющим коконом. Но я ничего не чувствовал — вернее ощущал всё, но наслаждался этим. Ни боли, ни страха — лишь безумное чувство полёта.

Спустя миг, показавшийся вечностью, я упал на луг с высокой колючей травой, показавшийся мне периной. Заяц тут же выскочил из рук и унёсся куда-то прочь.

Я лежал и смотрел на звёзды. Они падали одна за другой и я знал, что это мои братья и сёстры.

Возможно когда-то где-то у меня была настоящая семья. Однако теперь ею стали они.

Вершины гор окутывала вековечная тьма. Должно быть солнце ещё не сотворено, подумал я тогда. Тем лучше. Ночь мне нравилась куда больше, всегда нравилась — я почему-то знал это.

Я блуждал по лугам в долине широкой полноводной реки, вившейся змеёй меж невысоких, покрытых редкими деревьями, холмов. Чувства мои обострились, но при этом не мучила меня ни жажда, ни голод, ни усталость — я вообще забыл о них, точно о каком-то призраке из давно ушедшего прошлого.

Тишина и одиночество. Мне кажется, я не любил их и в прошлой своей жизни, но теперь я их буквально возненавидел. Хотелось просто поговорить, хоть с кем-нибудь.

Бормоча себе под нос старые анекдоты и временами хихикая я бродил в долине реки, нетерпеливо катившей свои красноватые воды куда-то на юг.

— Наверняка Отец давно забыл про меня, — говорил я своему новому другу-дереву, — Заглянул к толстяку, блондинчику, а потом пошёл к дочкам, напрочь забыв про меня. Он никогда меня не любил… Никогда…

Комок подкатил к горлу, захотелось плакать от жалости к самому себе. Хотя я, конечно же, не мог позволить себе подобного.

— Сын мой, — услышал я голос Отца в тот самый момент, когда надежда совершенно уже покинула меня.

— Отец, — я поднялся и посмотрел в его сторону.

Таким я видел его впервые. Высокий крепкий мужчина с густой, аккуратно остриженной бородой и длинными чёрными волосами, сквозь заросли которых пробивались седые пряди.

И он был в одежде.

— Интересный фасон, — сказал я, тут же позабыв обиду, и разглядывая его яркую тунику, — Можно мне такой же.

— Такой же или любой другой, — кивнул Онагэ, — Теперь ты можешь выглядеть так, как тебе самому захочется.

— Что и одежда тоже?

Я наморщил лоб и мысленно попытался накинуть на себя какой-нибудь нехитрый наряд. Получилось хоть и не с первого раза, но результат был вполне сносным. Закутавшись в необъятное шерстяное одеяло — единственное, что мне удалось сходу создать — я вновь посмотрел на Отца.

— А ты не торопился ко мне, — заметил я.

— Ларс, — со вздохом ответил он, — Ты первый, к кому я заглянул.

— Тебя не было несколько дней.

— Не больше часа, — ответил он, — Тебе трудно ориентироваться во времени сейчас, когда ты находишь за его пределами.

Тут он меня здорово удивил. Признаться, я и сам подозревал нечто подобное, однако же, не настолько радикальное.

— Пожалуй, именно этому я и научу тебя в первую очередь. Для начала подумай об этом — о том, что хочешь изменить ток времени для себя…

— Для себя, — повторил я, — А как же остальные?

— Для тех, кто не способен скользить по течению времени, оно бежит, как обычно. Считай, что ты ускоряешь или замедляешь самого себя. Так ты сможешь часами наблюдать за падением капли воды или за секунду пропустить тысячи лет, словно погрузившись в сон.

— А как вернуться назад? — спросил его я.

— Это невозможно, — ответил он, — Реки не текут вспять. Ты не можешь ничего изменить, лишь попытаться снова — всё возвращается и повторяется вновь и вновь. Скоро ты это поймёшь. Начнём же!

Отец остановил время и лист, сорвавшийся с ветки моего друга-дерева, замер в воздухе.

Яркие фигуры и образы вспыхивали вокруг меня, точно на парящих экранах, а Отец объяснял, как взаимодействовать с ними и на что каждый из них влияет.

Машина — или что бы это ни было — стала неотъемлемой частью меня. Я знал это, потому как чувствовал каждую мышцу и кость, каждую клетку собственного тела и понимал, что во мне нет ничего постороннего. Чем бы ни был артефакт, подаренный Отцом, он сросся со мной на уровне сознания, мысли, души.

То, чему он учил меня, было сродни волшебству — чуду даже — но являлось всего лишь техникой, инструментом, созданным народом Онагэ.

Урок продолжался очень долго, но ни мне, ни Отцу отдых не требовался.

Когда дубовый лист наконец ожил и продолжил свой танцующий путь вниз с точки, на которой Онагэ остановил его, я знал более чем достаточно для того, чтобы выполнить возложенную на меня миссию.

Глава 2

Настала пора творить, создавать разумных существ. Я в принципе понимал, что именно от меня требовалось, но никак не мог начать. Два дня я бесцельно бродил по лугам, отыскивая подходящих зверей, однако никто мне не попадался. На закате третьего я наткнулся на зайца, того самого, что был рождён браслетом, когда тот выбрал меня на корабле Отца.

— Привет, — сказал я, поднимая того с земли, — Ты здесь один, приятель?

Внезапно меня осенило. Онегайя, эта планета, она всё ещё была пустынна. Я прикрыл глаза и протяжно застонал.

— Отец, неужели ты не мог сам?

Мне предстояло море работы. Разумеется, я выпал из мира ещё на неделю. Меня пугал не сам процесс, а то, с чего следовало начать.

И я не знал, с чего именно.

Три для и три ночи сидел я верхом на огромном валуне и глядел на реку. Из забытья меня вывела рыба — совсем крошечная — она выпрыгнула из воды и солнце заиграло на её серебристой чешуе.

В тот же миг я вскочил с места.

Шилена. Владычица морей уже начала творить, а я всё ещё нет.

Быть последним в этом состязании я не собирался. Собрав всё волю в кулак я наконец-то начал лепить жизнь.

Рогатые мыши. Я создал их коллективными животными, обитающими в огромных муравейниках — вернее мышатниках. Они стали моим первым детищем.

Разглядывая сидящие на ладони прототипы — самца и самку — я размышлял, как бы ещё их улучшить. Самцу, несомненно, нужны были куда большие, ветвистые рога. Как у оленя, или лося, проблема была в том, что они мешали бы ему двигаться по тоннелям. Помимо этого мне требовалось создать разом несколько вариантов, способных жить в разных климатических условиях.

Это была поистине титаническая и совершенно бесполезная работа. Я успел создать летучих ящериц. А ещё рыб с ногами — для этого я поймал одного из питомцев Шилены и как следует с ним поработал. Получилось презабавно.

Но потом меня вновь одолела скука. Морально уставший, я улёгся на берегу реки и уставился в небо. Мне нужно было что-то, что могло бы сделать всю работу за меня. Или кто-то.

Не долго думая я вырвал из головы пару волосков, разорвал их и смешал с речным песком. Мой генетический материал. Генетический — занятное слово само выскочило из памяти и здорово насмешило меня.

Лёгкое дуновение и песок, смешанный с клочками волос разлетелся по ветру. Мои дети явились будто бы из под земли — рыжие, крошечные, мохнатые клубочки с огромными пушистыми хвостами, белыми на концах.

Я лежал на боку, подложив руку под голову и любуясь своим изобретением, а они прыгали вокруг меня и громко пищали.

Пожалуй, слишком маленькие, подумал я тогда. Но ничего, ещё подрастут. Они впитали не только часть моей силы, но и мою память и мысли.

— А теперь займитесь делом, — сказал я им и рыжее море разбежалось во все стороны.

Каждый занялся каким-то одним видом существ. Я упростил своим копиям задачу и велел первым делом воссоздать всех животных, что я видел в прежней своей жизни — или жизнях — и всех, о которых хотя бы что-то слышал. Себе же я оставил творческую часть и пообещал напридумывать много всего оригинального — как только появится свободное время.

Пока же я собирался навестить своих знакомых и поглядеть, как продвигаются дела у них.

Первым делом я заглянул к своей зазнобе, зеленоволосой Иллерии. На поиски девушки ушло совсем не много времени. Я нашёл её за морем, в самом сердце уже сотворённого ею леса.

Место было просто потрясающим. Деревья с тёмными, узловатыми стволами, такими толстыми, что обхватить любое из них я смог бы лишь с помощью своих лисят, взявшись с ними за руки. Вершины их поднимались, казалось, к самым облакам и сплетались кронами где-то в голубой дымке. Были и другие — мохнатые и разлапистые, колючие и пушистые, высокие и совсем низкорослые — с листвой и хвоей миллиона оттенков. Землю же устилал пёстрый ковёр из цветущих кустарников и трав.

Не хватало лишь одного — здесь никто не жил. Мне сразу пришла в голову идея создать гигантских пауков размером с лошадь — их паутины прекрасно смотрелись бы в вышине.

Впрочем, пауков я не особо любил. А после того, что случилось дальше, вообще возненавидел.

Иллерия устроилась в центре поляны, окружённой стеной белых цветов и красных деревьев. Вокруг неё сияли, вспыхивали и гасли многочисленные панели графического интерфейса — она была полностью погружена в работу. Богиня была облачена в пышный наряд из цветов и переплетённых лоз.

Мне снова вспомнились пауки и я, не долго думая, решил превратиться в такого и немного подшутить над подружкой.

Стоит ли говорить, что финал был плачевен для меня? Казавшаяся такой безобидной Иллерия напугала меня куда больше. Впав в ярость, она решила избавить свой лес от меня раз и навсегда.

Сбежать от неё тогда мне удалось с превеликим трудом. Но хранительница зелени всё не оставляла поиски и мне пришлось ещё долго прятаться. Хуже всего было то, что я не сразу понял, как использовать силу браслета не имея пальцев. Восемь длинных узловатых ножек беспомощно молотили по вспыхивавшим экранам. Я знал, как вызвать необходимую консоль, но она не реагировала на прикосновения паучьих лап.

В результате мне пришлось провести не одну ночь, прячась от Иллерии в густых кронах и меж корней в своем странном обличье.

Решение оказалось невероятно простым, однако прежде мне пришлось научиться ткать паутину — а это совсем не так легко, если у вас нет врождённых инстинктов.

Первые несколько неводов были просто чудовищны. Мне пришлось покрыть своими кружевами едва ли не весь лес, прежде чем я создал настоящее произведение искусства — тонкую, почти невидимую, но невероятно прочную сеть.

Именно с её помощью я и поймал Иллерию. Разумеется, даже самые крепкие путы не смогли бы удержать её надолго. Но нескольких секунд мне вполне хватило. Дёргая её, точно марионетку, я ткнул пальчиком девушки по нужному экрану.

В следующую секунду я был за тысячи лиг от Вековечного леса в своём собственном обличье. Оставалось лишь надеяться, что Иллерия ни о чём не догадалась.

Я понял, в чём состояла моя ошибка. Превращаясь во что-то иное, я больше не мог управлять браслетом — он просто переставал узнавать меня.

С тех самых пор я зарёкся превращаться во что-нибудь целиком. Проще всего было бы не превращать свою руку, но идея торчащей из бока животного человеческой конечности мне не нравилась.

Нужно было что-то, что было частью меня самого, но, в то же самое время, не слишком бы явно меня выдавало.

Сейчас уже трудно сказать, почему я выбрал хвост. Пожалуй, это случилось во время одной из пирушек, которую я устроил в долине Красной реки. Тогда там ещё не жили люди и я пригласил на неё только своих лисят. Мы пили забродивший ягодный сок и пели хором. А потом мы начали танцевать, встав змейкой. Лисята двигались очень синхронно и красиво помахивали хвостами. Хвост был вообще у всех, кроме меня.

Тогда я и добавил к своему телу лисий хвост. А потом как-то привык к нему.

Прикипел.

Следующим я посетил своего жизнерадостного друга, Торгарда.

Не знаю, доводилось ли вам бывать в духовке, раскалённой до трёхсот градусов, но пещера, в которой обосновался повелитель огня, напоминала именно её.

Густая серная пелена скрывала базальтовые арки сводов. Озеро лавы бурлило и вздымалось фонтанами брызг. А в самом центре изжелта-красного моря на островке, казавшемся совсем крошечном, устроился бог огня в наряде из раскалённого докрасна металла.

— Ларс, брат мой! — воскликнул тот, едва меня увидев.

Его голос, подобный удару кузнечного молота, раскатился по залам и великан расправил ручищи для объятий.

Он прихватил меня, точно бы кузнечными клещами. К счастью, ожоги сразу же зажили, не оставив и следа.

— Как твои успехи? — спросил его я, — Уже сделал что-нибудь стоящее?

По лицу бога на миг пробежала тень, он плотно сжал губы и отвернулся.

— Да так, кое что, — буркнул он.

— В чём дело? — спросил я, — Брось, мне можешь довериться.

Он некоторое время стоял неподвижно, глядя на танцующие диаграммы панелей своего браслета.

— Мне нужна твоя помощь, — наконец выпалил он.

— Интересно, какая? — спросил я его и посмотрел по сторонам, — Ты неплохо справляешься.

— А! — он отмахнулся, — Всё это пепел. Отец дал нам задание. И я не могу выполнить его.

Он тяжело вздохнул и подвёл меня к самому краю острова, указывая на что-то, шевелящееся в клубах серы. Уродливая масса из огня и металла перебирала многочисленными шарнирными конечностями и пыталась выбраться на берег одного из островков, коих в озере оказалось предостаточно.

— Что это? — спросил его я.

— Слейкхир, — ответил он, — Моё первое дитя…

Он уселся на камни и принялся что-то записывать в одну из панелей своего браслета.

— Я перепробовал уже всё, что только можно. Что доступно мне. И ничего не выходит. Создания из чистого пламени прекрасно чувствуют себя здесь, но тают, когда слишком долго задерживаются наверху. Творения же из металла не могут долго жить в пламени… Помоги мне сотворить!..

— Сотворить что? — усмехнулся я, — Жаркое? Поверь мне, существам из мяса и костей не место в твоей обители.

— Тогда что мне делать? Скоро Отец призовёт нас всех к себе в чертоги и мне нечего будет ему показать.

Я оглядел стены его дворца. Белый камень пещеры, казалось, свободно выдерживал и лаву и жар.

— Что это за материал?

— Первозданный гранит, — ответил он, — Тот, из которого Отец соткал твердь Онагайи. Но я над ним не властен — только Гронто может управлять подобным. Пещеры Огненных озёр были созданы такими изначально, я просто поселился здесь.

— Почему бы тогда не попросить Гронто?

— Этого болвана?! — воскликнул брат, — Да никогда в жизни!

Я попытался выяснить, что случилось между двумя этими здоровяками, но хмурый Торгард лишь отнекивался и бурчал себе под нос неразборчивые ругательства.

Такой расклад немного усложнял задачу, но не делал её невыполнимой.

— Никуда не уходи, — сказал ему я и метнулся через полмира к белоснежным вершинам Ланхейма — короны Онегайи. Именно здесь творил молчаливый бог гор.