Я внимательно выслушал это объяснение и, что называется, намотал себе на ус. А с тех пор уже не задавал вопросов, зачем и кому нужны щуки.
Но, повторюсь, в этот раз мы не поехали в щучий заповедник. Хотя там довольно неплохие места, приятная охота. И вполне гостеприимные хозяева. В чем мы уже к тому времени не раз убеждались. Они заинтересованы в том, чтобы привлечь охотников для отстрела уток, которые не прочь слопать всю щучью молодь.
Итак, мы отправилось в это самое Кубинское хозяйство. Понятно, что местное начальство приглашало нас не зря. Хотело, наверное, наладить контакт получше, а потом, глядишь, и обратиться с какой-нибудь просьбой. На самом деле они совершенно напрасно шли таким сложным путем. К моему отцу можно было обратиться с любыми разумными просьбами и безо всяких охот. Он и так славился особой отзывчивостью и помогал каждому, кто в этом нуждался. Но раз уж пригласили на охоту, что теперь, отказываться? И мы решили нанести дружеский визит в этот самый гарнизон.
Собрались довольно быстро и на машине, прихватив с собой еще несколько знакомых генералов, тоже охотников, полетели по Минскому шоссе в эту самую Кубинку. Погода была замечательная, солнечная, середина августа. Самое время пострелять уток! Доехали за час, если не быстрее. Подкатили к воротам воинской части и после коротких переговоров с дежурным офицером заехали внутрь. Как нам объяснил дежурный, надо было проехать дальше, до большого пруда, и там на дамбе ждать местное руководство. А дальше действовать уже по его программе. Но начальство пока еще не подошло. Но должно было прибыть с минуты на минуту, дежурный уже позвонил и сообщил о нашем приезде. Охотники вышли из машин, закурили, о чем-то стали беседовать.
Ожидание затягивалось. Но никто не волновался, на отдыхе спешить некуда. Среди охотников мой отец был самый старший и по званию, и по должности. Но одет был довольно просто: спортивная курточка, простые серые брючки. Худощавый, невысокого ростика. Разве генералы имеют такой вид? Они согласно распространенному стереотипу довольно крупные особи, очень важные, вид имеют грозный. Собственно говоря, другие наши генералы именно так и выглядели. Да еще кто-то из них поехал прямо с работы и был в генеральской форме. Они стояли небольшой группой и о чем-то лениво спорили. А отец отошел в сторонку, сел на бережку и закурил, глядя на воду.
Тут к нашей компании довольно небрежной походочкой неожиданно, откуда ни возьмись, вдруг подошел какой-то солдатик, судя по всему, из местного гарнизона. Вида он был довольно растрепанного. Явно гулял в свободное время. Вообще-то, такого с солдатами срочной службы быть не должно. Даже в выходные дни они не должны без дела шляться по гарнизону, тем более в расхристанном виде. Но вот этот как-то загулялся. Похоже, это была самая настоящая самоволка.
Солдатик подобрался к нам хоть и небрежно, но все-таки сторонкой, по бережку, и при этом с настороженностью поглядывал на генералов. Те тоже его приметили, но не подали вида и продолжали беседовать. Никто его не окликнул, никак не выразил своего удивления. Я однако стоял довольно близко и ясно уловил, как все из нашей компании как бы случайно, но глянули на эту местную достопримечательность.
Если бы на нашем месте были воинские чины попроще, майор, лейтенант, то солдату точно в этот же момент досталось бы на орехи. Но полковник, а тем более генерал, конечно же, с уважением относятся к своему воинскому званию. И, скорее всего, не будут снисходить до того, чтобы гонять одинокого заблудившегося военнослужащего. На это есть старшина, другие руководители. Есть, наконец, командир, в ведении которого и находится этот гарнизон.
Солдатик тем временем внимательно оглядел всех присутствующих. Однако, судя по всему, не счел, что ситуация опасная. Более того, он явно полагал, что остался совершенно незамеченным. Его взгляд в конце концов остановился на моем отце. Тут боец, видимо, решил, что вот это и есть подходящий объект для попрошайничества. Он подошел к отцу и довольно решительно присел рядом. Помолчал, потом просто сказал: «Закурим, дед?» Отец из себя никогда не строил важной птицы. Он просто вытащил пачку сигарет, дал пареньку одну и к тому же щелкнул зажигалкой. Тот с удовольствием затянулся.
Я стоял за спиной, в нескольких метрах и понимал всю комичность ситуации. Сейчас должен был подойти местный начальник, который нас пригласил на охоту. Понятное дело, он рассчитывал, что произведет хорошее впечатление на гостей. Но хорошее впечатление теперь могло не получиться. По гарнизону шлялись без дела беспризорные солдаты, к тому же довольно неопрятного вида. Они при этом приставали к генералам и попрошайничали у них сигареты. В общем, отец незаметно хмыкнул и покрутил головой. Я внимательно наблюдал за этой сценкой и ждал, что будет дальше.
Солдат же затягивался своей сигареткой и явно наслаждался жизнью.
— Дед, ты что, с этой компанией приехал?
— Ну, да, вместе.
— Это что, генералы?
Отец повернул голову, посмотрел на своих товарищей по охоте как будто видел их в первый раз. Пригляделся, подумал секунду, потом скривил губу, как будто не признавал в них никаких генералов. И наконец вымолвил: «Да ну!» Это «Да ну!» могло обозначать что угодно. Что это хоть и генералы, но так себе, не особо важные птицы. Или что это вовсе и не генералы, а так, не пойми что, просто форма похожая на генеральскую.
— Что, на рыбалку приехали?
Отец утвердительно кивнул головой.
— Тут рыбалка ничего. Но только не на этом пруду. На этом всю рыбу давно выловили. Надо идти туда, где карпы. Там карпов запускают, подкармливают, а потом осенью всех вытащат и на рынок. Ух, как там клюет! Можно забросить даже просто крючок на леске с хлебом, вообще без удочки. Три минуты — и карп!
По всему выходило, что солдатик не только вольно гулял по гарнизону, но еще и промышлял рыбалкой в пруду, где разводили рыбу.
— Ты что, тоже с ними? Тебя-то зачем взяли? Помогать, что ли, будешь?
Надо отдать должное молодому парню, в его словах была своя логика. Если приехал вместе, почему не стоишь рядом с генералами? По чину не положено? Но, раз взяли, должен же ты какую-то пользу приносить! Ну, поднести сумки, развести костерок, сварганить уху. Помочь наладить удочки, наконец.
— Помогу, если смогу.
Такое объяснение удовлетворило собеседника, и он счел возможным поговорить на другую тему.
— Как думаешь, дедок, много порядка в авиации? Э, вам, гражданским, откуда чего знать! Так вот, запомни: там, где начинается авиация, кончается порядок!
Отец никак не среагировал на это высказывание. Хотя сам был не последним летчиком. Надо отметить, что я сам нередко слышал от летчиков эту поговорку про авиацию и порядок. Не думаю, что там нет порядка. Поговорка, скорее, отражает ситуацию, когда многие проблемы приходится решать не по стандарту.
Солдатик тем временем не унимался. Он взялся рассказывать про то, как много керосина уходит на военную авиацию, как все там дорого стоит. Как эти самолеты ломаются в одно мгновение, а строятся годами. Досталось и пьяницам-пилотам, и жуликам-техникам. Только по поводу руководства военной части ничего молодой боец не сказал. Видимо, ничего не знал, не по чину было.
Я продолжал с интересом слушать беседу, точнее, монолог местного военнослужащего. Ничего такого крамольного он, конечно, не говорил. Но сама по себе ситуация была интересной. Я каждую секунду ждал, что рядовой что-то отмочит, либо скажет, либо сделает. И напряжение этого ожидания увлекало само по себе.
Солдат совсем увлекся рассказом про авиацию и авиаторов. Его высказывания показались интересными не только мне. Наши охотники потихоньку-потихоньку тоже подошли ко мне и стали внимательно прислушиваться. Но оратор уже не видел никого и ничего, а только увлеченно рассказывал секреты местного гарнизона и его обитателей. Вся наша группа стояла у него за спиной и была вне поля его зрения.
В самый разгар выступления наконец появился командир части. Это по виду был настоящий матерый вояка, «полкаш», как таких нередко называют. Возраста лет под пятьдесят, в вылизанной форме, весь такой целеустремленный и решительный. Не послушаться его приказов было, наверное, совершенно невозможно. Он бодрым шагом направился к нам, видимо, готовый произнести хорошую приветственную речь. Но по мере того, как он подходил, выражение его лица начало меняться. Сначала это была радостная улыбка во все лицо и самые приветливые глаза на всю округу. Потом там появилась какая-то тень недоумения. Он, видимо, уже заметил, что наша компания не просто стоит, а чем-то таким особым занята. Потом он подошел вовсе поближе и увидел, хоть и со спины, своего солдата, ораторствовавшего во всю ивановскую. Не ускользнуло от его внимания и то, что мы все с особым вниманием слушали его подчиненного, а тот этого не замечал.
В это последнее мгновение по лицу полковника пробежала такая гамма чувств, что мне его вдруг стало искренне жаль. Он открыл рот, но поначалу сам растерялся и как-то не сразу сказал даже простое слово «здравствуйте». Наши с ним тоже поздоровались. Но в этом ответном «здрасте» явно читалась скрытая усмешка. Мол, ну что, интересно, что тут про тебя и твой гарнизон рассказывают простые солдаты из самоволки?
Мой отец тоже шевельнулся, но не спешил вставать. А как бы дал понять солдату, что теперь занят и уже не может слушать. Тот понял намек, оглянулся и только тут увидел всю компанию. Надо отдать ему должное, он, видимо, просто не знал своего начальника в лицо. Во всяком случае он не слишком-то и стушевался. А просто встал и достаточно неспешно отправился дальше по бережку, показав нам свою спину. Его видавшая виды гимнастерка была выгоревшей и потертой. Что говорило о том, что мы только что поимели счастье пообщаться со старослужащим.
Начальник части тут сделал то, что и надо было сделать. Он прикинулся, что в упор не видит никакого солдата. А если и видит, то солдат не его, а вовсе даже какой-то чужой. Приблудился из другого гарнизона, наверное. Или вообще уже давно на дембеле, а делает вид, что все еще служит.
Никто из нашей компании также ни словом, ни жестом не показал, что что-то тут такое услышал, тем более компрометирующее местного командира. Все повели себя так, как будто ничего не случилось. Задали ему какие-то малозначащие вопросы и пошли к машине. Если бы я не знал эту публику как облупленных, я бы, может быть, не оценил бы всей анекдотичности этого момента. Конечно, каждый из нашей группы прекрасно понимал, в какое довольно глупое положение попал командир части. И всячески не подавал вида, хотя в душе, несомненно, как минимум потешался над ним. Впрочем, я не разделял таких чувств, даже если они и были, а скорее сочувствовал несчастному полковнику. Тут готовишься-готовишься, стараешься-стараешься, а потом вот так вылезет какой-то балбес, наболтает с три короба, и все усилия — насмарку!
Однако наш командир части не был бы командиром, если бы не умел находить достойный выход из трудных ситуаций. Я ожидал, что он предложит пройти в гостевой домик переодеться. При этом организует какое-то застолье. Но «полкаш» оказался более изобретательным, чем я думал.
— Нас ждут гуси, давайте пройдем со мной, — сказал полковник и довольно хитро улыбнулся. Он уже отходил от шока после того, как увидел в генеральском окружении собственного беспризорного солдата. И начал брать инициативу в свои руки.
Какие еще гуси? Мы же приехали охотиться на уток. Я был в полном недоумении. Как, впрочем, и другие члены нашей команды. Понятно, что на утиную охоту иногда залетают и гуси. Но это редкая и трудная добыча. Летят они обычно высоко и, как правило, красивым клином. Тут их достать из ружья непросто. Некоторые стреляют картечью наудачу. Но обычно гуси становятся добычей, когда вечером снижаются и пытаются найти место для ночевки. Однако что же на самом деле имел в виду наш хозяин?
— Тут недалеко, я думаю, можно обойтись без машин.
И, как бы отвечая на наши удивленные взгляды, добавил:
— Сейчас сами увидите, какие тут гуси!
Через пару минут мы смогли сами убедиться, что действительно нас ждали гуси. Только не дикие, а домашние. Местное начальство не без оснований полагало, что мы совсем не обязательно сможем что-то подстрелить. Запросто можем остаться без какой-либо добычи. Потому начальник части решил, что лучше начать мероприятие с домашней птицы. И предложил нам за довольно символическую плату купить несколько домашних гусей. Ясное дело, все тут же согласились, а неловкость с гулявшим без дела солдатом довольно-таки сгладилась.
Мы все прошли пешком метров двести и оказались сзади какого-то бревенчатого строения. Там в импровизированном садке сидело с десяток белоснежных гусей, которые при нашем приближении тревожно загоготали. И как же их забрать? В живом виде, чтобы вот так всю дорогу гоготали и высовывали свои головы из рюкзаков? Это было невозможно. Получалось, что тут же, на месте, гусям надо было устроить казнь.
Тут выяснилось, что охотники, которые могли хоть кого запросто застрелить из ружья, не очень-то могут это сделать голыми руками, с помощью топора и колоды. Все мялись, отказывались. Выходило, что местный начальник и тут оказался не на высоте, не смог все как надо организовать. Возникла даже не просто пауза. Довольно продолжительное время все ходили вокруг гусей кругами, не зная, что делать. Начальник гарнизона также как-то сослался на свой миролюбивый характер. Хотя тут уж точно именно он должен был найти какое-то решение. Сам предложил — сам и руби гусям головы! Но он вместо этого и вовсе стушевался и как бы даже уменьшился в размерах. Или мне это только показалось?
Вообще-то я был на грани того, чтобы вызваться в палачи. Однако при этом тоже испытывал какой-то душевный трепет, не позволявший мне это сделать. Все-таки я был младшим в этой компании и в подавляющем числе случаев предпочитал отмалчиваться и не вылезать на первый план. Тут вдруг вызвался мой отец. Сказалась деревенская натура? Там гусей и уток в первую очередь считают едой, а не животным. Он попросил меня помочь, а сам взял в руки топор. Я схватил гуся за бока и повернул его так, чтобы шея оказалась над колодой. Наверное, отец тоже испытывал какое-то волнение, но не слишком сильное, это уж точно. Просто он проделал всю процедуру немного напряженно, что не ускользнуло от моего внимания. А может быть, и не сильно он напрягался. Может быть, я подсознательно приписывал ему что-то сходное со своим состоянием. Мне просто казалось, что действует он слишком сосредоточенно. В общем, он махнул топориком и у меня в руках затрепетало умирающее тело гуся. Я прямо пальцами ощутил, как из этого тельца вылетела вон жизнь. Чувство возникло очень яркое и запоминающееся. Даже чересчур. Сказать по-честности, мне в этот момент даже пришлось сделать над собой какое-то усилие, чтобы согласиться дальше участвовать в экзекуции.
Наконец казнь окончилась, гуси расстались со своими головами и успешно перекочевали в охотничьи рюкзаки. Теперь с пустыми руками уже никто не вернется! Однако целью поездки была все-таки не столько добыча, сколько охота. Домашние гуси — это хорошо. Но неплохо было бы еще и уток пострелять.
Решили, что никуда больше заходить и заезжать мы не будем, обойдемся без застолий, а прямо отправимся на место охоты. И вправду, солнце уже давно клонилось к горизонту. Так можно было и упустить вечернюю зорьку. Мы тут же, у машин, переоделись в охотничье обмундирование и забрались в лодки, стоявшие неподалеку. Нам предстояло встать на «номера» где-то в середине огромного пруда, покрытого бесчисленными островами высокого камыша.
Этот пруд был намного больше того, у которого мы беседовали с местным солдатом. И внешне это место намного больше подходило для утиной охоты. Меня, как выяснилось, решили поставить на одно из самых привилегированных мест, в один из таких островов, в центре пруда. А отец предпочел остаться на берегу.
Я забрался в лодку и мы легко и быстро заскользили по водной глади. Лодкой управлял местный житель, который довольно ловко действовал шестом. Похоже, что пруд был довольно мелким, хотя и широким. В лодке было еще несколько наших охотников. Меня наконец высадили на одном из таких камышовых островов. Место было действительно очень удобное. Высокий камыш, почти мне в рост, и в середине острова — дощатый щит два на два. Я перескочил на него и стал готовиться к охоте. Уток пока не было, я зарядил ружье и присел, чтобы налетающая дичь меня раньше времени не заметила. Охотников вокруг было много, и я решил действовать так: наверняка при таком изобилии стволов ни одна птица не сможет подобраться ко мне без выстрелов. Значит, надо ждать, когда пальба приблизится, и только тут вскакивать и стрелять. Если еще будет, что стрелять!
Сказано — сделано. Сижу, жду. Вдруг вдали действительно послышалась пальба. Она явно перемещалась в мою сторону. Все, сейчас подстрелю, если до меня не собьют! Когда выстрелы раздались совсем рядом, я вскочил как подброшенный пружиной и приложил ружье к плечу… Стрелять было не во что. Уток никаких поблизости не было. Я покрутил головой и только через секунду понял, что именно произошло. Утки на самом деле были. Только летели они на высоте метров двухсот. Поэтому я их сразу и не заметил, просто в голову не пришло смотреть так высоко, под облака.