Володька Власов все-таки предлагал ехать не на левый берег, не на территорию, занятую военными, а только на острова. Но близость военного полигона означала, что там никто понапрасну не пугал дичь и она могла беспрепятственно летать туда и обратно. Впрочем, как потом выяснилось, там и без полигона этих уток было некуда девать.
В общем, меня не пришлось долго уговаривать. Доводов хватало на десять положительных решений. Тем более, что я в любом случае уходил в отпуск. И я согласился с легкой душой, предвкушая хорошие приключения. Которые, как вскоре выяснилось, не заставили себя долго ждать. И оказались вовсе не всегда достаточно приятными.
Вовкин план был следующим. Едем на двух «жигулях» — Вовкиных и Лешкиных. Едем поначалу втроем — я, Володька Власов и его дружок Лешка. Потом к нам присоединится какая-то подружка Лешки. Я этого Лешку знал, но не слишком хорошо. Впрочем, и то, что мне было известно, меня очень устраивало. Лешка был одного с нами возраста, полный, довольно высокий. С приятным интеллигентным лицом. И, самое главное, он действительно был интеллигентным парнем, не наглецом или хамом. А, как раз наоборот, был покладист и вежлив. Вот уж какой девице достался такой муженек, наверное, до сих пор не нахвалится.
Мне же эти Лешкины качества были небезразличны потому, что в подобной поездке обязательно будут возникать если и не конфликты, то спорные ситуации, это уж точно. И от того, насколько спокойны по своей природе твои спутники, зависит качество всего мероприятия. В общем, наличие Лешки, да еще его машины, окончательно склонило меня в пользу этой поездки. А что, проветрюсь, погуляю! Десяток деньков вне Москвы, конечно же, мог пойти мне только на пользу. А тут еще охота, рыбалка!
Стартовали через несколько дней, рано утром, когда было совсем темно. Ехали медленно, не быстрее восьмидесяти километров в час. Таково было Вовкино условие, он не хотел разбалтывать автомобиль быстрой ездой по плохой дороге. Я же горячился, хотел быстрее. Но нельзя, не моя машина. Тем более, что автомобиль Алексея все время дурил — на скорости больше восьмидесяти он начинал дергаться. Что делать? В Москве Леха ничего нам не сказал по этому поводу. Почему? Загадка. Заехали бы на сервис, заранее все исправили.
Короче, когда мы отъехали от Москвы так далеко, что возвращаться было уже совершенно невозможно, стало понятно, что без ремонта в дороге не обойтись никак. То есть приключения уже начались. Только совсем не там, где я предполагал. Наконец мы встали на обочину и открыли капот Лешкиной машины.
Ну что ж, автомобильные приключения — это тоже приключения. Особенно когда они хорошо заканчиваются… Тут придется сделать некоторое отступление на автомобильную тему, чтобы читателю было все было более или менее понятно и про меня, и про мою роль во всех этих автозлоключениях. Конечно же, и Володька, и Лешка — оба вполне прилично разбирались в ремонте автомобилей. В советское время большинство водителей понимали в этом деле. Иначе было никак нельзя. Отдельные детали могли не то, чтобы сразу выйти из строя. Но запросто могли начать дурить. Искра могла куда-то подеваться. Бензин мог перестать поступать. Опережение зажигания могло «уйти». Могла ослабнуть цепь и сбить успокоитель. В результате же машина могла и встать посередине дороги. И если водитель не мог тут же, на месте провести элементарную проверку и устранить неисправность, он рисковал продолжить путь домой уже пешком.
После первых попыток наладить Лешкин автомобиль простейшими методами стало понятно, что оба моих дружка не в силах определить неисправность. Они покопались-покопались под капотом и наконец обратили свои взоры ко мне. Я же до этого не лез со своими советами, лишь скептически прогуливаясь туда-сюда и поглядывая на сгорбленные спины моих попутчиков. Все-таки у меня был серьезный опыт ремонта подобной техники, и не следовало его девальвировать ненужной поспешностью. Тем более если неисправность — пустяковая. Пусть сами устраняют, если уж взялись.
Надо признаться, я сам не без основания полагал, что хорошо разбираюсь в «жигулях». Как это получилось — долго рассказывать. Наверное, тому способствовали и склонность к железякам, и соответствующие обстоятельства моей сложной жизни. Но к какому-то моменту я стал уже совсем большим «докой». Вплоть до того, что в одиночку, без каких-либо помощников, мог поменять прокладку головки блока цилиндров часа эдак за два. Кто понимает в железках, тот оценит, что именно я тут сказал.
Кстати, как-то так получилось, что мои коллеги по министерской дипломатической работе прознали про мои особые способности в области ремонта машин. Собственно говоря, не всегда можно такие знания и скрыть.
Тут нередко слава бежит вперед человека. А происходило это, например, вот так.
Как-то раз, в один хороший зимний день прихожу я на свою работу и вдруг вижу в коридоре нашего отдела совершенно сизое лицо моего коллеги Андрюшки Терехова. Он был старше меня лет на пять. А по дипломатической должности и вовсе значительно опережал.
— Что случилось, друг? Отчего у тебя такой сизый нос? Разве можно так злоупотреблять горячительными напитками?!
Как нередко бывало, я шутил на работе явно невпопад, без должного уважения к возрасту и должности. За что время от времени имел соответствующие неприятности. Вот и в этот раз Андрюшка явно не оценил мой топорный юмор. Но почему-то и не обиделся на мою дерзость.
— Какая там пьянка! Сломалась печка в машине. Но не пешком же ходить на работу?! И вот я уже целый месяц езжу в машине без обогрева. А за бортом, между прочим, минус двадцать с хвостом! — эти слова Андрей произнес с каким-то особым душевным жаром. Видно, его так достала эта печка, что надо было немедленно пожаловаться хоть кому-то.
За бортом было действительно холодно. Я живо представил, как Андрей каждое утро едет на работу. Пар от дыхания оседает на лобовом стекле. Андрей одной рукой рулит, другой судорожно пытается на ходу протереть стекло. Процарапывает дырку, одну, другую. Те быстро замерзают, куда едешь — не видно. Жуть!
— Где у тебя машина? Давай сходим, я посмотрю что к чему. Может, что посоветую.
Андрюшка был готов уцепиться за соломинку. Вдруг я действительно что-то дельное подскажу? И через минуту он уже стоял в куртке у моего кабинета. Мы вышли наружу, обошли Смоленский гастроном и в переулке в сторону метро обнаружили и его машину. Сели. Он за руль. А я на переднее сиденье рядом.
— Ну, заводи.
Андрей завел.
— Теперь давай подождем, когда мотор прогреется.
Андрей настроился на долгое ожидание. В мороз мотор должен был греться довольно долго. А я тем временем как бы невзначай опустил руку вниз. Дело в том, что, судя по всему, никакой особой поломки в машине и не было. Если бы подтекала трубка, по которой течет охлаждающая жидкость, это было бы сразу заметно: в салоне под моими ногами было бы озерцо из тосола. Нет, его на полу видно не было. Значит, что-то другое. «Другое» могло заключаться вот в чем. Трубка, по которой текла эта жидкость, перекрывалась специальным краником. Если его перекрыть, то жидкость не попадет в маленький радиатор, и воздух, проходящий через него, не нагреется. И наоборот, если краник открыть, то и радиатор будет горячий, и воздух, который через него попадает в салон.
Этот проклятый краник был запрятан итальянскими конструкторами не под капотом, а в салоне автомобиля, внизу, прямо напротив пассажирского кресла. Однако его совсем не было видно. Но кто знал, мог до него дотянуться, хоть и с определенным усилием. Надо было просто засунуть руку подальше под бардачок. Что я незаметно и сделал. Наконец нащупал краник. Так и есть! С него просто соскочил тросик. Дурацкая система, но этот краник должен был открываться и закрываться тросиком, который был прикреплен к рычажку на панели приборов. Этот тросик был сделан так некачественно, что запросто соскакивал с краника по поводу и без повода.
Тросик я на место ставить не стал. В этом не было никакой нужды. К тому же это была довольно-таки сложная процедура. А просто рукой, на ощупь, открыл краник, повернув его по часовой стрелке. Если знать, как это сделать, то операция была совсем пустяковая.
В конце концов мотор достаточно прогрелся. Андрей сидел со своим сизым носом и норовил чихнуть. Что было немудрено, в салоне была вполне отрицательная температура. То есть хорошие минус двадцать. Даже я в своей теплой куртке стал потихоньку подмерзать.
— Ну, включай печку!
Андрей посмотрел на меня с вопросом. Я бы даже сказал — с большим вопросом. Ведь никакого видимого ремонта я не делал. Зачем включать? Чтобы убедиться, что снаружи жуткий холод? Но, поколебавшись, он все-таки протянул руку к переключателю вентилятора и щелкнул им. Вентилятор громко зажужжал. Из дефлектора вдруг хлынул поток горячего воздуха!
Ах, если бы возможно было сфотографировать Андрюшкино лицо в этот момент! Какая это была смесь чувств! Сначала удивление, граничащее с остолбенением. Откуда взялось тепло? Потом восторг: «Теперь не буду мерзнуть!» И потом нескрываемое восхищение. Последнее было адресовано уже непосредственно мне. Ведь я вроде бы ничего не чинил! И вдруг все оказалось исправно. Вообще-то я в этот момент выглядел, наверное, как сам бог. Ну, если не сам бог, то по крайней мере как автомобильный бог. Ничего не делал, а все вдруг починилось!
И таких историй было не так мало. Как-то у моего партнера по теннису Димы Ежова вдруг перестала закрываться дверка. Что, бросать машину незапертой? Привязывать дверку изнутри веревкой? Дима уже начал самостоятельно разбирать эту самую дверь. При этом непрерывно дергал за ручку, которой она открывается, однако ничего не помогало. А надо было за эту ручку не дергать. А наоборот, пристукнуть ее, чтобы движение было направлено в противоположную сторону. Замок сразу становился на место и дверь тут же оказывалась заперта. Просто. Если знаешь как.
Самое же смешное во всех этих автомобильных делах заключалось вот в чем. Точно так же, как и в автомобили, я вникал и в свою дипломатическую работу. Изучал там все, выписывал, заводил досье. И знал все нюансы довольно хорошо. Но коллеги ко мне практически никогда не обращались со служебными вопросами. Или мне казалось, что не обращались? Но зато почти каждый день дверь моего кабинета открывалась, на пороге стоял какой-то нередко незнакомый мне сотрудник министерства, который жалобным тоном рассказывал, что именно сломалось в его «тачке». Редко, когда я не давал дельного совета на месте, даже не выходя к его машине. То есть к кандидату юридических наук за консультациями в области права никто не обращался. А вот по линии автомобилей просто отбою не было. Меня это и забавляло, и немного злило.
Пока мы ковырялись на обочине с Лешкиной машиной, я вдруг почему-то вспомнил еще одну историю, связанную с ремонтом автомобилей, которая приключилась со мной за некоторое время до этого. Тогда мне пришлось изрядно понервничать и поволноваться. А дело было вот как. Первый автомобиль у меня появился после приезда из Индии, «Жигули» одиннадцатой модели ярко-красного цвета. Километров на нем было пройдено немало, однако как и все на этом свете, ресурс этого замечательного транспортного средства стал подходить к концу. На машине появились вмятины и царапины, ржавые места. Состоятельные люди в такой ситуации старую машину продают, а новую покупают. Я, к сожалению, к состоятельным не принадлежал. Какой-то период времени, пока не было загранкомандировок, жить приходилось исключительно на зарплату. Которая, учитывая купленный в рассрочку телевизор, была вообще почти никакой. Первая жена не работала, а училась на юрфаке МГУ. Но на вышеуказанном «жигуле» раскатывала во все стороны. В результате зарплата шла в основном не на еду, а на бензин и ремонт. Нормальное же питание мы позволяли себе только раз в две недели, чтобы вообще не забыть вкус пищи. Впрочем, может быть, умеренность в питании была только на пользу. Неоднократно в своей жизни я убеждался, что человеку кажется и хочется одно, а лучше и правильнее делать совсем другое.
Итак, безденежье и постоянное катание на «жигульке» неизбежно привели к тому, что передние тормозные колодки совсем износились, а на новые денег не было. Что делать? Я стал изобретать. В конце концов придумал следующее. Надо вставить между тормозными колодками что-то твердое, типа гайки. При нажатии на педаль колодки упрутся друг в друга (так устроена тормозная система ВАЗа), но не коснутся тормозного диска. Машина же будет тормозить (притормаживать) задними колесами. Так можно некоторое время осторожно ездить, а тем временем подойдет очередная зарплата, и я куплю новые колодки.
Сказано — сделано. Я прямо перед своим домом приступил к реализации этого плана. Снял передние колеса. Однако только успел вставить подходящую гайку, как подошла жена и попросила подвезти ее к родителям, которые жили сосем рядом — в полукилометре, может, или чуть больше. Подъехать было надо, чтобы забрать назад к себе хранившиеся у них все наши дубленки и зимние шубки. Именно у них эти предметы зимней одежды и лежали летом. Поехали мы вместе. Погрузили все эти вещи на заднее сиденье, забив его доверху. Я тронулся домой, а супруга решила, не помню уж почему, дойти до дома пешком. Благо, что было недалеко.
И вот я отъехал от тещиного дома. Надо было просто добраться к себе и выгрузить все эти шмотки, вот и все. Но что-то нами руководит в критические ситуации нашей жизни, что может коренным образом ее поменять. Короче, мне пришла в голову «умная» мысль попробовать мое изобретение с тормозами на практике, причем на некоторой скорости. Вдруг не будет работать? На улице Трифоновской, по которой я ехал, попробовать было никак невозможно — там трамвайные пути и довольно-таки интенсивное движение. А ведь мне надо было разогнаться до какой-то скорости, и потом затормозить, причем достаточно резко. А иначе какое же это испытание? А что, если свернуть на Олимпийский проспект? Он широкий, машин мало. В общем, так я и поступил. Ну что такого, если я на несколько минут отклонюсь от своего маршрута ради важного испытания моего «изобретения»?
Уже темнело. Я свернул. Машин рядом не было никаких. Я тут же разогнался и резко затормозил. Машина в результате клюнула носом и притормозила. Но не слишком. Что-то не так? Я разогнался еще раз и опять затормозил. Эту процедуру я проделал несколько раз. Окончилось именно тем, чем и было должно окончиться. Вставленная гайка вдруг выскочила, сношенные тормозные колодки достали до диска, и хотя и затормозили так, как надо, однако при этом нещадно заскрежетали.
Тут в зеркало заднего вида я вдруг увидел сзади на некотором от себя расстоянии гаишника на мотоцикле. Только еще этого мне не хватало! Конечно же, он по свету моих фар мог легко заметить, что машина тормозила, причем неоднократно, что называется, на ровном месте, в отсутствие каких-либо видимых причин. Ясно, что сейчас он ко мне привяжется, начнет докапываться. И в результате выяснится, что тормоза не в порядке, машина битая, вмятина на переднем крыле выправлена кое-как, подкрашена другой, более яркой красной краской. В общем — штраф, а то и вовсе техпаспорт заберут. Что я тогда буду делать, пешком, что ли, ходить?
Потихоньку набирая скорость, чтобы не вызвать подозрений, я свернул с Олимпийского проспекта налево — в проулок мимо бассейна. Однако, судя по всему, этот мой маневр породил у милиционера еще больше подозрений. На его глазах какой-то преступник пытался тихо от него смыться.
Я увидел в зеркало, что мотоцикл также свернул за мной в проулок. Но не догонял, держался на расстоянии. Ах так? Тогда я чуть прибавил и уже собрался еще раз повернуть налево. Еще метров триста, а там и дом тестя, между прочим, сотрудника милиции. Доеду до подъезда, он спустится и «отмажет» меня. Однако, видимо, гаишник почувствовал, что у меня есть план побега. Он перестал ползти за мной, а нажал на газ и, почти догнав меня, но находять все еще сзади, помахал рукой, чтобы я остановился.
Ему было ясно, что я слежу за ним в зеркало и хорошо вижу его жест. Но я-то изображал из себя честного человека, который не оглядывается назад на всякого милиционера. И я продолжал ползти налево, к заветному дому тестя. Тут «мусор» даванул на газ, мотоцикл взревел, обогнал меня и встал поперек дороги. Мотоцикл был с коляской, надо сказать. Маневр был рискованный, хотя милиционер этого вовсе не осознавал. Он ведь думал, что у меня исправная машина. А сильно давить на педаль мне было никак нельзя — сразу будет слышен скрежет неисправных тормозов. Но тормозить потихоньку — значит наехать на милицейский мотоцикл. Еще только этого мне не хватало! Кое-как я все-таки притормозил и остановился, чуть-чуть не перевернув транспортное средство моего преследователя. Я думаю, гаишник почувствовал, что я останавливался как-то неестественно. В общем, подозрительнее ситуации нельзя было себе даже нарочно придумать.