Петрович вынул из кармана трубку, сердито пососал ее.
Совсем сдурела, сказал он вполголоса, врывается в дом хуже ведьмы какой да еще требуетвозьми да и выложи ей все, как есть.
Катя яростно обернулась к нему.
А ты молчи, закричала она, ты молчи, кочерыжка обглоданная! Может, все мое горе через тебя!
Вот оно как, заметил Петрович.
Может, ты первый глаза ему раскрыл, только не в ту сторону, когда на Новом году сказал про меня, что я вру, а он к твоим словам прислушался, бушевала Катя. Он знаешь какой, ему кто что напоет, всему верит!
Петрович не виноват, прервал ее капитан. Это я тогда сказал. Вы на меня набросились, будто я сына бросил
Вот-вот, подхватил Петрович. Не зная броду, суешься в воду. А что получилось? Конфуз один.
Катя посмотрела на Петровича, на капитана и, не зная, что сказать, вновь зарыдала.
Маленький Жучок, переваливаясь на коротких лапках, подбежал к ней, ткнулся носом в ее ногу.
Поди ты еще, с досадой воскликнула Катя и так пнула щенка ногой, что тот, жалобно завизжав, откатился в угол.
Вот это уже не дело, сказал капитан, пес-то при чем? Подошел к Кате, почти силой усадил ее на стул. Что у вас случилось?
Катя мгновенно затихла, красные распухшие глаза ее с надеждой и тоской смотрели на капитана.
Как думаете, не бросит он меня? спросила она.
А что, неохота, чтоб бросил? съязвил Петрович, но капитан недовольно дернул плечом, и он замолчал.
Что случилось? повторил капитан.
Не знаю, горестно ответила Катя. Другой он стал. Совсем другой, и не глядит на меня, и слова мне не скажет, подойду к нему, скажу: «Камиль, милок, что это с тобой?» А он меня рукой от себя подальше:«Отойди, говорит, не мучай меня!»
Мне думается, вы сами, Катя, во многом виноваты, сказал капитан. Надо бы вам немного измениться, по-другому вести себя.
Катя ударила себя кулаком в грудь.
Измениться? Афанасий Данилыч, родной вы мой, я ли за ним не хожу, я ли ему в глаза не гляжу? Все, все, что он хочет, каждое его желание исполняю
Петрович недоверчиво хмыкнул, но капитан строго взглянул на него, и тот стал кашлять, будто в горле запершило.
У вас, Катя, характер неистовый, осторожно начал капитан. По-моему, часто получается так: не вы своим характером владеете, а он вами
Катя широко раскрыла глаза и внезапно снова разрыдалась.
Истинная правда, всхлипывая, говорила она. Золотые ваши слова!
Ну-ну, сказал капитан. Успокойтесь, зачем вы так?
Однако Катя уже не могла остановиться. Она била себя в грудь и раскачивалась из стороны в сторону, причитая и растравляя себя все больше.
А как мы раньше-то жили, причитала она. Как жили! Люди кругом на нас радовались, налюбоваться на нас не могли
Вот видите, заметил капитан. Стало быть, если хотите, вы можете себя взять в руки.
Но Катя не слушала его.
Ведь такого, как Камиль, поискать, кричала она тонким надрывным голосом. Это ведь самый на свете лучший человек, цены ему нет. И меня как любил, души не чаял, и к сыну моему всем сердцем, это я одна во всем виноватая, одна яникто другой!
Вот и отлично, сказал поучительно капитан. Вы сами все сознаете, а это тоже, знаете
Она вскочила с дивана и, как капитан ни упирался, схватила его за руку.
Что, бросит он меня или нет? Не бросит, нет?
Она была и жалка и неприятна в одно и то же время. Петрович даже глаза отвел в сторону, чтобы ненароком не взглянуть на нее.
По-моему, все образуется, уклончиво сказал капитан.
Но от Кати нелегко было отделаться.
Бросит или нет? Она все время повторяла одни и те же слова, словно заклинание. Бросит, да? Или нет?
Капитан вздохнул. Что он знает и что может ей сказать?
Все от вас зависит, начал он медленно, взвешивая каждое слово, с ней следовало говорить осторожно, чтобы не вцепилась, не поймала на слове. Постарайтесь быть с ним мягче, уступчивей, добрее.
Да, да, сказала Катя, глядя на капитана расширенными глазами. Верно, добрее
Он же по природе человек мягкий, добром вы с ним все сделаете
Да, сказала Катя, добром, конечно
Внезапно она бросилась к дверям и мигом выбежала, словно ветром ее сдуло.
Характер у нее трудный, в первую очередь для нее самой, сказал капитан, подняв с пола Жучка и гладя его по черной головке.
Вот она и побежала добро поскорее делать, усмехнулся Петрович. А тебе бы, добавил он с улыбкой, укротителем в цирке быть, в самый раз.
Капитан не сдержал улыбки.
Почему укротителем?
Шутка ли, такую лютую бабу в один миг обратил. Тише ягненка стала, восхищенно сказал Петрович и, помолчав, заключил:Конечно, с бабами тоже не каждый может. Ты, видать, умеешь
Ну, это как сказать, ответил капитан, помрачнев.
Петрович встал, надел шапку.
Пора. Пойду в главный «Гастроном».
Счастливо, отозвался капитан.
Стоя у дверей, Петрович оглянулся:
Поглядел я сейчас на нее, послушал и думаю: а все-таки хорошо, что я тогда с той бабой не связался.
С какой бабой? позабыв, спросил капитан.
Ну, с той, что в Одессе была. От них, от баб, видать, все-таки одно расстройство да шум.
Едва капитан приготовил завтрак, явился Вася. Вошел, немного смущенно глянул на капитана, прижимая руки к груди.
Что еще такое? спросил капитан.
Не говоря ни слова, Вася отпустил руки и вывалил из-за пазухи двух котятсерого и белого с рыжими пятнами.
Вот, дядя Данилыч, сказал он. Возле нашего дома нашел в сугробе. Еще немного, и замерзли бы Виновато шмыгнул носом. Наверно, подбросил кто-нибудь
Он не сводил глаз с капитана, ожидая, что тот скажет.
Давай их поближе к печке, сказал капитан. Живо отогреются. И усмехнулся.
Что, правда, хорошие? спросил Вася. Замечательные, правда?
Это само собой, ответил капитан.
Когда-то, когда капитан был еще один, он мечтал завести собаку. Теперь дом полон «живности», как говорит Петрович. Но если бы Вася принес не двоих, а десяток котят, все равно он не мог бы ему отказать.
13
В первый день весенних каникул Вася заболел. У него болело горло, ломило голову, и, когда капитан позвал старейшего в городе детского врача Скворцова, тот сразу определилстрептококковая ангина
Доктора Скворцова знали в городе все, взрослые и дети. Он был высокий, очень толстый, ходил всегда с палкой и сопел при ходьбе.
Когда-то он посещал Ардика, Ардик страдал гландами.
Это был превосходный диагност, знающий и опытный врач. Его толстые пальцы умели на диво легко и быстро ощупать тело ребенка и найти то самое место, которое болит.
Доктор велел давать Васе полоскание грамицидином, стрептоцид, компрессы на горло и, кроме того, аспирин.
Возвращаемся к методам Боткина: аспиринсамое радикальное средство, сказал доктор.
Он был немногословен, говорил отрывисто, задыхаясь и сопя.
Капитан полагал, что Скворцов, конечно, забыл, что некогда лечил его сына. Но в прихожей, надевая большие, тяжелые, похожие на него самого боты, доктор неожиданно спросил капитана:
Это что же, отпрыск того молодого человека с гландами?
Нет, ответил капитан, мысленно дивясь памяти доктора. Этодругой.
Доктор не стал допытываться.
Значит, уход и лечение, сказал он на прощанье. Думаю, что через несколько дней наступит облегчение.
Но надо было пережить эти несколько дней! Капитан не мог спокойно смотреть на красные, горевшие нездоровым румянцем щеки мальчика, на его лихорадочно блестевшие глаза.
Он давал ему стрептоцид, аспирин, полоскание, то и дело спрашивал:
Как тебе, полегчало?
Вася качал головой. Ему было трудно говорить.
В ногах на его постели гнездилась вся его гвардияМурка, Жучок, два котенка. Время от времени прибегал с улицы Тимка, капитан гнал егоон был холодный, мог застудить Васю, но Вася слабо махал рукой, и Тимка ложился возле Мурки.
А на спинке кровати сиднем сидел голубь, сунув голову под крыло.
Пришел Петрович. Увидел Васю и до того расстроился, что, всплеснув руками, с простодушной горестью воскликнул:
Как бы парень концы не отдал
Капитан выпроводил его на кухню и велел надавить клюквы для морса.
Петрович так старательно давил, что вскоре робко сунул голову в дверь:
Данилыч, поди-ка
Оказалось, фарфоровая миска хрустнула пополам, не выдержав напора.
Что теперь делать будем?
Поплачь, может, полегчает, сурово ответил капитан.
Я у тебя на ночь останусь, сказал Петрович. Мало ли что, все не один
Как хочешь, сказал капитан.
Вечером у Васи начался бред. Привстав с кровати, он кричал:
За мной, быстрее!
Петрович сокрушенно качал головой:
Вот беда, вот напасть какая!..
Капитан силой укладывал Васю, клал ему холодные компрессы на голову, зло шипел на Петровича:
Замолкни! Слышишь?
Вася забылся, замолчал. Капитан поминутно подходил к нему, прислушивался к его дыханию.
Ему бы сейчас чаю с малиновым вареньем, озабоченно сказал он.
Дело! согласился Петрович. Пропотеет за милую душу, всю хворобу как рукой снимет.
Капитан виновато вздохнул:
У нас только сливовый джем
Петрович сверху вниз посмотрел на него:
Эх ты, отец называется
Он встал, натянул свое пальтишко.
Куда? спросил капитан.
Тут, поблизости, ответил Петрович.
Он вернулся скоро, довольный и поставил на стол поллитровую баночку.
Вот тебе оно самое, малиновое
Где купил? спросил капитан.
Купил! Петрович саркастически усмехнулся. Где его купишь! Катя выручила. У нее целые бочки всего запасенои соленья, и варенья.
Капитан напоил Васю чаем с малиной, тепло укутал его, положил сверху одеяла свой старый тулуп.
Вася заснул, а Петрович рассказывал о том, как он пришел к Кате и как она даже слушать его сперва не хотела, а потом поняла, наложила варенья и сказала: «Если еще что надо, приходи, не стесняйся»
Правда, Петрович не сказал, что Катя сперва обозвала его «старой кочерыжкой» и «сплетником окаянным», в этом ли дело? Главное, что дала целебного варенья.
Ты, Данилыч, не стесняйся, скромно сказал он. Если еще что надобно, только скажи, я мигом
Под утро Вася проснулся мокрый, словно губка. В комнате было тихо. Он огляделся по сторонам, увиделза столом, друг против друга, сидят оба старика, дремлют. Капитан откинул голову назад, а Петрович, наоборот, уронил голову на грудь и чуть слышно посапывает.
А ну, сказал Вася, хватит спать.
И хотя он произнес эти слова едва слышно, капитан первый услышал их, очнулся, мигом подбежал к нему.
Как? Ну как ты?
Кушать хочу, сказал Вася. Картошки бы жареной
Капитан посмотрел на Васины волосы, слипшиеся на лбу, на его бледные руки и, схватив кошку, закричал:
Бежим, Мурка, хозяин картошки требует!..
Петрович укоризненно покачал головой.
Совсем с ума спятил, Данилыч. Больному человеку картошки хочешь давать!
Да, картошки, капризно повторил Вася.
Сперва кашу поешь, сказал капитан, глядя на Васю умоляющими и одновременно восторженными глазами. Каша хорошая, на молоке, а завтра я тебе картошку нажарю, целую сковороду, слышишь?
Завтра! возмущенно повторил Петрович. Вот скажу доктору, он тебе покажетзавтра
14
«Ровно год, как Вася живет у меня», записал капитан Алексич в своей летописи и поставил дату.
Обеими руками, как бы умываясь, провел по лицу. Да, ровно год и один день, если быть совершенно точным.
Многое изменилось с тех пор. Теперь он уже никогда не чувствует себя одиноким, даже когда Вася в школе. Дом полон «живности»: Тимка, Мурка, два котенка, щенок, малиновка в клеткеподарок Петровича.
Только голубя нет. С голубем приключилась беда. Из-за этого Вася теперь учится в другой школе, за городским парком.
Это случилось так: однажды Вася пришел в школу с голубем. Голубь сидел у него на плече, высокомерно поглядывая вниз круглыми розовыми глазами.
Даже первоклашки прибегали полюбоваться на птицу, которая понимала все, что ей скажут. Например, скажет ей Вася: «Ложись!»и голубь ложился у него на плече, поджав под себя лапки. «Встань!»он вскакивал в тот же миг.
Один мальчик из седьмого класса предложил Васе обменон давал за голубя кошку с котятами и петуха.
Вася только усмехнулся:
Еще чего!
Староста Васиного класса сказалпусть голубь живет в школе, в живом уголке. Но Вася был твердым, как скала.
Голубь нигде жить не сможет, только с намис Тимкой, с Муркой, с дядей Данилычем
На первом уроке Вася сел на заднюю парту, чтобы голубь меньше бросался в глаза учителям.
Но у его классной руководительницы был наметанный глаз, и, едва войдя в класс, она сразу же спросила:
Почему ты пересел на заднюю парту, Вася?
Вася хмыкнул, но ничего не ответил. Она подошла ближе и увидела голубя, мирно лежавшего на его плече.
Это еще что такое! брезгливо воскликнула учительница и, прежде чем Вася успел опомниться, схватила птицу за голову и отбросила в угол класса. С глухим стуком голубь ударился о стену.
Все охнули. Один Вася молчал. Расширив глаза, он глядел на учительницу, потом опомнился, вскочил, бросился к голубю.
Маленькое тело было еще теплым, но крылья бессильно повисли в Васиных руках, а из клювика тонкой струйкой текла кровь.
Вы закричал он. Вы Что вы сделали! И стремглав выбежал из класса.
Под вечер в школу пришел капитан Алексич. Он поднялся в учительскую, и первой, кого увидел, была Васина классная руководительница.
При виде капитана белые, гладкие щеки ее стали ярко-розовыми.
Я ждала вас, сказала она капитану. Вы знаете, что наделал ваш приемный сын?
Она сделала ударение на слове «приемный», как бы подчеркивая, что тем самым невольно отделяет капитана от, в сущности, чужого ему мальчика.
Капитан молча, не отвечая ей, сел напротив нее за стол. Никого, кроме них двоих, в учительской не было.
Вы слышали, Афанасий Данилыч, что я сказала? спросила учительница, слегка повысив голос.
Он снова ничего не ответил ей. Он смотрел на ее молодое, с гладкой нежной кожей лицо, на завитки, кокетливо уложенные вдоль висков, на аккуратный белый воротничок, заколотый брошкой из зеленых и белых камешков. Учительница была откровенно взволнована, грудь ее вздымалась, и камешки на брошке то вспыхивали, отражая электрическую лампочку, то гасли.
Откуда вы такая? тихо спросил капитан.
Она с вызовом приподняла голову. Она уже успела оправиться от смущения и теперь прямо и смело смотрела в его глаза.
Откуда вы такая? повторил капитан.
Он подумал в этот миг о том, что еще совсем недавно она бегала по утрам в школу, потом ходила на каток, читала, смеялась, плакала, когда ее обижали, радовалась, огорчалась, секретничала с подругами, задумывалась над чем-то
Девочка Такая, как многие другие Как тысячи других девочек Так почему же она выросла вот такой, какой он видит ее сейчас, холодной, невозмутимо жестокой, уверенной в своей непогрешимости? Почему?
Вы еще молоды, сдержанно сказал он, вы мне, если хотите, в дочери годитесь, но, несмотря на молодость, вы жестокий, очень жестокий человек
Она заговорила быстро, постукивая рукой по столу, а брошка ее то вспыхивала, то угасала.
Это переходит уже всякие границы. Мальчик распущенный, не умеет себя вести, всякую гадость в класс приносит, а вы, его приемный отец, она вновь выделила слово «приемный», а вы, его приемный отец, защищаете его. Вместо того чтобы поддержать педагога, вы явно унижаете мой авторитет, а ведь мы, педагоги советской школы, должны опираться на поддержку семьи. Семья и школаэто единый орган воспитания подрастающего поколения, и кому, как не вам
Она, наверное, говорила бы еще и еще, но капитан махнул рукой, как бы отгоняя от себя что-то мешающее ему, и она оборвала себя на полуслове, возмущенная, негодующая, искренне, до конца уверенная в своей непогрешимой правоте.
Ничего вы не поняли и не поймете, сказал капитан и встал со стула.