Пан Ян! Данилевич задержал своего коня.
Пан Михал! Мы побеждаем! восторженно закричал Поланецкий, также сдерживая своего коня.
Мимо них мчались всадники.
Но слева я заметил какое-то движение. Я, пожалуй, отправлюсь туда с частью наших людей.
Стоит ли, пан Михал? Без нас там справятся драгуны! Они идут за нами.
Я все же помогу им. Что-то мне не нравится активность русских в том месте.
Бери половину наших. Эй! Поручик! Всех своих веди вслед за паном Данилевичем!
Боевые товарищи разделились.
Полковник Данилевич увидел, что опытный русский воевода может еще много неприятностей доставить гусарам. А там собирал отступающих кавалеристов именно такой вояка.
Поручик! Данилевич посмотрел на младшего офицера.
Так, пан полковник!
Смотри туда! Вишь, там большую группу всадников?
Так, пан полковник!
Их командир организовывает бегущих и если так пойдет и дальше
Понял, пан полковник! Ими командует опытный воин. Я уже видел его сегодня. В самом начале боя.
Это был полковник дворянской конницы Мясоедов. Данилевич решил отсечь группу Мясоедова от основных сил и по возможности захватить его в плен.
У двадцати из 80 гусар Данилевича имелись брандолеты. Полковник решил это использовать.
Соваться в прямую драку не стоит! Хватит рисковать жизнями наших гусар!
Прикажешь приготовить брандолеты?
Да! Залпом по центру стоит вывести из строя самую боевую часть их отряда!
Залп свалил на землю пять воинов из состава полка Мясоедова. Тот понял, чем ему грозит его повторение, и повел своих людей в атаку.
Опрокинем этот отряд гусар и попытаемся уйти низиной, приказал полковник Мясоедов.
Он понял, что поляки заметили его усилия и скоро уничтожат его силы. Пора было уходить.
Сотник! Наше спасение в смелости и натиске. Опрокинем этот отряд гусарспасемся!
Вперед! сотник поднял саблю.
Поляки не успели перезарядить свои брандолеты. Дворяне смели их, и началась рубка на саблях. Мясоедов свалил гусарского поручика и скрестил свой клинок с Данилевичем.
Пан может сдаться! предложил Данилевич, отражая удар.
Мясоедов ничего не ответил поляку и снова нанес удар. Но полковник гусар отразил его. Этого поляка так просто не убить. Даже если он срубит его, то потратит на это много времени. А его не было. И Мясоедов решил использовать последнее средство.
Он выхватил из-за кушака пистоль и выстрелил в лицо поляка. Данилевич откинулся в седле. Его лицо залила кровь
4
Чигирин: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого.
Гонец, молодой казак Иван Горенко, на взмыленном коне примчался в замок. Он был в жупане гетманской гвардии ибо служил в личном полку еще при Выговском. Горенко отлично дрался в битве под Конотопом и был отмечен за храбрость и смекалку.
И вот он привез плохие вести своему гетману.
Гонец бросил поводья слуге и буквально свалился с седла на руки охранников. Среди них был его давний знакомец Лукьян Шумко, также казак личного гетманского полка.
Иван!
Я, брат, Лукьян. Это ещё не моя тень. Хотя я принес плохие вести.
Ты думаешь, мы привыкли к хорошим новостям? Что-то долго нет ничего хорошего в Войске Запорожском. И с новым гетманом стало не лучше, чем было при Выговском.
Но мои новости очень плохие, Лукьян.
Что случилось?
Войска Хованского под Полонкой полностью разгромлены. Стефан Чарнецкий выбил его из Белой Руси.
Верно ли?
Куда вернее. Разбитые части армии Хованского бросили всю артиллерию и потеряли свои знамена. Но я тебе ничего не говорил, Лукьян. Сам знаешь, что бывает за длинный язык.
Я молчок. Да и так скоро все про это узнают
Иван Горенко был тут же принят генеральным хорунжим Яненченко. Он передал ему грамоту и сообщил на словах все, что должен был сказать. Соратник и друг Хмельницкого был ошарашен новостью, и больше гонца расспрашивать не стал.
Ты валишься с ног, казак. Иди отдыхай.
Так, пан хорунжий! Горенко поклонился хорунжему и вышел из покоев.
Яненченко сразу же бросился в личные покои своего гетмана. Юрий хоть и приказал его до вечера не беспокоить, но знал, что хорунжий не пришел бы просто так.
Что такое, пан Иван? Снова плохие новости? У тебя такое лицо
Пан гетман! Армия Хованского разгромлена. Стефан Чарнецкий наступает. Рано мы отвернулись от Речи Посполитой. Только что прибыл гонец до твоей милости.
Но у Хованского было больше 10 тысяч воинов! Хмельницкий вскочил со своего стула. Верные ли то сведения?
Да. Я прочитал грамоту, что привез гонец
Глава 9Ошибка гетмана Украины. (Сентябрь, 1660 год).
1
Слободищи: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого.
Сын Богдана Хмельницкого был раздавлен свалившимися на него несчастьями. Союз с Россией не дал ему уверенности в завтрашнем дне. Если в начале 1660 года дела московского царя шли неплохо и русским войскам удалось взять Брест и нанести поражение полякам под Слуцком, то весной того же года удачи сменились поражениями.
Речь Посполитая заключила мир со Швецией, и все свои силы бросила против московского войска. Стефан Чарнецкий разгромил войска Хованского по Полонкой и вытеснил русских из запанной Белоруссии и Литвы.
В сражении у села Губарево в сентябре 1660 года русские сумели отбросить поляков, и их наступление приостановилось. Чарнецкому нужно было провести перегруппировку сил
****
Гетман сидел в кресле. Он молча смотрел на огонь в большом камине. Ему было холодно, и он кутался в побитый мехом богатый плащ. Хотя погода стояла еще теплая, но гетмана бил озноб.
Рядом с ним были полковник Брюховецкий и генеральный хорунжий Яненченко.
Воевода Шереметев, продолжил свой доклад Брюховецкий. Выступает против татарских войск и велит пану гетману срочно спешить к нему на подмогу со всеми силами. Сегодня прибыл гонец из Переяславля от полковника Сомко. Он готов выступить со своими казаками в стан Шереметева. По пути основные силы пана гетмана соединятся с силами Сомко.
Ты сказал велит, пан полковник? мрачно поинтересовался гетман.
Что? не понял Брюховецкий. Про что это говорит ясновельможный гетман?
Ты только что сказал, что воевода велит мне двигаться к нему на подмогу. Так?
Боярин Шереметев волей государя всея Руси Алексея Михайловича поставлен командовать войсками его царского величества. Пан гетман поданный его царского величества. И потому обязан выполнить приказ боярина.
Но я гетман! Гетман, а не простой воевода!
Боярин и не умаляет чести ясновельможного гетмана. Но стоит ли нам сейчас говорить про это, пан гетман? У нас другие заботы.
Заботы? Юрий откинул плащ. Не ты ли совсем неравно говорил мне о том, что дело белого царяверное дело? И что теперь? Чарнецкий очистил от русских всю Литву и почти всю Белую Русь! Часть польских войск соединилась с войсками хана Крымского. Отряды янычар султана могут уже завтра наступать вместе с татарами.
Пан гетман. Силы его царского величества велики и царь окажет нам поддержку. Но нужно срочно выступать с армией на помощь Шереметеву. Медлить нельзя.
Брюховецкий был готов сам возглавить армию казаков и отправиться в поход без гетмана. Все равно толку от Юрася там будет мало. Полковник думал, что для этого Юрий и затеял этот разговор, чтобы не брать на себя труд лично возглавлять войска. Но гетман неожиданно заявил:
Иди собирай полковников и старшину, пан Иван. Буем решать, что нам делать.
Совет?
Так, пан Иван, совет. Завтра в полдень и соберемся.
Но зачем нужен этот совет? Пан гетман должен только отдать приказ! Русские полки ждут подмоги. Мы двинемся к ним из Переяславля и Чигирина
Пан полковник! вмешался в разговор Яненченко. Ты слышал гетмана. Нужно собрать совет старшины и разработать план кампании.
А что ты, пан хорунжий, знаешь про военное дело? Брюховецкий набросился на Яненченко. Ты сам во многих битвах бывал? Авось кроме бабы никого не штурмовал?
Пан полковник! Яненченко схватился за саблю.
Панове! окрик гетмана привел обоих в чувство. Вы не забыли о моем присутствии? Или слово гетмана более ничего не стоит? Иди, пан полковник! Готовь совет. Завтра все будем решать.
Брюховецкий поклонился и вышел.
Что скажешь? Он мне велит! Не просит! Велит! Словно я ему шляхтич худородный, а не гетман! начал кричать Юрий. И половина моих полковников такая!
Не стоит распаляться, Юрий. Нам стоит подумать, что предпринять.
А ты не связался еще с поляками, пан Иван? уже тихо спросил гетман.
Связался. Мой доверенный человек был в ставке Чарнецкого и встречался там с представителями короля.
И что? Что они тебе сказали?
Что готовы признать тебя как гетмана Украины. Но за это ты должен пописать новый договор с Речью Посполитой.
Это понятно, Иван, но что мне делать сейчас? В Киеве стоят русские войска.
Пока представители короля посоветовали пану гетману медлить. До известного срока. Нужно чтобы хан Мехмед Гирей разгромил Шереметева. И тогда можно будет смело переходить на строну Речи Посполитой открыто. Татары нас поддержат в этом решении.
Ты в том уверен? Это слишком сложно? А кто гарантирует мою безопасность? Ты подумал? гетман снова начал нервничать.
Пусть пан гетман сидит здесь в Слободищах. В Чигирин ему возвращаться не следует. Здесь можно ждать и смотреть, как развернуться события.
Но если агенты московского царя узнают о моих тайных переговорах с королем?
Яненченко усмехнулся.
А разве пан гетман вел такие переговоры?
Нет. Но ты их вел от моего имени.
Лично с паном гетманом польские эмиссары не встречались. А я отвечу за себя сам.
Уж не думаешь ли ты что я смогу предать тебя в опасный момент? обиженно спросил Юрий.
«Не только думаю, но уверен в этом, про себя подумал Яненченко. Ты сразу предашь меня, пан гетман, как только они чуть припалят твою шкуру».
Ты не ответил, пан Иван!
Я знаю, что ты хороший друг, Юрий.
Так ты мне веришь?
Как самому себе, пан гетман. Но нам мало что грозит. Среди старшины и полковников здесь в большинстве те, кто разделяет твои и мои мысли. Нам стоит потянуть время, что мы и сделаем. Бездействие также хорошая помощь татарам. Ты прямо не отказывай Шереметеву. И соглашайся завтра с Брюховецким. Напрасно, сегодня ты стал пререкаться с ним.
Хорошо! Иди, Иван. Я желаю остаться один. Мне стоит подумать о делах государства.
Яненченко поклонился и вышел.
«Ишь, ты каков. О государственных делах он будет думать. Что ты в них понимаешь, пан гетман..»
2
Киев: ставка боярина Шереметева.
Русские полки готовы были выступить навстречу татарам. Киев кишел войсками. Здесь собралось больше 25 тысяч ратников.
Летнее поражение Хованского весьма поколебало положение русских в Украине. В Москве требовали побед, ибо государство устало от войны. Нужна была хоть короткая передышка. А заключить выгодное перемирие можно было побеждая, а не проигрывая.
Киевляне смотрели на военных и тревожно переговаривались:
На поганых татаров идут, произнес кузнец Данило. Экая сила.
У татар небось, воинов не менее, возразил кузнецу его приятель городовой казак Степан Огиенко. Сам хан с малыми силами не пойдет.
Оно так, кум, но татар и ранее воеводы белого царя бивали.
И татары их бивали. Разное было. Но что ждет нас, если русские проиграют? Неужели татары хлынут сюда? Вот вопрос.
В Киев? Нет. Даже если и подойдут они к Киеву, не взять им наши стены! Да и гарнизон московский здесь останется большой.
К ним подошел старый знакомец Степана стрелец Кузьма. Он служил в русском гарнизоне у князя Барятинского.
Здорово, православные! Про что судим-рядим?
Дак про татар поганых. Слышно хан снова на нас прет? просил кузнец у стрельца.
Войска выступают навстречу хану. Одначе наш воевода Барятинский крепко не дружен с воеводой Шереметевым.
С чего так? спросил городовой казак.
Дак мы у Барятинского стрельцы-то не простые. Али не знаешь? с ухмылкой спросил Кузьма.
А какие? не понял кузнец. Чего в вас особенного?
За наши грехи нас сослали сюда. Мы противу власти бунтовали.
Вона как? с опаской спросил кузнец.
А ты, я гляжу, смирной? снова ухмыльнулся стрелец.
Знамо не бунтовщик.
Кузьма отошел от знакомцев. Гадко ему было говорить с такими. Два года назад восстали они против своего полковника. Не стало мочи терпеть. Гонял их полковник в свое имение на работы и жалование государево задерживал и бессовестно половинил
***
Сказал тогда его друг Охрим стрельцам:
Пора нам стрельцы за свое кровное постояти! Доколе терпеть то можно?
И верно! подержал его Кузьма. В лавке стоять мне некогда. Сегодни я в карауле, а завтра полковник снова куда погонит. Доходов нету. И жалования уже сколь не видим?
Чем детишков кормить не знаю! подержал их еще кто-то.
А им-то, аспидам начальным чего! Есть пить есть чего! А нам хоть в омут головой!
Пошли за правдой! Пусть голова стрелецкий решит!
А чего он решит? послышались голоса. Ворон ворону глаза не выклюет! Он нашему полковнику кум. Нешто он за тебя станет?
Зачем за меня? Я по правде решить все хочу! Мы государю великому присягали и службу несем. Но где жалование государево?
Чего у нас по правде делается, дурья голова? От веку правды той не было! Нечего идти к голове!
А чего и далее терпеть? Ты вон не жонатый! А мне детишек кормить да женку! Пусть отдаст наше кровное!
А еще, слыш-ко, указ вышел, по-новому, значит, нас стрельцов обучать!
Чего? спросили пожилые стрельцы.
Того! Прибудет к нам вскорости капитан из немчинов. И станет нас строю иноземному учить. У меня сыновец* (*сыновецплемянник) во стрельцах в Вологде, так их давно тому учат. По-многу часов стоят на вытяжку и шагать складно учатся. И чуть что не так немчин-капитан их палкой лупит.
Не брешешь?
Вот те крест!
На кой это учение нам надобно?
Государев указ!
Али мы воюем худо? И так жизни нет, а то и хуже бывает!
И пошли они за правдой к начальству. Высказали ему свои горести и все рассудить потребовали. Но стрелецкий голова и сам как их полковник делал. И жалование себе забирал и в имение к себе стрельцов на работы гонял. Потому указал зачинщиков имать и в застенок. Там стрелец Охрим и сгинул, как заводчик бунту. Только его обезображенный труп нашли спустя неделю в сточной канаве.
Сам Кузьма был бит плетьми. Во время мора голодного потерял всю семью. И сослали его в Киев в гарнизон противу ворогов стоять
***
Он пошел к шинку, думая напиться, но кто-то тронул его за плечо. Он обернулся. Рядом стоял городовой казак Степан.
Тебе чего? грубо спросил Кузьма.
А, ты не ершись, Кузьма. Я той же думки что и ты. Но при кузнеце говорить не схотел. Наше житье сам знаешь какое! В селе, где мать моя живет с отцом, такое деется, что и сказать страшно. Татары напали на них, союзники значит Выговского. И ограбили всех под чистую. Мои едва в лесу схоронились. А иных татары в рабство забрали. Иных саблями посекли. Детишек малых на копья ловили. Союзники!
Дак Выговский-то уж не гетман.
И что с того? Всех бед от того не избудешь. И когда оно кончится-то горе на земле нашей? Скажешь, Кузьма? Когда белый царь всех врагов одолеет?
А ты думаешь у нас на Москве легшее жить простому человеку? Хоть бояре у нас и начальство стрелецкое из православных, а нам от того не легшее. Нету и там правды. Всюду кривда она.
Да можно ли такое молвить про царя?
Про царя не скажу худого. Он всей Руси отец родной. Но до царя далеко, а до бога высоко. Вот бояре и вершат у нас дела. Вот меня секли кнутами за изменные речи. А чего я такого сказал? Жалование государево просил. То чего мне можно просить. Ведь мои-то все, слыш-ко, голодом померли.
Неужто?
Да. Один я остался бобылем.
И они отправились заливать свое горе в шинок
***
Войска боярина Шереметева выступили из Киева. Сам боярин в богатых доспехах ехал во главе полка дворянской кавалерии. Этот полк Шереметев любил, так как был его командиром и часто сам водил его в бой. Доспехи всадников сияли чистотой, и передовые сверкали золотыми и серебряными насечками. Весело трепетали на ветру знамена.
За кавалеристами шли пешие приказы стрельцов.
Первым вступал полк Языкова в серых кафтанах и желтых сапогах. У каждого стрельца была «берендейка» белая перевязь через левое плечо, с деревянными пенальчиками для пороховых зарядов. В походе вместо шапок с меховой оторочкой стрельцы носили металлические шлемы. Пятидесятники проследили за тем, чтобы стрельцы все надраили и отполировали перед походом.