И я пришел к тебе именно из-за этого, почтенный эфенди Дауд. Многие чиновники из новых турок ненавидят тебя как турка коренного. Они завидуют твоему возвышению. Я также не пользуюсь их расположением, хоть сам из их числа. Сулейман-паша посоветовал мне заключить с тобой союз.
Дауд-бей склонил голову в знак согласия.
На тебя, почтенный Дауд-бей, поступила жалоба самому султану Мухаммеду IV. А ты знаешь, как бывает вспыльчив султан. В такой момент тебя не защитит и сам великий визирь. Тем более что и над его головой собрались тучи.
Дауд-бей побледнел. Такой прыти от своих врагов он просто не ожидал.
Но кто подал жалобу на меня? И в чем меня можно обвинить?
Жалобу на тебя подал анатолийский казаскер Вахид-паша. Он завидует тому, что тебя назначили на высокую должность каймакам-паши. А он стоит за Ибрагима-пашу в должности великого визиря.
А себя Вахид-паша при новом визире видит каймакам-пашой? все понял Дауд-бей. Но в чем он меня обвинил? Я ведь совсем мало занимаю свою должность. Мне даже не дали еще ни одного бакшиша.
Разве султан рассердится за бакшиш? Это нормально в нашей империи, почтенный Дауд-бей, сказал Сулейман-паша. Твое дело много сложнее.
Он обвинил тебя в том, что ты куплен золотом московского царя, сказал Мустафар.
Дауд страшно побледнел. Это было солидное обвинение. Государственная измена! Служба врагу!
И султан этому поверил?
Анатолийский казаскер умет выбирать время для подачи жалоб. Султан был в ярости. Но за тебя вступился великий визир и назначил расследование.
Но может ли Вахид-паша доказать это? Что дало ему право обвинять меня в таком преступлении?
Против тебя свидетельствовал некий капитан галеры по имени Мустафа и его корабельный ага Абдурохман. Они сказали, что ты выкупил двух рабов с галеры «Меч падишаха», которые попали на судно не просто так.
Что? Но я купил не двух, а около 20 рабов для работы на одной из моих маслобоен.
Это так, но разве сейчас эти рабы на твоей маслобойне? спросил Мустафар.
Нет. Дело в том, что целая группа моих рабов бежала и участвовала в восстании, которое было подавлено силами наместника Трапезунда.
Эти рабы мертвы? спросил Сулейман-паша.
Да. Они казнены. Но их стоимость была мною внесена в казну и галера падишаха от того не пострадала.
Казаскер Анатолии утверждает, что те рабы специально были посланы из Крыма в пределы священной империи Османов. И ты должен был их выкупить и тайно переправить в Стамбул. Капудан-паша галеры «Меч падишаха» Мустафа и корабельный ага Абдурохман в Стамбуле. И если они увидят тех рабов, то узнают их.
Эти рабы уже мертвы, уверенно соврал Дауд-бей
3
Стамбул: ЭйюбДворец великого визиря Османской империи.
Падишах Блистательной Порты Мухаммед IV приехал в Стамбул неожиданно. Анатолийский казаскер Вахид-паша так сумел его напугать, что султан даже бросил любимую им охоту.
Он сразу же отправился в резиденцию великого визиря Мехмеда Кепрюлю великолепный Эйюб. Это был большой двухэтажный дворец, построенный напротив пристани, утопавший в зелени садов и роскошных цветников.
Мехмед! султан как вихрь ворвался в покои Кепрюлю. Ты отдыхаешь в то время как в серале зреет заговор?
Повелитель? визир вскочил. Он был удивлен тем, что слуги не доложили ему о приходе султана.
Султан понял, о чем думает великий визир:
Я приказал не докладывать о моем приходе. Из дворца я вышел под видом янычарского аги и меня никто не узнал. Так что не удивляйся.
Мой повелитель недоволен своим слугой? спросил Кепрюлю.
Я недоволен тем, что против меня плетут заговоры.
Я ничего такого не знаю, мой повелитель. Наши визири грызутся за власть между собой, но они ничего не могут замышлять против самого повелителя.
Они нет. Но московский царь замахнулся на мою жизнь, Мехмед. Ты понимаешь? Он наводнил своими шпионами Крым, Польшу, Литву, Швецию. Они добрались и до нас.
Не думаю, что это так, мой повелитель. Не стоит верить в то, что говорит анатолийский казаскер Вахид-паша. Не так уж и могуч московский царь.
Но ты сам говорил мне о том, как московский собирался убрать с трона нынешнего хана Мехмед Гирея. Разве нет?
Хан Крыма не падишах полумира, мой повелитель. Ты властелин громадной империи и множества народов. И твои верные слуги сумеют тебя охранить, государь.
Оставь, Мехмед. Я знаю тебя как умного и верного слугу. Но и твой повелитель не дурак. Покушения на султанов были и ранее. И султана Ибрагима моего отца свергли с трона.
Но я теперь великий визир, и я сумею охранить трон моего государя. Янычары не посмеют восстать против повелителя.
Я верю тебе, Мехмед. Ты оказал мне много услуг, и я тебе за них благодарен. Но мне нужны эти гяуры, которые проникли в Стамбул.
Не думаю, что опасения Вахид-бея серьезны, повелитель.
Что ты хочешь сказать? нахмурился султан.
Он просто завидует возвышению Дауд-бея, мой повелитель. И он желает во что бы то ни стало убрать его с пути.
Это ты возвысил его, Мехмед. И я поддержал это решение по твоему совету. Этот турок взлетел слишком высоко.
Дауд-бей сумел мне раскрыть московского человека в Бахчисарае. И я сделаю так, что этот человек станет служить моему повелителю. Хан Крыма Мехмед IV Гирей стал ненадежен. Вот кто истинный противник империи Османов.
Что? Мухаммед сел на подушки и приказал Кепрюлю также сесть. Что это значит?
Хан говорил, что великий падишах мало заботится о победе в войне с гяурами. Крымчаки теряют воинов в степях дикой Сарматии, а султан не желает ему серьезно помогать.
И что? Ты же сам советовал мне подождать, и я положился на твою государственную мудрость.
Да. Но хан много говорит и о том, что Крыму нужна независимость. Он говорит, что род Гиреев не менее велик, чем род Османов.
Об этом говорят многие Гиреи, Мехмед. Да и кого ты посоветовал бы посадить на трон?
Можно сделать ханом принца Адиль Гирея.
Что? Это тот, кого называют Чобан-Гирей?
У повелителя отличная память.
Но какой он принц? Я слышал, что этот проходимец ничего общего с Гиреями не имеет. Его никогда не признает ни один татарский мурза.
Султан знал, что Адиль Гирей был сыном Мустафы Гирея, который долгое время сидел нахлебником султанов в Стамбуле. Этот принц считался сыном хана Фатиха I Гирея, хоть сам хан свое отцовство категорически отрицал. Но султан Ибрагим признал Адиля принцем и дал ему приют в столице до лучших времен. Мухаммед IV, став султаном, ничего менять не стал, но к самой идее коронации Адиля относился скептически.
Татарские мурзы признают того, на кого укажет падишах, решительно заявил Кепрюлю.
Пока пусть правит Мехмед Гирей.
Как будет угодно падишаху полумира.
Великий визирь решил пока не спорить с падишахом. Для этого еще будет время.
Если Вахид-паша прав и Дауд-бей глаза и уши московского царя, продолжил султан, на что годятся мои визири, Мехмед? Они лишь жрут, спят и грызутся за власть!
Я не сплю, мой повелитель. И все что касается Дауд-бея будет проверено. Я приблизил его как умного и практичного человека. Такие нужны империи Османов.
Не обижайся на меня, Мехмед, примирительно произнес султан. Я верю тебе. Но и ты меня пойми.
Я чту волю моего повелителя и сделаю все, что он приказал. Но пока Вахид-паша не может доказать виновность Дауд-бея. А если такие доказательства найдутся, то я отвечу за то, что приблизил его к трону падишаха.
И тебя могли обмануть, Мехмед!
Нет, повелитель! Чего стоит великий визир империи Османов, которого можно обмануть?
4
Стамбул.
Несколькими неделями ранее.
Дом анатолийского казаскера империи османов Вахид-паши.
Вахид-паша большой чиновник Османской империи был высок ростом и в прошлом был воином. Но сейчас его тело располнело. Вахид был чревоугодником и мало в последние годы брался за саблю. Он совсем не упражнял свое тело. На это у него не оставалось времени. Интриги слишком увлекли его.
Вахид-паша осмотрел свои владения и подумал:
«Мой дом совсем не Эйюб. Это жалкая конура, а не помещение достойное меня. А чем я хуже владельца Эйюба? Или я не смогу как он править империей за нашего султана охотника? Сейчас я считаюсь человеком паши Ибрагима. Но почему я должен служить Ибрагиму, а не он мне?»
Мой господин! к паше подошел слуга и поклонился. К тебе пришел гяурский монах. Тот самый, что был здесь вчера.
Монах?
Прикажешь привести его к тебе или прогнать прочь?
Веди. Сюда в мой сад вот в эту беседку.
Вахид не рискнул бы говорить о тайном в доме. Он считал, что каждого человека можно или подкупить или запугать. Сколько раз сам он подкупал слуг своих врагов! И сдавались даже самые верные. Нужно было только подобрать к душе человека нужный ключик.
Монах вошел и едва кивнул паше головой. Затем он без приглашения сел на подушки рядом с хозяином.
Ты не удивлен моему приходу, паша? спросил монах.
Нет. Я ждал тебя, уважаемый челеби. Тебе я нужен. Я догадался кто ты такой.
И кто же я, паша? с ухмылкой спросил монах.
Посланец от больших людей Стран Золотого Яблока!
Это так. Но это слишком неопределенно. В странах Золотого Яблока много больших людей. Это и короли, и герцоги, и князья.
Ты много сильнее этих князей и королей, уважаемый челеби! Я немного слышал о тебе. Но оставим загадки. С чем ты прибыл ко мне?
Я желаю тебе угодить, почтенный Вахид-паша.
Как? спросил паша.
Я привез тебе женщину, Вахид-паша.
Женщину? Какую женщину?
Молодую и красивую.
Такого добра в моем гареме много, засмеялся анатолиский казаскер. Я сам могу подарить тебе с десяток женщин.
Ты ошибаешься, паша. Такого добра нет не только в твоем гареме, но нет в гареме самого султана, почтенный Вахид.
Вот как? Ты знаешь мои слабости, почтенный челеби? Аллах позаботился о правоверных и дал им много женщин для услад. Но что тебе за выгода угождать мне?
Дружба великого анатолийского казаскера империи османов не лишняя. Я желаю тебе угодить.
И ты не попросишь ничего взамен? спросил паша.
Нет. Это дар великому господину. Прими его, и тем я уже буду счастлив, ибо дарить иногда лучше, чем получать
5
Стамбул.
Дом в купеческом квартале.
Минка привел Василия Ржева и Федора Мятелева в дом, который ранее принадлежал купцу Фаруху-ходже, в купеческом квартале Стамбула. Но Фарух погиб три года назад. Его караван был разграблен в Болгарии гайдуками, а сам он был повешен. Дауд-бей тогда купил дом через подставных лиц.
В этом доме безопасно, прошептал Минка и отпер замок.
А чей это дом? спросил Ржев.
Дом нашего господина Дауда. Но никто не знает, что он принадлежит ему. Заходите быстрее.
Скрипнула дверь на ржавых петлях, что говорило о том, что домом давно никто не пользовался. Они вошли.
Я не был здесь никогда, прошептал Минка. Сам Дауд приказал отвести вас сюда. На старом месте вам более появляться не стоит.
Это еще почему? спросил Мятелев.
Наши старые знакомцы капудан-паша Мустафа и Абдурохман в Стамбуле. И знаете, что они здесь ищут? Нас. А ветренее тебя, Федор, и тебя, Вася. Я для них всего лишь раб. Моя голова мало что стоит.
Но и мы были на галере «Меч падишаха» рабами! вскричал Ржев.
Про то ведает господь бог, Вася. Я в те дела не лезу. Но вы наверняка, не захотите попасть на глаза капудан-паше.
Не верится, чтобы капудан-паша османского флота отправился искать двух бежавших галерных рабов в Стамбул. Здесь что-то не так. Слышь, Федор?
Слышу. Неспроста он за нами охотится. Значит, знает что-то.
Минка посмотрел на приятелей и сказал:
Я не хотел бы вмешиваться в ваши дела. Особенно в твои, Василий. Но послушайте, что вам передал бей. Дауд получил высокий чин каймакам-паши и желает его за собой сохранить.
И что?
А то, что ему нет нужды рисковать из-за вас. Но он желает сохранить ваши жизни. Потому, вам нужно ждать здесь. И никуда не выходить из дома. Один неверный шаг и смерть. Он просил это передать. Пока ищейки не напали на ваш след. И поэтому вас и попросили прийти к мечети Сулеймание-джами. Там легче всего затеряться в толпе.
И это все? удивился Мятелев. Он рассчитывал услышать от Минки больше.
Все. Я привел вас куда надобно, и пока вы в безопасности. Скоро я принесу вам еду.
Минка ушел, оставив друзей одних.
И что скажешь? спросил Мятелев Ржева.
А что сказать? ответил Ржев. Наш Дауд слишком в опасную игру ввязался и нас потащил за собой. Но мы ему пока нужны. И он станет нас беречь.
А если мы станем ему не нужны? Тогда он поступит с нами, как ты некогда поступил со мной?
Василий Ржев посмотрел на стремянного стрельца. Тот попрекнул его тем, что в Крыму он попытался от него избавиться.
Я выполнял свой долг перед государем. Я не для себя это сделал. Да, тебе стоило умереть. Ты слишком много знаешь и слишком плохо держишь язык за зубами, Федор.
Я плохо держу? А ты сам?
Федор! Запомни, что я ничего не делаю просто так. Мне нужен Дауд. Может быть, именно ради этого я и попал в Стамбул. Ты даже представить себе не можешь, как долог был мой путь сюда.
Отчего не могу? Из Москвы на Украину, оттуда в Крым, из Крыма морем в Трапезунд. Из Трапезунда в Стамбул.
Это так, но здесь никто не знает кто я. Даже ты не знаешь. Я для вас Василий Ржев дворянин из полка дворянской конницы. Я дрался с татарами, попал в плен, стал рабом. И вот я здесь. Но кто я?
Ты хочешь сказать, что Василий Ржев не твое настоящее имя?
Конечно нет. Хотя я с ним сроднился уже.
Ржев посмотрел на Мятелева. Сын боярский был удивлен. Федор еще мало мог скрывать свои мысли и чувства
***
Федор Мятелев пока так и не смог попасть в лавку купца Адреотиса. А ведь именно ради этого он прибыл в Стамбул. Кардинал Ордена монсеньор Ринальдини сказал ему тогда в Крыму:
Вот такое испытание ждет тебя, Федор. И если ты пройдешь, его я буду знать, что не ошибся в тебе. Ты отправишься в большое плавание по Черному морю. В плавание на турецкой военной галере. И в Стамбуле в квартале Фанар у грека по имени Адреотис тебя будет ждать весточка от меня. Тогда, если ты доберешься до Адреотиса, я буду знать, что Федор Мятелев прошел испытание, и он достоин тайного знания.
Адреотис этот тот грек, которого я уже видел на базаре в Бахчисарае? спросил Федор кардинала.
Это он. Итак, что ты скажешь на это предложение?
А чего говорить, падре? Пусть будет так, как решила судьба. Я готов отправиться в море.
Но ты не спросил, как тебе это предстоит сделать.
Добраться до квартала Фанар мне будет нелегко. Но я готов пройти испытание.
Тогда тебе нужно отправиться в Кафу. Там Марта Лисовская отведет тебя к купцу по имени Карамлык и тот должен посадить тебя на корабль, что идет к турецкой крепости Казы-Кермен
***
И вот он в Стамбуле. После стольких мытарств и злоключений. Стоило сделать малоепросто пойти по улицам Стамбула и отыскать квартал под названием Фанар. Поначалу он хотел сразу броситься к Адреотису, но затем решил пока отложить визит. Тогда пришлось бы все рассказать Ржеву, а делиться этим с Василием он не хотел.
Федор точно теперь понял, что кардинал Ринальдини был правон не более чем разменная монета в большой игре, и московскому царю и его воеводам было плевать на какого-то боярского сына. Одним менее, одним болеекакая им разница? Разве они людские жизни ценят? И потому ему стоило подумать о себе
***
Чего задумался, Федор? голос Василия вернул его к действительности.
Про жизнь свою думаю, Вася.
И это я слышу от воина?
Ты ради чего службу правишь, Вася?
Ты о чем?
Ради чего все это?
Ради чего я добрался сюда? Ради службы. Я служу моему царю!
И только?
Я не могу понять тебя, Федор.
А понять меня не так трудно, Вася. Что тебе лично даст сия служба? Не Москве и не государю. А тебе?
Разве все можно мерить деньгами, Федор? А вера православная?
Вера? Ты вот за службишку свою кое-чего получишь от царя, коли на Москву возвернёшься. Так?
Государь может меня наградить. То его воля!
Коли поручение выполнишь, то непременно наградит. А я? Что достанется мне? Я рисковал и трудился рядом с тобой, Вася. Но получу ли я хоть половину от того, что получишь ты? Или Минка? Что он получит от царя?
Федор! Это слова не воина.
Прав был Минка, когда про вашу кость дворянскую говорил. Ох, и прав. Бояре московские токмо о своем прибытке пекутся. Сколь сделал я тогда. А меня за то ножиком по горлу хотели? Так?