«Дай попробовать, дай мне, я хочу попробовать!» канючил он, напрочь позабыв о своих обидах, когда Ингрэм делал что-то интересное. Что-то интересное он делал постоянно, а ничего не делал лишь когда ел, читал свои бумажные вестники и спал.
Он брал Ороро с собой в деревню через раз, и Ороро не понимал уже, ждет эти деньки или нет. С одной стороны такие походы заканчивались одинаковоон оборачивался назад тэйвером и с трудом удерживал обед в желудке, а потом остаток дня пытался утолить голод. С другойвстречал других ребят, таких же детей, как он сам. Поначалу было странно и дикообщаться с ними, как с равными, чтобы они чего не заподозрили, но чувство это быстро прошло, и Ороро с нетерпением дожидался новых встреч и игр, когда мог побегать вволю, наораться всласть, пошуметь, похохотать, чего рядом с Ингрэмом позволял себе крайне редко, когда уж очень хотелось, но больше хотелось приятно удивлять Ингрэма своими способностями, чтобы он улыбнулся, похвалил и взъерошил волосы.
Порой Ороро с грустью вспоминал, как им, тэйверятам, не разрешалось бесноватьсявсю энергию, по словам наставников, они должны были сосредоточить на обучении, узнавать и запоминать как можно больше всего, пока в силу физических особенностей их организм находится в стадии стремительного развития. Здесь же, в человеческой деревеньке, в такой глухомани, что вести из столицы добирались лишь через несколько месяцев, жизнь и порядки были совсем иными. Человеческие дети терпеть не могли школу, они дажестрашно подумать! прогуливали уроки, и их наставники вместо того, чтобы наказать их, докладывали об этом родителям, и уже те задавали трепку, после которой несчастный провинившийся едва ходил!
Ороро умел писать, читать и считать, сколько себя помнил. Он дивился простецким рассказам да легким вычислениям, которые задавали наставники деревенским детям, но отмалчивался, ведь Ингрэм сказал, что он не должен ничем выделяться.
Несмотря на явную глупость в каких-то предметах, человеческие дети были на диво изобретательны в придумывании новых игр и шалостей. Ороро вместе с ними носился по улицам, бегал по крышам, лазил по деревьям, воровал яблоки, прятался в заброшенной части деревни, вымазывался в грязи, с восторгом играл в плевки, надувал лягушек полой трубочкой, купался в реке, там же они ловили рыбу и, кое-как поджарив на огне, торопливо ели или гордо несли домой. Ороро бегал и плавал быстрее всех, дольше всех мог задерживать дыхание под водой и лучше всех управлялся с ловлей рыбы, чем тут же заслужил уважение мальчишек.
Ингрэм сказал деревенским наставникам, что сам обучает Ороро чтению и письму, потому тот не будет посещать местную школу. Ороро с трудом уже заставлял себя придерживаться медитаций и частенько по вечерам повторял палочкой в кучке золы перед очагом магические формулы, сверяясь со своими книжками. Он прочитал учебник языка богов от корки до корки и жалел теперь, что не догадался прихватить побольше книжек из поместья господина Дарэро. И обернуться ведь теперь туда было невозможнозащитное заклинание позволяло покинуть дом, но как вернуться, Ороро не знал, не умел. Уж больно сложным был наведенный мираж.
Однажды ужасно довольный Ингрэм приволок из деревни ящик на колесах. Весь день он безвылазно копошился в одном из сарайчиков. Ороро пялился и никак не мог понять, что и для чего он делает. «Увидишь» и «догадайся» раззадорили фантазию, но все равно получившиеся у Ингрэма предметы порядком его озадачили.
Это станки, объяснил Ингрэм. Видишь штучку? Это педаль. Нажимай на нее. Давай, не бойся, подбодрил он.
Ороро почти взъерепенился, что ничего не боится, но приведенное в движение колесо привело его в восторг, и он тут же позабыл все свое возмущение. Ингрэм подал рукой знак, что можно ускориться, и Ороро поднажал. От улыбки разболелся рот, но он не мог перестать улыбаться. Хотелось хохотать и взлететь, но он терпеливо нажимал на штучку под названием педаль, и смотрел, как Ингрэм задумчиво выбирал из груды деревянных брусочков один, ну совершенно на взгляд Ороро не отличающийся от других. Ингрэм разглядывая его так и эдак, словно что-то в уме прикидывал. Потом прижал одной стороной к опасно острому резцу. Стружка полетела, легкая и тонкая, как перышко.
Продолжай, кивнул Ингрэм.
И Ороро продолжил. А Ингрэм удерживал и поворачивал брусок то одной стороной, то другой. Брусочек в скором времени превратился в длинную изящную палочку, испещренную узорами, которые Ингрэм позже поправил ножом. После он сделал еще несколько похожих палочек, теперь уже один и намного быстрее, чем вместе с Ороро. Потом заменил резец на жесткую шкурку и объяснил, что это нужно, чтобы полученные палочки стали гладкими и красивыми, хотя завороженный Ороро не верил, что можно сделать их еще лучше.
О Двери в тот день Ороро снова напрочь позабыл. Ему нужно было о многом расспросить Ингрэма: из какого дерева эти брусочки, как это люди додумались до такой штуки, а не проще ли магам сколдовать это сделать? А потом украдкой ночью перед огнем попытался поколдовать над поленом, но ничего толкового не вышлоон не знал нужных заклинаний. Это его раззадорило, и он решил, что нужно будет одним глазком поглядеть книги Хорея, когда они снова побывают у него дома. Любопытство было сильнее страха разоблачения. К тому же Хорей больше не выказывал своей подозрительности, и Ороро постепенно расслабился в его присутствии.
Ни разу не слышал, чтобы маги занимались подобными вещами, недоумевая, протянул Хорей в ответ на его невинный вопрос. У нас, у магов, есть дела поважнее. Оставь ручной труд пустым, надо же и им чем-то заниматься.
Позже разочарованный его ответом Ороро узнал от Юки, что:
Нужен высокий контроль и годы тренировок режущей магии или магии деформации, чтобы добиться такой точности в ее использовании. Проще и быстрее будет освоить ручную резьбу. Я сама немножко колдую, скромно добавила она. Школу магов посещать так и не довелось из-за частых сражений с тэйверами, а потом я переехала сюда, познакомилась с Хореем Анн появилась и стало уже не до занятий магией.
Она выглядела до отвращения счастливой, хотя Ороро не представлял, как можно быть счастливым, отринув такую громадную часть себя.
Оставим магов мнить о себе бог весть что, бурчала, замешивая тесто на булочки, Мэриэль, когда Ороро завел разговор о магии с ней.
Ороро очень нравилось навещать ееона всегда приятно пахла, делала вкусную еду и давала в дорогу человеческие сладости, которые пришлись ему очень по нраву.
Спорить не буду, то, что называется магией, многое дало миру, что уж тут, основало его, создало и нас и всех прочих божьих тварей. Само божествоесть древняя могущественная сила, но когда магия и боги оставляют нас, что нам остается, кроме силы собственных рук да разума? Мэриэль выразительно ткнула перепачканным мукой пальцем Ороро в лоб. Жители деревни могут нести всякий бред насчет брата Ингрэма, но я скажу тебе вот чтоблагодаря этому парню простым существам, лишенным магии, удалось показать всему миру, что не только магия решает спор. Мало кто знает, что творилось у границы с Дикими Землями шесть лет назад. Брат Ингрэма, когда я видела его в последний раз, рассказал мне об этом. Мэриэль поджала тонкие, ярко накрашенные губы. Я каждую ночь молюсь о том, чтобы подобное не повторилось. Высшие народы и маги слишком уверились в своем превосходстве. Надеюсь, из тебя не вырастет самонадеянный засранец, как из большинства знакомых мне магов?
Я не самонадеянный засранец! возмутился Ороро. Я помогаю Ингрэму! Он столькому учит меня, даже если я его разозлю! Я очень рад, что попал к нему!
Да, тебе повезло. Мэриэль переложила тесто в формочки для хлеба. Так, а теперь давай ухватом, как я тебя учила.
Ороро осторожно принялся орудовать длинной палкой с железной дугой на конце.
Каким был брат Ингрэма? спросил он. То есть отца?
Со мной можешь не притворяться, усмехнулась Мэриэль, и на мгновение Ороро показалось, что она видит его насквозь. Если бы не гибель твоей бедной матушки, тебе не пришлось бы переезжать сюда. Ты не обязан называть его отцом.
Брат моего отца, уверенно и решительно сказал Ороро. Каким он был?
Ингрэм упоминал о нем?
Иногда.
Думаю, он сам должен рассказать. Мэриэль тщательно помыла руки в тазике с водой. С ним случилось много плохого, наберись терпения.
Откуда вы знакомы? Ороро поставил ухват на место и вскарабкался на высокий табурет, с которого было так здорово болтать ногами.
Деревня маленькая, тут все друг друга знают.
Все же Мэриэль могла вести себя, как нормальная тетушка, подумалось Ороро.
Геттак его звали. Он вечно что-то придумывал и Ингрэма за собой таскал. Думаю, ему нравилось, что Ингрэм приходил в восторг от его затей. Ингрэм был его самым преданным слушателем, помню, однажды драться полез со старшими мальчишками, которые смелись над идеями Гета. Гет был чудаковатым, но симпатичным. Он был первым, с кем я поцеловалась. Мэриэль улыбнулась.
Фууу, протянул Ороро.
Да что ты понимаешь, козявка!
Мэриэль ловко кинула ему яблоко, Ороро не менее ловко его поймал и ухмыльнулся. Мэриэль задорно тряхнула рыжими космами и продолжила:
Гет был способный малый и уехал учиться на Восток, где через несколько лет началась война с тэйверами. Тэйверы всегда устраивали стычки с шэйерами, но в этот раз их спор затронул и остальные народы. Гет со своими дружками придумывал различное оружие, с помощью которого пустые могли дать отпор тэйверам и магам. Здорово он им спутал картишки. Тэйверы даже объявили награду за его голову. Разузнали, откуда Гет родом и пришли в наши края.
И что дальше? нетерпеливо спросил Ороро.
А дальше пусть Ингрэм расскажет, если сочтет нужным.
Хорошо, кивнул Ороро.
Мэриэль кивнула в ответ. Какое-то время они молчали. Ороро сидел, болтая ногами и жуя яблоко, и разглядывал кухоньку, заставленную множеством разных интересных штучек.
Что это? поинтересовался он, указав на маленькие каменные фигурки, поставленные в ряд на одной из полок. Подошел поближе, чтобы получше рассмотреть. Рядышком были насыпаны какие-то семечки и лежал засохший цветок, словно подношение.
О, это изображения кулинарных божеств. Гет сделал их для меня и подписал имена на языке богов. Сказал, что это откроет некий канал связи, и боги услышат мои молитвы. Не знаю насчет этого непонятного канала связи, но, похоже, это и впрямь работаетс тех пор мои блюда ни разу не подгорели и продукты не испортились. Все же знал он толк в этих чудесах, хоть и был пустым, с гордостью сказала Мэриэль.
Но здесь написано «тефтелька», недоуменно прочитал Ороро, приподняв одну фигурку в виде круглой котлеты и увидев надпись внизу. А здесь «господин супчик», прочитал он под фигуркой в виде кастрюльки.
Что? чуть не поперхнулась Мэриэль.
Никогда не слышал о таких божествах, продолжал Ороро.
Вся покрасневшая Мэриэль, прижав фартук ко рту, то ли гневно ругалась, то ли кашляла, то ли хохотала.
А ты уверена, что Гет не пошутил?
Ммм, честно говоря, нет, успокоившись, призналась Мэриэль. Откуда это ты знаешь язык богов? Такому же только в школах магов учат.
Сестра меня учила, ответил Ороро.
У тебя есть сестра?
Мать, мать, точнее мать, я перепутал! спохватился Ороро.
Мэриэль подозрительно оглядела его. Ороро постарался смотреть на нее как можно более невинными глазами.
Ну и жарко у вас тут! воскликнул вовремя зашедший на кухню Ингрэм.
Неловкая оплошность была позабыта, и Ороро выдохнул с облегчением.
Ингрэм запыхался и вспотелвзялся помочь Мэриэль с дровами на зиму, и с жадностью приложился к кружке воды, которую Мэриэль предусмотрительно ему протянула.
Ороро очень нравились подобные дни, когда они с Ингрэмом приходили в деревню рано утром, когда еще не высыхала роса, а солнечные лучи сонно пробивались сквозь дымку рассветного тумана. Ранним утром было прохладно и свежо, улицыпустынны и тихи, а Мэриэль в своей таверне уже хлопотала и готовила еду.
Жители деревни часто просили Ингрэма подсобить в строительстве дома или уборке урожая, или подправить плетень у дома Во многих семьях не было взрослых мужчинодна женщина да сопливые дети и старики. Ингрэм, к негодованию Ороро, не брал денег с таких семей и даже обиделся на его справедливый упрек, и долго что-то нудел о помощи ближнему.
Ороро вдруг задумался, что и Мэриэль ведь не берет с них оплату за сладкую выпечку и вкусную еду, которую каждый раз дает им домой, и что когда семейство Хорея пришло к ним в лес помочь с домом
Ороро вдруг стало жарко и стыдно.
Идем, Ороро.
Не заметив его бурного душевного переворота, утоливший жажду Ингрэм привычно взлохматил ему волосы. Ороро насупился, чувствуя, что багровеет, и отвернулся.
Не будем мешать тетушке Мэриэль.
Он ничуть не мешает, заверила тетушка Мэриэль.
Ее блестящие рыжие волосы полыхали огнем в лучах заглянувшего в окошко солнца, и неожиданно показались Ороро очень даже красивыми.
У нас сегодня много работы, отозвался Ингрэм.
Даже хлеба не дождетесь?
Ингрэм поблагодарил ее и сослался на неотложные дела, и как ни хотелось Ороро поболтать с Мэриэль подольше и узнать о Ингрэме побольше, он послушно заторопился следом.
Вырезать фигурки из дерева было увлекательно, и когда что-то получалось, Ороро с заслуженной гордостью мчался к Ингрэмухвастаться и чтоб похвалил. Ингрэм дергал бровями, уголки его губ ползли вверх, он хмыкал, говорил что-то вроде «молодец», «отличная работа» и ерошил волосы. Но больше всего Ороро нравилось ходить с ним снимать силки, смотреть, как испуганно бьется пойманная добыча, и сворачивать ей шею, а затем свежевать. Шкурки животных Ингрэм продавал или менял на что-нибудь в деревне.
Очень по душе Ороро было смотреть на огород возле дома. Однажды летним днем Мэриэль отсыпала ему в ладошку семена из коробочки, сорванной прямо из отцветшего высокого цветка. Велела посеять возле забора и с хитрецой подмигнула. Восходы были скорыми, и через несколько недель Ороро с восторгом совал нос в крупные красные бутоны высоких цветков, точно таких же, какие росли в пышном цветнике на заднем дворе таверны. Посмеивающийся Ингрэм отвел его в небольшую лавочку, где было полно разных семян. Продававшая их девица охотно рассказала Ороро о цветах и даже показала картинки в огромной толстой книге. Он и не подозревал, что у пустых людишек могут быть такие полезные учебники! Ингрэм прикупил понемногу из каждого вида семян, на которые он указал. Сказал, что ответствен Ороро будет сами за цветы и за уход за ними. Ороро согласился. Он рыхлил, поливал, вырывал сорняки со своей клумбы, не используя магию, почему-то ему ужасно нравилось работать руками, следить за своими ловкими пальцами, чувствовать кожей тепло земли и травы. Он мог часами сидеть на коленях перед своими драгоценными цветами и жадно наблюдать за тем, как набухают почки, растут листья, наливаются нежные бутоны.
Первый букет он водрузил в кувшинчик дома, на столе, где они обедали, а второй торжественно понес в деревню, дарить Мэриэль. Растроганная женщина обслюнявила ему щеку и щедро отсыпала в большую корзину свежую выпечку. Польщенный и не ожидавший такого результата Ороро в тот день впервые взлетел по-настоящему высокоуже дома, в лесу.
Стремительная осень обрядила деревья и кусты в пышные цветастые нарядывыкрасила их зеленые одеяния в благородный пурпур, богатое золото, пламя закатного солнца. От такого великолепия рябило в глазах. Ороро во вдохновенном порыве даже собрал и спрятал под своей подушкой некоторые особенно красивые листья, но они быстро скукожились, стали некрасивыми и начали ужасно пахнуть. Ингрэм наткнулся на его тайник по запаху, но вместо того, что засмеяться, достал ту потрепанную книжицу, где нашел описания Дверей, и показал, как заложить листья между страницами, чтобы они засохли и не испортились. Ороро сделал то же самое со своими учебниками и пришел в полный восторг. Ему хоть и было страшно любопытно, что еще интересного находится в той старой потрепанной книге, но он не осмеливался спроситьИнгрэм не трогал его вещи и лишнего о тэйверах и магии не говорил, и Ороро чувствовал, что не может расспрашивать его о прошлом.
Вслед за щедрой осенью надвигалась зима. Ороро в первый раз увидел снег, когда был совсем маленьким: однажды зимой столицу на несколько дней обнесло пышным белым покрывалом, но сестра к его сожалению наколдовала над домом защитный купол. Во второй раз увидел, когда его группу привезли к наставнику Дарэро, меньше года назад. Он помнил неудобные меховые костюмчики, в которые наставники заставляли их одеваться перед ежедневной прогулкой по внутреннему двору. Во дворе было прохладно, но снег внутрь не попадалдом наставника был обнесен не только скрывающим миражом, но и защитным куполом, за пределы которого нельзя было выходить, и тэйверятам только и оставалось, что наблюдать за снегом издалека. Потому Ороро с жадностью дожидался прихода снега: мысли о бескрайних серебристых просторах, о жгучем холоде, кусающем крылья, о ранней и долгой ночи, о коротком тусклом дне казались увлекательными и заманчивыми в своей неизведанности.