Ингрэм теперь доверял ему самостоятельно проверять силки и сети и вообще следить за домом, пока сам работал в мастерской над заказами. Ороро ужасно собой гордился за то, что научился всему этому и делал почти так же хорошо, как сам Ингрэм, только медленнейон уже уяснил, что лучше сделать поменьше, но хорошо, чем много и как попало.
Ингрэм уже несколько дней подряд уходил в деревню один. Шел непривычно налегке, налегке же и возвращалсядаже от Мэриэль перепадало куда меньше гостинцев, чем обычно.
На наши края напала странная болезнь, пояснил он. Лихорадку трудно сбить, на коже сыпь черная появляется. Ведьмы и маги с ног сбилисьлекарство не могут найти. Тебе лучше оставаться дома, так безопасней.
Ноначал было встревоженный Ороро, что в таком случае и Ингрэму тоже лучше оставаться дома.
К тому же кто-то должен приглядывать за хозяйством. А еще постарайся сегодня убрать оставшиеся в огороде овощи, скоро придут сильные холода.
Ладно, я понял, недовольно перебил Ороро. Но тебе обязательно туда идти?
Рук не хватает, а я кое-что смыслю в зельеварениибабушка успела меня научить до всей этой заварушки. Ухаживать за больными да сбивать жар уж точно смогу.
Он уходил рано утром, возвращался вечером, когда уже начинало темнеть. Едва хлебнув горячего чая, хватал рогатку и выходил во двор. Иногда звал Ороро, и они торопились в лес, но либо Дверь была не та, либо находилась слишком далеко и исчезала до того, как они добрались бы до нее.
Закончив с огородом, Ороро взялся осваивать станки и инструменты Ингрэма.
Сам сделал? уточнил Ингрэм, разглядывая его первую удавшуюся фигурку.
Ороро кивнул, взволнованно ожидая приговора. Ингрэм провел большим пальцем по неровному узору, поскреб по шероховатости.
Хорошо получилось.
Ороро шумно задышал носом, засопел, скрывая довольную улыбку во все лицо.
Завтра хорошенько пройдись шкуркой и углуби рисунок, вот посмотри, Ингрэм достал небольшой нож, который всегда таскал с собой, здесь и здесь
Он показывал и говорил, глотал обжигающе горячий чай, лениво мурлыкал простую мелодию и смотрел на огонь в очаге. Огонь отражался в его зеленых глазах, накладывал густые тени от ресниц на запавшие щеки. Ингрэм показался вдруг бесконечно усталым и похудевшим.
Его там совсем не кормят, обиженно подумал Ороро.
Тем вечером Ингрэм впервые отказался от ужина, выпил еще чаю и завалился спать. Шумный дождь барабанил за окнами, усыплял монотонной дробью. Ороро устроился в ногах Ингрэма. Он никак не мог расстаться с этой деревяшкой, все проводил пальцами по узорам и улыбался.
Дневники Гета
Пропутешествовав по другим странам и повстречавшись со столькими занятными разумными существами, я не могу теперь перестать размышлять, дивиться и завидовать магам. Разумеется, в использовании магии есть свои минусы, к примеру, чрезмерная нагрузка на тело. Я знаком с одним талантливым человекоммагом-пауком (что характерномаги-пауки больше подвержены негативным проявлениям магии на их тело и разум, но они в то же время более талантливы и искусны, является ли это причиной их недугов?), который искусен настолько, что в битве против мага тэйвера или шэйера с легкостью возьмет верх, но после О, после он несколько дней не мог прийти в себя.
Такое явление называют откатом. Откаты проявляются индивидуально, в легких случаях маг испытывает слабость и дурноту, сильный голод, в тяжелыхсходит с ума или его тело буквально расходится на части.
Откаты сопровождают любое использование магииесли заклинание сработало удачно, маг ощутит лишь исчезновение его личного запаса магии, концентрированного в теле, что является легким случаем отката. Если заклинание не сработало, то магический запас истощается вдвое больший.
Откаты сопровождают также использование магических артефактов. Для пустого это менее болезненно, чем для мага. Большинство пустых даже не замечают этого, ибо магия суть есть повсюду, а когда маг использует артефакт, данный предмет вытягивает часть силы магаэто его естественная функция, и маг может использовать артефакт до тех пор, пока сам он не истощится, а пустойдо тех пор, пока не истощатся запасы магии артефакта. Артефакты восстанавливают свою потраченную магию спустя какое-то время (дни, недели, месяцы), восполняя недостаток из воздуха.
Я лично не раз ощущал мощные откаты после использования артефактовмои эксперименты требовали этого, благо, мое крепкое здоровье позволяет быстро оправиться. К тому же благодаря моему чутью мне удается максимально сгладить последствия использования магии путем магических накопителей.
Столько всего еще можно сделать и испробовать! Как быстро я продвигался бы, владей я магией! Но невозможность этого подтолкнула меня к некоторым мыслям, которые я, пожалуй, придержу пока при себе
глава 8
Ингрэм собрался уходить очень рано. Толком не проснувшийся Ороро спотыкался о стол, табурет, его сапоги. Чесал затылок, брюзжал о надоедливых больных людишках, которые сами не могут о себе позаботиться, и почему бы в такую смурную погоду Ингрэму не остаться дома? Ингрэм ухмыльнулся, потрепал по волосам и велел хорошо себя вести. Ороро осклабился в ответ, запер за ним дверь и завалился спать в его постель. Пригретый оставшимся теплом, задремал аж до полудня. Осознав это, вскочил, заторопился к изголодавшейся козе с выросшим в козла козленком и возмущенно горланящему петуху с курами, но едва распахнул дверь, как позабыл обо всем на светемир покрывала слепящая белизна. Белела земля, на кустах и деревьях примостились аккуратные белые шапочки. Ороро перевел взгляд на темнеющие на белой земле следы. Ингрэм, запоздало сообразил он и неожиданно для себя пришел в дикий восторг. Выскочил наружу, засуетился, поставил ногу в один из следов, поставил другую, огляделся, восторженно заулюлюкал, разбежался по двору, оставляя свои следы. Нагнулся, собрал снег в ладони. Снег сначала обжег, а потом захолодил. Ороро расхохотался, но тут же замолчал, услышав неистовый вой животинок, возмущенных тем, что он по непонятным причинам до сих пор не несет им еду. Ороро поспешил в сени, набрал в ковшик немного заготовленного зерна, насыпал его обитателям курятника и забрал найденное яйцо. Затем полез в один из сарайчиков, где лежало сено, полученное в благодарность за помощь в уборке. Взял небольшую охапку и закинул козам. Дрожа от холода, поспешил в дом. Затопил очаг, выскочил снова во двор, затащил побольше дров и, дыша на замерзшие руки, приступил к позднему завтраку.
Ингрэм вернулся, когда совсем стемнело, и сразу лег спать. Следующим днем он ушел в несусветную рань, даже не разбудив Ороро, и вечером, едва вошел в дом, взял рогатку и, ни слова не говоря, поспешил искать Дверь. Ороро, вздыхая, плелся следом и осуждающе молчал.
Во время поисков Ингрэм иногда останавливался на полпути, находил тяжелую ветку или увесистый камень и кидал далеко вперед. Сразу после этого слышался свист стрел, либо громкое лязганье металла, либо все вместеловушки закрывались, как пояснил однажды Ингрэм. На то, чтобы разобрать хоть одну, требовалось несколько людей (желательно магов) и много времени, проще было просто заставить их сработать. Ороро понимал, что следовало быть очень осторожным и внимательным, потому дальше обозначенных Ингрэмом меток в лес не заходил.
Сегодня обошлось без ловушек. Найденная у реки Дверь переливалась всеми оттенками зеленого, а значит вела в другие уголки Срединного мира. Ингрэм, не дожидаясь, пока она исчезнет, повернул домой, и едва они добрались, тут же собрался назад в деревню.
Но ты же только что пришел! возмутился Ороро.
Дела там совсем плохи, кинув на него блуждающий взгляд, сказал Ингрэм. Несколько человек умерло, зелья спасают от жара лишь на короткое время. Сейчас лишь треть деревни чувствует себя достаточно хорошо, чтобы ухаживать за больными.
Может тогда и мнеробко предложил было Ороро.
Ингрэм помотал головой.
Ты еще слишком мал для этого.
Но Анн говорит, что помогала матери во время войны, а ведь тогда ей было намного меньше, чем мне сейчас! Точнее, я тогда еще был совсем маленьким но я же очень быстро расту! Я уже совсем большой, больше нее!
Все дети больны, перебил Ингрэм.
Он достал из большого старого сундука свои запасы для приготовления зелий. Однажды Ороро сунул туда нос и с удивлением обнаружил некоторые компоненты, которые можно было достать только на Востоке. Восток принадлежал шэйерам, и сестра часто сетовала на жадность их торговцев.
Если болезнь перекинется на тебя, ты ослабнешь, и все увидят, что ты тэйвер. Это небезопасно.
А тебе находиться там безопасно?! взвился Ороро.
Ингрэм выглядел измотанным, под его глазами отчетливо прорисовались черные круги, но вместо того, чтобы отдохнуть, он снова шел в свою проклятую деревню, и Ороро вскипал от злости и беспокойства.
Ингрэм хмыкнул. Накинул теплый плащ, повесил сумку через плечо, вооружился, открыл дверь и, помявшись, сказал:
Я останусь в деревне на два дня. Присматривай за домом. И попробуй еще раз наладить связь с рогаткойтогда ты и сам мог бы поискать Дверь.
Ороро обиженно поджал губы и громко со злости захлопнул за ним дверь.
«Ну и ладно, думал он, сердито ворочаясь в гнезде из одеял перед огнем. И без тебя справлюсь. Не нужен ты мне, мерзкий старикашка!»
Утром он вяло уставился в окно, тихо ненавидя зиму и удивляясь, что радовался первому снегу. Этот шмаков снег и не подумывал останавливатьсяпадал себе крупными мохнатыми хлопьями, устилал мир белым ковром, и в этом нескончаемом потоке тающего на ладони холода Ороро ощутил себя маленьким и беспомощным, как никогда.
Тишину в доме нарушал лишь треск огня да щелчки сухих поленьев. Ороро поежился. Неуверенно пошевелил крыльями, расправил, взмахнул, оторвался от пола, задел макушкой потолок, шарахнулся в сторону, задел крылом неубранный с завтрака стол и едва не сбил глиняную тарелку. Резко остановился и, не удержавшись, шлепнулся на задницу. Перевел дух. Не хватало еще разбить что-нибудь, Ингрэм разозлится.
Если вернется, с горечью подумал он. В деревне была Мэриэль, которая всегда его накормит, и Хорей, с которым они вечно шутят какими-то глупыми шутками, и добрая Юки, которая всегда улыбнется ему и поддержит, и и Анн, которая слушается Ингрэма больше, чем собственного отца, и всегда у нее все получается, что бы она ни делала. Наверное, Ингрэму бы хотелось, чтобы и Ороро вел себя так же хорошо и умел все делать, но он не умел. Ингрэму пришлось многому его учить, многое от него терпеть, как ему, должно быть, все это надоело! И искать Двери каждый вечер! Немудрено, что он решил остаться в эту ночь в деревне!
«А что если Ингрэм вообще никогда-никогда не вернется?» ужаснулся Ороро. Это что же ему так и придется жить тут всю оставшуюся жизнь в компании коз и кур?!
Он стремглав кинулся к рогатке, зажмурился и попытался с ее помощью хоть что-нибудь ощутить. Пропыхтел с ней до вечера, то умоляя, то угрожая бросить в огонь к дровам, но тщетно.
Ночью он долго не мог заснуть. Его трясло от голода и холода, хотя он объелся, а дома было достаточно жарко. Хлюпая носом от обиды и жалости к себе, он перебрался в постель Ингрэма. Там, у окна, было холоднее, но Ороро упрямо замотался в одеяла с носом и уставился в узкую полоску лунного света, пробивающуюся сквозь щелочку задернутого окна. Наверное, Ингрэм тоже в нее смотрел, прежде чем засыпал.
«Вот вернется завтра, я попрошу его, чтобы позволил отведать его темноты», подумал он и пожалел, что не додумался до этого, когда Ингрэм, расстроенный из-за происходящего, возвращался домой.
Наверное, он со своими кошмарами совсем не высыпается. Наверное, поэтому выглядел так плохо в последний раз.
Ороро съежился в комок, накрылся крыльями. Подумал, что когда Ингрэм вернется, он не будет говорить всякие глупости и дурацкие вопросы тоже задавать не будет. Он спросит, как там дела у жителей деревни, семьи Хорея и Мэриэль, и Ингрэм снова потреплет его по голове, а если расплакаться, может еще и обнимет. Успокоенный этим решением, Ороро, наконец, заснул.
Весь день светило солнце и было холодно, но к вечеру потеплело, на небо взгромоздились тяжелые темные тучи. Ороро задумчиво проследил за снежинкой. За второй и третьей. Вскоре миллиарды их закружились, веселые, соревнующиеся друг с другом снежинки. Ветер усилился, стонала и выла старая дымоходная труба. Ороро поплелся к поленнице занести еще дров. Проверил коз, притихших встревоженных кур и поспешил к забору. Пристально вгляделся в лес. Уже совсем стемнело, а Ингрэма все не было, и в голову Ороро невольно начали прокрадываться неприятные картины, начиная с того, что Ингрэм и впрямь решил не возвращаться, заканчивая тем, что на него напали в лесу, и он, тяжело раненный, еле ползет сейчас домой. Надо бы идти навстречу, но Ороро боялся в таком случае с ним разминуться.
Он внимательно вгляделся в густеющую темноту. Снег повалил так, что сквозь него ничего нельзя было разглядеть даже острым тэйверовским зрением. Ороро подул на окоченевшие руки, навострил уши. Ингрэм медленно шел по заметенной снегом тропинке. Ороро поспешил к калитке встретить его.
Не подходи ближе! неожиданно резко сказал Ингрэм. Он чуть попятился, когда Ороро по инерции сделал еще несколько шагов. Стой там.
Ороро растерянно с обидой уставился на него. В чем он успел провиниться? Что
Мысль оборвалась и потеряла всякое значениеИнгрэм стащил с головы капюшон, и Ороро судорожно сглотнул, увидев на лице его крупную черную сыпь, покрывшую левую сторону головыухо, лоб, щеку
Слушай меня внимательно, велел Ингрэм и громче окликнул: Ороро!
Ороро вздрогнул, послушно закивал.
В большом сундуке найдешь деревянную коробочку, куда я откладывал деньги. Возьми их и через неделю, а лучше две отправляйся в деревню, к Мэриэль. Не знаю, правда, как она отнесется к тому, что ты тэйвер, даже зная тебя уже столько времени, но я поговорю с ней. Если успею, тяжело дыша, добавил он. Попрошу помочь тебе. Пусть заберет скотину и все добро, которое может ей пригодиться, а потом сожгите мое тело и дом. Трудновато же теперь тебе будет искать Дверь. Не забудь забрать рогатку и сверяться с описаниемнайдешь его в сумке, которую я всегда беру с собой на поиски, чтобы к шэйерам не улететь, к примеру.
Постой-погоди, перебил, опомнившись, Ороро. Что ты такое говоришь?!
Ингрэм зажмурился, оперся о калитку, стиснул себя за одежду на груди, качнулся. Он дышал так тяжело, что у Ороро заболело в груди от тревоги. Он подскочил к Ингрэму, намереваясь хоть как-то помочь, но Ингрэм вновь прикрикнул на него.
Не глупи! Тоже хочешь эту дрянь подхватить?!
Ороро задрожал на месте, колеблющийся от напряжения, как натянутая струна. Мучительно текли секунды, пока Ингрэм отдышался и, придя в себя, устало провел дрожащей рукой по припорошенным снегом волосам.
Болезнь через касание передается, а когда появляется черная сыпьи через дыхание. Дети легче эту болезнь переносят, для взрослых же, когда сыпь появляется, дело конченое. Он усмехнулся, будто в этом было что-то веселое. Не думал, что пройду целым через войну, и умру вот так, от глупой болезни.
Д-давно ты ее подхватил? писклявым от страха голосом спросил Ороро.
Ингрэм задумчиво посмотрел куда-то в сторону плавающим невидящим взглядом.
Дня четыре, наверное
Почему ты ничего мне не сказал?! с праведной злостью и возмущением перебил потрясенный Ороро.
Четыре дня! Как же это он ничего не замечал?!
Я нормально себя чувствовал, думал, обойдется. Заражать тебя не хотел, вот и оставался в деревне, помогал там, чем мог. А несколько часов назад сыпь появилась. Я помню, что обещал помочь тебе попасть в Нижний мир. Прости, что не справился. Дальше тебе придется самому. Мне лучше уйти, как бы болезнь к тебе не перешла
Нет, нет, нет, нет, нет! нараспев, заткнув пальцами уши, завопил Ороро. Заткнись, заткнись, дурак, тупой Ингрэм!
Тупой Ингрэм упрямо отвернулся и, шатаясь, зашагал во тьму леса. Разозленный до слез Ороро побежал следом, подскочил к нему и дернул за плащ назад. Ингрэм от его рывка не удержался на ногах и повалился на заметенную тропу. С трудом встал на четвереньки, но силы окончательно покинули его, и он завалился набок и больше не шевелился.
Ингрэм! вскрикнул вконец перепуганный Ороро. Поспешил к нему, повернул спиной вниз. Сердце быстро стучало у горла, он даже испугался, что если откроет рот, оно оттуда выпрыгнет.
Ингрэм задыхался и жмурился. Черная сыпь стремительно проступала на его лице. Ороро внезапно обострившимся слухом слышал, как бешено колотилось его сердце. Ингрэм резко вцепился в одежду на груди, заскрежетал зубами. Ороро стиснул его плечо и заставил разжать неожиданно горяченную руку. Ингрэм до хруста сжал его окоченевшие пальцы, едва не ломая.